 |
| Православие.Ru | Александр Юрьевич и Евгения Анатольевна Ульевы | 26.10.2019 |
Ульевы
Александр присутствовал на родах почти всех своих детей. Евгения исследовала родословную мужа и сделала удивительное открытие. В период, когда многие из друзей семьи разводились, Ульевы пережили испытание, которое только сплотило их семью. Они уверены: их жизнь — это череда чудес, посланных Господом.
Александр и Евгения Ульевы
В браке 26 лет
Александра с детьми
Дети:
Александр Юрьевич:
— Я понял, что Женя — любовь моей жизни, когда мы собрались расставаться. Она уехала с родителями отдыхать в Грецию, ничего мне не сказав. А поскольку большое видится на расстоянии, тогда я и осознал, что без этой женщины жить не могу. Произошла переоценка ценностей, и я пришёл к выводу, что это действительно тот человек, который мне нужен.
Я всегда помню евангельские слова «Друг друга тяготы носите» (Гал. 6, 2). В семье никто не должен тянуть одеяло на себя. Семья — это повозка, которую везут двое, только так её можно доставить до конечного пункта. Ни один из супругов не должен быть просто пассажиром. Безусловно, каждый тянет в меру своих сил, в меру своих возможностей. Каждый должен понимать, на что способен другой и стоит ли от него требовать чего-то большего. Молитва имеет огромное значение; брак — это соработничество человека и Бога. Ну и, конечно, любовь должна быть — чувства, взаимность. Это то, что питает костер семейных отношений. Я не понимаю, как это некоторые супруги говорят: «я православный (православная), так что отойди от меня, не целуй, не обнимай». Мне кажется, это большая ошибка многих православных людей.
Александр Юрьевич
Страха перед многодетностью у меня не было никогда. Как мы говорим — рождается человек, рождается и его доля. Я много работал, понимая необходимость всех обеспечить, обуть, одеть, накормить. Если бы не болезнь супруги, мы родили бы ещё детей. Особенно после того, как в нашей стране появилась возможность рожать вместе с женой. За исключением первых двух, я присутствовал на всех родах, даже перерезал пуповину. Некоторые мужики боятся — не знаю, чего. Меня совместные роды нисколько не отвратили от жены, наоборот — она ощутила мою близость, мою сопричастность, я не отстранялся, не отсиживался где-то, от начала до конца был рядом. Правда, если роды затягивались, я мог уехать на работу, поработать, а потом вернуться. У нас замечательный доктор, Елена Ярославовна Караганова, которая принимала почти все наши роды. Она приезжала к нам в гости и в детской комнате на стене оставила пожелание: «Чтобы эта комната никогда не пустовала».
Анна
Я думаю, семью не зря сравнивают с Церковью. В ней даже иерархия похожая: Христос нам глава, муж — священник, жена — диакон, а дети — прихожане. Ни один настоятель не потерпит безобразия у себя на приходе. Я человек достаточно жесткий, прямолинейный, требую подчинения, но я их люблю, я их балую, пытаюсь иногда одно компенсировать другим или одно дополнить другим. Ведь я не идеален, иногда бываю несправедлив. В миру, на работе, в общении с посторонними людьми ты всё время себя контролируешь. А потом приходишь домой и понимаешь, что твои домашние тебя любят и всё тебе простят. И ты позволяешь себе иногда расслабиться и сорваться. Но потом я всегда подхожу и прошу прощения.
Когда мы были молодыми неопытными родителями, настольной книгой моей супруги был Бенджамин Спок. Но он ничего не понимает в воспитании детей. Потом мы воцерковились, и вектор начал меняться. Мы наказываем детей, но степень наказания зависит от возраста ребёнка и от тяжести проступка. За враньё наказывали, за воровство.
Ужасно стыдно об этом рассказывать, был такой случай: группа маленьких детей подбила внучка залезть к бабушке в карман. Но, знаете, как говорят психологи: любой ребёнок может сделать всё, что угодно. Главное — дать родительскую оценку этому поступку и так отреагировать, чтобы запомнилось на всю жизнь. Очень странно наблюдать родителей, которые позволяют своим детям всё. Ребёнок вытворяет не пойми что, валяется по полу, кричит, стучит — для меня это дико и неприятно. Если наш ребёнок переступал какие-то рамки, наказание тут же находило своего героя. Вот говорят: «Как можно наказывать детей?» Очень просто — как начальник наказывает подчиненного. Внимание: ни в коем случае нельзя бить детей по любому поводу, орать, унижать и оскорблять. Нет! Можно наказывать, но нельзя унижать. Наказание не должно быть обидным. Ребенок должен четко понимать, за что его наказывают. Что родитель не просто сорвался в раздражении, а блюдёт порядок и закон. Поэтому у нас наказанию всегда предшествует разговор.
Мама и Григорий
Мы всех детей крестили сразу после рождения, не ждали месяц, два, когда вырастут и поймут, что такое Будда и Аллах. У нас дети причащались каждое воскресенье почти с рождения. Аня сейчас поёт на клиросе, Гриша алтарничает. Я был бы счастлив, если бы мои дети всегда оставались с Богом, сохранили веру. А чем они будут заниматься, это уже не имеет значения.
Евгения Анатольевна:
Евгения Анатольевна
— В 1997-м году мы с супругом познакомились с отцом Александром Туриковым, который стал нашим духовником. Отец Александр нас воцерковил, настроил на многодетность, задал общий тон нашей жизни. Нам повезло — это очень строгий батюшка, из старого московского священства: его дед, протодиакон, наставлял отца Иоанна Крестьянкина на служение.
А потом мы попали к отцу Илию. Мы тогда только начинали воцерковляться, ещё не знали ничего. Поехали с друзьями в Оптину пустынь. По дороге подвезли бабушек, заодно спросили: «А есть ли старцы в Оптиной?» — «Да, есть, отец Илий». Приезжаем, заходим в храм — он пустой, литургия уже закончилась, все разошлись. Май, пасхальные дни. Мы стоим к мощам преподобного отца Амвросия, и вдруг приводят старенького батюшку, сажают его на скамейку. У меня сразу мысль: «Это отец Илий». Я была беременная, молодая, нахальная, моментально к нему — раз! под благословение. Нам потом никто не верил, что мы с отцом Илием познакомились, говорили: не может быть, его прячут, никого к нему не пускают!.. Видно, это Божий Промысл. Потом мы постоянно к нему ездили, уже целенаправленно.
Нам очень повезло, потому что многие сложные ситуации в нашей жизни миновали благополучно по молитвам отца Александра и отца Илия. Когда я оборачиваюсь, вижу, что мы прошли, как канатоходцы над пропастью. Главное — смотреть только вперед, не вниз; это единственный способ дойти.
Самое первое условие хорошего брака — выбор того, с кем ты пойдешь по жизни. Лично я для себя определяю ценность человека одним тестом: пойду я с ним в разведку или не пойду. Будет со мной человек отстреливаться спина к спине или нет. Своего мужа я почувствовала интуитивно. Я случайно сломала стекло у него в машине. Он снял пиджак, закатал рукава белой рубашки и начал менять стекло. Я внимательно смотрела на его лицо, ждала раздражения, но он совершенно спокойно все развинтил, поставил стекло на место, привинтил обратно. Я думаю: «Вот это парень!..»
Я не то что не видела себя многодетной матерью — мне вообще ставили бесплодие. И когда родился первый ребёнок — это было как чудо. Врачи постоянно уговаривали меня на аборты. Про одного говорили: «Он родится с гидроцефалией». По другого: «У него синдром Дауна». Я с рыданиями подписывала бумаги, что отказываюсь от аборта, и рожала в итоге здоровых, красивых детей. Когда у меня было уже пятеро, я поехала в Оптину к отцу Илию и спросила: «Сколько у меня будет детей?» Он помолчал и говорит: «Ну, больше восьми не надо». И когда я доносила восьмого, еле-еле, с вытаращенными глазами — тяжело уже было в 39 лет, — приехала к отцу Илию, и он сказал: «Тебе нельзя больше рожать». И спустя какое-то время у меня обнаружили рак шейки матки, на третьей стадии. Мне было 46 лет. Профессор на Каширке махнул рукой и пошел курить; свой приговор я прочитала у него на лице. Я позвонила мужу и сказала, что у меня рак. Он ответил: «Я тебя люблю, я тебя не брошу, я буду рядом».
Василиса
Третий год я живу с этим диагнозом. Операцию делать было бессмысленно, везде метастазы, но я пошла на химиотерапию. Все, кто со мной тогда лечились, уже умерли, а у меня ремиссия. Отец Илий сказал, что меня выплакали мои дети. Он сам вместе с моей дочкой в храме на коленях молился, и потом сказал Ане: «Этот крест — подарок от Бога твоей маме». И правда — ты становишься немощной, но многое приобретаешь в духовном плане. Помню, когда я лежала, совсем больная и слабая, я думала: «Господи, зачем вы ссоритесь, жизнь такая короткая, надо любить друг друга!» Все эти обоюдные претензии — это такая ерунда! Кто кому не подал чашку, не так повернулся, не то сказал.
В тот период многие наши знакомые стали разводиться — и православные, и неправославные. Потому что для многодетной мамы муж, который выносит ей мозги, — как ещё одно неразумное и нерадивое дитя. И она его сбрасывает, как балласт. Это сложный момент. Я со своим раком тоже могла стать балластом, но, слава Богу, получилось за годы семейной жизни вырастить ту любовь, которая помогла нам остаться вместе. Все время быть рядом с больным человеком — это ведь огромная проблема. Я не могу даже суп сварить. Когда последний раз варила суп, упала в обморок, и меня увезли в реанимацию. Но около больного все спасаются.
Лиза
Моя болезнь была полезной всем моим детям. Я вовремя заболела — в тот момент, когда меня привыкли эксплуатировать. Меня берегли во время беременностей и пока младшие были младенцами; а тут я уже давно никого не рожала, все расслабились. Мне диагностировали рак — и все пришли в чувство, у всех было открытие, что мама может умереть. Прекратились обычные подростковые претензии, что мама что-то делает не так. Мы ведь живем в миру, у детей огромные соблазны, а я в семье всегда стояла на позиции «уступить». Хотя у меня характер сложный и вредный, но меня бабушка научила: «А ты не обращай внимания». Я всё думала: как это — не обращай? А теперь сама поняла и детей учу, что есть грань между тем, что делается нарочно, и тем, что по немощи. Эту грань нужно чувствовать и не расковыривать конфликт.
Мама и Василиса
Многодетные мамы — очень терпеливые люди. Я теперь всем знакомым говорю: девочки, нельзя себя забрасывать. Вот это вот: «всё для детей» — это очень хорошо, но твоё здоровье тоже для детей. Нужно обследоваться, отдыхать. У нас в семье выработалось правило: родительская спальня — табу. Если мама там отдыхает, значит, беспокоить её нельзя. Сейчас принято ставить детей на пьедестал. Я никого не осуждаю; я и сама ставила на пьедестал и первого ребёнка, и второго, а когда попыталась поставить третьего, поняла, что Боливар не вынесет троих. Дети по природе своей эгоисты, а в многодетных семьях дети учатся соблюдать дистанцию.
Семью в тонусе держит папина жесткость. Если бы он был мягкий и интеллигентный, вся конструкция развалилась бы. У нас патриархат; я стараюсь не вредничать, слежу за настроением мужа. У отца Паисия есть гениальная фраза: «Когда на море буря, никто не идёт ловить рыбу». Нужно дождаться нормальной погоды. Раньше, когда муж начинал меня ругать за что-то, я говорила ему: «Ты умрёшь, придёшь к вратам рая, там апостол Петр тебя спросит: „Это вы Александр Юрьевич? Это ваша жена Евгения? Входите, входите, вы так с ней настрадались!“ Тебе же лучшее место в раю обеспечено». Все смеялись.
Моя мама очень долго переживала из-за моей многодетности. Она сама выросла в многодетной семье, старшая из четверых детей. У неё было тяжёлое детство: жили в избе — воды принеси, дров наколи… её в детстве очень сильно перегрузили, и всю жизнь её преследовал ужас: «Моя Женечка будет старшей в многодетной семье! Нет-нет, ни за что». И она больше никого не рожала, я осталась единственным ребёнком. Когда однажды она начала меня попрекать моей многодетностью, я ответила: «Мам, может, я отрабатываю за тебя?» Как-то она спустилась в переход, а там сидит женщина-попрошайка, и вокруг неё бегают грязные дети. «И у меня, — говорит мама, — прямо картинка, что это ты сидишь». Но мы, слава Богу, живём хорошо, и даже дом большой у нас построился, неожиданно для нас. Денег у нас не было даже на фундамент, мы их одолжили. Думали, возведём один этаж. Если бы мне в то время показали наш дом, я бы не поверила, что мы сможем это осилить. Но с Божьей помощью всё возможно.
Мария
С семьей моего мужа связана очень интересная история. У нас были фотографии прадедушек-прабабушек, с указанием имён и отчеств. Мы стали поминать их об упокоении — муж регулярно Псалтирь читает. И вдруг неожиданно начинает появляться информация об этих людях с фотографий. Мы думали, они из среднего сословия, оказалось — столбовые дворяне. То есть мой муж по линии мамы — из древнего дворянского рода. Его основателем был мурза, который приехал к Алексею Михайловичу и крестился. Дворяне Майсовы жили в Тамбовской губернии. В конце XIX века они ушли «в народ» — стали открывать народные школы, работали учителями. И после революции их не трогали — не разорили, не посадили, — настолько уважали их местные жители. Прадедушка мужа Пётр Семёнович Майсов работал директором школы. А его сын, Юрий Семёнович Майсов, был героем войны, погиб на Курской дуге. Это произошло 9 июля 1943 года — а 10 июля 1994 года родилась наша Саша, его первая правнучка.
Саша с родителями
Все наши дети учились и учатся в школе-пансионе «Плёсково». Мы там с 2004 года. Эту школу создал меценат специально для многодетных семей. Когда Аня пошла в первый класс, среди одноклассников только у одного мальчика и одной девочки не было братьев и сестёр. У остальных — восемь, шесть, пять… Их все спрашивали: «Как, у тебя нет брата и сестры?» К четвертому классу — у мальчика родилась сестра, у девочки — брат и сестра. Вот — сила коллектива!.. Когда смотришь архивные школьные фотографии, видишь одни и те же лица из года в год — братья и сестры ведь похожи. У всех педагогов дежавю: она только выпустила Симонова, Ульева, Грицишина; берёт пятый класс, там опять — Симонов, Ульев, Грицишин. И они же все дружат! Все мы друг у друга крёстные, все кумовья. Получается просто невероятное братство.
Подготовила Анна Берсенева-Шанкевич
