Взятие Белгорода

Статья о взятии марковцами и корниловцами Белгорода во время Похода на Москву в 1919 году написана непосредственным участником событий, офицером-марковцем Л.П. Большаковым. Опубликовано в газете «Жизнь» № 55, Ростов-на-Дону, 28 июня 1919 года.

Генералы Май- Маевский и Тимановский при взятии Белгорода

Белый город у белых скал. И в белизне невысоких домиков, окаймляющих задумчивые улицы, и в тишине монастырских стен, золотоглавых церквей, медлительном перезвоне колоколов есть нечто от сонного спокойствия московских переулков. Точно здесь, на крестном пути Добровольческой армии, призрачным сном стал пред нею прообраз Белокаменной. Она уже чувствуется здесь, на грани Украины — петлюровской, германской, советской. Отсюда идут родные и знакомые имена: Курск, Орёл…

Здесь — острие меча, направленного в сердце советской республики. Недаром до взятия Белгорода ораторы истерически выкрикивали на митингах о «смертельной опасности, грозящей революции» и недаром, чтобы скрепить треснувший под нашим ударом фронт, сюда приезжал «сам» Троцкий. Для защиты города он бросил лучшие силы. На мобилизованных красноармейцев, разбегающимися толпами по домам, бросающих винтовки, пулемёты и снаряжение надежды были плохи. Пришлось бросить коммунистическую бригаду товарища Трунова, поклявшегося «умереть, но не сдать Белгород, и отряд курских коммунистов товарища Черняка.

При поддержке четырёх бронепоездов и наземных батарей, снаб­женные множеством пулемётов, прекрасно вооружённые и обмунди­рованные с иголочки они атаковали наши части в семи верстах южнее Белгорода, у станции Разумовная.

Но здесь шли марковцы и корниловцы — Добровольческая гвар­дия. Правда, был лишь один бронепоезд, но он назывался «Офицер» и с честью носил своё имя. Вместе с передовыми цепями он принял на себя удар врага, а там, в стороне от железной дороги, уже нащупали уязвимое место на фланге противника наши роты.

«Товарищи» не любят обходов. Это их слабость. Они не умеют и боятся маневрировать: боятся оторваться от своих. Вот почему в их рядах крик: «обходят» — немедленно сменяется другим: «Тикай».

Коммунисты оказались более стойкими. Появление на их фланге обходящих цепей смутило их, но не рассеяло. Но когда загремело «ура», когда в 400-х шагах от себя они увидели наши офицерские ро­ты, шедшие во весь рост, не сгибаясь, двигающиеся неотвратимо, как лавина — «товарищи» дрогнули. Тщетны были призывы командного состава, тщетно стрелял по бегущим застрелившийся потом у нас на глазах матрос Шевченко — один из сотрудников Трунова: всё смеша­лось, спуталось, и в беспорядке, тесня друг друга, бросая винтовки и иногда «для легкости» сапоги, коммунисты хлынули назад, на Белгород.

Стемнело. В селе Разумном, занятом нашими войсками, уже приветно задымились «зенитные орудия» — трубы походных ку­хонь; утомлённые боем, спешили поесть и воспользоваться кратким ночным отдыхом стрелки и офицеры. И скоро деревня затихла. Только на северной окраине слышался негромкий говор, вспыхива­ли огоньки папирос, и чернели колеблющиеся силуэты: это рота марковцев готовилась к ночному движению. Ей предстояло глубоким обходом выйти в тыл противнику и поставить его между двух огней.

Все приготовления закончены, все приказания отданы, и вот, среди неподвижной мглы беззвездной ночи двинулась рота. Впереди, рядом с командиром роты, уверенно разбираясь в сети извилистых просёлоч­ных дорог и заросших меж, шагал проводник, местный крестьянин, как и все они, ярый противник «коммунии». За ним, более чувствуя, чем видя друг друга, потянулись ряды стрелков и чуть поскрипываю­щие «тачанки» пулеметов.

Потянул предрассветный холодок, чуть побледнел восток, пореде­ла мгла. Впереди, в лощине, густо заросшей краснолесьем, забелели стены хат мазанок: там, по предположению, должен быть противник. Рота остановилась. Неслышно отделились от передовой заставы тени разведчиков, скользнули в овраг, мелькнули между деревьями, вошли в село. Вот и донесение: село полно большевиками, но беззаботные «товарищи» не выставили даже наружных дневальных, не то, что сто­рожевой охраны. Соблазн велик — нагрянуть на них, как снег на голо­ву, но надо выполнять боевую задачу: двигаться дальше, в тыл Белго­роду. И вот, бесшумно, быстро, но спокойно рота огибает оврагом се­ло и движется дальше.

Рассвело. По высокой траве протянулся росистый след. Впереди в сонном спокойствии раскинулся Старый Город — большое село в по­лутора верстах севернее Белгорода. Вот из него выезжает всадник и спокойной, неторопливой рысцой подъезжает к роте. Ему бояться нечего: ведь не может быть, чтобы сюда, в такой глубокий тыл, забра­лись «проклятые кадеты». Вот он вплотную приблизился к роте: ещё минута — и на лице его отражаются изумление, растерянность, ужас. Но слишком поздно: под наведёнными дулами винтовок всадник по­корно слезает с коня, выворачивает карманы и с грустью следит, как проворные «кадеты» достают оттуда запечатанный пакет. Оказывает­ся, донесение начальнику узла Белгородской обороны. А из донесения ясно, что в Старом Городе стоит резервная часть 135-го советского полка — старых знакомых, ещё и раньше битых первым батальоном марковцев и в хвост, и в гриву; часть эта ночевала в Старом Городе и должна на рассвете выступить в Белгород.

С этим стесняться нечего. И в то время, как сонные красноармей­цы, переругиваясь и зевая, собираются в одном конце деревни, дерз­кие марковцы, имея впереди себя лишь дозоры, колонной, не спеша, втягиваются в деревню с другого конца, точно у себя дома, движется рота.

Но вот прозвучали резкие слова команды: рота развернулась в бо­евой порядок. Ещё несколько слов — и вот, будто неожиданным громо­вым ударом, грянули в ушах насмерть поражённых красноармейцев ружейные залпы и, точно швейная машина, застучали, вышивая крас­ные цветы смерти, пулемёты.

Обезумевшие «товарищи», тыкаясь сослепу во все закоулки, бро­сая оружие, оставляя раненых и пленных, выскакивая из хат в одном белье, ринулись панической волной на Белгород. Не прошло и полу­часа, как в городе поднялась суматоха: поскакали в разные стороны обозы, спешно двинулись на Курск составы, а вылетевший к Старому Городу красный бронепоезд нещадно стал осыпать из пулеметов ни в чем не повинные хаты. Марковцев уже не было в деревне: заняв по­зицию на возвышенности между нею и Белгородом, они завязали бой со спешно высланным из города отрядом коммунистов.

Вот, развивая полный ход, понеслись по Курской ветке в тыл эше­лоны. Но «товарищам» не везло сегодня. В 50 саженях от головного паровоза вдруг блеснул яркий огонь, поднялся столб черно-бурого ды­ма и загремел протяжный, низкий гул: это взлетел на воздух взорван­ный нашими подрывниками железнодорожный путь на Курск.

А в это время уже гремели наши батареи и с юга, от станции Разум­ная, весело, как на ученьи, пошла в наступление гвардия чести — марковцы и корниловцы. «Побеждает тот, у кого крепче нервы». Нервы коммунистов оказались в тот день слишком слабы. Потрясённые вче­рашним поражением, неспособные ориентироваться в обстановке, смущённые стрельбой в тылу, теснимые огнём с фронта — они не вы­держали и хлынули в тыл.

Через мост стройными рядами, под звуки песен входили в Белго­род рыцари черных цветов — марковцы — и рыцари цветов черно- алых — корниловцы.

Где-то ещё грохотали, обстреливая большевиков наши орудия, а здесь радостно звучали колокола, яркие блики бросало на белые стены солнце, и девушки в белых платьях бросали белые цветы победителям.

Белая гвардия в Белом городе, лето 1919-го. Марковцы.

Верхний ряд, слева направо: капитаны Селецкий, Папков М. В, Китов, Перебейнос Н. Н, Фёдоров С. К, Образцов Д. В, Шевченко П. Е, Пономарёв В. Г, Си. отский, Крыжановский В. В, Гаманов П. П, неизвестный.

Нижний ряд, слева направо: капитан Наинский, полковники Трусов, Докукин И. П, генерал Тимановский Н. С, священник Недельский А. Ф, полковник Слоновский Д. А, капитан Лесевицкий.

+ + +

Из статьи В. А. Ларионова «На Москву»:

«Отряд ведёт капитан Большаков, командир 1-го батальона. Он из бывших студентов; в батальоне у него много бывших пленных красноармейцев, но он умеет их перевоспитывать. Его любят, и батальон его считается лучшим в полку. Бывший московский студент, социалист-революционер, стал идеологом Добровольчества и Белой борьбы. Он поэт и писатель, и наброски его появлялись в ростовских газетах…

.. большевистские части из Сибири, прорвав наш фронт, двигались уже к Белгороду. Против этой советской ударной группы было брошено всё, что только было в армейском и корпусном резерве, но основой сопротивления красным был Марковский полк, снятый с нашего «Курского» участка и переброшенный к югу под Белгород. Положение создалось грозное, когда группы отборной советской пехоты рвались к нашему штабу армии, намереваясь перерезать все коммуникации. Под селом Короча 26 августа разыгралась драматическая контратака 1-го Марковского батальона под командой капитана Большакова. Силы были, однако, неравные. Марковцы были обойдены красными с обоих флангов и сбиты с позиции. Капитан Большаков был тяжело ранен в ногу и остался лежать среди убитых и раненных марковцев. При подходе красных он застрелился. Так не стало борца за свободу России, гордости Марковского полка, бесстрашного воина и поэта. Смерть не страшна, смерть не безобразна..".

Летопись Белогорья