Русская линия / Библиотека периодической печати / Оборонное сознание

Сегодня мир СМИ становится все более сложным, пространство СМИ становится все больше плюралистичным. Мы привыкли к тому, что существует диктат нескольких крупных телеканалов, но, я думаю, что скоро обычный человек будет иметь доступ к десяткам и сотням телеканалам. Появляются тысячи газет, идет огромный поток информации, который человек не в состоянии усвоить. И отыскать необходимое, взвешенное слово о Церкви, слово о Боге в этом пространстве будет все более и более сложно.

Если раньше мы знали: есть несколько известных органов печать, и мы с большей или меньшей эффективностью с ними работали, то сегодня пространство СМИ, которое вроде бы должно объединиться в этот период, когда столь легкими становятся средства связи между людьми, но оно, наоборот, все больше дробится, разделяясь на газеты для разных групп и интересов, на телеканалы для разных социальных слоев, на радиостанции для разных кругов общения, на атомарные структуры в Интернете. И очень часто, имея потенциальную возможность выхода на многомиллионную аудиторию, люди, как пишущие, так и читающие, замыкаются в группы из 15−20−50−100 человек, и за границы этих групп редко выходят. Поэтому, когда мы говорим, что пространство СМИ становится все более всеобъемлющим, мы должны помнить, что оно все более и более разделяет людей. И как в этих условиях говорить с людьми — для нас очень важный вопрос.

Говорить нужно разным людям и говорить нужно по-разному. Кому-то более близок стиль академической статьи. Кому-то — стиль тех проповедей, которые мы говорим с амвона. Кому-то более близка полемика и публицистика. Кому-то нужны сказки. (Это не только детей сегодня касается, но и большого количество взрослых, поскольку все больше и больше людей, в том числе молодежи и людей среднего возраста отходят от материалистического ощущения ХХ века и переходят к поиску смысла жизни, поиску жизни духа, поиску Бога).

Нам на эту жажду нужно постараться ответить. На нее сегодня пытаются ответить самые разные силы, разные явления культуры, информации, и даже политики. Это и всякие «правые», и экранизации Клайва Льюиса, и мистические культы, и секты. Все они паразитируют на той духовной жажде, которая появилась у людей, разочаровавшихся в материализме, в культе экономики, в культе земного успеха. Нам нужно постараться на этот голод, на эту жажду ответить духовной пищей, струями живого слова. И не только слова. Это должен быть и образ, и звук, вся та богатая невербальная традиция передачи духовного послания, которая есть в Православной Церкви, и которой всегда была сильна Русская Церковь. Ведь несправедливо суждение о том, что наш народ до ХVII века, когда к нему пришло западное схоластическое латинское богословие с Украины, был якобы духовно неграмотен. Достаточно посмотреть наши пословицы и поговорки, чтобы увидеть то глубокое укоренение нравственного чувства, которое имело и имеет место в душе русского человека, несмотря на семьдесят лет коммунизма и атеизма, и понять: без формальной учености, без схоластического богословия душа русского человека через богослужение, через архитектуру, через церковное пение воспринимала Слово Божие и была воспитана в христианском духе.

Нам сегодня нужно эту традицию в полном объеме на новом уровне возродить. Помня о том, что все больше и больше СМИ работает без посредства вербальной культуры, а просто через образ, через звук, через картинку, через жизненный пример, показанный просто взглядом, обликом человека. Нужно стараться в полной мере все эти средства задействовать. Даже если они кому-то кажутся непривычными, далекими от тех традиционных форм, в которых мы привыкли работать: книга, газета, лекция, проповедь. Сегодня нужно стараться как можно более просто общаться с самыми разными людьми, в том числе и с теми, которые не читают газет и книг, а только смотрят телевизор, слушают радио и ходят на какие-то культурные мероприятия.

А проповедь в СМИ возможна. Очень часто это единственный путь. Потому что есть огромное количество людей (я, как человек с достаточно широким кругом общения, это вижу), которые не смотрят православные телепрограммы, не ходят в храм, они либо живут вдалеке от храма, либо находятся в таком круге общения, куда редко проникает слово о Боге, но все-таки эти люди читают массовые газеты, они находятся в пространстве массовой культуры, они смотрят фильмы по телевизору (очень часто они уже не смотрят новости)… И вот достучаться до этих людей, пожалуй, сегодня можно только через СМИ. Они не придут послушать проповедь, не придут в воскресную школу, вряд ли возьмут в руки церковную газету.

Осваивая пространство светских СМИ, мы можем достичь очень многого. При всех сложностях, которые возникают в больших светских СМИ, есть противодействие, есть ненависть, есть борьба вокруг тех людей, которые проявляются или не проявляются на пространстве наших СМИ. Но нам не нужно отступать, и думать, что, если мы займем какое-то свое небольшое пространство, мы в нем будем чувствовать себя комфортно.

Я с большим уважением и с большой радостью отношусь к работе православных кабельных телеканалов, спутниковых телеканалов, ко всему многообразию наших церковных СМИ, но мало быть только на этом поле! Поскольку в современном мире, сложном и противоречивом, построенном на взаимозависимостях, мы не сможем удержать этого маленького пространства, если не выйдем из него и не начнем наступать. Оборонное сознание всегда губительно!

Отгородиться, защитить себя от наступающих внешних сил, — это просто, это понятно, это естественно для человека, который не обладает властью, деньгами, какой-то огромной силой. Это очень понятная реакция, и она многим из нас свойственна. Я и себя в полной степени отношу к тем, кто в оборонном сознании был воспитан в советское время как человек, который с детства, с ранней юности являлся верующим человеком. И раньше, когда были тяжелые битвы с советской системой, и сейчас, когда идет наступление этого агрессивного секулярного гуманизма, такая реакция понятна и естественна.

Я такой же, как все мы. Но я думаю, что всем нам стоит подумать, как выйти за пределы любых гетто, любых огороженных пространств, в которые нас уже хотят поместить те, кому мы не нравимся.

Замкнувшись в этих пространствах, мы никогда не сохранимся. Даже в рамках этого поколения, я уж не говорю о поколениях будущих. Потому что современная система пропаганды, современная система зоологического промывания мозгов особенно направлена на молодежь, и если наше поколение можно удержать в рамках какого-то отгороженного пространства, то следующее поколение, которое будет стремиться в школы, в вузы, в жизнь, окажется гораздо более беззащитным.

Поэтому, так или иначе, но придется наступать, если мы хотим сохранить будущее поколение для Церкви и для России. Поэтому так важно быть на пространстве общенациональной школы, быть на пространстве больших СМИ. При всем понимании сложностей этого, потому что именно проникновение в эти две сферы жизни вызывает бешенство и ненависть — иррациональную!

Когда споришь со сторонниками агрессивной светскости, то видишь, что они все больше и больше теряют аргументы на своем собственном демократическом поле. Но, когда кончаются аргументы от разума, в ход идет аргумент, который я уже несколько раз слышал, в том числе, на прямых эфирах: «Нет! Вот нет, и все! Не пустим! нельзя!» — Без объяснений!

Я думаю, что вся та фальшь, которая проявляется в такого рода аргументах, говорит о том, что… боятся! И правильно боятся! Поскольку, если в школе и СМИ будет сказано ясное, доходчивое, авторитетное и внутренне убедительное слово о Боге, наш народ изменится! Наш народ будет другим.

Вот именно поэтому в эти две сферы — школы и СМИ — нам надо стремится.

Если говорить о церковных СМИ (насколько я представляю себе, значительная часть присутствующих относится к церковным СМИ), более всего, наверное, нужно единство. У нас уже есть большое количество людей, ревностно и эффективно работающих, есть множество хороших изданий, хорошее церковное радио, хорошие церковные телепрограммы. Очень важно, чтобы мы помогали друг другу. Признавая, что есть какие-то различия, мы должны понимать, что они не должны выходить за пределы нашей общей заботы об общем церковном деле. Потому что особенно сейчас, когда недруги Церкви, увидев ее силу, все более и более начали против нее восставать, именно сейчас острие этого «восстания» будет направлено на то, чтобы нас разделить. Нет другого способа победить нашу православную общину, чем посеять в ней внутреннюю вражду.

Я впервые, может быть, сегодня об этом скажу. Мне известно, что профессиональными людьми разрабатываются целые стратегии, чтобы устроить разделение Православной Церкви. На разработку таких стратегий выделены большие средства, найдены очень умелые руки и хорошие мозги. Потому что разделить нас — это единственное, чем нас можно сломать. Это понимают, это знают. И мы должны это знать и понимать, делая все, чтобы этого не произошло. Я не готов сейчас обнародовать имена. Но они известны. Они здесь, в России. И, думаю, что со значительной поддержкой извне.

— Что обсуждалось на секции по идентификации граждан?

— По поводу идентификации граждан. Я рассказал о том, как идут дискуссии по этому поводу с государственной властью относительно формы нового паспорта и относительно вопроса об идентификации граждан. Кое-что нам удается отвоевывать.

В частности, это касается закона о персональных данных. Хотя, пока очень сложно сказать, как этот закон будет подаваться в окончательном виде. В любом случае Министерство связи и уже и Правительство (через поправки к Закону о персональных данных) склоняются к тому, чтобы идентификатор не был обязательным, и чтобы любые гражданские услуги предоставлялись без этого идентификатора. Хотя форма идентификатора еще не ясна. Как он будет выглядеть, будет ли это число или какая-то система персональных данных, пока неизвестно. Но уже в правительственных поправках заложена идея, что без идентификатора будет возможно исполнение гражданских обязанностей, возможны расчеты, предоставление тех или иных услуг, которые являются обязанностью государства.

Идет дискуссия вокруг вопроса о Государственном регистре населения (это новый термин, который вводится в Законе о персональных данных). Сейчас идет дискуссия о том, насколько эта форма учета вообще будет иметь место, и если будет иметь место, то что в ней будет заложено? Пока идет речь о том, что там будут заложены такие данные как имя, пол, место рождения, дата рождения, по-моему, место жительства, и номера тех карточек, которые человек имеет — пенсионное удостоверение и т. п. Подвижки идут, но важно увидеть закон перед вторым чтением. Пока этого текста нет, говорят, что он появится к средине февраля. Предметный разговор надо будет вести уже с текстом закона о персональных данных в руках.

Скоро будет проводиться выдача новых загранпаспортов в Калининградской области, гражданам России в Литве и в Германии. Там есть уже серьезные изменения.

Та информация, которая будет в паспорте в электронном виде, будет известна человеку, и будет соответствовать той информации, которая будет изображена в паспорте в графическом виде. Это имя, фотография и те данные, которые находятся на странице паспорта с фотографией. Чип нельзя будет считывать с большой дистанции. Это очень важно. Потому что, если чип считывается с большого расстояния, это значит, что кто-то будет постоянно знать: где, когда, рядом с кем, находится тот или иной человек. Допустим, вы стоите в очереди на исповедь к священнику, а кто-то отслеживает, у кого вы исповедуетесь… Это как раз тот самый случай, когда объем информации, касающийся частной жизни человека, позволяет им управлять.

Ведь в чем одна из главных проблем в этой сложной области? Я не думаю, что нам стоит так уж беспокоиться (с духовной точки зрения) о том, что кто-то о чем-то будет знать. Если человек не делает ничего дурного, зачем ему прятаться. Но! Когда мы знаем, что большой объем данных о том, какие книги мы читаем, что мы едим, от чего лечимся, где работали, как учились, с кем рядом находимся и т. д. кому-то будет известен, мы уже будем волей-неволей от этого зависеть — в духовном смысле. И когда от нас будут требовать лояльности к принципу политкорректности, лояльности к принципу мировоззренческого плюрализма, лояльности к принципу морального релятивизма, мы с вами, может быть, и не будем особенно размышлять… А вот молодой человек, которому нужно поступать в престижный вуз, и которому скажут: либо ты думаешь так, как думает все общество, и даешь обещание и согласие на то, что мы тебя будем контролировать через эту карточку, либо ты не поступишь ни в какой престижный вуз и не поступишь на престижную работу. Если так будет ставиться вопрос, молодые люди сами, без всякого нажима, без всяких концлагерей, пыток будут идти на то, чтобы поступаться своей свободой ради угождения «большому брату». Ради того, чтобы «большой брат» не расстроился и не вычеркнул молодого человека из круга «престижных», «нормальных» людей. Эта опасность существует.

Нужно настаивать на тайне частной жизни человека, и, особенно, его убеждений, на ответственности тех, кто эту тайну разглашает, и на том, чтобы технические средства, которых, конечно, вокруг нас будет все больше и больше, были подконтрольны гражданскому обществу и были бы прозрачны. Справиться с нашествием техники мы не можем. Но мы можем добиться того, что государство будет вести себя более ответственно.

Ведь мы знаем, что те же коммерческие структуры, авиакомпании, банки уже собирают информацию о людях. Недавно мы узнали, что сеть аптечных скидок (вроде бы безобидная вещь!) — и то уже накопила данные о людях (в том числе, об их болезнях, об их лекарствах, об их месте жительства, об их достатке) — в огромных масштабах!

Нужны законы и правила, по которым это все должно делаться. Если мы не может кормить своих электронщиков, мы будем кормить чужих. И уже кормим! В том числе, никому не подконтрольных, которые работают в коммерческих структурах и разного рода «общественных» организациях, представляющих непонятно чье общество.

Раиса Ильина: Существует проблема жизни и выживания православных школ. Есть ли возможность у Русской Православной Церкви на основании изменения Устава юридически принять православные школы и православные детские учреждения под свою опеку?

— На самом деле этот вопрос достаточно сложный. Потому что, если делать школы религиозными организациями или делать их учреждениями религиозных организаций, они могут утратить очень многие привилегии, связанные с юридическим статусом образовательного учреждения. Средние образовательные учреждения по нынешнему законодательству вряд ли могут быть религиозными организациями. Мы имеем эти споры даже в связи с аккредитацией высших духовных заведений. Сегодня, вроде бы, эти споры разрешаются. Но я, откровенно говоря, плохо себе представляю, как можно среднюю школу сделать религиозной организацией — юридически.

Принять под крыло? Они находятся очень часто под крылом Церкви. Формально или не формально. Известно, что одни из лучших частных общеобразовательных средних школ в Москве находятся при приходах. Это школа при Андреевском монастыре, это и школа отца Сергия Киселева, школа, которая действует при Свято-Тихоновском университете… Но юридически они не являются частью церковной структуры. Поскольку для общеобразовательной школы быть структурой религиозной организации, с точки зрения нынешнего законодательства, достаточно проблематично.

Конечно, Церковь поддерживает православную школу. Конечно, поддерживают те благотворители, которые связаны с тем или иным приходом или тем или иным монастырем. Но этих сил, конечно, мало для общенациональной школы. Понятно, что средств на то, чтобы создавать повсеместную общедоступную православную светскую школу, у нас нет. У нас отняли десятки тысяч школ после революции 1917 года, после того как школа была сделана государственной. Сегодня у нас нет зданий, нет достаточного количества материальных ресурсов, чтобы платить зарплату десяткам тысяч учителей.

Общеобразовательные школы с православных уклоном при приходах — это, как правило, либо школы для богатых, либо школы, которые держатся на энтузиазме отдельных священников, отдельных прихожан, отдельных энтузиастах педагогах. И пока, конечно, этих людей мало, чтобы развернуть общенациональную систему школьного воспитания.

Поэтому мы и говорим о том, что в государственной общедоступной школе должно даваться хоть какое-то представление об основах культуры и нравственности христианства. Вовсе не нужно с указкой в руках заставлять детей верить. Это будет не правильно, не честно. И может вызвать протесты. Но говорить, о чем учит Церковь, что такое христианство, каково его учение, как оно смотрит на нравственные стороны жизни человека, на тему экстремизма, терроризма, преступности, алкоголизма, наркомании, всяких половых отклонений — это ведь нужно! Этого сегодня в школе нет.

Школа должна вернуть себе воспитательную функцию, потому что без этого она останется просто средством перекачки информации из одного мозга в другой. А школа только таким средством быть не может. Иначе воспитателем будет либо семья, которая у нас сегодня в значительной части разрушена, а, скорее всего, улица, телевизор, интернет и азартные игры… Если мы хотим, чтобы это было так, значит, школа должна отказываться от воспитательной функции, как она отказывается сейчас. Если мы хотим, чтобы воспитание было еще где-то, кроме полуразрушенной семьи, кроме улицы, интернета, телевизора, ночных клубов, и всего прочего, — значит, школа должна возвращать себе воспитательную функцию. И эта функция сегодня просто не мыслима без того, чтобы, отвлеченно, без прямой проповеди, но все-таки рассказать о том, каково нравственное учение христианства, как относиться к добродетелям и порокам, какова история Церкви, чем отличается алтарь от амвона, как устроен храм, как различаются священнослужители, как вести себя в храме…

Все это является естественной частью культуры православного человека, просто русского человека, даже если он неверующий или принял другую веру. Присутствие этих знаний в школе жизненно важно. Будем надеяться, что они пробьют себе дорогу через частокол тех препятствий, который ставится сегодня определенной частью чиновничества и определенной частью нашей «любимой» интеллигенции (которая всю жизнь мечтает формировать душу людей сама, у нее это много раз в истории не получилось — ни в конце ХI>Х века, ни в начале ХХ-го века, ни в 1917 году, ни в 60-е годы XX века, ни в диссидентские 80-е).

Интеллигенция, которая мечтала каждый раз создавать нового человека, и получала от этого «нового» человека либо пулю, либо удар, она, наконец-то, должна понять, что России нужно дать развиваться так, как она развивается, — свободно, без интеллигентских рецептов создания «нового» человека без Бога и без разума, как правило. И — смириться. Пока наша интеллигенция не смирится перед народным характером, перед историей, и перед грузом собственных неудач «великих реформ» и революций, мы так и будем переживать бесконечные потрясения, бесконечный раскол.

Сергей Григорьев, ИА Русская Линия: Вы сами затронули тему о силах, которые финансируют создание антицерковных раскольнических организаций. Мы работаем в информационной сфере, как нам не ошибиться? Я до какого-то момента считал, что такой организацией является… ОВЦС. После личного общения с вами, понял, что ошибался. Понятно, что трудно назвать какие-то конкретные организации. Какой духовный критерий надо иметь, чтобы не ошибиться?

— Очень просто: в Священном Писании сказано: по плодам их узнаете их. И очень много сказано о тех плодах, которые производит любовь и которые производит дух злобы.

Сегодня, когда очень много людей пытаются действовать от имени православного народа, от имени Православной Церкви, одним из самых главных критериев нашего отношения к этой деятельности должно быть то, насколько она приносит людям мир, насколько позволяет творить наше церковное дело в этой сложной общественной реальности, которая нас окружает.

Я думаю, очевидно, что делается очень много хорошего — и в Москве, в самых разных регионах. Смотрите, мы сейчас достигли того уровня церковной жизни, которому завидует Запад! Запад, у которого не было отнято имущество, у которого в десятки раз больше денег. Сколько у нас людей, активно работающих для Церкви, — это же благословение Божие! Причем, эти люди ведь появились недавно, их не было двадцать лет назад.

Если мы видим, что делается что-то доброе, мы должны из этого делать духовные выводы. А если мы видим, что постоянно идет какая-то трескотня друг против друга, обвинение друг друга в заговорах, тут уже нужно подумать: а нет ли за этим какой-то чужой руки? И очень часто оказывается, что чужая-то рука есть. Конечно, мы никогда с вами не докажем, что те или иные разделяющие моменты оплачены или заказаны или сгенерированы, как сейчас говорят. Но есть основания думать, и есть прямые факты того, что такая разделяющая деятельность ведется.

Мы можем спорить, это нормально… О жизни людей, об идентификации граждан. При этом основой всех этих дискуссий должна быть общая устремленность — и ко Христу, и к тому, чтобы делать общее дело. И общая устремленность друг к другу.

Чем все-таки сильна Церковь? Сейчас справиться с нами можно только одним способом — расколов нас. Это прекрасно понимают. Но понимают и то, что есть в Церкви нечто большее (что ее сплачивает), чем политические партии. Очень просто расколоть сегодняшнюю российскую политическую партию. Помани должностью, помани деньгами, помани славой — и почти любая из существующих политических структур за два месяца будет разложена на десять-двадцать или рассыпана как песок. С нами все-таки этого не получается. И это очень обнадеживает и очень радует. Были бы мы меньше христианами, нас бы уже вывели друг против друга на площадь. Достаточно большие силы вложены для того, чтобы так сделать. Или устроили бы резню между нами и мусульманами. А еще «лучше», действительно, между нами самими. Одна группа «православных граждан» против другой группы «православных граждан», где-нибудь около храма Василия Блаженного, с шашками или с палками, а дальше — оранжевая революция… Вот мечта! Нам не нужно эту мечту дать осуществить. Ни-ко-му!

Евгений Никифоров, радио Радонеж: Какие задачи могла бы сформулировать Церковь православному медиа-сообществу? На каких направлениях, вы считаете, нужно сосредоточиться в нашей деятельности? Какие основные вызовы стоят перед Церковью?

— Я не думаю, что я в этом случае имею право говорить ex cafedra, как говорят католики. У нас довольно много сказано относительно задач Церкви в области миссии, в области работы со СМИ в документах Архиерейского Собора, в документах Святейшего Патриарха.

Одна из самых серьезных задач сегодня — осваивать современный язык СМИ. Не только через слово, но и через образ. То есть, создавать фильмы, произведения искусства, создавать убедительный образ нормального православного человека, который есть в России. Понимаете, есть! Приезжаешь в тот или иной регион и видишь там прекрасных людей. Мы их видим по телевизору? Нет, никогда. Мы видим бандитов, проституток, мы видим политиков. (Я не ставлю их в один ряд… Я просто говорю о том, что мы видим абсолютное меньшинство людей, которые не представляют имеющиеся в народе глубинные здоровые силы). Покажите школу. Например, в Калужской епархии есть школа. Страшно бедная, но такая светлая… Покажите Раифский монастырь, где есть прекрасный детский приют. Покажите Смоленск, где есть православные детские сады. Покажите Ярославль, где есть очень интересные православные художники, которые признаны как на Западе, так и в России.

Дело в том, что жизненный пример, описание жизни человека, прожитой правильно, — это очень убедительная вещь. Сделать на этой основе книгу, фильм, песню хорошую — это может повлиять больше, чем тысяча статей о том, какие все плохие. Надо, очень часто надо писать о том, какие все плохие. Обличать зло нужно. Умно, иронично, спокойно и уверенно. Но очень важно показывать людям положительный идеал. Очень важно показать людям, что, если человек живет как православный христианин, ему внутренне лучше, чем самому богатому бандиту, самому сильному убийце, самой разрисованной проститутке, самому раскованному гею… И свидетельствовать таким образом мы можем. И свидетельствовать можем через СМИ. Самое главное, чтобы нам были открыты пути к этому. (Пока это не очень просто). Но чтобы, когда эти пути откроются, мы были бы достойны, и смогли бы сразу прийти и сказать то, что хотим сказать, на пользу людям.

Раиса Ильина: Учебное пособие Аллы Бородиной «Основы православной культуры», о которое сегодня ломаются копия и среди православных педагогов, и в среде неправославных учителей. Не видите ли вы противоречия в том, что, решая задачу знакомства учащихся с православной традицией культуры, автор опирается на метод, родившийся в антихристианской мировоззренческой традиции? Знакомы ли вы с этим пособием?

— Весь учебник я не читал, но я его видел. Конечно, это, профессиональный учебник.

— Соответствует ли избранный метод содержанию темы?

— Я не специалист в области педагогики, мало что в ней понимаю. Мне сложно какие-то суждения выносить.

Действительно, часто бывало так, что те учебные пособия, которые создавались для школы — разными православными организациями, кругами, отдельными приходами, — они все-таки выглядели не как профессиональные учебники, а как, скорее, чуть-чуть адаптированные переложения каких-то исторических курсов. Часто просто пытались переработать то, что было разработано для семинарий и академий, в том числе для людей гораздо более старшего возраста.

Этот учебник, конечно, более профессиональный. Он смотрится как настоящий школьный учебник, а не как переписанный Закон Божий ХIХ века. И не как проповеди местного батюшки, а как серьезно разработанный учебник.

Насколько методика той школы, которая сложилась к началу 90-х годов, приемлема для преподавания знаний о религии? Это, конечно, очень большой вопрос. Я не знаю, что на него ответить. У нас другой школы сейчас, практически, нет.

Я боюсь, что, действительно, в светской системе школьного образования много такого, что само по себе может отторгнуть людей от тех знаний, которые им предлагаются.

Я один раз жизни попытался написать учебник. Не знаю, что у меня получилось. Но я был потрясен, когда мне сказали: не надо пытаться написать так, чтобы было понятно… вы напишите: статья такая-то закона такого-то. Так мы все делаем, и вы делайте так же. Но я так не хотел делать! Мне нужно было объяснить школьникам российский закон о свободе совести.

Это было в отпуске. Я сидел, наверное, дней десять над двумя-тремя страницами текста. Потому что объяснять школьнику закон — это, наверное, вообще, задача расстрельная. Потому что объяснять право 12−13-летним людям очень сложно. И когда, должно быть, им это не интересно. Поэтому возникла идея — сделать это на жизненных примерах, на рассказе о том, что — можно, что — нельзя, почему можно — это, и нельзя — то… А потом мне сказали: нет, надо просто написать — вот такая-то статья говорит то-то. И все!

Такой подход, наверное, был нормален в советской школе. Наверное, нужно как-то от него уходить, наверное, нужно, действительно, больше говорить не о формулировках, не о датах и не об именах только. А говорить о том, как надо жить.

Почему я с большим сомнением и некоторой внутренней напряженностью жду того момента, когда будет, наконец, известен людям проект учебника «Основы мировых религий», который сейчас разрабатывается, который пока мало кто его видел. Я очень боюсь, что там будет только рассказано о том, в каком году и какой построен собор, в каком году и какая написана икона, чем отличается архиепископ от раввина, чем отличается мечеть от синагоги.

Это все полезные знания. Но! Если бы я учился в школе, и мне бы сказали, что есть предмет о религии, мне бы не было интересно (может быть, я плохой ученик — и был, и остаюсь таким в душе до сих пор) в каком году построен Успенский Собор Московского Кремля. И мне бы не было интересно — уж так уж! — какие архитектурные богатства есть в Троице-Сергиевой Лавре, или еще что-либо.

Но мне было бы интересно, что говорит религия о жизни и смерти (в том числе, может быть, и нехристианская религия, тоже было бы интересно узнать). А что говорит ислам о смысле жизни, о смысле истории?

Современному молодому человеку это уже интересно, поверьте мне! 14−15 летние молодые люди озабочены, они думают. И в знаниях о религии, пусть — не проповедь, пусть не индоктринация, но рассказ о том, чему учит православное вероучение, и, может быть, так же, рассказ о том, чему учат другие, это, наверное, то, что и интересно. И я очень боюсь, что преподавание знаний о религии превратится просто в перечисление исторических дат, архитектурных достоинство того или иного храма, бытовых элементов около-церковной культуры (как обращаться к митрополиту, как обращаться к раввину).

Это все может быть полезно. Но! Образование не должно и не может быть перекачкой байтов информации из одного мозга в другой. Иначе останется вакуум в детской душе. А вакуума в ней никогда не бывает, вакуум всегда чем-то оказывается заполнен. И он сегодня уже заполнен — телевизором, интернетом, и некоторыми другими вещами. Поэтому и нужно заниматься образованием. Именно поэтому у нас и идет эта борьба. Эта борьба не за деньги, эта борьба не за пространство на газетной полосе или в телеэфире. Эта борьба за людей. Это борьба за будущее народа. Именно поэтому у нас в этой борьбе такие серьезные противники.

— Как вы относитесь к тому, что в Государственной Думе нет священнослужителей?

— И слава Богу! И не надо. У нас, знаете, были… Один, слава Богу, служит, и хорошо. А были еще двое. Один ушел в ислам, а второй в раскол. И лишен сана. Ушел в «подвал».

— Может ли Церковь выражать свое отношение к парламентской борьбе?

— Я не думаю, что Церковь должна поддерживать ту или иную партию, об этом очень ясно сказано в документах Архиерейского Собора нашей Церкви. Церковь должна работать с самыми разными партиями, стараясь людей, которые в них находятся, подвигнуть к тому, чтобы служить благу человека и благу России, вне зависимости от партийных пристрастий. Нам нужно пытаться становиться над партийной борьбой, будучи принципиальными по важным для нас вопросам, но, в то же время, будучи немножко отстраненными от вопроса о том, кто, какой лидер, какой политик будет главнее, и какая из партий будет наиболее влиятельна.

Нас очень часто пытаются втянуть в партийные интриги, приходят, говорят: только наша партия поддерживает Церковь, только Иван Иванович или Владимир Петрович помогут нам Россию очистить от скверны… И часто бывало так, что после этих уговоров какие-то церковные организации, некоторые священники, активно выступали за этого политика или партию. Ничего не происходило, Иван Иваныч через некоторое время все забывал, никакого возрождения на этой основе не происходило. Поэтому, я думаю, нужно быть осторожными к любым попыткам сделать православную общественность, а тем более, Церковь в целом, инструментом личных политических и партийных амбиций.

Отец Макарий: — Об Основах мировых религий: как развивается этопротивостояние? И что мы должны делать? Мне кажется, сейчас идет балансирование на острие ножа. Еще чуть-чуть, и мы можем войти на основе какого-то созидательного дела в школу (вроде Основ православной культуры)… Или противная сторона воспользуется очень умным маневром точно по такому сценарию, о котором вы сказали. Дети будут ходить на урок, как на гражданскую оборону в свое время ходили.

— Отец Макарий, вы прекрасно знаете, что в нынешней системе общественных ценностей очень важно грамотно пользоваться теми правами, которые мы имеем. По целому ряду международных правовых актов семьи и сами дети имеют право на то, чтобы образование в школе соответствовало убеждениям, которых придерживаются в семье — то есть, которых придерживаются родители и сами дети. Сегодняшняя школа это принцип нарушает. Потому что у нас в школе существует диктат материализма и скептического отношения к религии. Я думаю, что самыми разными способами и можно, и нужно добиться того, чтобы преподавание знаний о религии в школе соответствовало тем убеждениям, которые существуют в семьях и, в том числе, в семьях верующих. Это можно делать и через родительские комитеты, и через обращения в местные органы власти, через различные публичные кампании, через многое другое.

На самом деле, наверное, самый правильный и самый честный путь заключался бы в том (как это есть в большинстве стран мира), чтобы люди могли бы выбирать между несколькими вариантами — между Основами православной культуры, Основами ислама… Есть у нас школы нацменьшинств, где уже очень активно преподаются религии нацменьшинств — это иудаизм, это армянская версия христианства, есть в Москве татарская школа, где преподается ислам… Может быть, кому-то нужна светская этика. Может быть, в рамках более общих курсов (о чем, между прочим, говорил Фурсенко на открытии Рождественских Чтений) стоило бы ввести элементы знания об истории учений разных религий. Я думаю, что полезно нашему школьнику знать, что такое ислам, в частности, может быть, и иудаизм, и буддизм.

У меня почему-то сложилось впечатление, когда я слушал господина министра, что некоторые части его доклада имеют разные источники. Он, между прочим, сказал, что историю религий можно было бы ввести в более общие курсы. Я не помню, какие именно курсы он называл, но, в то же время, он сказал и об учебном пособии… Я думаю, что может быть выбор из самых разных вариантов.

Но нельзя (и в этом я совершенно убежден!), используя проект Основ мировых религий, отрицать право людей изучать основы православной культуры! Нельзя отказывать им в том, чтобы они на уровне того или иного региона (где уже сложился этот курс, где есть огромная общественная поддержка этого курса) они были бы лишены его.

Чего я больше всего боюсь? Того, что курс Основы мировых религий (даже если это будет хороший курс, и там будет полезная информация) будут использовать для того, чтобы потом «из центра» в регионы была спущена команда: объявить волевым решением запрет на сложившуюся уже практику преподавания Основ православной культуры. Практику, принятую людьми, не приведшую ни к каким конфликтам.

Нас этим пугают разные люди. Если вам интересно, вчера вышла на одном из интернет-сайтов распечатка моей дискуссии в прямом эфире Радио-7 «На семи холмах» с господами Повзнером, Пономаревым, Ардовым (участвовал также Кирилл Фролов), где через полтора года! после начала этой дискуссии вдруг откуда-то опять всплыли старые мифы о том, что у нас школа… отделена от Церкви!

Это было в старой советской Конституции, но этого нет в нынешней Конституции! Снова повторяется миф о том, что всех обязательно будут чуть ли не палками загонять на уроки Закона Божия. Этого нет. И миф о том (что самое опасное), что, как только введут Основы православной культуры в той или иной школе, тут же начнется какая-то религиозная война: мусульманские дети, еврейские дети будут загнаны чуть ли не в гетто, начнется какая-то система подавления, начнутся драки на переменах…

Послушайте, нет этого ничего! Об Основах православной культуры рассуждают как о каком-то безумном проекте. А это уже давно вошедшая в жизнь практика целого ряда регионов! Смоленска, Белгорода, Курска, Калуги… Масса других регионов, где введение такого курса не привело ни к каким межрелигиозным столкновениям. В таких странах, как Сербия или Румыния (конфликтных, сложных странах) были недавно, после коммунистического времени, введены на выбор некоторые религиозные курсы: там есть православие, ислам, католицизм, иудаизм, и т. д. В Сербии есть — светская этика. Никакого конфликта! Вся система отлично работает. Почему нас пугают, что у нас религиозное образование чуть ли не немедленно приведет к религиозной войне? Почему нам говорят: если хотите учить религию, идите в свои воскресные школы, идите в свои частные школы?

Извините! Воскресная школа — это не та система образования, которая может человека сформировать полностью. Это маленькое количество занятий раз в неделю, как правило, без должных условий (потому что у нас нет сейчас возможности охватить всю Москву воскресными школами). Но, в любом случае, без того чтобы что-то было доступно, через единственно общедоступную в России государственную школу, наверное, вряд ли решится проблема воспитания подрастающего поколения сегодняшней России.

Сказал господин Повзнер: «Создавайте частные школы на собственные деньги и там преподавайте, что хотите!»

Я, конечно, сразу же напомнил, что в России, к сожалению, негосударственные школы — это, как правило, школы для богатых. Мне позвонила учительница из государственной школы, где появился православно-ориентированный предмет, он отличался от понятия Основы православной культуры. Я ее спросил: «У вас государственная школа?» — «Да». — «У родителей ваших детей есть средства, чтобы отправить детей в частную школу?» — «Конечно, нет».

Лукавят, когда говорят, что мы можем за полгода, с легкостью, до следующего 1 сентября создать мощную систему негосударственной школы. Это невозможно! Поэтому надо разными цивилизованными способами (не думаю, что надо свистеть в зале) отстаивать свое право на то, чтобы школьное образование для верующих детей соответствовало бы тому духу и тому мировоззрению, которое сформировалось в их семьях. Я думаю, в честной дискуссии наших оппонентов мы способны переспорить.

Записала Раиса Ильина