 |
| Православие.Ru | 05.06.2019 |
И отец Евгений, и матушка Ирина сначала готовились создать семьи совсем с другими людьми. Но их избранники отказались, испугавшись, что не понесут ту высокую планку семейной жизни, которую задавали себе будущие супруги Смирновы. Можно сказать, что их встреча была устроена Господом. И они не опустили планку: воспитали не только своих пятерых детей, но и троих приёмных.
Смирновы
Протоиерей Евгений, 40 лет. Настоятель Троицкой церкви города Слободского Вятской епархии. Благочинный Слободского округа Вятской епархии. Руководитель отдела религиозного образования и катехизации Вятской епархии.
Матушка Ирина, 39 лет. Регент.
В браке 19 лет.
Дети:
Приёмные дети:
Протоиерей Евгений Смирнов с матушкой Ириной
Отец Евгений:
— Я сам сын священника. Я видел, как жили мои родители, с какими проблемами сталкивались на приходе, и понимал, что меня ждёт то же самое, но хотелось пойти именно по стопам родителей, которые для меня всегда были примером, и послужить Богу и людям.
Служение священника — это особенное служение, поэтому для меня было очень важно, чтобы моя избранница придерживалась правил православного благочестия. Я искал девушку, готовую нести крест матушки. Когда мы познакомились с Ириной, я учился на первом курсе духовной академии, а она только поступила в регентскую школу. До неё я встречался с другой девушкой, но в какой-то момент она сказала мне: «Я не могу соответствовать твоим ожиданиям. Я не справлюсь». Я и сам уже это понимал, поэтому не стал её удерживать. А с матушкой я сразу почувствовал, что мы будем жить душа в душу, — так и случилось. Я благодарю за это Господа.
По окончании духовной академии я был направлен на службу в г. Слободской. Там я начал окормлять интернат, познакомился с ребятами. Несколько подростков постоянно ходили ко мне в храм, исповедовались, причащались. Со временем мы приняли решение о создании приёмной семьи. Для ребят это был осознанный выбор. Не мы пришли в школу-интернат и сказали: дайте нам вон того мальчика, он нам понравился. Всё сложилось стихийно. Ребята приходили на богослужения, помогали мне по храму. Потом стали приходить ко мне в гости, и на каком-то этапе стало понятно, что мы, наверное, уже не расстанемся. Видя, как ребята к нам тянутся, не ответить на эту привязанность я не смог.
Конечно, было сложно. У меня к тому моменту уже было трое своих детей, совсем маленьких. Всем пришлось привыкать к новой ситуации. Порой мы друг друга не понимали, но стремились не обострять отношения. Ходили в храм, молились Богу. Ребята были из неблагополучных семей, все с душевными травмами, которые сказывались на их поведении. Но я всегда говорил им: у вас есть родители, родные папа и мама; они, может, неправильно поступили, оступились, нагрешили — Господь их рассудит, — но вы за них молитесь; к родителям нужно относиться с уважением, так Господь заповедовал; наступит время — сами станете родителями, не повторяйте их ошибок. Нас они всегда называли «батюшка» и «матушка».
Как в каждой многодетной семье, у нас есть финансовые сложности. Значительную часть проблем мы решаем своими руками. У нас частный дом, небольшое подсобное хозяйство, огород. Первое жильё мы смогли приобрести благодаря материнскому капиталу — спасибо за это государству. В остальном государственная поддержка многодетных явно недостаточная, особенно в нашем регионе. Через добрых людей Господь послал нам более просторный дом, в котором мы сейчас живём. У нас нет богатых родителей и родственников, нет какой-либо иной постоянной поддержки, но и без помощи Божией мы не остаёмся. Господь помогает через добрых людей, и не только. Наверное, каждая многодетная верующая семья может рассказать о таких моментах, когда явно чувствуется помощь свыше. Конечно, мы не знаем, когда и как поможет Господь, поэтому и сами не сидим сложа руки.
Дети, кроме общеобразовательной школы, учатся ещё в художественной и в музыкальной, помогают мне по храму, мы вместе ведем домашнее хозяйство. Дети — это мои помощники. Они поют на клиросе, пономарят в алтаре, звонят в колокола — я и сам так же помогал родителям в своё время. Это очень важный воспитательный момент, когда вся семья занимается общим делом. Я ребят не принуждаю помогать в храме — это их желание, их решение. Я их за эту помощь всегда благодарю. И дома тоже — если я даю поручение, я знаю, что куры будут накормлены, огород будет полит.
В каждой семье рано или поздно возникает ситуация, когда ребёнок утром говорит: «Я не пойду в храм, я хочу спать». В этом вопросе нужно объективно разобраться. Если ребёнок действительно устал, у него была нагрузка в школе или ещё где-то, можно дать ему выспаться. Но не надо позволять лениться и злоупотреблять родительской добротой. По таким принципам воспитывали меня самого: я знал, что если я устал, родители не будут поднимать меня за шкирку и гнать в храм. Но и сам понимал, что перед Богом нельзя врать, стыдно обманывать родителей, да и душа просилась в храм. Храм и богослужение я любил всегда. Больше расстраивался, если что-то мешало пойти на службу, особенно в праздник.
Что касается домашней работы, здесь должно быть чувство ответственности. Если родители дают какое-либо поручение, значит, это важно. В своё время мне родители никогда не давали бесполезных поручений. Я всегда понимал, зачем я это делаю, и видел результат своего труда. Теперь так же пытаюсь в детях воспитывать будущих заботливых и ответственных хозяев. Конечно, домашнее хозяйство не всегда бывает лёгким, приходится порой серьёзно потрудиться. Но мы это делаем все вместе, и это укрепляет семью.
Дети не должны быть замкнутыми. Иногда родители говорят: «Ты с этими мальчиками/девочками не общайся, они плохо на тебя повлияют». У нас дети дружат со всеми, и дом наш никогда не бывает пустым — то к одному ребёнку придут друзья, то к другому, то к третьему. Наш дом превращается в большой муравейник, но мне очень приятно, что их друзья приходят к нам домой, а не мои ребята уходят неизвестно куда. Значит, им дома хорошо. Единственное, что я строго запрещаю, — похабную, пошлую музыку, которой порой увлекается современная молодёжь. Но они и не стремятся её слушать, у них уже выработался определенный иммунитет. Да и музыкальная школа прививает детям хороший вкус.
И ещё важно, чтобы от общения с друзьями дети не теряли голову, особенно если друзья уводят явно не на ту дорогу. Убеждён, что нельзя в угоду друзьям преступать заповеди Божии и идти по пути греха. Честнее помочь оступившемуся другу вернуться на правильную дорогу. Для этого у самого должна быть определённая нравственная основа, и её важно заложить в семье. И если даже люди не разделяют наших убеждений и принципов, сами пошли по пути греха и нас зовут туда же, их нельзя презирать и рвать с ними общение. Нужно, насколько это в наших силах, по-христиански помочь выбраться из беды, в которую человек попал. Об этом мы с ребятами довольно часто говорим, потому что дети видят, как порой неправильно поступают их одноклассники, друзья. Вместе решаем, как по-христиански повести себя в такой ситуации.
Когда у меня есть время, мы смотрим с ребятами самые разные фильмы, обсуждаем их содержание, разбираем какие-то проблемные ситуации. Это нормальное живое общение. К сожалению, свободное время — редкость для меня. Главная моя проблема — это трудовая перегрузка. Работаю без выходных, ухожу рано утром, прихожу поздно вечером. Но ребята прекрасно знают, где находится отец, чем он занимается. Я им рассказываю, как я ездил по епархии, какие дальние приходы посещал, как прошла конференция в Кирове, как мы пообщались с владыкой. Делюсь приходскими проблемами и заботами. А ребята помогают мне по храму и участвуют в мероприятиях на уровне благочиния. Мы все от души полюбили наш город Слободской, который для нас стал родным. Даже если я дома бываю редко, у детей всё равно должно оставаться ощущение, что мы с ними живём одной жизнью. Мы ведь одна семья, и это семья священника.
Матушка Ирина:
— С 10 лет я воспитывалась в монастыре. У меня трагически погиб брат; мама взяла меня и уехала в Дивеево. Нам понравилось в монастыре, и мы там остались. Я принимала участие в послушаниях, пекла просфоры, пела, даже какое-то время собиралась стать монахиней. Но лет в 14 взгляды мои резко изменились: я поняла, что хочу семью. Уйти из монастыря мне было некуда, в миру у нас ничего не осталось. Игумения Сергия не настаивала на том, чтобы я стала послушницей, хотя мне уже и подрясник сшили. Мой переходный возраст был довольно бурным: кавалеры, ухажеры. И тогда игумения спрятала меня в скит. Матушка Сергия поступила очень мудро: не в ссылку меня отправила, а поручила ответственное задание: дескать, в скиту храм должны открыть, а хора нет; у тебя хорошо получается регентовать, службу ты знаешь — создай там хор, а дальше видно будет. Мне, подростку, было очень лестно, что такое важное дело мне доверили. Приехала я в скит. Оттуда до ближайшей трассы 12 километров — не убежишь. Сначала я тосковала, плакала, но у меня было дело. Хор получился неплохой, мы даже выпускали аудиозаписи с кантами, кассеты расходились целыми тиражами.
Там, в скиту, у меня и сформировались окончательно представления о браке. Я перечитала в скитской библиотеке всё, что смогла найти о семейной жизни. ещё во время жизни в монастыре я была вхожа в семьи дивеевских священников — я смотрела во все глаза, как они общаются с супругами, с детьми. Эти впечатления, а впоследствии и книги сформировали в моём сознании вполне патриархальный образ семьи. Особенно меня поразили две книги. Первая — переписка императрицы Александры. Вторая — «Христианская добродетель целомудрия и чистоты» Г. Шиманского: она открыла мне глаза на многие стороны семейной жизни, о которых мне не могли рассказать монахини.
Я с первых лет жизни в монастыре дружила с мальчиком, собиралась за него замуж. Но он уехал учиться в Нижний Новгород и за несколько лет очень изменился. Я, наверное, изменилась тоже, однако совсем иначе. Когда мы встретились, я начала взахлеб рассказывать ему про книгу Шиманского, а он поскучнел и говорит: «Нам по ней нравственность преподают. Кто так живет? Один из ста». Я говорю ему: «А я и хочу быть одной из ста!» И когда мы в следующий раз встретились, он сказал, что не сможет соответствовать моим высоким запросам. И мы расстались.
У меня словно выбили почву из-под ног. Мне было 19 лет. Я хотела замуж! А впереди у меня был только скит, и выхода никакого я не видела. Матушка игумения сказала: «Моли Бога, и Господь всё управит». Так и вышло. Я поехала помолиться в Троице-Сергиеву Лавру на 10 дней и попала на вступительный экзамен в регентскую школу. И поступила! Уже задним числом матушка выслала мне характеристику и рекомендательное письмо.
Поскольку учёбу надо было оплачивать, а помогать мне было некому, я устроилась работать официанткой при столовой в Московской духовной академии. Там я и познакомилась через несколько месяцев со своим будущим мужем. Когда он в первый раз пошёл меня провожать, у нас нашлось столько общих тем для разговора! Подошли к дому, где я комнату снимала, он и говорит: «А я жил в этом доме, когда в первый раз в Лавру приехал». Я вернулась домой со спокойным ощущением, что я нашла своего человека. Вскоре он спросил: «Может, вы согласитесь стать моей матушкой?» Я, конечно, ответила: «Мне нужно подумать», но в душе уже понимала, что буду его матушкой.
Разумеется, жизнь была не совсем такой, как мне представлялось по книгам. Пока отец Евгений заканчивал учебу, мы жили в Сергиевом Посаде. Батюшка служил в Москве на двух приходах. Я брала детей и с коляской, с переноской на электричке ехала в Москву, в тот храм, где он служил. Я хотела быть рядом с ним, видеть людей, с которыми он общается, причащаться у него. А когда мы переехали в Вятку, я поняла, что если мы с детьми будем сидеть дома, то отца вообще не увидим, поэтому мы шли в храм при любой возможности. Дети сами туда стремились. За воскресную школу я сразу взялась. Муж пошёл в интернат — и я пошла вместе с ним.
Мне всегда хотелось, чтобы муж больше бывал дома, чтобы детям больше внимания уделял. Случалось, что и плакала, и нервничала. Что я делала в таких случаях? Шла в храм. Помолишься в храме — и легче становится. ещё спасало общение с людьми. Замыкаться в себе нельзя. Я старалась не жаловаться, не выносить сор из избы, но когда вечером одиноко, можно взять детей и пойти к друзьям в гости. И сама развеешься, и дети набегаются, устанут, потом домой придут и сами спать ложатся, уговаривать не надо. ещё мне очень помогли книги православных психологов Ирины Медведевой и Татьяны Шишовой — я бы всем родителям рекомендовала их читать. Мы очень часто и детей, и мужей понимаем неправильно, а верующие психологи помогают в этом разобраться.
Когда у нас дома появились мальчики из интерната, у меня не было опасений — у меня был шок. Мне было всего 25 лет! Ведь родители взрослеют вместе с детьми, а тут я сразу получила на руки подростков, столкнулась со всеми проблемами переходного возраста. Сначала мы их оставили переночевать, потому что на следующий день должны были репетировать рождественский спектакль в воскресной школе. Потом они сами попросились к нам на выходные. На каникулы стали оставаться с нами. Я постоянно думала, чем их занять: от безделья всегда происходят разные неприятности. Это было моей главной заботой. Подростков не посадишь ведь, как младших, из пластилина лепить. Они у меня картошку чистили, уборку мы делали все вместе; я задания распределю, они потом приходят: «Матушка, примите работу», — как в интернате привыкли.
Как-то решила отправить их одних с детьми погулять. Только они ушли, ко мне прибежала соседка с криком: «Ты с ума сошла! С кем ты детей своих отправила?! Они же их угробят, потеряют!» Я запаниковала, оделась, собралась уже идти за ними. Встала на пороге и думаю: если я сейчас их догоню, они поймут, что я им не доверяю. Обидятся, потом трудно будет отношения наладить. И я осталась. Сидела дома и молилась — и все благополучно вернулись с прогулки, такие счастливые!
Когда старшие ребята после каникул уходили в интернат, мои плакали и спрашивали: «А вы ещё придёте?» Потом директор интерната сказала, что нам нужно определиться, потому что мальчики фактически жили у нас, а документы оформлены не были, проверка могла придраться. И мы стали оформлять документы на приёмную семью. Окружающие меня ели поедом: и что я ненормальная, и что приёмные мальчики изнасилуют девочек, и что нас потом зарежут. Чего я только не наслушалась.
Конечно, были сложности. Но постепенно всё уладилось — где-то компромиссами, где-то, наоборот, жесткостью. Ребята уже взрослые, живут отдельно, но до сих пор приходят к нам погостить. С огородом нам помогают. На дни рождения, праздники мы тоже всегда собираемся вместе. Единственное условие, которое я им ставлю: живёте у нас — живите по нашим правилам. Ночами не гулять, похабную музыку не слушать. Все молятся на ночь — и вы молитесь. Все в воскресенье идут в храм — и вы идёте. Иначе младшим детям трудно объяснить, почему старшим можно то, чего им нельзя.
Основная часть жизни у нас проходит очень эмоционально, даже переживать некогда, все переживания на бегу. Меня дочка Любаша спрашивает: «Все говорят, что мы дружная семья. А в чём наша дружность? Вот другие — собрались вместе, поехали на шашлыки. А у нас даже времени на это нет, у нас все застолья по ночам!» И правда: на Пасху, Рождество нам даже некогда за стол сесть — у нас воскресная школа, концерты, мы домой только под вечер возвращаемся. Древние христиане молились по ночам, а мы по ночам трапезничаем! Я отвечаю Любаше: «А посмотри в воскресенье — мы стоим в храме всей семьей. Папа служит, Серафим пономарит, мы все поём. Вот это и есть настоящее единение, это куда важнее шашлыков!» Единство во Христе не проходит и не заканчивается; наша дружба, наша любовь будет вечной: ни разлука, ни смерть — не помеха.
