 |
| Православие.Ru | Константин и Аделя Богдановы | 27.05.2019 |
Константин и Аделя Богдановы детей воспитывают просто: показывают им фильмы про войну и рассказывают, как жили их предки. Родители уверены: если детство наполнено традиционными ценностями, свернуть на кривую дорожку выросшему человеку будет гораздо труднее.
Семья Богдановых
В браке 17 лет.
Дети:
Константин Валерьевич и Трифон Константинович
Константин Валерьевич:
— Почему я выбрал Аделю? Очень просто — она красавица, она очень добрый человек, готова жертвовать собой ради детей и мужа. То, что Аделя жертвенная, было заметно сразу. Если с человеком немного пообщаться, его видно насквозь — по поступкам, по отношению к другим людям. И потом, в браке, она все свои прекрасные качества раскрыла в полной мере, ничем меня не разочаровала.
Я не собирался становиться многодетным отцом, вообще об этом не думал. Просто — рождались дети, я им радовался. Конечно, много детей — это непросто. Даже, можно сказать, тяжело. Но все родительские затраты окупаются детским вниманием и любовью. В старости, Бог даст, кто-то из детей принесёт чашку чая.
Для меня самое сложное — это шум. Потому что там, где собрались дети, не может быть тихо. Несмотря на то, что у меня публичная профессия, я очень люблю одиночество; шум плохо переношу. Но что поделать! Тут важно чувство юмора иметь.
Спасти отношения и преодолеть неизбежные кризисы помогает любовь. Говорят, что любовь проходит. Она не проходит, а видоизменяется. Сначала ты ценишь одно, потом другое становится более важным. С течением жизни приоритеты меняются. Я не понимаю людей, которые прожили вместе 20 лет, а потом расходятся. Не могу себе представить, как это: вот вы разошлись — и что дальше? Я вполне доволен своей семьей. Как бы я жил, если бы не было жены и детей? Тусовался бы, наверное, с горя. А что ещё делать? Но тусовки в 50 лет — это, как минимум, странно. Живёт человек один, и ничего у него нет. Это очень горькая жизнь, должно быть.
Финансовая ситуация у нас такая же, как у большинства многодетных семей — мы не роскошествуем, но и не голодаем. Это правда — если Бог даёт ребёнка, Он даёт и на ребёнка. Все мои близкие друзья рады за нас и помогают нам. Друзья ведь на то и друзья, чтобы поддерживать. Только одна женщина в моём окружении считает, что я наплодил детей, а заработать не могу. Прямо не говорит, но это читается в её отношении. Я и правда не так много зарабатываю, да и человек, наверное, не самый замечательный. Но мы живём достаточно дружно и весело, не страдаем от отсутствия чего-то. Ну, не было бы у меня детей, а было бы много денег. Счастливей бы я был? Нет, не счастливее. И даже когда много детей и много денег — тоже вряд ли будешь более счастливым, потому что много денег — это всегда соблазны. Бог нам даёт ровно столько, сколько необходимо для жизни.
Я из семьи военного и сам бывший военный, но в семье у нас армейской дисциплины нет. У меня есть внутренняя дисциплина, и, наверное, дети это чувствуют. С детьми главное — установить человеческий контакт. Я бы хотел, чтобы мои не выросли эгоистами, не замыкались в себе, не отчуждались от других людей. Все этого хотят, но как этого достичь?.. Я точно знаю, что с ребёнком нужно разговаривать, играть обязательно. Воспитывать в нем чувство юмора. Я стараюсь показывать детям хорошее советское кино — раньше каждый день, теперь реже. Старшие выросли, очень мало времени на семейные кинопросмотры у них. Но когда удаётся всем собраться, дети смотрят охотно, удивляются — ведь совсем другая жизнь была. Советские мультики и фильмы — это хороший материал для воспитания. Они о людях, об отношениях, а не просто драки и стрельба.
Я приветствую патриотическое воспитание. Мы смотрим фильмы про войну, ходили с портретом дедушки в строю «Бессмертного полка». Когда-то давно мой папа попросил дедушку с бабушкой написать о том, как прошла их жизнь. Бабушка исписала много тетрадок, а дедушка, который воевал, — одну, тоненькую. Папа понимал, что мне — внуку — дедушка ещё что-то рассказывал, а потом ведь совсем ничего не останется, всё забудется. Бабушка и дедушка были деревенскими; зимой в деревне работы нет, поэтому они сидели и писали. Бабушка излагала эмоционально, описывала разные случаи, а дедушка — очень сухо: пошел на войну, ранили, лежал. Прошли немцы, потом наши прошли. Ему пуля попала в челюсть, он кричать не мог, поэтому долго рукой махал, пока его не заметили. Ранение было тяжелым, дедушка стал инвалидом второй группы. Они с бабушкой всю жизнь проработали в деревне, и было у них три сына, как в сказке. Мой папа — средний сын. Старший тоже в деревне жил, а младший в Новосибирск уехал работать. Младший и забрал к себе родителей, когда они уже не могли вести хозяйство — за 70 им было тогда. Я сейчас детям пересказываю, что в тетрадках написано — они сами прочесть не могут, почерк сложный. Мальчикам про войну слушать очень интересно. И про жизнь тоже; они просят истории про деревню, я им перед сном рассказываю всякие случаи занимательные.
Мы детей никогда не наказываем. Я могу повысить голос, но мы их не били никогда, даже в угол не ставили. С детьми достаточно жёстко поговорить — в глазах сразу появляется такое: «Ой, что же я натворил?..» Дети должны понимать, что причинили родителям боль. Нельзя сказать, что после одной беседы раз и навсегда всё изменится, но капля камень точит.
Мои старшие сыновья — Дёма и Шурик — алтарники в храме Святителя Николая на Трёх горах. Они стремятся туда сами, без всякого принуждения. Я этому очень рад. Полезно, когда дети тратят свои силы и время на что-то важное и серьёзное. Это ведь труд, и физический, и духовный, а труд в воспитании играет большую роль. Раньше мальчики работали со мной на даче, но сейчас Дёма редко с нами туда ездит — он повзрослел, у него уже свои интересы, своя компания. Но каждое воскресенье он идёт в алтарь. И это говорит о том, что у детей правильные ценности — а значит, есть шанс, что они правильно выстроят свою жизнь.
Аделя Богданова
Аделя Фердусовна:
— Я татарка, однако про ислам почти ничего не знаю. Мне всегда было ближе Православие. Но несмотря на то, что Православие вызывало у меня горячий интерес, взять и вдруг креститься я не могла. Я понимала, что если ты крестишься — значит, соглашаешься на посты, на воскресные и праздничные литургии, на утреннее и вечернее правило, а иначе какой смысл? Нужно полностью менять жизнь, иначе это нечестно.
Но я очень хотела, чтобы мои дети были православными. Одновременно со знакомством с моим будущим мужем я познакомилась с актрисой Ариной Маракулиной — это первый православный воцерковленный человек, которому мне захотелось подражать. И когда у меня родились погодки — Дёма и Ася, я попросила Аришу быть крестной моих детей. Ариша подошла к вопросу очень ответственно: став крестной матерью, она каждое воскресенье приезжала за нами и возила в храм, чтобы дети могли причаститься.
Я была счастлива, что дети мои воцерковляются, но сама продолжала жить светской жизнью. Возвращаясь немного назад, скажу, что после рождения второго ребёнка у меня началась паника: как это я, свободная птица, оказалась полностью подчинена нуждам этих двух маленьких существ? Мне очень хотелось выйти на работу, поэтому, когда дети подросли, я отдала их в детский сад и пошла работать на телевидение администратором. И вот так мы жили около двух лет: дети ходили в сад, я работала, по воскресеньям Ариша возила нас в храм. За эти два года я начала относиться к своей жизни более внимательно. Переосмыслила отношение к работе; осознала, что развлекательные программы — это абсолютно бессмысленный продукт, на который жалко тратить время. Начала по-иному смотреть на детей — я ведь боялась рожать ещё. Мне казалось, что и два — это много. Я один ребёнок у разведённой мамы, я вообще не представляла, как это — много детей. Мне всегда было страшно, что я не смогу делить любовь между несколькими детьми. С двумя это действительно сложно — они тебя тянут в разные стороны. Но во мне уже созрела необходимость изменений, и я понимала, что эти изменения станут возможны, если я приму Православие.
В 30 лет я крестилась и почти сразу после Крещения забеременела Шуриком. Уволилась с работы, начала регулярно посещать службы, причащаться. В храме были в основном многодетные матери; я смотрела на них и видела, что это не так уж страшно. Родила третьего и поняла, что три — это легче, чем два. Чего дальше-то бояться? Бояться уже нечего. Так родились ещё Ира и Трифон. Должна сказать, это было непростой путь. Между Шуриком и Ирой был выкидыш, и между Ирой и Трифоном был выкидыш. Мне было уже много лет, каждая новая беременность порождала страх родить нездорового ребёнка, но анализы я сознательно не делала. Если мне скажут, что ребёнок нездоров, разве я его не рожу? Рожу. Кого даст Бог, того и буду любить. Чего мне, беременной женщине, лишний раз себя нервировать? Кроме того, сколько примеров, когда врачи говорят «делайте аборт», а у мамы потом рождается здоровый ребёнок.
В воспитании детей я совсем не эксперт. Я не умею это делать правильно. Для меня самое сложное — не раздражаться. Я изнемогаю от переживаний, от любви, но сказать детям об этом спокойно я не могу. А материнская взвинченность вызывает у детей обратную реакцию: «Ну, мам, ну всё уже, всё понятно..». Ещё я ужасная зануда, постоянно скатываюсь в нотации.
Второй сложный момент — отпускать детей. В первый раз одному поехать в музыкальную школу; в первый раз одному пойти во двор гулять с друзьями. Могу точно сказать, что верующей матери легче не впадать в панику при мысли, где твой ребёнок и что с ним. Я знаю, Кого просить, где искать защиты. Я плохой молитвенник, но в такие моменты действительно молишься всем сердцем. Вера, что Господь не оставит, помогает не становиться истеричкой.
Мне очень хотелось, чтобы Дёма стал алтарником. Но я молчала, чтобы не давить на него. А у него все друзья — в алтаре. И вот, лет 9 ему было, подходит он ко мне и говорит: «Я хочу в алтарь». Я отвечаю: «Сынок, ты подойди к батюшке и спроси». Дёма был робким мальчиком: «А можно, ты спросишь?» Но я не уступила: «Если ты хочешь, ты должен сам подойти. Перебори свой страх, неуверенность, подойди и поговори». И вот Дёма сделал над собой усилие и подошёл к батюшке. И его взяли в алтарь. Сейчас ему 17 лет, и за это время никогда не было такого, чтобы он сказал: «Я больше не пойду в алтарь», — что с мальчиками иногда случается. Дёма может проспать службу, это бывает, но если он пришёл в храм — он идёт в алтарь. Я знаю, что подростки часто уходят из Церкви. Я очень этого не хочу. Но даже если это случится — я надеюсь, что детство, проведённое в Церкви, не позволит им уйти безвозвратно.
Очень важный элемент воспитания — Причастие. Если маленького ребёнка не причащать месяц, он становится дёрганым, скандальным, сложным. С моими детьми этот закон работает, как часы. Бывает, летом на даче расслабишься, пропустишь несколько воскресных служб; через четыре недели — хоть «караул» кричи. Дети отбиваются от рук. Не то чтобы они были шёлковыми, когда их причащаешь, но они более вменяемые. Это и со взрослыми тоже работает. Если я долго не причащаюсь, я себе ужасаюсь. Я сама вообще ничего не могу — только благодатью Божьей.
Когда у нас с Костей бывали кризисы, я, разобравшись в ситуации, понимала, что все эти конфликты существовали внутри меня. Что суть конфликта — это бабские претензии. А претензии начинаются, когда угасает любовь. Это очень страшное ощущение — угасание любви. Тебе тяжело терпеть другого человека, ты начинаешь цепляться к его недостаткам. А недостатки были при нём всегда, ты всегда о них знала, так чего ты сейчас начинаешь? Это не он изменился, это твое отношение к нему изменилось. Когда есть любовь, она покрывает все недостатки. Нужно делать всё возможное, чтобы её сохранить.
Аделя и Константин Богдановы
Ещё до замужества я решила, что выйду замуж только за человека, чьё превосходство надо мной неоспоримо. Только такого человека я смогу уважать и слушаться. Костя был — и остаётся — таким. Он гораздо больше христианин, чем я — по отношению к людям, по нестяжанию, по внутреннему благородству. Как только я начинаю считать себя лучше, чем он, сразу начинаются проблемы. Наверное, в каждой семье по-разному, но в нашей семье лидерство мужа оспаривать нельзя. Это повлечёт за собой проблемы — не потому, что Костя будет недоволен — я сама эти проблемы создам. Женщина не должна отдавать приказаний, не должна командовать. С мужем нужно общаться дипломатично.
Чем ещё прекрасен Костя? Он терпит все мои недостатки. Он никогда не делает мне замечаний, не учит меня, не унижает. Я бываю усталой, бываю грымзой, бываю по-настоящему ужасной — он всё это терпит и прощает все мои выкрутасы. Он никогда не говорит мне высоких слов — «на тебе сошелся клином белый свет», но он очень надёжный. Я знаю, что в нужный момент муж всегда подставит своё плечо.
Подготовила Анна Берсенева-Шанкевич
