 |
| Русский вестник | Александр Федоровский | 26.11.2005 |
Когда избитую и ничего не сознающую после гибели мужа ее привели на первый допрос, то даже в таком состоянии она была изумлена обстановкой в кабинете следователей и тем духовным уровнем людей, к которым она попала. На стенах у следователей Генеральной прокуратуры РФ висели плакаты: «Сделал дело — вымой тело», «Ловись девка большая и маленькая», «Счастливые трусов не надевают».
«Подпишись, что это ты убила», «что выпила неизвестное лекарство и не помнишь, как убивала», — шипели они, а ей слышалось: «Отрекись…» Отрекись от мужа, отрекись от людей, предай Родину. Нет уже мужа, нет его дела, все отошли, покинули тебя, вот, читай показания.
Она читала и не верила глазам. Особенно больно ранило ее предательство тех, кто воевал с мужем плечом к плечу. Боевые офицеры, орденоносцы, Герои России, не страшившиеся чеченских пуль, но сдавшие без боя жену командира на неправедный суд, давшие «нужные» следствию показания — какой позор на русское воинство!
И судьи и прокуроры, конечно, знали, что перед ними невиновная, что доказательств ее вины нет, что все они придуманы прессой с подачи заказчиков убийства. Некоторые из законников и лжесвидетелей не выдерживали своей грязной роли и, когда вокруг никого не было, просили у нее прощения. Она же, умилившись такому преображению еще недавно клеветавшего на нее человека, прощала.
7 лет мучители глумились над ней. 7 лет ей предлагали свободу в обмен на признание, в обмен на предательство. Генпрокуратура предложила ей сделку: оклеветать мужа-#генерала, сделав из него жестокого тирана, а из нее доведенную до отчаяния жертву, тогда отпустят домой. Пресса и телевидение растиражировали бы эту печальную историю — вся Россия рыдала бы над бедной вдовой.
— Что, трагедию в духе Шекспира пишете? — только и промолвила она.
Тогда стали уговаривать ее подать прошение о помиловании на имя президента, но и это значило бы взять преступление на себя. Отчаявшись сломать ее, пытались сделать из нее сумасшедшую, отправляли в психлечебницы, несмотря на заключение предыдущих обследований, что она здорова.
Ее признание было необходимо убийцам. Оно снимало бы с режима обвинение в громком преступлении и многочисленные обвинения в политических убийствах и терроре против русских патриотов. Но главное, чего хотели добиться враги, это чтобы имя героя двух войн, генерала, осмелившегося встать на защиту армии и народа, было втоптано в грязь.
На это работала вся пресса и телевидение. Они упорно создавали неприглядный образ доброй русской семьи, делая из честных и мужественных людей скандалистов и пьяниц. За многие годы они поднаторели в этом, осквернив все русские святыни. Русских царей и советских вождей, героев Великой Отечественной войны, Знамя Победы, саму русскую жизнь и веру.
Жена генерала не дала на поругание имя своего мужа. Своей твердостью и мужеством она сохранила в чистоте его имя и его великую идею освобождения русского народа от нового ига.
Почему я решил написать об этой женщине? Потому что все эти годы я, как и многие, надеялся, что ее, оклеветанную и забытую, наконец, оставят в покое. Но мы ошиблись. Ее решили убить вместе с ребенком вслед за мужем. Сделать это открыто спецслужбы стесняются. Слишком известна история этой семьи. Слишком велики перед Богом и людьми эти новые русские праведники.
Но каждую неделю, вот уже 5-й год после выхода из тюрьмы, измученную женщину и ее ребенка-инвалида везут на суд, везут далеко за Москву подальше от людских глаз, к месту гибели мужа-генерала. Там, в суде, ее вновь и вновь заставляют слушать ложь наемных свидетелей и соучастников убийства ее мужа. Уже Европейский суд в Страсбурге вынес решение в ее пользу и наложил взыскание на российское правительство. Денег ей не выплатили, но сказали, что Европейский суд им не указ, как судили, так и будут судить. И ускорили череду судебных заседаний, пустив процесс и допрос свидетелей по новому кругу.
Судебное заседание длится с утра до вечера. Ей говорят, что она сумасшедшая, что она стреляет из всех видов оружия, что злоупотребляла алкоголем, что муж ее обижал и она хотела ему отомстить и, наконец, сделала это ради своих детей. Женщина плачет, оседает на руках адвоката, теряет сознание. Врачи ставят стенокардию и гипертонический криз. Ее ребенок, видя страдание матери, смотрит затравленными глазами на судей и прокуроров. Вечером никакие лекарства не смогут сдержать приступа его пораженного болезнью мозга. Он искусает в кровь руки матери и будет биться под руками нескольких человек, пока болезнь не отпустит тело. Но кто-то невидимый заставляет судей и прокуроров продолжать заседания. Юрий Шутов, воин Георгий! Не то ли делают с тобой за твою праведность? Не так ли мучают у всех на глазах, вкалывая прямо на суде уколы в безжизненное тело и пристегивая твою инвалидную коляску к решетке наручниками? Терзают бесы живую плоть, но разве могут убить они душу?
Пройдет день, другой, не успеет утихнуть боль, и их снова поведут на суд. Женщину и ребенка. Тамару Рохлину, жену Героя России генерала Льва Рохлина, и ее сына Игоря.
Скорбит душа. Не за то даже скорбит, что казнят наших лучших. Не за Юрия Шутова, великого гражданина, обличившего воров — первых лиц государства, и без решения суда уже семь лет томящегося в тюрьме. Не за полковника Юрия Буданова, не собиравшегося по приказу предателей складывать оружие в Чечне. Не за православного воина Юрия Колчина, осужденного на 20 лет по липовому делу Старовойтовой. Не за полковника Владимира Квачкова, обвиненного в покушении на Чубайса только потому, что он образцовый офицер и готовил истинную, а не мнимую реформу русской армии. Не за казачьего полковника Владимира Наумова, объединявшего казачьи войска в борьбе за целостность России и злодейски убитого. Не за его несчастную семнадцатилетнюю дочь, для устрашения казаков расстрелянную вместе с сестрой ее бабушки вслед за отцом. Не за капитана-подводника Александра Пуманэ, в одиночку решившегося мстить за бесчестие Родины и замученного в подвале наемниками режима. Не за многих других, хитростью и изменой плененных и убитых. Они исполнили свой долг.
А скорбит душа о нашем предательстве. Невыносимо смотреть, как многомиллионный народ, выигравший великие битвы и застроивший городами и храмами шестую часть суши, безвольно взирает на то, как губят его лучших сынов.
История Рохлиных поразительно больно напоминает историю семьи последнего русского Государя. Тогда, в таком же мороке демократических свобод, не нашлось христианских сил ни в армии, ни в церкви, чтобы избавить русскую семью от казни, которую им приготовили иноверцы. Сам этот факт даже безотносительно споров о том, какой был наш царь: слабый, сильный, правый, неправый, — повергает в ужас. Пусть даже самый слабый, но он был наш, а распинали его наши враги.
Сегодня многие православные люди уверены, что, собираясь крестными ходами в память Царственных мучеников, они искупают вину русского народа и прославляют имя Государя. Но не лучше ли во имя Государя: соберитесь крестным ходом за живых мучеников. Разве не это более всего угодно тому, кто сам был предан и остался в одиночестве на муки и поругание врагов? Послужите святым, встав на защиту новых праведников, дабы не совершить нового предательства и не каяться потом за него. Иначе всю жизнь мы проведем, не спасая наше Отечество, а блуждая между предательством и покаянием.
Недавно, после очередного судебного заседания, у Тамары Рохлиной горлом пошла кровь. Врачи сказали, что возможен летальный исход. Но это не остановило убийц. Предвкушая, что развязка близка, они назначают заседания одно за другим.
Господи! Заступи за праведников Твоих. Православному народу даруй победы на супротивныя, искорени малодушие сердечное, поколебли равнодушие гордых, научи нас милости и верности друг другу. Дабы не воскликнули враги: «Где Бог христианский?»
Испытай нас, Господи!
Тамаре Павловне Рохлиной можно писать по адресу: 121 615, Москва, Рублевское шоссе, д. 20, корп. 1, кв. 112.
Напишите, найдите несколько теплых слов для хорошего человека.
