 |
| Патриархия.Ru | Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл | 26.01.2019 |
24 января 2019 года в Зале церковных соборов Храма Христа Спасителя в Москве состоялась встреча Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла с преподавателями и студентами медицинских и фармацевтических вузов России. Предстоятель Русской Церкви обратился к собравшимся со словом.
Хотел бы приветствовать всех участников встречи. Прошу извинить, что мы немного припозднились, — у меня была замечательная, очень интересная встреча с ректорами медицинских и фармацевтических вузов. Такая встреча произошла впервые в истории; для меня это был новый и очень полезный опыт. Мы провели содержательную дискуссию, но, к сожалению, немного задержались, поэтому прошу вашего понимания.
Для меня очень радостно, во-первых, встретиться со всеми вами. Я придаю очень большое значение общению Церкви с молодежью, сам стараюсь как можно чаще встречаться с молодыми людьми, но сегодня аудитория особенная. Вы — без пяти минут врачи, вы завершаете обучение в высших медицинских учебных заведениях и, можно сказать, завтра выйдете к людям. Главная цель всего того, что вы будете делать, как и главная цель вашего столь непростого учения (ведь обучение в медицинских вузах — дело сложное), — обеспечить здоровье человека. Вот на эту тему я и хотел бы поговорить.
Мы живем в эпоху быстрых и масштабных трансформаций, в том числе в сфере медицины, — конечно, вы об этом хорошо знаете. Эти трансформации приводят к многочисленным дискуссиям и даже конфликтам в обществе. Не являясь специалистом, я не могу давать какие-то рекомендации, например, относительно оптимизации медицинских учреждений. Но, безусловно, успех медицинской помощи во многом зависит от того, насколько хорошо она организована и насколько хорошо она администрируется. Еще Николай Иванович Пирогов был убежден, что «к достижению благих результатов в госпиталях необходимы не столько научная хирургия и врачебное искусство, сколько дельная и хорошо учрежденная администрация», а Николай Иванович, наверное, знал, что говорил.
По моему глубокому убеждению, профессия врача — это подвиг жертвенной любви к людям, что сближает врачебную деятельность со служением священника. У нас не может быть выходных. Ни священник, ни врач не имеют регламентированного рабочего дня. Ни священник, ни врач не имеют права пройти мимо беды, будь она в выходной или праздничный день. Как священник не может прийти домой и, сняв рясу, перестать быть священником, так и врач, снимая халат, не перестает быть врачом. Антон Павлович Чехов писал: «профессия врача требует самоотвержения, чистоты души и чистоты помыслов». Такие слова были бы очень уместны для священника, но, представьте себе, это сказал наш великий писатель, который был врачом по образованию, однако всю свою жизнь посвятил литературе. Как же правильно он расставил акценты: самоотвержение, чистота души и чистота помыслов!
Действительно, искусство врача не ограничивается одними лишь техническими навыками и умениями, но требует того, что в христианстве называется духовным деланием, очищением сердца. Вместе с тем современным врачам приходится сталкиваться со множеством вызовов, большинство из которых носит этический характер. И здесь особенно важно сохранять нравственную твёрдость, не поддаваться искушению превратить высокую благородную профессию врача в источник обогащения или способ манипуляции человеком ради собственных корыстных интересов.
Существует серьезное испытание, с которым сталкивается врач в своей практике и в своей внутренней жизни. Это привыкание к чужой боли, к страданию людей, потеря чуткости, некое очерствение и окаменение. Иногда врач начинает воспринимать несчастья ближних просто как часть своей работы. К тому, кто ждет помощи, он может начать относиться как к очередному «медицинскому случаю», по которому необходимо вынести диагноз и назначить лечение. Замечательный хирург, профессор медицины, автор целого ряда научных исследований по гнойной хирургии и анестезиологии архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий), прославленный Церковью в лике святых, особое внимание своих коллег обращал на то, что в пациенте дóлжно видеть прежде всего личность. «Для хирурга не должно быть „случая“, а только живой страдающий человек, — писал он. — Чувствуя такое к себе отношение, пациент обязательно ответит на него доверием и искренней благодарностью».
Но я хотел бы сказать и о другой стороне медали. Есть большое различие в отношении к видимому страданию у врача, хирурга, который вскрывает человека во время операции, и у того, кто не посвящен в медицину. Если привести среднего человека в операционную, от одного вида происходящего он может потерять сознание. Так, с одной стороны, врач не должен терять чувствительность, не должен забывать о боли пациента, но, с другой стороны, эти чувствительность и боль не должны доминировать, не должны сковывать врача, не должны ограничивать его действий — ни страхом, ни предрассудками, ни эмоциями, не соответствующими тому, что должен чувствовать врач, осуществляющий хирургическое или иное вмешательство.
Я бы хотел также затронуть тему, которая сегодня волнует многих людей в нашей стране. Это проблема абортов. Несколько слов о позиции Церкви, которую часто сводят к тому, что мы просто «против». Церковь, конечно, не просто «против», Церковь на самом деле «за». За что? За жизнь! Церковь за то, чтобы человек, жизнь которого уже началась в материнской утробе, увидел этот мир. Христианин не может относиться к абортам иначе — он однозначно рассматривает их как убийство.
Но Церковь беспокоится не только о неродившемся малыше, но и о его матери. Даже неверующий гинеколог скажет, что аборт часто наносит непоправимый вред здоровью женщины. Бывают случаи, когда аборт, вызывающий у организма женщины сильный стресс, является одновременно толчком, стимулирующим развитие уже имеющейся у нее болезни. Аборт нередко приводит к развитию бесплодия, последующим серьезным проблемам в течении будущей беременности. Вы, конечно, знаете все это лучше меня, поэтому я не буду много говорить. Но это никак не безобидная манипуляция.
А ведь есть и нравственные последствия аборта. Нет ни одной женщины, которая бы совершила убийство ребенка во чреве и не переживала бы это событие как тяжелейший момент своей жизни. Аборт, независимо от того, как к нему относятся, совершается он по медицинским показаниям или нет, всегда сказывается на внутреннем и внешнем состоянии женщины. Эмоциональные и психические нарушения, чувство стыда и угрызений совести, тоски, безнадежности — все это часто вызвано тем, что женщина, даже убежденная в правильности своего решения об аборте, осознает себя виновницей гибели ребенка.
Но аборт разрушительно сказывается не только на женщине, его совершающей, но и на тех, кто помогает ей сделать это. Совершение аборта противно самой природе врачебного служения. Тот, кто давал клятву сохранять и беречь человеческую жизнь, не должен отнимать ее. Тот, кто в одном случае помогает человеку появиться на свет, в другом оказывается палачом, уничтожающим дитя в утробе матери и пролагающим дорогу многим заболеваниям, нередко даже смертельным. Такие врачи нарушают фундаментальный медицинский принцип «не навреди», неизменные нравственные законы.
Слава Богу, сегодня в России наблюдается динамика снижения количества абортов. Если в 2010 году общее число абортов превышало 1 млн, то в 2017 году, по данным Минздрава, их количество снизилось до 627 тысяч. Но все равно это ужасающая цифра. Фактически за прошедший год было уничтожено население нескольких городов регионального значения. Вот мы говорим, что в России не хватает населения. Огромная страна — Сибирь, Дальний Восток, — а население России — как одной провинции Китая. Колоссальные территории, богатства несметные — как все это освоить? Как разработать для блага нашего народа? Многое упирается в демографическую проблему — нет людей для заселения всех этих просторов. Вы знаете, что существует специальная программа заселения Дальнего Востока, но что-то не очень заметно, чтобы Дальний Восток энергично заселялся. А ведь можно было бы без особых материнских капиталов и каких-то преференций с легкостью увеличить количество жителей России — если мы сократим количество абортов. 627 тысяч — это официальная цифра, а мы знаем, что реальная может быть в два раза больше. Значит, если бы аборты прекратились, то у нас за десять лет был бы прирост 12 миллионов населения.
Помимо этой общенациональной темы, от которой зависит экономическое процветание России, ее устойчивость, ее место в мире, существует, конечно, и чисто человеческое измерение. Дети в семье — это благословение Божие. Семья, где есть папа, мама и дети, — это школа любви, школа настоящей любви, а настоящая любовь — это не только ласка, не только произнесение приятных слов, но и готовность одного человека отдавать себя другому человеку. Все это формирует человеческую личность, поэтому мы и называем семью малой Церковью. Как Церковь формирует духовное состояние человека, так и семья формирует человеческую личность.
Со своей стороны, Церковь предпринимает все возможные усилия для того, чтобы женщина, стоящая перед выбором сохранения беременности или совершения аборта, сделала выбор в пользу человеческой жизни. Что мы делаем? В первую очередь, проводим активную просветительскую работу, направленную на профилактику абортов и снижение их числа. Но мы должны не только отговаривать от рокового решения женщин, которые находятся в трудных обстоятельствах, но и делать что-то конкретное, чтобы помочь этим женщинам. Когда я впервые заговорил о проблеме абортов и призвал Церковь включиться в просвещение народа, говорить об опасности абортов и необходимости радикально сократить их количество в России, я понимал, что если мои слова будут подхвачены духовенством (а так оно и случилось, так оно и должно было произойти: Церковь действительно включилась в проповедь, направленную на преодоление этого опасного явления нашей жизни), то наступит момент, когда кто-то может спросить нас как Церковь: «ну, вы хорошо говорите, а что вы делаете?» А ведь делать можно многое. Мне приходилось встречаться с молодыми женщинами, которые обращались ко мне, еще когда я не был Патриархом. Хорошо помню, как я спрашивал: «ну почему же ты решилась сделать аборт?», и обычно слышал: «мама сказала, что домой не пустит», «жить негде», «жить не на что». Т. е. именно материальные и психологические факторы чаще всего толкают молодую женщину на то, чтобы она сделала аборт.
Когда мы начинали большую программу работы с нашим народом по преодолению трагедии абортов, возник, естественно, вопрос: а что мы можем сделать? Посещая епархии, регионы, встречаясь с епархиальными архиереями и губернаторами, я стал просить их, чтобы на основе церковно-государственного партнерства в каждом регионе создавались дома для мамы, убежища, куда женщина, которая отказывается делать аборт (в том числе под влиянием церковной проповеди), могла бы прийти и пожить там. Причем жить столько, сколько необходимо, чтобы ребенок встал на ноги, чтобы ей была предоставлена возможность трудиться или, по крайней мере, чтобы ей было обеспечено трудоустройство в будущем. И я благодарю и гражданских руководителей, губернаторов, и правящих архиереев, что мои пожелания были услышаны.
В 2011 году в Москве был открыт первый Центр гуманитарной помощи службы «Милосердие», место сбора и распределения вещевой помощи нуждающимся. Этот центр стал показательным примером: в нем был зал выдачи помощи, организованный по подобию магазина, место разбора вещей, склад для их хранения. В 2016 году состоялся первый общецерковный сбор средств на нужды беременных женщин, находящихся в кризисной ситуации. Целью этого сбора было оказание материальной помощи беременным и женщинам с детьми в рамках развития сети церковных гуманитарных центров, практически складов, на территории всей России. Было собрано 39 млн руб. На эти средства было открыто более 100 таких центров. Сегодня в России действует 160 центров гуманитарной помощи беременным, где они получают самое необходимое: одежду, продукты питания, средства гигиены, детские коляски, кроватки и многое другое. Только за 2017 год помощь в центрах получили более 16 тысяч человек.
Что же касается приютов для женщин, — конечно, это непростая тема, но я благодарю за то, что многие откликнулись на мои просьбы открывать такие центры, или, может быть, стали открывать их, просто осознав необходимость помогать женщинам. И если в 2011 году, когда мы начали эту программу, был всего один приют для беременных, то за последние семь лет при участии Церкви было открыто уже 57 приютов для беременных и женщин с детьми — от Калининграда до Петропавловска-Камчатского. В этих приютах каждая беременная женщина в кризисной ситуации может получить необходимую комплексную поддержку. Только за последние три года в наших приютах удалось оказать помощь более 3 тысячам семей.
В 2019 году в России появятся 13 новых приютов для мам, 50 новых центров защиты материнства, — имею в виду организованные Церковью в партнерстве с государством или самостоятельно. Кроме того, 72 проекта смогут расширить уже существующую деятельность по защите жизни и профилактике абортов.
Несколько слов я бы хотел сказать и о предложении вывести аборты по желанию женщины из системы обязательного медицинского страхования. Многие из вас уже слышали это мое предложение. Еще раз хотел бы отметить: факт нахождения абортов в системе ОМС означает, что, простите, убийство детей воспринимается как обычная медицинская услуга, сопоставимая с любой другой лечебной процедурой, к тому же общедоступная и финансируемая из госбюджета. Но это не медицинская услуга. В результате этой услуги здоровье женщины не поправляется. Это не излечение болезни, это нечто совсем другое.
Мы убеждены, что люди, несогласные с абортами, каких очень много, не должны своими налоговыми отчислениями участвовать в финансировании этой нравственно порочной процедуры. Поэтому вывод абортов из ОМС должен стать значимым сигналом для всего общества. Знаю, есть оппозиция этому мнению, — ну, в жизни никогда не бывает, чтобы все единогласно всё поддерживали. Так бывало у нас в Советском Союзе, но мы знаем, что за этим единогласием реального единства никогда не было. Кто-то «за», кто-то «против», но я очень надеюсь, что эта позиция будет все-таки положительно восприниматься большинством нашего народа.
Считаю, что важно на законодательном уровне закрепить защиту жизни нерожденных детей, иначе возникает вопрос о будущем нашего государства. Если мы хотим благополучия и процветания нашей страны, то все мы призваны объединить усилия в нашем общем деле по спасению детских жизней.
На этом я заканчиваю. Понимаю, что тема рождения детей, тема абортов не исчерпывает жизненной повестки дня, но я считаю аборты болезнью нашего общества. Вы как медики будете соприкасаться со всеми этими проблемами, поэтому я счел возможным познакомить вас со своими мыслями.
Благодарю за внимание.
+ + +
После выступления Святейший Владыка ответил на вопросы участников встречи. вопросы участников встречи.
— Простите, пожалуйста. Вы сейчас заклеймили огромное количество врачей просто убийцами. Зачем Вы так сделали? Ваши знания о медицине и гинекологии явно, по большому счету, небольшие, а Вы так издеваетесь.
— Воспринимайте так, как Вы хотите воспринимать. У меня не было намерения никого клеймить, но у меня есть ясное намерение и желание максимально сократить эту опасную манипуляцию женским организмом, в результате которой погибают дети. Я исхожу из своего морального долга и своих религиозных убеждений. Я был бы очень счастлив, если бы большинство людей разделяли эти убеждения. Тогда бы мы жили в другой стране. У нас были бы счастливые многодетные семьи, у нас было бы больше людей, а значит, больше духовной и материальной силы.
— Добрый день, Ваше Святейшество! Воронежский государственный медицинский университет имени Н.Н. Бурденко, студентка 5-го курса Анохина Юлия. В России в наше время развивается волонтерское движение. Какими Вы видите перспективы сотрудничества добровольческого движения и Церкви?
— У нас уже наработан значительный опыт взаимодействия. Более того, Церковь была одной из общественных сил, которые в значительной мере инициировали это движение. По сути, все, что делается в Церкви мирянами, — это добровольческая деятельность. Люди не получают за это денег. Ну, а в последнее время без добровольцев, как говорится, никуда. Приведу вам такой пример. Вот приносятся святыни в город Москву, например, мощи святителя Николая, другие святыни — вы, наверное, слышали обо всем этом. Выстраиваются многотысячные очереди здесь, вокруг Храма Христа Спасителя. Но если бы этими очередями управляла только полиция или только муниципальные работники, это было бы абсолютно неправильно. Так вот, для того чтобы все было хорошо и благополучно во время стояния в очереди, чтобы было организовано питание, обеспечены все санитарные условия, мы и привлекаем наших добровольцев. Трудно себе представить, как можно было бы без них обойтись. Ни одно крупное церковное мероприятие сейчас без добровольцев не проходит. И мне кажется, что развитие добровольческого движения и в Церкви, и в стране является залогом нашего общественного благополучия.
Что греха таить? Жизнь становится очень прагматической. Куда ни брось взор, везде система «товар — деньги — товар». За все нужно платить, практически все услуги платные, и это, конечно, формирует определенную общественную психологию, вырабатывает не очень свойственный для нашего народа радикальный прагматизм. А вот добровольческое движение — как струя свежего воздуха и, кроме того, вызов этому прагматизму. Ведь каждый человек, который требует гонорар за любую оказываемую им услугу, может в конце концов задуматься: «Ну вот, я так поступаю, а что же эти люди делают? Они без всяких денег помогают, такие дела совершают, и важные, и хорошие». Поэтому я думаю, что добровольчество — это очень важный показатель состояния общества. Чем больше добровольцев, тем выше нравственное состояние общества. Поэтому Церковь всячески содействует сегодня развитию добровольческого движения. Благодарю Вас за Ваш вопрос.
— Спасибо большое.
— Добрый день, Ваше Святейшество! Военно-медицинская академия, главный психиатр Минобороны профессор Шамрей Владислав Казимирович. У меня был один вопрос, но, с учетом внезапно возникшей полемики с юным студентом, я бы хотел задать вопрос в продолжение той темы, которую Вы затронули, а именно по теме абортов, причем отделяя зерна от плевел. Сейчас стало рутинной практикой проводить внутриутробную оценку генетики плода, и результаты такой диагностики иногда сообщают о возможности рождения детей с тяжелыми наследственными заболеваниями, как, например, болезнь Дауна. Родители оказываются перед выбором: либо этот крест нести до конца, либо сделать аборт. Наверное, в каждом случае надо всё это решать индивидуально, с учетом возможной психологической травмы, о которой Вы говорили. В этом отношении проблема, конечно, неоднозначная. Я бы хотел услышать Ваше мнение и мнение Православной Церкви на этот счет.
— Спасибо. Это, конечно, очень важный вопрос. Церковь исходит из того, что оплодотворенный эмбрион является человеком. Это жизнь, потому что в этом эмбрионе — вся человеческая личность. Уничтожение эмбриона, тем более плода — это уничтожение человеческой личности. Вот мы из этого исходим. И я уже говорил сейчас на встрече с ректорами, что вообще никто, кроме Гитлера, не предлагал убивать инвалидов. Страшная селекция! Жить должны только здоровые! Но если плод — это человек, то, убивая плод по причине его неполноценности (причем с точки зрения стороннего наблюдателя, ведь мы еще не знаем до конца, что там внутри, но по каким-то показателям считаем, что может быть неполноценность), мы убиваем инвалида. Но я уже сегодня приводил пример — знаменитый ученый Стивен Хокинг. Вы все его, конечно, видели по телевидению. Он был в коляске, скрюченный. Если бы в свое время сделали анализ эмбриона, то наверняка нынешние врачи предложили бы родителям сделать аборт, и этот великий, гениальный ученый не появился бы на свет. А чем же он виноват? Только тем, что у него ручки-ножки не работают так, как у нас?
Конечно, это всегда подвиг для родителей. Мне нередко приходится общаться с родителями, которые берут на воспитание неродных детей-инвалидов. Впервые я с этим столкнулся не у нас, а в Германии в 90-е годы. У меня был друг, епископ Дюссельдорфский Лонгин, наш русский православный епископ, который жил в Германии. Я приехал по какой-то служебной надобности, и он говорит: «Вот хорошо, что ты приехал. Сейчас привезут мальчика, которого я хочу усыновить». Спрашиваю: «Откуда привезут?» — «Из Ровно, с Украины. Он жертва Чернобыля». Вот приезжает какой-то поцарапанный грязный микроавтобус, и он говорит: «Пойдем, поможешь мне вынести этого мальчика». Мы открываем дверь, а там в глубине шевелится что-то такое, человекоподобное. Он взял этого мальчика, подвинул ко мне, я его взял на руки и ужаснулся: мальчишка не знаю какого возраста, но уже говорит, и достаточно складно; недоразвитый — ручки-ножки скрючены, голова такая. Мы его внесли. Звали этого мальчика Гриша. Я спрашиваю владыку: «И что же ты хочешь?» — «Я хочу его усыновить» — «А почему ты так решил?» (Ведь, прежде всего это не очень традиционно, чтобы архиерей, монах усыновлял ребенка). И спрашиваю: «А почему ты здорового не возьмешь?» А он говорит: «А что здорового? Здорового другие возьмут, а вот его кто его возьмет?» Вот этот мальчик вырос у владыки Лонгина, поступил в университет, сейчас он живет и работает в Германии. И трудно себе представить, что было бы с этим несчастным младенцем, если бы владыка его не усыновил.
Поэтому всякие разговоры о том, что нужно улучшать человеческую расу через уничтожение эмбрионов, если кому-то кажется, что из данного эмбриона может не получиться хороший футболист, хороший акробат или вообще сильный, здоровый человек, — мне кажется, абсолютно неправильны. Эта мысль, несомненно, греховная и, думаю, даже преступная. Здесь кроется некий элемент преступления против человечности, и, действительно, если говорить о практике, то подобное уничтожение инвалидов пропагандировали только в фашистской Германии. Поэтому это никак не про нас с вами.
— Спасибо.
— Здравствуйте, Ваше Святейшество! Я хотела бы уточнить. Значит, я верно понимаю: женщина, которая знает, что погибнет, отдавая жизнь ребенку, должна все равно ее отдать, поскольку она создана давать жизнь, а не отбирать?
— В Основах социальной концепции Русской Православной Церкви сказано, что приоритетом является жизнь матери. Потому что мать — уже личность, живое существо, и у нее могут быть обязательства перед другими детьми, перед мужем. Приоритет — жизнь матери, если есть категорическая альтернатива: так или не так. Но нужно до последнего прояснить, так оно или не так, и принимать страшное решение только после тщательного изучения всех обстоятельств и всех последствий этого деяния. Конечно, мать сама должна решать, но Церковь говорит, что в случае альтернативы приоритетной является жизнь матери. В этом случае женщина освобождается от греха, потому что она поступает так, как нужно в данном случае поступить. Особенно если у нее еще есть дети, — тогда этот вопрос вообще не обсуждается. Но не дай Бог никому оказаться перед этой альтернативой.
— Спасибо.
— Ваше Святейшество, вопрос от студента Учебного центра Сеченовского университета Прусова Ярослава. Сейчас современная молодежь называет себя православной, хотя ее жизнь не отличается от жизни обычных людей. Какое значение Вы придаете православному молодежному движению, и какой, по Вашему мнению, христианский подвиг должна совершать современная молодежь? Спасибо.
— Ну, я никого не призываю совершать подвиги. Вы знаете, быть христианином — значит жить полной жизнью. Господь нас не призвал ни к каким сверхъестественным аскетическим деяниям. Мы сами на себя возлагаем определенные ограничения — для воспитания нашей души, нашего тела. Спортсмены ограничивают себя, чтобы выиграть соревнования, — не едят сладкого, не переедают, тренируются. В духовном плане тоже есть соответствующие ограничения — пост, молитва, воздержание и т. д. Все это формирует человеческую личность, но ригоризма быть не должно. Нужно просто жить по Божиим заповедям, а главная заповедь — это иметь любовь в сердце, любовь к ближнему своему, любовь к Богу, любовь к Божиему творению. Вообще, христианский взгляд на мир — это оптимистический взгляд. Это взгляд человека, который ничего не боится, потому что он — вместе с Богом. Никакой фатальности! Ну и, кроме того, это взгляд человека, который всегда остается свободным. Христианство открывает нам путь к полной свободе.
Ведь что нас закабаляет? Конечно, могут быть и внешние обстоятельства, например, плен во время военных действий, но это уже экстремальная ситуация. Ну или в тюрьму человек попал, ограничен в передвижениях. Но ведь и в тюрьме люди оставались свободными! Самое страшное — когда человек попадает в плен всей своей душой, когда он действительно становится, как иногда говорят, «зомбированным», но я не очень люблю это слово, лучше сказать «внушаемым», «управляемым». А управляемым можно быть, даже оставаясь на свободе. Огромное количество факторов сегодня влияет на то, чтобы направить в определенное русло человеческую мысль, человеческое поведение. В каком-то смысле вся массовая культура, которая воспринимается как некая случайность, на самом деле таковой не является, и очень многое направляет человеческую мысль и чувства в совершенно конкретном направлении.
Христианство дает возможность увидеть, хорошее это направление или плохое. И не только увидеть, но и сказать: «нет, это не для меня». Даже если абсолютное большинство людей вокруг будут говорить: «это прекрасно, это замечательно», — у христианина всегда должна быть способность сказать: «А король голый! Даже если вы все кричите, что он одет, — он голый!» Эта способность критически оценивать информационные сигналы, которые приходят к нам извне, является замечательным свойством подлинного христианина. И я недаром несколько раз говорил о том, что Церковь — это остров свободы. Церковь дает нам возможность абстрагироваться от колоссальных влияний, которым подвергаются человеческая душа, человеческий разум, и жить по Божиему закону. А Господь сказал: «познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32). Он эту истину принес. Значит, если вы живете в соответствии с этой истиной, вы внутренне свободны, какие бы влияния на вас ни оказывались.
Не знаю, насколько я ответил на Ваш вопрос, но мне кажется, об этом тоже стоило сегодня сказать.
— Спасибо большое.
— Здравствуйте. Меня зовут Гдонко Олег, я хирург-стоматолог, сейчас я учусь в аспирантуре на кафедре детской челюстно-лицевой хирургии. У меня вопрос к вам по поводу взаимодействия Церкви и медицины. Изначально я учился там же, где учился святой Лука, — в Киевском медицинском университете. При вузе был храм, где служил отец Андрей Ткачев, он приходил с лекциями, рассказывал нам про милосердие, про дела Божии, о том, как помогать людям. После этих лекций душа радовалась, хотелось действительно помогать. Вот я хотел бы у Вас спросить: видите ли Вы необходимость в проведении таких лекций и в российских вузах, в Москве? Я бы очень хотел, чтобы это взаимодействие Церкви и медицины было более тесным. И хотел бы Вас попросить, чтобы такое взаимодействие в будущем развивалось, очень Вас прошу. И еще очень благодарен Вам за то, что Вы нашему батюшке Андрею Ткачеву помогли оказаться в Москве. Очень Вам благодарен, большое Вам спасибо, и спасибо, что Вы уделяете внимание нам, медикам.
— Отец Андрей Ткачев выступал у вас в вузе, а теперь выступает на телеканале «Спас» на всю страну. Я с любовью принял его в Москве, с пониманием того, что он может вносить очень существенный вклад в укрепление веры, в том числе среди современной молодежи. И он очень хорошо трудится, с полной отдачей сил. А что касается участия Церкви в студенческих делах, вообще в вузовской среде, я думаю, что и сегодняшнее наше мероприятие ясно свидетельствует о том, что и вузовская среда, и Церковь готовы к такому взаимодействию. По милости Божией многое уже и сейчас совершается.
Что же касается лекций, то я не уверен, что в больницах нужно, чтобы священник лекции читал. У меня нет такой уверенности, хотя могут быть какие-то беседы с врачами и пациентами. Вообще, священник призван отвечать на вопросы, призван помогать людям понять, что такое вера православная, что такое христианство. Тем более, что многие люди не имеют религиозного бэкграунда (простите, что использую английский язык). Очень многие не приходят к вере, потому что воспитываются в абсолютно секулярной среде. Поэтому, конечно, слова священника о вере нужно всячески приветствовать.
Должен сказать, многое из того, что Вы сейчас назвали, в Москве происходит. Священники работают и при госпиталях, и в учебных заведениях. Конечно, не всегда они могут обращаться к студенческой аудитории с лекциями, но, по крайней мере, у них есть возможность донести многое до студенческой среды. И мы будем всячески приветствовать развитие отношений Церкви с нашими вузами.
— Большое спасибо. Я буду очень благодарен всем ректорам медицинских вузов, если они позволят нашим священникам осуществлять более активное взаимодействие в наших медицинских вузах. Потому что православный доктор — значит хороший доктор.
— Спасибо, я согласен с Вами.
— Здравствуйте, Ваше Святейшество! Даутов Дмитрий, студент Приволжского исследовательского медицинского университета, город Нижний Новгород. Позвольте задать вопрос. Как Вы считаете, возможно ли врачу в современном мире иметь многодетную семью? Как найти время на воспитание детей, ведь медицинская профессия, служение врача тоже требует полной самоотдачи? Что должно быть на первом месте?
— Этот же вызов стоит и перед священником. Вообще, священник должен всего себя отдавать приходу, и никакого нормированного рабочего дня у него нет. Но традиционно священнические семьи многодетные, и духовенство города Москвы не является исключением — и три, и четыре, и пять, шесть, семь детей. Я много раз беседовал с батюшками, у которых много детей, и спрашивал: «как вы»? Они отвечают: «Конечно, огромная роль принадлежит жене, потому что я на приходе. Она на себе вытягивает это воспитание детей». Но сама по себе многодетность не мешает священнику. Думаю, врач — то же самое. В значительной мере всё это зависит от отношений мужа и жены, от того, как супруга врача, если она сама не является врачом, относится к тому, чтобы, принимая во внимание ненормированный рабочий день своего супруга, больше внимания уделять детям.
Поэтому Ваш вопрос, я считаю, очень важный, но он касается не только врача, но и семейных отношений, которые складываются вокруг его домашнего очага.
Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси
|
|
