 |
| Православие и Мир | Всеволод Луховицкий | 05.12.2018 |
Новость о том, что учителя в Москве зарабатывают больше 100 тысяч рублей в месяц, удивила не только учителей в регионах, но и их московских коллег. Так ли это на самом деле и что сегодня нужно делать, чтобы хорошо зарабатывать в школе? Об этом «Правмиру» рассказал Всеволод Луховицкий, учитель русского языка и права школы «Интеллектуал» и сопредседатель Межрегионального профсоюза «Учитель».
Откуда берутся средние зарплаты в 100 тысяч
— Почему недавно возник публичный разговор о том, что московские учителя получают огромные деньги?
— Информационный повод был в том, что начальник управления экономического анализа Департамента образования города Москвы Александр Муратов заявил, что средняя зарплата московских учителей за девять месяцев этого года достигла 105 тысяч рублей. Это был формальный повод, и он совпал с тем, что недавно проведены были несколько мониторингов, в том числе мониторинг зарплат ОНФ, и выяснилось, что в регионах учителя своими зарплатами очень недовольны.
И вс` это совпадает с тем, что сейчас разворачивается серьезное противостояние московских образовательных властей и Министерства просвещения России по вопросу о том, какой будет система аттестации учителей: министерство предлагает свою, а в Москве уже есть своя. Я думаю, что сейчас образовался целый комплекс причин, по которым московское начальство захотело громко сказать о том, какие большие зарплаты у московских учителей.
Всеволод Луховицкий. Фото: Столичное Образование Журнал / Facebook
— Насколько эти цифры соответствуют действительности?
— Сложно сказать, потому что, естественно, все средние цифры очень приблизительные и спорные. Я думаю, что зарплата московских учителей по сравнению с регионами действительно большая. Но известно, как эти зарплаты даются, и главная проблема в том, что у нас изначально неверное отношение к тому, за что и как платят. У нас забыли старое правило, которое было во всем мире века с восемнадцатого: человеку платят за его рабочее время. И всегда основной вопрос по поводу зарплаты к любому человеку что на Западе, что на Востоке — сколько стоит час твоего рабочего времени?
Но в нынешней запутанной системе оплаты большая часть учителей, я думаю, ответить на такой вопрос не сможет. Учитель может сказать: «Я получил в сумме, со всеми стимулирующими надбавками и прочим, такую-то сумму».
Но внятно сказать, сколько стоит один урок, очень сложно. И мы как профсоюз добиваемся того, чтобы снова вернулась основная единица измерения зарплаты — стоимость часа. Я даю урок час, сколько этот урок стоит?
Мы недавно попробовали провести такой опрос у себя — спросили в рассылке профсоюза, сколько стоит час работы, и получили в регионах колоссальный разброс ответов — от 119 до 600 рублей. В Москве, по имеющимся у нас данным, один час стоит около 600 рублей.
К этому заработку учителя за часы прибавляются все виды надбавок, которые получает учитель: классное руководство, кабинет, кружки, внеурочная деятельность и так далее. Поэтому повышение зарплаты учителя произошло не потому, что ему повысили оплату за час, фактически речь о другом: «Мы заставили учителя работать больше, и за счет этого у него получается большая зарплата».
Кроме того, официально у школ есть внебюджетные фонды — платные образовательные услуги. Но дальше начинается интересное. Если мы называем, как это делают официально, не стоимость часа, а сумму в месяц, то получается, что чем у человека больше нагрузка, тем больше зарплата.
Но с этого года в этих отчетах о зарплате официально не учитываются люди, у которых нагрузка меньше ставки — то есть меньше восемнадцати часов в неделю, их как будто нет.
В моей школе таких людей довольно много, и они не учитываются, потому что понятно, что за 10−12 часов в неделю они заработать ничего серьезного не могут. А они бы серьезно изменили эту среднюю цифру.
Еще один интересный момент. Зарплата директора при расчете средней зарплаты учителя в школе не учитывается, но, например, есть в школе ставка завуча, который получает много. Берем эту ставку, делим, например, на троих человек, чтобы было три человека, которые выполняли по кусочку работы завуча, но они считаются учителями. И тогда в отчетности школы их зарплата — тоже немаленькая — считается учительской.
— И она влияет на эту среднюю цифру?
— Да — в сумме получается такая красивая цифра. Безусловно, в Москве у учителей хорошая зарплата — другое дело, каким потом и кровью эти деньги даются. Я думаю, московских учителей эксплуатируют значительно больше, чем учителей в провинции.
— Какая на самом деле зарплата у обычного московского учителя в стандартной районной школе, как вы думаете?
— Предполагаю, что у учителя, у которого восемнадцать часов нагрузки и классное руководство, зарплата около 70 000 рублей. Все, что сверху — за счет увеличения нагрузки и количества учеников в классе: если у тебя тридцать пять детей, то, конечно, ты получаешь больше, но понятно, что при этом нагрузка при работе с ними несоизмерима с нагрузкой, когда ты работаешь с классом в двадцать пять человек.
— И тем не менее, благодаря этому повышению оплаты, в Москве привлекательность профессии должна бы была повыситься.
— Я вполне могу представить себе молодого человека, окончившего вуз, который пошел работать в школу в Москве. Другое дело, что, поработав в школе пару лет, он, скорее всего, из-за глупости того, как это все организовано, уйдет. Или наоборот, захочет помимо школы заниматься еще чем-то и скажет: «Я хочу нагрузку 10 часов». А директор ему ответит: «Извини, но ты мне на 10 часов абсолютно невыгоден — ты отбираешь их у человека с полной ставкой, и поэтому я тебя на 10 часов не возьму, возьму только на 24, чтобы я мог отчитаться».
Мы (профсоюз «Учитель») только что выиграли суд: учительница музыки готовилась защищать кандидатскую диссертацию и попросила у директора отпуск для сдачи кандидатского минимума. Директор сказал: «Нет, и вообще, раз ты вот такая, то бери много часов». Она отказалась, и он тогда сократил ее, а ее часы раскидал по другим работникам. Тимирязевский районный суд принял решение, что увольнение было незаконным, и завтра она придет работать.
Это частая вещь: человека принуждают взять много часов, а если у него какие-то еще интересы, то школа вынуждена его уволить. И если бы мне сейчас кто-то сказал, что я должен брать какие-то часы, потому что так надо, то я, безусловно, вспомнил бы, что я пенсионер, и ушел бы. У меня 19 часов, и это все, что мне нужно. Это нормально для человека — не рваться к большой работе, большой нагрузке, но в Москве это абсолютно не учитывается.
«Не сдал аттестацию» — обжалованию не подлежит
— В чем, как вы считаете, основные проблемы московских учителей?
— Ну вот, например, моя любимая тема — только в Москве додумались сделать в общем кадровом реестре возможность для всех директоров выставить учителям «черную метку» при увольнении. То есть если учитель, например, увольняется по своему желанию, но при этом он поспорил с директором, директор нажимает значок в кадровом реестре, и все директора московских школ видят, что этого учителя больше не надо брать на работу.
Причем никто из директоров официально не подтвердит, что это есть, но нам, профсоюзу «Учитель», чудом удалось достать пару документов, где департамент регулирует этот вопрос. Я не слышал, чтобы в других регионах была возможность у директора выгнать учителя фактически с волчьим билетом.
Мы знаем опытнейших учителей, которые ушли по своей воле, и их никуда не берут.
— Чем еще Москва отличается в плане условий труда от регионов?
— В Москве очень оригинальная система аттестации учителей. Она вроде бы неплохая, кажется демократичной, потому что соответствие учителя занимаемой должности оценивает школа. Собирается комиссия, учитель выполняет тесты, отвечает на вопросы — казалось бы, все здорово, но нет в принципе апелляционной инстанции. То есть в ситуации, когда директор или завуч решил по какой-то причине завалить учителя и сказал: «Ты не сдал аттестацию», руководство на уровне Московского центра качества образования, Департамента образования пожимает плечами и говорит: «Мы ничего сделать не можем, у нас так принято по закону».
У нас есть член профсоюза, которую так уволили за то, что она не прошла эту аттестацию. Мы посмотрели тесты, которые она выполняла, и нашли, что еще в 2013 году про них Исаак Фрумин говорил, что это полный бред. Академик Борис Михайлович Бим-Бад по нашей просьбе посмотрел эти тесты и сказал: «Тестовые задания для аттестации педагогических работников на соответствие занимаемой должности „учитель“ весьма аморфны, расплывчаты, не однозначны, они включают в себя сомнительные варианты ответов, ни один из которых не убедителен. <…> В предложенных тестовых заданиях варианты ответов для выбора продиктованы взглядами, вкусами, предпочтениями составителей этих заданий. Поэтому они не могут служить основанием для объективной оценки правильности ответов, оценки, которая имеет жизненно важные для учителя последствия».
Но департамент говорит, что он ничего не может сделать, и мы проиграли дело в городском суде, который сказал: «Нарушений в процедуре не было, оценивать качество тестов мы не можем, а приглашать экспертов не хотим».
Раньше мы не подозревали об этой проблеме, но в этом году выяснилось, что для многих московских учителей аттестация — опасное дело именно потому, что нет системы апеллирования.
Результат аттестации — окончательный, обжалованию не подлежит. Такого не должно быть никогда и нигде. И эта ситуация, безусловно, очень беспокоит часть московских учителей.
Есть еще много факторов, влияющих на общую нервную обстановку в московском школьном образовании. Например, то, что сейчас многим учителям приходится работать не в одном здании, а в нескольких. То, что над учителями постоянно висит угроза каких-то санкций.
Например, с точки зрения закона никто не может требовать от него предоставления какой-то там карты урока — то ли информационной, то ли еще какой-то, — но к нему придут проверять, выяснится, что у него этой карты нет, хотя по закону ее и не должно быть, и к нему начнут придираться. Большинство учителей просто плюет на это и говорит: «Дотянем как-нибудь до пенсии», хотя теперь и пенсия отодвинулась. Все это не способствует тому, чтобы качество образования становилось лучше. Так что эти большие деньги даются очень серьезным нервным напряжением.
«Попрыгаете — мы вам еще денег дадим»
— Какие специфические проблемы у учителей в регионах? Во-первых, какая зарплата?
— От 15 до 30 000, но 30 — если он готов работать на две ставки. Для большинства учителей сумма 20 000 за восемнадцать часов — это недостижимый идеал. У моих знакомых в разных регионах 23, 25, 26 часов, и за это они в среднем получают 25 000, максимум 30 000. В регионах нагрузка приближается уже к двум ставкам, особенно в маленьких городах, в Москве средняя официальная нагрузка — 1,4.
И объявление о том, что московские учителя получают такие бешеные деньги, безусловно, вызывает в регионах озлобление. Наверное, так же, как при советской власти ненавидели «зажравшихся» москвичей, потому что в Москве была колбаса и даже мандарины. А есть еще, например, такой выдающийся регион, как Алтайский край, в котором ставка без всяких доплат стоит меньше 7 000. То есть там с надбавками месячная зарплата — 12 000−16 000. Причем уровень зарплаты в этих регионах распределяется необъяснимым для меня образом: например, в Курской области вдруг платят почти как в Питере — чуть ли не 500 рублей за урок.
— От чего это зависит?
— От того, как региональная власть решила составить подушевой норматив на каждого ребенка. Значит, в Курской области вдруг оказался здравый губернатор, например.
К сожалению, все эти вопросы отданы на решение региональной власти, и эта ситуация — когда администрация региона решает вопросы образования — ненормальна сама по себе.
Вот еще пример: буквально на днях в маленьком селе под Екатеринбургом возникла очень жесткая, конфликтная ситуация из-за того, что новый глава местной администрации уволил директоров двух школ. Основание — директора добивались строительства новой школы, потому что в старом здании почти восемьсот человек. Там родители и учителя уже дошли до губернатора. И совершенно непонятно, почему глава местной администрации может, несмотря на решение сельского схода, брать и принимать такие решения.
— Есть ли в учительской сфере проблема безработицы?
— Нет — все говорят, что, кроме как совсем в маленьких городах, у учителя нигде нет проблемы найти работу, потому что учителей сейчас не хватает. А если бы учителям платить нормальные деньги, то все окончившие пединституты рвались бы в школу. И за свои восемнадцать часов в неделю молодой человек действительно мог бы осваивать профессию, что-то читать, что-то узнавать. Ставка восемнадцать часов была придумана в середине 30-х годов, и это было обоснованно: учителю давали возможность не только сидеть в школе, а еще и думать, готовиться как-то и так далее.
— То есть выходит, что учитель получает приемлемые или хорошие деньги, если ставит себя в ситуацию, при которой он перегружен и выгорает.
— Я всегда привожу мою любимую историю из ранних Стругацких. Есть астероид, на котором добывают ценный металл. Есть нехороший капиталист, который платит большие деньги работникам, прилетающим с Земли, но при этом у них жуткие условия работы. Три года он их эксплуатирует, потом они улетают на Землю и там по статистике через пару лет умирают. Вот в такой ситуации прилетает главный герой Стругацких — Горбовский, и начинает разговаривать с рабочими: «Что же вы? Ведь вас эксплуатируют». — «А нам не важно, как нас эксплуатируют. Нам бы денег побольше». — «Вы поймите, что вы умрете через год». — «А это наше личное дело».
Учителя — и не только московские — сейчас вынужденно придерживаются такой позиции. Она обуславливается сегодняшней и политической, и экономической ситуацией.
С девяностых годов люди привыкли, что главное — очень много работать. А того, что есть отдых и свободное время, что именно по свободному времени надо определять уровень благосостояния общества, у людей в головах нет.
Сейчас к этому добавляется система рейтингов и грантов, когда говорят: «А если вы еще попрыгаете на задних лапках, мы вам еще больше денег дадим». Например, именно так сейчас всем московским учителям доплачивают по 10 000 в месяц за участие в эксперименте «Московская электронная школа» — при том, что очень многие учителя говорят, что это полный бред, что разработки, которые там есть, бездарны, при том, что родители волнуются из-за того, что эти гигантские планшеты висят включенные целый урок в классе, и никто не доказал, что это безвредно для глаз. Но многие учителя подходят к этому с позиции здорового цинизма и получат свои 10 000, рассуждая так: включим МЭШ, а сами будем другое рассказывать.
Точно так же делали в советские времена: напишу, что занимаюсь коммунистическим воспитанием, а сам спокойно буду с детьми средневековую поэзию изучать. Ведь проверяющих и 40 лет назад интересовала не суть, а красивая отчетность. При этом учителя, согласившиеся играть в эти игры, не понимают, что через год образовательные власти заявят, что эксперимент удачно завершен, и распространят это на всю страну, выделят дикий бюджет на компьютеризацию школ, а на оплату труда работников по-прежнему денег не будет.
Бюджет увеличится, но зарплаты не изменятся
— Насколько я понимаю, в следующем году предполагается увеличение бюджета на образование?
— Эксперты РАНХиГС недавно сделали прогноз на 2019−2021 годы. Согласно их выводам, в 2019 году ожидается большой рост в федеральном бюджете расходов на образование, в 2020-м и 2021-м — постепенное снижение, но эти деньги пойдут не на оплату труда учителей, а на инвестиционные проекты: строительство, компьютеризацию и так далее.
И один из выводов, который они сделали, что вполне может быть ситуация, когда в городе будет стоять новенькая современная школа и при этом в ней некому будет учить, потому что финансируют оплату труда по-прежнему региональные бюджеты, которые не становятся богаче. И в результате окажется, что все эти большие миллиарды, которые угроханы на здание, на спортивные сооружения и электронные доски, потрачены зря.
— Но многие исследователи считают главной проблемой современного школьного образования — уровень износа зданий: более половины школьных зданий в России находятся в аварийном и предаварийном состоянии.
— Конечно, логично направлять деньги на строительство зданий — еще бы понимать, что нужно строить здания, не сверкающие стеклом и бетоном, а такие, в которых можно было бы просто учиться, а вот деньги все-таки направить на оплату труда тех, кто будет учить. Я понимаю, что с точки зрения капиталовложений очень выгодно вкладывать деньги в строительство: там есть откаты и так далее, с зарплатой так не поманипулируешь.
Все время говорят, что у нас плохие учителя, они плохо учат, у них низкий уровень образования. Но вместо того, чтобы говорить о том, как учителям надо развиваться, лучше бы сделали хорошее педагогическое образование и выделили бы на это большие деньги.
В общем, учителям нужна правильная, достойная зарплата и заявленные в Конституции и законе «Об образовании» академические свободы.
Подготовила Ксения Кнорре Дмитриева
