Дело № 34 407 1937 года

Продолжение

Начало истории

20 ноября приехав в Новосибирск я отправился в здание ФСБ, расположенное на ул. Коммунистической 49. Пологая, что письмо архиерея уже направлено к ним и мне будет «зелёный цвет». Но оказалось, что секретарь ещё не отправил письмо и поэтому меня в ФСБ никто не ждал.

Решился зайти и действовать по обстоятельствам. Открыв дверь этой грозной службы попадаешь в небольшой тамбур: слева крохотное помещение для ожидающих посетителей полностью заполненное людьми, прямо закрытая дверь с кодовым замком и слева ещё одна дверь закрытая изнутри. Нажал на кнопку звонка двери и постучал в другую левую дверь. Вскоре она открылась, и я объяснил молодой женщине, что мне нужно. Её ответ не порадовал, оказалось, что заявка на ознакомление с делом подаётся за месяц и сейчас она сидит с пожилым человеком, которому выдали дело. Пришлось пояснить, что я приехал за 500 км и прошу сделать отступление от регламента. Она пообещала узнать у начальства, а мне позвонить вечером и сообщить результат. Пришлось уходить ни с чем.

Опять созваниваюсь с епархиальным секретарём и он мне даёт номер фээсбэшника из г. Татарска. Этот человек сообщил мне кое какие подробности из дела интересующего меня лица и посоветовал искать данные в открытом доступе набрав в поисковике «Жертвы политического террора в СССР». Но я настаивал на ознакомлении с первоисточником и он пошёл мне навстречу — договорился с сотрудниками на завтрашний день. Я был очень доволен — поездка будет не напрасной и мне удастся прикоснуться к трагическим страницам нашей истории и узнать подробности ареста и о дальнейшей судьбе священника Анатолия Новосёлова.

На следующий день вновь прибыл на указанный адрес созвонившись с фээсбэшником из Татарска. Уже другая женщина с очень большими глазами держа под мышкой папку с делом пригласила меня пройти в маленькую комнату на ознакомление. Ей потребовался мой паспорт, и она переписала из него данные на подготовленный бланк. Мы сидели за двумя столами установленными вплотную к друг другу и занимались каждый своим занятием: я изучал дело, а она зачёркивала столбцы с цифрами — занималась расшифровкой. Иногда я обращался к ней за помощью — разобрать то или иное слово. Не сразу, а прочитав предыдущий текст она подсказывала мне непонятное слово.

Инспектор Венгеровского РО НКВД А. В. Шемагин, составлявший это дело № 34 407 был малограмотный, допускал немало ошибок, да и почерк у него неразборчивый — ведь писал быстро, торопился выполнить спущенный сверху план по репрессиям. На обложке дела указано его начало: 28.10.1937 и окончание: 3.11.1937. В эти сжатые установленные советским законом сроки нужно заполнить не мало формальных бумаг находящихся в деле.

На титульном листе дела стоит штамп: «РАССЕКРЕЧЕНО», но в четырёх местах дела много листов закрыты с помощью скрепок и листов бумаги. Открывать их не разрешается — там содержится информация о секретных сотрудниках НКВД, которую непосвящённым знать не полагается. Всего в деле 31 стр. незакрытыми остались 13 стр. с которыми я познакомился.

28.10.1937 на основании ордера ОГПУ № 5 А.М. Новосёлов был арестован в селе Шипицино. По свидетельству Елисаветы Петровны Вяткиной (Петровой) за ним приехали трое всадников и выволокли его из церкви положили на лошадь, связав руки и ноги. При обыске изъяли: 1 — военный билет, 2 — ружьё бердана (старое).

При обыске присутствовал Я. К. Соломонов. Этот гражданин был секретарём сельсовета и составил характеристику на арестованного. Вот её текст: «Характеристика на кулака Новосёлова А.М. в том, что по соц. происхождению духовенства сын попа в 1929 г. сбежал в г. Омск скрыл своё соц. положение пробыв в Омске вступил в колхоз скрывая своё прошлое от колхозников в 1934 г. с/советом было выявлено кто такой Новосёлов. И уроженец Новосёлов Усть-Изеского с/совета, в селе Шипицино проживает с 1934 г. При его работе в колхозе в качестве председателями ревизионной комиссии получались растраты. Он это скрывал способствовал растратам. В настоящее время работает в строительной бригаде в родительком построенной конторе колхоза и зернохранилище. 28.10.1937 Соломонов».

Новосёлов А.М. обвинялся по ст.58−10 У/К РСФСР и был арестован по Постановлению инспектора Шемагина селе Венгерово. «Новосёлов А.М. достаточно изобличается в том, что на протяжении 1937 г. систематически ведёт пораженческую агитацию, направленную против советской власти, против развития в колхозной жизни, а также против проводимых мероприятий правительством и партией. 1.11.1937»

В деле имеется анкета: «Родился 1913 г. в с. Усть-Изес Венгеровского района Нов.Сиб.об. профессии -нет, паспорта -нет, работал в колхозе на разных работах, социальное происхождение — отец бывший поп кулак, лишенец (умер в 1927 г.). Образование 3 класса, русский, б/партийный, состоит на учёте в военкомате. Каким репрессиям подвергался при сов. власти, судимости, арест и др. (Когда и каким органом и за что) — нет. Состав семьи: 1. Новосёлова Екатерина Ивановна — мать, 2. Новосёлова Анастасия Устиновна 1909 г. р. — жена, 3. Новосёлова Лидия Анатольевна 1937 г. р. — дочь. Подпись Новосёлов».

На отдельном листе «Справка о имущественном положении жителя Венгеровского р-на с. Шипицино член колхоза.

1. Земля под обработкой до 1929 г. — 18,

2. Домов, дач, складов — 2,

3. Хоз. построек (конюшня), хлев, пригон, сарай — 3,

4.Подсобных помещений — нет,

5.Промышленных предприятий — нет.

6. Плугов — 5,

7. Борон -10,

8. Сеялок -1,

9. Веялок -2,

10. Косилок -2,

11. Самовязок -1,

12. Молотилок -1.

Скот: лошадей — 15, коров — 20, баранов — 30, свиней — 5.

На момент арест в семье была 1 корова, 1 свинья и 3 барана. Соц. положение: кулак сын попа лишён избирательных прав и сослан за эксплуатацию в 1930 председатель с/с Арганов".

Какие то несоответствия в этом деле: в анкете написано, что репрессиям не подвергался, а в справке — что был «сослан за эксплуатацию».

Читаем далее: «После раскулачивания уехал в Омск. В 1932—1934 два года там прожил. Переехал в Шипицино занимался единоличным крестьянским хозяйствованием, в начале 1937 вошёл в колхоз. Имел постоянного батрака, имел посевы, прихватывал сезонных рабочих. Собирал верующих и доказывал, что СССР будет поражён в войне с Японией. Вёл агитацию среди прихожан за выход из прихода. Агитировал против подписки на заём обороны страны, доказывая, что этот заём выпущенный с целью привести колхозников в нищету».

Возможно сын священника в те страшные годы захотел служить Богу. Для этого он и ездил в Омск — учиться, стажироваться, готовиться к посвящению в священный сан. В те годы там ещё был правящий архиерей позднее расстрелянный. Вполне возможно, что Анатолий принял рукоположение, а иначе зачем же ходил в подряснике? В деле об этом не сказано ни слова. По советским законам ходить в духовной одежде вне храма было запрещено и каралось арестом. Видимо он совмещал службу в церкви с. Шипицино с работой в колхозе. Содержать большое хозяйство и жить на это было запрещено. Если нанимал рабочего, то становился врагом советской власти, эксплуататором. Поэтому, чтобы выжить пришлось идти работать в колхоз, а в праздничные дни ещё и служить в церкви.

Начальник Куйбышевского сектора УГБ УНКВД по Н-Сиб.об. мл. лейтенант гос. безопасности Лунько пишет, что «расследованием установлено» и вновь переписывает прежние обвинения про «агитацию» и про «войну с Японией». П/О упол. Венгеровского РО НКВД сержант гос. безопасности Филимонов и Врид.Нач.Венгеровского РО НКВД сержант гос. безопасности Кротков написали каждый: «согласен»

Эти люди и составляли печально известную «тройку», которая «10.11.1937 Постановила: Заключить в исправительно-трудовой лагерь на десять лет, с поражением в правах на 5 лет. Срок заключения с 28.10.1937».

Ещё в деле в открытом доступе справка, подписанная Филимоновым. «Содержится в КПЗ Венгеровского РО вещ.док. по делу нет. Родственников у обвиняемого в РККА нет».

12.09.1964 дело было пересмотрено. «В протесте прокурора области ставится вопрос об отмене постановления тройки и о прекращении делопроизводства по п. 2 ст.5УПК РСФСР. Доказательством вины Новосёлова является показания Новикова и Соломонова. Между тем эти показания носят общий характер в них не указано когда, где и с кем конкретно Новосёлов высказывал антисоветские взгляды. Ещё 1939 г. Новосёлов подавал жалобы, в которых считал его арест и осуждение необоснованными. Будучи передопрошенным в 1964 г. свидетель Соломонов свои показания за 1937 г. не подтвердил. Он пояснил, что в 1937 г. работал секретарём сельсовета и ему часто приходилось составлять на арестованных характеристики под диктовку сотрудника НКВД, а также подписывать протоколы допросов, составленных заранее, что Новосёлов кулаком не являлся и антисоветскую агитацию не проводил. Всё это свидетельствует о незаконном осуждении Новосёлова в 1937 г. Руководствуясь статьёй 380 УПК РСФСР президиум постановил: отменить постановление тройки УНКВД по Новосиб. об.10.11.1937 и дело в отношении Новосёлова А.М. производством прекратить по признакам п. 1 ст.5 УПК РСФСР председательствующий Лопатин».

Меня и раньше смущало наличие красиво подписанной фамилии не только в этом деле № 34 407, но в другом — № 14 228, по которому были расстреляны шесть священнослужителей и староста. Везде почти каллиграфическая подпись. И лишь здесь власть признаётся, что их подделывали. А в церковной среде бытует мнение, что следователи обязательно добивались через пытки подписи заключённых. Возможно это было в московских тюрьмах, а в нашем сибирском крае следователи не считали нужным тратить на это время. И специальные люди нажимая на перо жирно выводили фамилию обвиняемого, чтобы ни у кого не было сомнения. Раз есть подпись — значит сознался. А сам заключённый не видел ни допросов, ни обвинителей и права голоса не имел, и подписи его лишили.

Более двух часов я переписывал открытые листы из дела, шифровальщица уже закончила свою работу и терпеливо ожидала меня. Подписал необходимую бумагу, что не буду использовать полученную информацию во вред другим людям, иначе привлекут по статье. Теперь эта бумага хранится вместе с делом, и в ФСБ знают кто и когда им интересовался. Осталось узнать, что сталось с А.М. Новосёловым в лагере? Отсидел ли он свой срок или умер от истощения и тяжёлой работы? В ФСБ посоветовали обратиться в ГУ МВД. И я поехал по другому адресу. Написал заявление, дежурный офицер его принял и выдал мне талон-уведомление. Теперь жду ответа, чтобы поставить точку в этом деле. Без установленной даты смерти дело нельзя считать законченным.

Продолжение следует