 |
| Московский журнал | Н. Антипин | 01.05.2004 |
В ночь на 28 января (10 февраля) 1904 года корабли японского флота внезапно атаковали русскую эскадру, стоявшую на внешнем рейде Порт-Артура, а утром следующего дня Япония объявила войну Российской империи. Весть об этом быстро достигла Южного Урала, и жизнь в крае сразу начала перестраиваться на военный лад. Назначенный главнокомандующим на японском фронте А. Н. Куропаткин по пути из Санкт-Петербурга в Маньчжурию посетил Челябинск. К. Н. Теплоухов, челябинский акцизный чиновник, в своих воспоминаниях писал, что «Куропаткин (…) невысокого роста, плотный, лицо интеллигентное, даже красивое, мне понравилось; одет в строгое генеральское пальто. Вдруг через нас протискивается разносчик газет, весьма пожилой, снимает фуражку, обращается к Куропаткину: „Ваше Высокопревосходительство, конечно, меня не помните (…) а я имел честь служить под Вашим командованием в турецкую войну (…) там-то и там-то! Очень рад видеть Ваше Высокопревосходительство еще раз!“ Куропаткин улыбается: „Да, я там был. Приятно встретить сослуживца!“ — „Позвольте в память встречи презентовать свежий номер газеты!“ — „Спасибо… Позвольте и мне в память встречи…“ — дал ему золотой» (здесь и далее цитаты даются без ссылок на источники, общий список которых приводится в конце).
7 февраля 1905 года последовало Высочайшее повеление о мобилизации, а затем и соответствующий приказ военного министра. Оренбуржцы приняли их с воодушевлением. Казак Михайловской станицы Василий Плешко выразил свои чувства так: «А я не могу дождаться этого дня, сердце мое разрывается, а не терпит — охота на войну ехать. Когда пришла бумага выходить в поход, я думаю: «Вот приеду до япошки и сразу оторву ему ножки».
Местное казачество выставило 18 конных полков и конно-артиллерийскую бригаду из шести батарей. Войсковой штаб образовал из них Оренбургскую льготную казачью дивизию под командованием генерал-майора В. П. Грекова. Дивизия состояла из двух бригад. В первую (командир — генерал-майор В. А. Толмачев) вошли 9-й и 10-й полки, сформированные казаками Наследницкой, Верхнеуральской, Великопетровской, Уйской и некоторых других станиц, во вторую (командир — полковник А. Г. Эрдман) — 11-й и 12-й конные полки. Комплектовалась дивизия казаками, находящимися на льготе, в возрасте от 25 до 30 лет. 26 апреля 1904 года на Дальний Восток был отправлен 1-й Оренбургский (первоочередной) казачий полк. Уральское казачество также отрядило на театр военных действий 4-й и 5-й полки, воевавшие в составе Урало-Забайкальской экспедиции. Возможно, в русско-японской войне принимал участие 2-й Оренбургский полк, однако точных свидетельств тому обнаружить не удалось.
Первый бой с участием оренбургских казаков произошел под Вафангоу, где под натиском 2-й японской армии отступал на север 1-й Сибирский корпус. Казачьи отряды прикрывали этот отход.
В районе Ташичао, где сражался Южный отряд Маньчжурской армии, оренбургские и уральские полки действовали в составе конных частей на его флангах.
Отступив к Мукдену, армия закрепилась на берегу реки Шахэ. Соотношение сил медленно менялось в пользу России, и в конце сентября наши войска перешли в наступление. 1-й Оренбургский казачий полк действовал в составе 10-го армейского корпуса в качестве корпусной артиллерии, а Оренбургская, Уральская и Забайкальская казачьи бригады и три конных полка сибирских казаков составили конницу Манчьжурской армии.
Царившие тогда на фронте нестроения лучше всего передают слова старшего урядника 12-го полка Оренбургского казачьего войска Н. Петухова: «Вот новое дело. Бой горячий на реке Шахэ. Тут пришлось мне очень трудно, пришлось быть в боевой разведке и на глазах отца-командира рисковать жизнью своей. Шесть раз меня с ног сшибало сильным воздухом шимозы. Получил я тут удар в веке для жизни своей; от разрыва шрапнели оглушили меня, а в левом ухе лопнула барабанная перепонка. Мне стало страшно выполнять святое дело, но на все Божья воля, и надо выполнять службу. Господь Бог помог ее исполнить с успехом. За славное дело я получил орден 4-й степени».
В сентябрьских боях были задействованы также казаки 11-го оренбургского полка.
Однако в целом наступление закончилось безрезультатно. Русское командование начало спешно готовить новое, планируя предварить его рейдом по японским тылам конного отряда генерал-майора П. И. Мищенко. Основу отряда составляли казачьи полки: два уральских (4-й и 5-й) и забайкальские. Перед ними поставили задачу захватить порт Инкоу и, углубившись в тыл противника, вывести на длительное время из строя железную дорогу на участке Ляоян — Ташичао — Дальний, по которой перебрасывалась из-под Порт-Артура к Шахэ армия генерала Ноги. Но Мищенко не смог обеспечить внезапность рейда, и когда его отряд подошел к Инкоу, противник уже ждал его, готовый к отпору.
В знаменитом Мукденском сражении участвовали все оренбургские полки. В мае 1905 года 4-й и 5-й уральцы отправились в очередной кавалерийский рейд по тылам противника. На сей раз рейд прошел успешно. 3-я сотня 5-го полка под командованием подъесаула Зеленцова совместно с 3-й сотней 1-го Сунжеско-Владикавказского полка после ожесточенного боя близ деревни Тасинтунь заставили сложить оружие роту японских солдат (135 нижних чинов и 4 офицера). Всего взяли в плен 234 японца, а потери противника убитыми и ранеными составили не менее 500 человек.
10-й Оренбургский казачий полк оказался на передовых позициях. Особо отличилась тогда его 5-я сотня. В приказе по передовому отряду от 19 мая о ее действиях говорится следующее: «За эти дни ей выпала тяжелая задача бороться при двух орудиях с в пять раз сильнейшим противником, который наступал на нас. Но сотня вышла из этого испытания с честью».
После подписания мирного договора 26 ноября 1905 года оренбургским казакам была объявлена Высочайшая благодарность. 8 февраля 1907 года оренбуржцам пожаловали новые знаки на головные уборы: «За отличия в войне с Японией в 1904—1905 гг.». В декабре 1908 года нижним чинам присвоили одиночные белые петлицы на воротники и обшлага.
В декабре 1905 года части Оренбургской льготной казачьей дивизии стали отправляться на родину. Общие потери дивизии составили 47 погибших, 200 раненых и 74 пропавших без вести.
Кроме казачьих, в войне принимали участие и другие воинские подразделения, сформированные на Южном Урале: Мокшанский (214-й) пехотный полк, Черноярский (282-й) пехотный полк, Златоустовский (234-й) полк. Перед отправкой на фронт воинов лично напутствовал император, посетивший Златоуст 30 июня 1904 года, о чем написал в своей ставшей раритетом книге Владимир Егорович Боков, лесничий Златоустовской казенной горнозаводской дачи (на сегодняшний день эта книга — единственный источник сведений о подробностях пребывания Николая II на Южном Урале): «На вокзале, разукрашенном флагами и гирляндами из зелени, собрались многочисленные депутации, масса публики и местное начальство. В версте от вокзала, на плацу выстроились для осмотра полки: 214 — Мокшанский и 282 — Черноярский. Подошел императорский поезд и грянуло громогласное «Ура!» (…) С Государем прибыли: министр императорского Двора и командующий императорской главной квартирой генерал-адъютант барон Фредерикс, военный министр генерал-адъютант Сахаров, помощник командующего главной квартирой генерал-адъютант граф Олсуфьев, командующий войсками Казанского военного округа генерал от инфантерии Косич, начальник штаба округа генерал Зандер, лейб-хирург Гирш, гофмейстер Копыткин, начальник канцелярии министра императорского двора свиты Его Величества генерал-майор Мосолов, флигель-адъютанты: князь Оболенский и граф Гейден». Прибыв на плац, где ждали его войска, Николай II пересел на белого коня. Полки под музыку прошли перед ним церемониальным маршем. Вручив командирам по иконе святителя Николая Чудотворца с надписью: «Благословение Их Величеств на поход 1904 года», император с наследником поехали в собор, где состоялась служба, возглавлявшаяся преосвященным Христофором, епископом Уфимским и Мензелинским. «Его (государя) добрые, чарующие глаза проникали в сердца верноподданных, разжигали в них патриотические чувства. Многие тысячи, проникнутые любовью к царю, теперь считают себя счастливыми людьми, ибо они удостоились видеть своего царя», — пишет Боков.
Воины Мокшанского полка отличились под Мукденом, где в течение 10 дней держали оборону на правом фланге и, постоянно контратакуя, не допустили окружения наших войск. Интересная деталь: за храбрость, проявленную в этом сражении, получил орден Святого Станислава с мечами капельмейстер Мокшанского полка Илья Алексеевич Шатров, став, таким образом вторым в русской армии капельмейстером, удостоенным столь высокой боевой награды. Впоследствии Шатров написал ставший знаменитым вальс «Мокшанский полк на сопках Маньчжурии» (его чаще называют «На сопках Маньчжурии»).
Черноярский полк сражался с японцами в составе 5-го Сибирского корпуса и также отлично зарекомендовал себя в боях под Мукденом, удостоившись георгиевских лент к знамени; командир А. С. Полянский был награжден двумя орденами и золотым оружием.
В том же Мукденском сражении Златоустовский полк, включенный в состав 61-й дивизии 5-го Сибирского корпуса 3-й Маньчжурской армии, потерял убитыми и ранеными около 300 человек личного состава.
Воевали уральцы и на флоте. Матросы-юрюзанцы М. П. Чернецов, И. Д. Буренков, И. А. Воробьев, И. С. Вавилов за проявленный при обороне Порт-Артура героизм получили Георгиевские кресты. Членом экипажа канонерки «Кореец» — спутницы легендарного «Варяга» — был южноуралец Мухаметжан Вахитов.
Всего, по нашим подсчетам, в русско-японской войне от Южного Урала принимало участие около 20 тысяч человек. Однако эта цифра по мере изучения вопроса может и возрасти. Нам удалось выявить 67 фамилий награжденных тогда южноуральцев.
Между тем в тылу шла своя жизнь. Оренбургский губернатор рапортовал в Департамент полиции: «Настроения народонаселения Оренбургской губернии в отчетном 1904 году постепенно менялось в сторону недовольства правительственным строем под влиянием происходивших на театре войны на Дальнем Востоке событий. В более резких и заметных формах, конечно, эта перемена настроения выразилась в среде интеллигентных классов. Повышенный патриотизм в начале войны по мере неудач нашей армии переходил в угнетенное состояние, а после сдачи Порт-Артура везде слышался ропот на Правительство». И все же большинство южноуральцев горело желанием поддеожать страну в трудную минуту. Выражалось это главным образом в помощи, оказываемой больным и раненым, размещенным по уральских лазаретам и госпиталям. Один из госпиталей — 109-й Запасной — располагался в самом центре Челябинска в Народном доме (ныне театр для детей и юношества), построенном в 1903 году. В создании этого госпиталя выдающуюся роль сыграл Александр Францевич Бейвель, сын жившего в России подданного Франции, доктор медицины, трижды избиравшийся на должность городского головы Челябинска. Утвержденный ученым советом Казанского университета в звании уездного лекаря, он был определен на должность врача в село Воскресенское Челябинского уезда, где и принял российское подданство. В 1892 году в период эпидемии тифа работал в Челябинской городской больнице. Защитил диссертацию на звание доктора медицины по теме «Болезнь глаз и слепота казачьего населения Челябинской станицы оренбургского казачьего войска по данным поголовного осмотра». Бейвель — один из инициаторов открытия в Челябинске общества взаимного кредита, член комиссии по постройке Народного дома, а во время русско-японской войны — председатель комитета по оказанию помощи воинам, пострадавшим в войне и их семьям. Награжден орденом Святого Станислава III степени.
Кроме 109-го Запасного полевого госпиталя, в городе действовали 1-й и 2-й Сводные госпитали, а также лазарет Красного Креста, которыми управляла Челябинская Внутренняя Эвакуационная комиссия (ЧВЭК), подчиненная, в свою очередь, Самарской внутренней эвакуационной комиссии (СВЭК). В приказе по СВЭК от 6 апреля 1905 года, подписанном ее председателем полковником Ждановичем, в частности, говорится: «В Челябинске образовать филиальное отделение Самарской эвакуационной комиссии и открыть при том отделении сборный пункт, для чего открыть два сводных госпиталя на 420 больничных мест каждый; в г. Перми образовать также филиальное отделение Самарской эвакуационной комиссии (…) открыть в г. Перми один сводный госпиталь на 420 мест. Для указанных трех сводных госпиталей будет отпущено интенданством 60 больших больничных шатров (по 20 на каждый)». И далее: «Это — эвакуационно-сборные пункты, а не постоянные лечебные заведения, ввиду чего в них не следует задерживать больных и раненых с целью лечения, но, напротив, надо спешить отправлять их в другие по месту родины врачебные заведения».
Разумеется, обеспечить все госпитали кадрами Южный Урал не мог. Специалистов собирали по всей России. Так, младшего ординатора, коллежского советника Елизарова откомандировали из Иркутска, главный врач 2-го Сводного госпиталя Благовидов приехал из Уфы, бухгалтером того же госпиталя был назначен приказом Одесского уездного воинского начальника счетный чиновник Одесской Контрольной палаты, коллежский регистратор Шклярский. Особо следует сказать о сестрах милосердия. Несколько сестер направила в Челябинск Казанская община сестер милосердия Ее Высокопревосходительства Елизаветы Ростиславовны Косич. Медсестры Вера Петровна Кривобокова, Елена Михайловна Осипова, Варвара Михайловна Олейниченко прибыли по направлению канцелярии Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны.
Не говоря уже о прямом их назначении, военные госпитали сыграли огромную роль в деле медико-санитарного обеспечения жизни края. Как явствует из приказа по ЧВЭК от 29 июня 1905 года, в целях борьбы с угрозой эпидемий следовало «больных сифилисом и венерическими болезнями солдат помещать во 2-й Сводный госпиталь, где для них отделить один шатер, выделить и заклеймить белье и одежду, назначить фельдшера и прислугу. Теперь же передать во 2-й сводный госпиталь всех нижних чинов с названными болезнями». А в протоколе заседания ЧВЭК от 3 августа того же года говорится о принятии срочных мер «ввиду обнаружения на станции Челябинск случаев заразных болезней (брюшной и сыпной тиф) среди войск, двигающихся на Дальний Восток и с целью объединения всех лиц и учреждений, обязанных прямо и косвенно принимать все доступные по обстоятельствам меры к локализации как самых больных и тех помещений, в которых они находились, так равно и для охранения от заноса и распространения заразных заболеваний между воинскими чинами не только направляющимися на Восток, но и между эвакуированными оттуда и находящиеся на путях движения». В рапорте начальнику штаба Казанского военного округа сообщается о постройке бани в городе Челябинске. На это сооружение, призванное «предохранить европейскую Россию от заноса эпидемий с театра военных действий» и рассчитанное на 1000 человек, ушла огромная сумма — 77 205 рублей, из которой некие Аппель и Гольденберг получили по контракту 65 000 рублей. Один из приказов по ЧВЭК уделяет внимание мерам по поддержанию дисциплины в госпиталях: «1) больным и раненым, а равно госпитальной прислуге не разрешать игру в карты ни под каким предлогом и преследовать строгими наказаниями виновных в этом; 2) дежурным офицерам наблюдать, чтобы наружные дневальные не допускали посторонних лиц в расположение палаточного лагеря, а равно и чаепития публики около лагеря, свидания с родственниками больных и прислуги допускать только с разрешения дежурных офицеров и под наблюдением дежурных унтер-офицеров и то от 2 до 6 часов дня».
Память о погибших и пропавших без вести в русско-японской войне увековечивалась на Южном Урале так же, как и во всей России: строили церкви и часовни, воздвигали монументы. Многие из них были впоследствии разрушены — в Челябинской области сохранилось всего три памятника и одна часовня. В селе Миасском (Красноармейский район) памятник из цельного камня с высеченными на нем именами 76 казаков в 1930 году пытались разрушить, но смогли лишь повредить. В 1967 году его восстановили и частично отреставрировали. В городе Юрюзань (Катав-Ивановский район) часовня, построенная на народные пожертвования, ныне находится в центральной части кладбища. Она представляет собой беседку на четырех опорных чугунных столбах. Верх беседки шатровый, четырехскатный, крыт железом. За годы советской власти были утрачены крест и ажурная чугунная ограда. В конце 1990-х годов часовню отреставрировали. В селе Травники (Чебаркульский район) монумент представляет собой квадратную пирамиду, состоящую из двух гранитных блоков. На гранях верхнего блока, имеющих вид креста, выбиты фамилии, имена и воинские звания участвовавших в войне казаков станицы Травниковской оренбургского казачьего войска — всего 181 человек. Имена трех урядников прочесть невозможно, так как один из углов блока отколот. Венчала сооружение бронзовая фигура Георгия Победоносца с копьем в руке. Надпись гласит: «Сия колонна построена в 1910 году в память павших чинов Травниковской станицы в войну с Японией в 1904—1905 годов и в честь выхода станичников с 11 полком на театр войны. Сия колонна открыта 4 июля 1910 года в царствование императора Николая II». Во время гражданской войны памятник сбросили с постамента. Долгое время он лежал на земле. В середине 1950-х годов пропала бронзовая фигура Георгия Победоносца. На закате советской власти памятник установили на прежнее место, обнесли оградой, облагородили, надписи освежили черной краской, место бронзового заняло чугунное изваяние Георгия Победоносца. В селе Степном (Троицкий район) был сооружен на народные деньги монумент в виде оштукатуренной колонны с железной крышей и крестом. В советское время он обветшал. В 1990 году его побелили, покрасили, восстановили доску с надписью: «Зем"якам-казакам, погибшим в русско-японской войне».
ОГАЧО. Ф. И-146, о. 1, д. 1−13.
Материалы Златоустовского краеведческого музея.
Баканов В. Горькое золото погон. Магнитогорск, 1997.
Боков В. Е. Посещение Высочайшими Особами г. Златоуста 30 июня 1904 года. Уфа, 1904. Большая Советская энциклопедия. Т. 22. М., 1975.
Горшков Ю. Г., Свечников П. Н., Глуховский В. И., Аверьянов Ю. И., Братанов Н. М., Седой В. Ф. Дороги Оренбургского казачьего войска. Челябинск, 2002.
История казачества азиатской России. Екатеринбург, 1995. Т. 2.
История казачества азиатской России. Екатеринбург, 1995. Т. 3.
История казачества Урала. Оренбург-Челябинск, 1992.
Кобзов В. С. Уральская Варна. Челябинск, 1992.
Нарский И. В. Русская провинциальная партийность: политические объединения на Урале. Челябинск, 1995. Часть 2.
На Урал-реке. Заповедные уголки южноуралья. Исторические, культурные и природные достопримечательности Верхнеуральского района. Челябинск, 1999.
«Но я писать не утихаю…» Письма казака А. Маслова родным с русско-японской войны 1904−1905 гг. // Вестник ЧелГУ. История. N 1. сер. 1. Челябинск, 2003.
Оренбургское казачье войско. Поиски. Находки. Открытия. Челябинск, 1999.
«Премногоуважаемая супруга Гликерия Андрияновна!..» // Журнал «Урал». 1994. N 6.
Рохмистров Е. П. За веру, царя и отечество // Газета «Южноуралец» (город Чебаркуль), 1996. N 112.
Уральская историческая энциклопедия. Екатеринбург, 2000.
Челябинские мемуары. Теплоухов К. Н. «Челябинские хроники 1899−1924 годы». Челябинск, 2001.
Чуйкин Н. За веру и отечество // Газета «Челябинский рабочий». 21.06.91.
Энциклопедия «Златоуст». Златоуст, 1997. Т. 2.
