Священномученик Стефан Грачёв

Степан Грачёв родился 30 декабря 1886 года в деревне Тростная Севского уезда Орловской губернии (ныне Комаричский район Брянской области) в крестьянской семье. Родители его Фёдор Иванович и Елизавета Прохоровна Грачёвы имели четырёх сыновей и четырёх дочерей. Фёдор Иванович с 14 лет прислуживал в алтаре в сельской церкви, а потом до самой смерти служил ктитором храма во имя Архистратига Михаила в соседнем селе Бобрик. Семья была благочестивой, во время постов принято было ходить на богослужения в Богородицкую Площанскую Пустынь в пяти верстах от дома. Троих детей Грачёвы отдали на воспитание в монастыри: дочь Елена была послушницей Брянского Петро-Павловского девичьего монастыря, дочь Пелагия — в Севском Троицком девичьем монастыре, а сын Степан — в Площанской Пустыни. Для воспитания в строгости и благочестии у монастырских старцев родители отдали его в обитель ещё в десятилетнем возрасте, но он продолжал помогать отцу в деревне на всех сельских работах, пока при достижении совершеннолетия в 1904 году не был зачислен в братию монастыря уже послушником.

В 1914 году Степан Фёдорович был призван в армию, участвовал в боях под Вильно и Гродно. Получил младший офицерский чин, и за заслуги перед Родиной и безпримерную храбрость был удостоен двух Георгиевских крестов. После демобилизации из армии в 1918 году вновь поступил в родной монастырь и нёс там послушание вплоть до его закрытия в 1921 году. Поскольку послушники в монастырях не дают иноческих обетов, через некоторое время Степан Фёдорович женился на девице Анастасии Сергеевне Кириленковой, родом из деревни Гаврилова Гута, которая ухаживала в Площанской пустыне за скотом.

С 1924 года Степан Грачёв стал служить псаломщиком, а в марте 1929 года епископ Брянский и Севский Матфей (Храмцев) рукоположил его во диакона к храму Великомученика Никиты села Аркино Комаричского района. 23 марта 1930 года тот же епископ Матфей рукоположил диакона Стефана в священника к храму в честь Благовещения Пресвятой Богородицы села Крапивна Навлинского района Брянского округа.

2 июня 1930 года отец Стефан был переведён в село Холмецкий Хутор Брасовского района. Храм села был построен помещиком Степаном Степановичем Апраксиным в 1797 году для жителей села Крупец. Центральный алтарь храма был освящён во имя Преподобного Макария Египетского, северный придел — во имя Святых безсребренников Косьмы и Дамиана, а южный — во имя Мучеников Адриана и Наталии. Каменный храм был покрыт листовым железом, главы и кресты вызолочены, интерьер хорошо украшен. Помещик Апраксин подарил приходу старинную Тихвинскую икону Божией Матери. Народ почитал эту икону как чудотворную, и в праздники с нею ходили Крестным ходом по всем соседним сёлам и деревням.

Племянница отца Стефана, Пелагея Егоровна Митина, пишет о батюшке: «По характеру он был очень строгий к себе. Мы, дети, все его очень любили, уважали и побаивались. Он никогда детей не ругал. Мы могли забраться на печку, играть, шуметь, мы трезвонили в колокола, у нас были свои небольшие колокольчики, пели духовные канты, и он нам в этом не мешал. Отец Стефан всегда ходил в подряснике. Было у него и своё хозяйство. Он ходил косить траву для скота, рубил дрова. У него прислуги не было, и всю работу делал сам. Умел пилить, строгать, ложки делать… Нас, <детей>, отец Стефан будил на Причастие, когда уже все Часы прочитаны, или когда Евангелие будут читать. Матушка отца Стефана нас будила…

В доме дедушки в Тростной не было принято говорить лишних слов. Сам дедушка тоже был очень строгий. Я была одна у мамы. А у умершего третьего брата было шесть детей, и их всех дедушка взял на воспитание. Нас всех детей в итоге было семеро. За столом в Тростной мы сидели без всякого шума. Дедушка, бывало, садится за стол, и только он кашлянет, а мы уже знали, что должна быть полная тишина. Такие же порядки были у отца Стефана и в Хуторе Холмецком. Батюшка ел вместе с нами. Молились мы перед едой все вместе, а когда надо было — и на коленях. А вот на сон грядущий мы молились только с матушкой, а батюшка молился уже поздно отдельно, когда мы все засыпали. По характеру он был очень сдержанный и немногословный… знал хорошо нотную грамоту, перекладывал на ноты церковные песнопения. И что ему нужно было написать и разучить, пробовал пропеть это с нами, с детьми. Бывало, возьмёт скрипку, проиграет мотив, и заставит нас пропеть его. И мы пели под скрипку.

Жил отец Стефан сначала не очень бедно, еда была самая обычная, деревенская, каша, картошка, молоко, яйца, сало. После коллективизации отобрали корову, стали жить беднее, а в гонения жили и вовсе одним подаянием. Но во все времена матушка кормила всех нищих, отец Стефан говорил, чтобы никому не отказывала. Она вела нищих в дом, и угощала их.

Отец Стефан, если к нему приходили причастить или пособоровать больного, никому не отказывал, даже тогда, когда начались гонения. Однажды его пригласили в Брасово для беседы, он тогда пришёл поздно вечером в Тростную, потому что ему идти было ближе, чем в Хутор Холмецкий. Отца Стефана тогда продержали в Брасово целый день, а идти ему было далеко до дома, и он зашёл к отцу. Мы, дети, уже легли спать. Отец Стефан пришёл весь мокрый… Дедушка растопил железную печку, было уже холодно. Шёл дождь со снегом, за окном был октябрь месяц. Начали сушить батюшкину одежду и обувь. То, что мы, дети, могли лёжа услышать, что отец Стефан сказал деду, как ему предложили отречься от своей веры. «Вы крестьянский сын, — говорили ему, — мы Вам предложим любую работу, нам нужны образованные люди». А он им отвечал: «Не могу я этого сделать». Его спросили: «Вы служили в царской армии, Вам предлагали там остаться?» Он ответил: «Это не моё призвание. Я вернулся в монастырь». Его спросили: «А Вы знаете, что с Вами будет в будущем, и Вы с этим согласны?» Тогда он сказал: «Да, я свой Крест буду нести до конца»".

Одна из жительниц села Холмецкий Хутор вспоминает: «Батюшка был хороший, следил за всем, чисто было, хорошо… Все прихожане очень любили его, нравился он всем. Караулка, в которой жила семья отца Стефана, была совсем тесная. Там стояла купель, в которой он крестил детей. Помню хорошо, что купель была жёлтая. Мы, дети, говорили, что она золотая. Приход был большой, детей крестили много. Четыре деревни: Холмечь, Хутор, Крупец, Гавриловка с тремя посёлками: Яшкина Пасека, Соколы, Добровольский — несколько тысяч человек. В праздники народ едва помещался в храме, а на Пасху не помещался даже в ограде. Больше женщины стояли в храме, но и мужчины тоже, детей приводили много. Хор был большой… После ареста семью священника выгнали, а храм закрыли».

2 июня 1932 года Епископ Брянский и Севский Даниил (Троицкий) «за усердную и полезную службу Церкви Божией» наградил отца Стефана набедренником. По ходатайству благочинного, протоиерея Алексия Соколова, «за усердное служение и благонравное поведение» ко дню Святой Пасхи 1935 года Епископ Брянский и Севский Иоасаф (Шишковский-Дрылевский) наградил отца Стефана камилавкой. Семья батюшки жила в приходской сторожке. Хозяйства не было, оставалась ещё корова, но из-за неё наложили непосильный налог на сдачу молока, а через некоторое время и вовсе корову забрали в колхоз.

В ноябре 1935 года стало известно, что с храма, в котором служил отец Стефан, власти собираются снять колокола. Его вызвали в правление колхоза, где объявили постановление правительства о снятии колоколов с храмов. Предложили дать подписку об ответственности за возможные волнения в церковном приходе. Отец Стефан ответил, что лучше ему быть арестованным, чем призывать прихожан снять колокола по приказу власти. На требование отдать ключи от храма он сказал, что ключи не у него, а у председателя ревизионной комиссии, который вскоре пришёл в храм, но отдать ключи отказался. Тогда представители власти взломали замок в храме и вывезли колокола. Несколько месяцев спустя архиепископ Смоленский Серафим (Остроумов), в ведении которого с 30 декабря 1935 года находилась Брянская Епархия, направил приходским священникам через благочинных циркулярное письмо, в котором убеждал не противодействовать представителям власти при снятии колоколов, так как важнее было не дать повода к закрытию храма, чем сохранить колокольный звон.

В 1936 году была засуха, прихожане не раз просили отца Стефана совершить молебен о низпослании дождя. Затем они просили совершить молебен на полях. Согласно давнему местному обычаю, чтимому в округе со времени постройки храма в селе Холмецкий Хутор, летом совершался Крестный ход с Тихвинской иконой Божией Матери для избавления от стихийных бедствий, падежа скота и неурожая, с обязательным хождением по домам прихожан. Отец Стефан предложил председателю церковного совета храма во имя Преподобного Макария Великого сходить в сельский совет и добиться разрешения на проведение молебна. Председатель сельсовета сначала согласился, но на следующий день отменил своё распоряжение, и молебен провести не удалось.

2б августа 1936 года священник Стефан был арестован по обвинению в антисоветской агитации и заключён в брянскую тюрьму. «Когда отца Стефана посадили в тюрьму в первый раз, — вспоминает Пелагея Егоровна Митина, — мы с дедушкой Фёдором Ивановичем ходили повидать его. Мы подали записку, что разыскиваем Степана Грачёва, и можно ли ему передать посылку. Этого не разрешили. Мы решили передать ему посылку на улице. Когда заключённых в тюрьме выводили на работу, а это было очень рано, в пять часов утра, их ставили по двенадцать рядов и выводили на реку Десну, там разгружали товарные поезда. Тогда там была отводная от станции ветка. Был камень, дрова для города. А мы стояли на высоком месте, чтобы было всех видно. Бывало, кричали в толпе: „Дочка, бросай хлеб, мы отцу Стефану передадим“. А отец Стефан нас увидит, кашлянет (а по кашлю мы его всегда узнавали) и говорит нам: „Мы идём на работу“. А самого его мы не видели, но слышали, что он идёт в этой толпе. Я бросала в толпу заключённых хлеб. В свёртке были обычно кусок хлеба и кусок сала. А в другой раз он попросил передать портянки. Так мы передавали ему посылки несколько раз».

Через три месяца допросов обвиняемый отец Стефан Грачёв был освобождён за недоказанностью обвинения.

По воспоминаниям Пелагии Егоровны, отец Стефан после освобождения из заключения пришёл к своему брату Егору, который жил в Брянске. Он рассказал, что в тюрьме его принуждали отречься от веры, но он ответил, что будет нести свой крест до конца. Родные предлагали ему оставить приход и уехать к брату Егору в Брянск, но отец Стефан отказался, повторив, что Крест свой будет нести до конца.

4 сентября 1937 года был арестован протоиерей Алексий Соколов. Узнав об этом, отец Стефан сказал своей супруге, чтобы она готовилась к его аресту и сушила сухари для него. Перед этим, предчувствуя арест, он советовал иеромонаху Анатолию (Даньшину), который служил на его приходе псаломщиком, собрать вещи и пробираться к Москве, к Свято-Троице-Сергиевой Лавре. Однако того арестовали раньше, 20 июля. Приходил батюшка и к своему отцу Фёдору Ивановичу в деревню попрощаться.

Как рассказывает Пелагея Егоровна, в день перед арестом в храме, где служил иерей Стефан, явно слышался человеческий плач. Люди прибежали в церковную ограду, зашли в дом к матушке и сказали: «Батюшка закрыл кого-то в церкви, там кто-то плачет». Отец Стефан сам пошёл открывать храм вместе с народом. Они обошли всё внутри, и никого не нашли.

5 сентября 1937 года, в половине второго часа ночи пришли за священником Стефаном Грачёвым. Семью в это время заперли на засов. По воспоминаниям близких, сотрудники НКВД забрали из дома абсолютно всё, оставив семью без средств к существованию. В красном углу, под иконами в доме отца Стефана стоял комод с книгами, тут же хранились облачение и дароносица. Утром пришли односельчане, открыли матушку и детей, принесли, кто что мог. Семью отца Стефана выселили из церковной сторожки, а храм закрыли окончательно. Приют родным священника на Хуторе Холмецком дал один военный, которого перевели служить в Белоруссию. Семья Грачёвых жила в этом доме до лета 1943 года.

Священник Стефан был заключён под стражу в тюрьме в Брянске. Пелагея Егоровна Митина вспоминает о втором аресте отца Стефана: «Мы с дедушкой пришли к тюрьме в тот момент, когда заключённых выводили на работу. Снег и слякоть, это был конец октября. Тот же голос, что и год назад с нами говорил, в этот раз сказал, что отца Стефана с ними нет, но он постарается узнать, где тот находится. Мы с дедушкой пришли на то же место через два дня. Тот же голос сказал нам, чтобы мы искали в другом месте, в этой тюрьме его нет».

Чекисты стандартно обвиняли отца Стефана в контрреволюционной деятельности, но он виновным себя не признал. Тем не менее Особая тройка при Управлении НКВД по Орловской области приговорила батюшку к расстрелу.

Священник Стефан Грачёв принял мученическую кончину 7 февраля 1938 года в Брянске.

Священномученик Стефан прославлен в лике святых новомучеников и исповедников Российских Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 13−16 августа 2000 г. Определение Священного Синода от 17 июля 2006 г.

Сайт Брянской епархии