КОЛЫБЕЛЬ МОСКОВСКОЙ НЕВРОЛОГИЧЕСКОЙ ШКОЛЫ

От редакции:

В Москве, на Девичьем поле, на улице Россолимо, стоит старый особняк с маленьким уютным зеленым двориком перед крутым крыльцом — Клиника нервных болезней Московской медицинской академии имени И.М.Сеченова, носящая имя своего создателя, выдающегося русского невролога, профессора Императорского Московского университета Алексея Яковлевича Кожевникова (1836−1902). Она открылась в 1869 году при Екатерининской больнице; здание на Девичьем поле построили в 1890 году.

После смерти А.Я.Кожевникова Клиникой заведовали Владимир Карлович Рот (1848−1916), Владимир Александрович Муратов (1865−1916), Григорий Иванович Россолимо (1860−1928), Евгений Константинович Сепп (1878−1957), Николай Иванович Гращенков (1901−1965), Вадим Владимирович Михеев (1899−1981), Павел Владимирович Мельничук (1921−1995). С 1991 года, приняв на себя этот нелегкий груз в самый разгар перестроечного безвременья, Клинику нервных болезней на Девичьем поле, ставшую базой неврологического Центра Министерства здравоохранения России, возглавляет профессор, доктор медицинских наук, член-корреспондент РАМН Николай Николаевич Яхно.

С 1968 по 1970 год здание капитально реконструировали: надстроили третий и четвертый этажи, возвели пристройку. Одно за другим появлялись новые отделения — физиотерапевтическое, лечебного сна («сонное»), боли, нейрохирургическое. К сожалению, во время реконструкции практически разоренным оказался основанный еще А.Я.Кожевниковым музей Клиники: большую часть музейных экспонатов попросту выбросили на свалку. Музей начали восстанавливать с приходом Н.Н.Яхно, буквально по крупицам собирая растерянное; в 1995 году он вновь открылся. С 1996 года начал издаваться регулярный неврологический журнал, о чем мечтал еще В.А.Муратов (главный редактор — профессор Яхно).

Все это в значительной мере делается руками энтузиастов. В их числе — врач мужского неврологического отделения Кирилл Владимирович Родионов. Он давно уже изучает историю Клиники; им собраны материалы к биографии третьего по счету (после Кожевникова и Рота) ее руководителя — Владимира Александровича Муратова. Имя этого крупнейшего невролога и педагога до самого последнего времени замалчивалось, ибо он считался «ставленником реакционного министра Кассо». На основе архивных разысканий написан публикуемый ниже едва ли не первый столь обстоятельный очерк жизни и научно-педагогической деятельности В.А.Муратова — одного из самых ярких представителей московской неврологической школы.

В Клинике немало работников со стажем тридцать и более лет. В этом смысле «рекорд» на сегодня принадлежит сестре-хозяйке Галине Николаевне Данилиной. В 2002 году исполнилось 50 лет с того дня, как она впервые пришла сюда, застав еще эпоху директорства ученика В.К.Рота Евгения Константиновича Сеппа:

— Боже ты мой, за всю более чем столетнюю историю Клиники я здесь — всего вторая сестра-хозяйка! А первая — звали ее Фаина Нестеровна — работала еще при Россолимо! В 1968 году я приняла у нее дела. Мужественная, высокая, спортивная, строгая… Ее за глаза уважительно называли Генералиссимус. И я, девчонка, так к ней в первый раз и обратилась. Она спокойно, величаво положила руку мне на плечо: «Над тобой, милая, изрядно подшутили. Неужели ты не знаешь, кто у нас Генералиссимус?» — «Сталин», — говорю, сразу все сообразив. «Ну, то-то же. А теперь пойдем…»

В воспоминаниях сестры-хозяйки оживают «дела давно ушедших дней».

Вот Сепп «Евгений Константиныч» — он занимает две комнаты в общей квартире в одном из двухэтажных деревянных домишек прямо напротив Клиники (их давно снесли). Обстановка в комнатах спартанская — койки, «как в общежитии», минимум мебели. Сам ходит за молоком — черные брюки в белую полоску, темно-синяя косоворотка, кушачок. Возвращается из магазина. Навстречу девчонка-лаборантка, будущая сестра-хозяйка. «Что ты, детка?» — «Молочко для ребенка кончилось — надо сбегать». — «Не беги, я тебе налью». Налил, пошел дальше — стройный, элегантный, изысканный…

Вот санитарка Елена Ивановна Сомова. В 1914 году она с фронта доставила в Клинику раненых, среди которых находился ее будущий муж, — доставила, да так тут и осталась. Тоже 50 лет проработала. И уж чествовали ее…

Вот швейцар. Лонгин Гаврилович — иначе к нему и не обращались. Во времена Сеппа, когда повсюду в здании был паркет, старинная дубовая мебель, зеркала, медные ручки на дверях и окнах, которые нянечки чистили до блеска толченым кирпичом, когда «в столовой скатерти на столы стелили, кушанья больным специальные буфетчицы развозили и была настоящая сервировка — супницы, соусницы и прочее», — Клинике швейцары вполне приличествовали. Именно такие «старинные», как Лонгин Гаврилович. Служил он прежде денщиком у князя Оболенского, ходил в «натуральных» хромовых сапогах (на заднике каждого звенело по бубенчику!), проживал в комнате, сплошь увешанной иконами…

Праздники, особенно Новый год, коллектив дружно отмечал одной большой семьей. Директор Вадим Владимирович Михеев, угощая подчиненных в день своего рождения, собственноручно готовил «фирменные» пирожки — «очень маленькие и очень вкусные», которые все называли «михейчики"…

+ + +

Клиника на Девичьем поле — это богатейшие, берущие начало в позапрошлом веке «кожевниковские» врачебно-научные традиции, это особое, «ротовское» отношение к больным («чтобы по-настоящему помочь пациенту, надо стать не только его другом, но и другом его семьи»), это «муратовская» широта и разносторонность исследовательских интересов профессуры, это всемирно признанный авторитет, это люди, продолжающие, несмотря на многочисленные «перестроечные» и «постперестроечные» трудности, работать не за страх, а за совесть, «за други своя»: лечить, заниматься фундаментальными исследованиями, готовить смену. Старинная традиция бережно сохраняется в этих стенах, пронизывая все. Она — в опыте заслуженных профессоров, в своеобразной «школе» старых медсестер. Студенты, избравшие своей специализацией неврологию, стремятся попасть именно сюда, что, кстати, совсем непросто. Стремятся сюда и больные — многие даже при наличии мест в других лечебных учреждениях предпочитают дождаться койки в Клинике на Девичьем поле.

Все это, не мудрствуя лукаво, можно выразить фразой, которую часто повторяет Галина Николаевна Данилина: «Наша клиника — самая лучшая!»

+ + +

Если «история московской неврологической школы… является по существу историей Клиники нервных болезней Императорского Московского университета», то история самой Клиники неразрывно связана с жизнью и деятельностью тех, кто ее создавал и кто ее в разные годы возглавлял. Предлагаем вниманию читателей историко-биографический очерк под общим названием «Колыбель московской неврологической школы» о трех первых руководителях Клиники нервных болезней — А.Я.Кожевникове, В.К.Роте и В.А.Муратове. Выражаем благодарность директору Музея истории Московской медицинской академии имени И.М.Сеченова Зинаиде Ивановне Бахтиной за помощь в подготовке этого материала, в частности за предоставленные архивные фотографии.

Алексей Яковлевич Кожевников
(1836−1902)

История московской неврологической школы в конце XIX — начале XX века является по существу историей Клиники нервных болезней Императорского Московского университета (ныне — Клиника нервных болезней имени А.Я.Кожевникова Московской медицинской академии имени И.М.Сеченова). Первым ее руководителем, а также первым заведующим кафедрой нервных болезней и психиатрии ИМУ был профессор Алексей Яковлевич Кожевников.

Он родился 24 февраля 1836 года в семье рязанского чиновника. Шести лет от роду выучился грамоте у семинариста-репетитора. В 1846 году после приходского училища Алешу отдали в 1-ю мужскую рязанскую гимназию. В 1853 году, окончив гимназию с серебряной медалью, Алексей Кожевников поступил на медицинский факультет Императорского Московского университета (интересно, что еще пять его одноклассников — Н. Болотников, Д. Найденов, В. Каменев, В. Персианинов, К. Шиллинг — впоследствии тоже стали врачами). Этот выбор, возможно, был продиктован примером старшего брата Николая, прозектора Киевского университета, умершего в Москве во время борьбы с эпидемией холеры.

Алексей Яковлевич сам говорил, что учился «на медные деньги». Среди его преподавателей можно назвать таких известных специалистов, как патолог и терапевт Ф.И.Иноземцев, И.М.Соколов (анатомия), И.Т.Глебов (сравнительная анатомия и нормальная физиология), Н.Э.Лясковкий (фармакогнозия и фармация), А.И.Полунин (патологическая анатомия и патологическая физиология), В.А.Басов (теоретическая хирургия). 5 июня 1858 года А.Я.Кожевников сдал последний лекарский экзамен и по окончании университета был оставлен ординатором в акушерской клинике. 29 апреля 1859 года ему присваивается звание акушера. Он начинает готовиться к экзамену на степень доктора медицины. Директор госпитальной терапевтической клиники профессор И.В.Варвинский предлагает молодому врачу место ассистента. Здесь Алексей Яковлевич защитил диссертацию и 22 июля 1865 года получил докторский диплом.

Преподавание курса нервных и душевных болезней началось на кафедрах патологии и терапии ИМУ задолго до создания неврологической клиники. Организация такой клиники была предусмотрена только новым университетским уставом 1863 года. В том же году медицинский факультет рекомендовал ассистента А.Я.Кожевникова кандидатом на должность заведующего кафедрой или курсом нервных и психических болезней. По существующим тогда традициям Алексея Яковлевича в 1866 году отправили за границу, где он стажировался у крупнейших книницистов, психоневрологов и физиологов, — Ж.-М.Шарко, В. Гризингера, Э. Дюбуа-Раймона и других.

Летом 1869 года после возвращения из заграничной командировки Алексей Яковлевич возглавил впервые в мире созданную в ИМУ самостоятельную кафедру нервных болезней и психиатрии. 8 декабря после долгих хлопот наконец-то было получено разрешение министра просвещения на открытие соответствующей клиники, и назначенный ее заведующим А.Я.Кожевников сразу начинает читать курс лекций и вести практические занятия.

Первое время университетская клиника нервных болезней состояла всего лишь из нескольких палат с 19-ю койками, выделенных терапевтическим и хирургическим отделениями Ново-Екатерининской больницы. Средств для приобретения оборудования не отпускалось, из-за отсутствия аудиторий лекции читались прямо в палатах, под профессорский кабинет отвели крошечную комнатку с голыми стенами. Тем не менее студенты шли сюда охотно, поскольку лекции А.Я.Кожевникова отличались новизной материала, глубокой продуманностью, четкостью и доступностью изложения. Вскоре число занимающихся у Кожевникова студентов возросло до 200. Палата уже не вмещала и половины слушателей — приходилось читать лекции в коридоре.

Картина полностью изменилась в 1890 году, когда для клиники профессора Кожевникова построили новое здание на Девичьем поле. Через год здесь появился приют для хронических больных, а в 1892 году на основе личной коллекции А.Я.Кожевникова открылся неврологический музей.

Теперь у Алексея Яковлевича было все необходимое для педагогической, лечебной и научной работы. В двух корпусах разместились оснащенные самым современным оборудованием мужское и женское отделения стационара на 44 койки, амбулатория, контора, студенческие классы, лаборатория, лекционный зал на 250 мест, электролечебный кабинет, гидротерапевтическое отделение.

В 1883 году вышло в свет руководство «Нервные болезни и психиатрия», составленное на основе лекционного курса профессора Кожевникова. В 1890 году Алексей Яковлевич со своими сотрудниками организовал Московское общество невропатологов и психиатров, в 1900 году основал «Журнал невропатологии и психиатрии». Его перу принадлежит 25 научных трудов. Он впервые описал особый вид эпилепсии — epilepsia partialis (corticalis) continua, получивший название эпилепсии Кожевникова (описанный в середине ХХ века синдром Расмуссена — это, в сущности, клинический вариант epilepsiae partialis continua Кожевникова).

Занятия наукой А.Я.Кожевников сочетал с активной общественной деятельностью: участвовал в работе земских учреждений, входил в число учредителей Пироговского общества и организаторов I съезда российских психиатров (1887), руководил неврологической секцией Международного съезда врачей, состоявшегося в Москве в 1897 году, являлся членом двадцати отечественных и иностранных зарубежных научных обществ, вел обширную переписку с крупнейшими зарубежными неврологами — некоторые из них (Ж.-М.Шарко, В. Эрб) посещали его клинику на Девичьем поле.

По воспоминаниям коллег, Алексей Яковлевич жил очень просто, одевался скромно, питался крайне умеренно: на завтрак приносил с собой бутерброд, ужинал стаканом молока. Все близко знавшие его были искренне к нему привязаны. Последние три года жизни он тяжело болел, но стоически переносил страдания.

Алексей Яковлевич Кожевников скончался 10 января 1902 года и был погребен на кладбище Алексеевского монастыря. Его по праву считают одним из основоположников невропатологии в России, создателем московской неврологической школы.

В 1994 году Клинике нервных болезней Московской медицинской академии имени И.М.Сеченова на Девичьем поле было присвоено имя А.Я.Кожевникова.

Владимир Карлович Рот

(1848−1916)

Учеником и преемником А.Я.Кожевникова на постах заведующего кафедрой и директора Клиники нервных болезней был Владимир Карлович Рот. Сын орловского аптекаря, шведа по происхождению, он, выйдя из гимназии с золотой медалью, поступает на медицинский факультет Московского университета; в 1871 году по окончании курса — также с золотой медалью за сочинение «О желтухе» — оставляется при университете для подготовки к профессорскому званию; в 1873 году по рекомендации А.Я.Кожевникова зачисляется сверхштатным ординатором Клиники нервных болезней в Ново-Екатерининской больнице; после ординатуры c 1876 по 1880 год с небольшими перерывами стажируется за границей, посещая в Париже, Берлине, Вене лекции, практические занятия и семинары ведущих ученых и клиницистов того времени; далее до 1890 года заведует отделением нервных болезней Старо-Екатерининской больницы, где читает лекции; осенью 1890 года, приглашенный А.Я.Кожевниковым, становится старшим ассистентом в его только что построенной на Девичьем поле клинике и тогда же начинает читать курс нервных болезней; в 1895 году утверждается сверхштатным ординарным профессором Московского университета и получает в свое заведование клиническую амбулаторию; с 1899 года заменяет больного А.Я.Кожевникова, а после смерти учителя назначается директором Клиники нервных болезней и ординарным профессором медицинского факультета ИМУ.

Получив по завещанию от одной из пациенток 30 тысяч рублей, Владимир Карлович употребил их на то, чтобы осуществить давнюю мечту покойного А.Я.Кожевникова — создать Неврологический институт. К 1909 году собрали необходимые средства для постройки здания, разработали проект. Институт должен был состоять из музея, основы которого заложил еще Алексей Яковлевич, библиотеки, препаровочной, ряда лабораторий (морфологии нервной системы, экспериментально-физиологической, экспериментальной психофизиологии, бактериологии и химии), антропологического кабинета; возглавляться квалифицированным Советом; выпускать свои труды. Старания В.К.Рота не пропали даром: со временем Неврологический институт имени А.Я.Кожевникова все же был открыт — благодаря, в частности, усилиям преемника Рота В.А.Муратова.

Скромность Владимира Карловича доходила порой до застенчивости (о своей золотой гимназической медали он не сказал даже матери, узнавшей об успехе сына случайно, от одного из учителей). К тому же он не отличался красноречием, что его как лектора очень тяготило. Впрочем, отсутствие стилистических «красот» отнюдь не умаляло глубины и содержательности лекций В.К.Рота, а также его широчайшей эрудиции: он был, что называется, «живой энциклопедией» для своих коллег.

На консультациях и во время клинических обходов Владимир Карлович больше молчал, роняя редкие односложные реплики. Однако часто сделанное им вскользь замечание являлось настоящим «клиническим откровением». Как лечащий врач он был неподражаем: добрый, мягкий, отзывчивый, умеющий внушить надежду даже самым тяжелым больным. При этом не уставал повторять: чтобы по-настоящему помочь пациенту с заболеванием нервной системы, надо стать не только его другом, но и другом его семьи. Именно на душевной ласке, сочувствии и внимании основывалась система психотерапии Рота — в сущности, одного из создателей русской психотерапевтической школы, хотя, опять же, из скромности и по крайнему своему бескорыстию он так и не удосужился это письменно «зафиксировать». Вообще к печатному слову В.К.Рот относился весьма осторожно и потому писал и публиковался мало.

При всей нелюбви Владимира Карловича к публичности, он, с его отзывчивостью, не мог оставаться в стороне от общественной деятельности: был одно время гласным городской думы и председателем думской комиссии по Народному Здравию; в Старо-Екатерининской больнице создал женские фельдшерские курсы, затем — фельдшерскую школу, а также кружок молодых невропатологов; вместе с А.Я.Кожевниковым принимал участие в учреждении Пироговского общества и проведении его съездов; в 1897 году, будучи генеральным секретарем XII Международного конгресса врачей в Москве, председательствовал на заседании секции нервных болезней, редактировал и готовил к выпуску восемь томов Трудов съезда; состоял в числе организаторов и возглавлял работу I съезда русских невропатологов и психиатров; на средства супругов Шанявских открыл Вольный университет для лиц, не имевших права обучаться в казенных университетах. И это далеко не все.

Большое значение В.К.Рот придавал общественному попечению о нервных больных, в частности настаивал на необходимости организации для них специальных санаториев. Незадолго до революции 1905 года он ездил за границу, где ознакомился с работой подобных учреждений, и в 1906 году сделал об этом подробный доклад на II съезде российских психиатров в Киеве, повторенный им два года спустя на Пироговском съезде в Москве.

Собственно научная, исследовательская работа В.К.Рота — предмет отдельной специальной статьи; здесь не место об этом распространяться. Скажем только, что клиницистом он был от Бога и многие его высказывания по тому или иному клиническому случаю со временем прозвучали поистине пророчески. Учениками Владимира Карловича были такие известные впоследствии невропатологи, как Е.К.Сепп, В.В.Дехтерев, М.С.Доброхотов, Ф.Д.Забугин и другие.

В 1911 году в знак протеста против «антилиберальных» реформ министра просвещения графа Л.А.Кассо профессор Рот покинул Императорский Московский университет. Уход сильно отразился на его здоровье и настроении. Осенью 1912 года В.К.Рот перенес нарушение мозгового кровообращения с правосторонним параличом и нарушением речи. Ходить со временем начал, но речь уже не вернулась. На попечении сестры и жены он прожил до января 1916 года, когда случился повторный удар. 6 января (по старому стилю) Владимир Карлович Рот скончался. Похоронили его на Ваганьковском кладбище. Могила до настоящего времени не сохранилась.

Владимир Александрович Муратов

(1865−1916)

После смерти В.К.Рота медицинский факультет Императорского Московского университета и Совет ИМУ приняли решение увековечить его память — установить мемориальную доску и вывесить портреты в Неврологическом институте и Клинике нервных болезней. Представление об этом сделал преемник покойного по университетской кафедре, а также по заведованию Клиникой профессор В.А.Муратов…

…Имя выдающегося русского невролога Владимира Александровича Муратова, достойное стоять в одном ряду с именами виднейших представителей московской неврологической школы — А.Я.Кожевникова, В.К.Рота, С.С.Корсакова, Г. И.Россолимо и других, до сих пор остается в тени. Сегодня его биографию приходится восстанавливать на основе архивных материалов. Так случилось потому, что Владимир Александрович осмелился возглавить кафедру и Клинику после ухода из ИМУ (как мы помним, в знак протеста против реформ министра просвещения Л.А.Кассо) многих уважаемых профессоров, в том числе В.К.Рота, — «прогрессивная общественность» не простила ему этого. Предлагаемая статья, на наш взгляд, явится важным шагом на пути восстановления справедливости. Собраны и обработаны еще далеко не все архивные источники, касающиеся жизни и деятельности В.А.Муратова. Работа продолжается. Сотрудники Клиники нервных болезней ММА имени И.М.Сеченова и музея академии будут благодарны всем, кто готов предоставить дополнительную информацию.

+ + +

Владимир Александрович Муратов родился 16 июня 1865 года (здесь и далее даты приводятся по старому стилю) в селе Желанном Шацкого уезда (ныне — Рязанская область) в семье купца 2-й гильдии Александра Алексеевича Муратова, имевшего лавки в Малой Вишере и торговавшего на Нижегородской ярмарке. У Владимира была сестра Софья и два брата — Александр и Павел. Александр окончил медицинский факультет Московского университета с отличием, за что получил личное дворянство; впоследствии удостоился потомственного дворянства и профессорства в ИМУ. Павел выбрал карьеру военного врача. Владимир начал образование в 1-й санкт-петербургской гимназии, затем перешел в тамбовскую, а в 1884 году окончил с серебряной медалью 3-ю московскую гимназию. В аттестате зрелости отмечены его «прилежание весьма ревностное и любознательность по всем предметам, а особенно по математике и физике весьма живая"1.

Можно предположить, что семья Муратовых некоторое время жила в Малой Вишере. В свидетельстве N 752, выданном Мало-Вишерской Посадской управой 9 декабря 1886 года, сообщается: «Мало-Вишерский второй гильдии купеческий сын Владимир Александрович Муратов, 1865 года рождения, приписан к третьему призывному участку Крестецкаго уезда июня 9 дня 1884 г."2.

В июле 1884 года в Императорский Московский университет поступило «прошение от Мало-Вишерскаго 2 гильдии купеческого сына Владимира Александровича Муратова с просьбой о приеме на первый курс Физико-Математического и Медицинского факультетов». В числе представленных документов имеется свидетельство от 9 июня 1884 года за N 453 на бланке Управы посада Малая Вишера Новгородской губернии о том, что «на поступление его в Университет никаких препятствий со стороны Мало-Вишерской посадской управы не имеется"3.

В августе 1884 года В.А.Муратов стал студентом медицинского факультета Императорского Московского университета, где слушал лекции ординарного профессора А.Я.Кожевникова (по психиатрии с клиникой), доцента В.К.Рота (по нервной клинике), доцента С.С.Корсакова (по диагностике душевных болезней), ординарного профессора А.А.Остроумова (по госпитальной терапии), профессора И.Н.Новацкого (по госпитальной хирургии), ординарного профессора И.Ф.Клейна (по патологической анатомии), профессора Г. И.Брауна (по глазным болезням), ординарного профессора Ф.Ф.Эрисмана (по медицинскому строительству). 23 сентября 1889 года за «оказанные успехи» определением университетского Совета Владимир Александрович Муратов утверждается в степени лекаря и в звании уездного врача4.

К осени 1890 года была построена Клиника нервных болезней на Девичьем поле. Ее создатель и руководитель А.Я.Кожевников пригласил туда постоянным ассистентом В.К.Рота, а ординаторами — В.А.Муратова, Л.О.Даркшевича и Г. И.Прибыткова. 7 мая 1890 года Муратов был назначен на должность сверхштатного ординатора Университета при Клинике нервных болезней сроком на 3 года без содержания, 10 июля 1890 года — перемещен на должность штатного ординатора Клиники до окончания трехлетней ординаторской службы5.

Даркшевич, а затем Муратов и Прибытков начинают читать лекции по анатомии, патологической анатомии и физиологии центральной нервной системы в их применении к клинике. Уже тогда Владимир Александрович считался прекрасным специалистом в области анатомии нервной системы. В марте 1893 года он определен сверхштатным ординатором московских городских больниц с возложением обязанностей прозектора при Преображенской, Святого Владимира и имени братьев Бахрушиных больницах с правами государственной службы6; в декабре 1893 года после защиты диссертации «Вторичные перерождения при очаговых страданиях двигательной сферы мозговой коры» утвержден в степени доктора медицины; в апреле 1894 года принят в число приват-доцентов Университета по кафедре систематического и клинического учения о нервных и душевных болезнях «для преподавания анатомии, физиологии и патологической анатомии нервной системы в приложении к клинике"7. Представляя доктора Муратова на должность приват-доцента, руководитель кафедры А.Я.Кожевников писал, что тот «не только хорошо знаком с современным состоянием невропатологии, но обладает способностью к самостоятельной работе, так как вносит новые взгляды в разбираемые им вопросы; видно, что его одинаково интересуют как клиническая, так и анатомическая сторона дела… В течение службы при клинике… он основательно ознакомился с клиническими способами исследований и проявлениями нервных болезней, а состоя прозектором трех больших больниц, он подробно ознакомился со способами анатомического исследования и анатомическим субстратом болезни. Есть полные основания говорить, что именно такой курс, какой он желал бы читать — «Анатомия, физиология и патологическая анатомия нервной системы в приложении к клинике», — будет содержательным курсом и что г. Муратов будет полезным приват-доцентом, если будет удостоен этого звания».

В ответ на заявление В.А.Муратова от 16 марта 1898 года ему было позволено и чтение курса нервных болезней для врачей в больнице имени братьев Бахрушиных. 14 марта 1901 года Владимир Александрович просит медицинский факультет ИМУ разрешить необязательный курс диагностики душевных болезней, программу которого факультет рассмотрел и одобрил 18 мая 1901 года8.

Значительная веха биографии В.А.Муратова — заведование Тамбовской земской психиатрической больницей, директором которой он был назначен 26 ноября 1904 года. Там Владимир Александрович, выступая за децентрализацию психоневрологической помощи и приближение ее к населению, сразу же поставил перед земством вопрос о постройке нового больничного здания, открытии колонии для хронических больных, организации посемейного патронажа пациентов с оплатой их содержания; запретил частные благотворительные сборы в пользу больных (видимо, чтобы избежать злоупотреблений); добился увеличения окладов персоналу. Предложенные В.А.Муратовым новшества — проведение внутрибольничных врачебных конференций, осуществление наблюдения за выписанными пациентами, изменение режима содержания больных в сторону смягчения — большинством врачей упорно игнорировались: сказывались провинциальная косность и инерция. До Муратова здесь никто не ставил вопроса о децентрализации — напротив, доминировала тенденция замкнуться в четырех стенах. Все же Владимиру Александровичу удалось в 1905 году добиться открытия колонии на 16 человек в селе Арапово, организовать внебольничную психиатрическую помощь в виде посемейного патронажа. Однако в связи с крестьянскими волнениями оба начинания пришлось свернуть, так как пациентов обвиняли в поджогах помещичьих усадеб и возвращали в «психушку». Тем не менее в 1906 году В.А.Муратову выделили участок земли в 13 гектаров для проведения на нем трудовой терапии. Но, как уже сказано, местное врачебное сообщество не оценило по достоинству инициатив директора, намного опережавших свое время. Чинило препятствия и земство. В результате Владимир Александрович вынужден был оставить свой пост9.

28 июля 1906 года В.А.Муратов обвенчался с потомственной почетной гражданкой, врачом Антониной Петровной Доброхотовой. А 17 сентября Владимира Александровича назначают директором Саратовской губернской земской психиатрической лечебницы. Она располагалась в колонии при деревне Есиповке Александровской волости Саратовского уезда. Новый директор — доктор медицины, коллежский советник В.А.Муратов — там и поселился. И опять: реорганизация больниц, устройство посемейных призрений и патронажа, хлопоты по поводу выдачи больным пособий, забота о развитии научной деятельности в земских медицинских учреждениях — устройство лабораторий, пополнение библиотек, проведение конференций…10 Тем временем в ноябре 1909 года Попечитель Московского учебного округа «разрешил считать Муратова В.А. сложившим звание приват-доцента Московского Университета как не читавшего лекций в 1908/1909 учебном году и не представившего заявления о предполагаемых курсах на 1909/1910 учебный год"11.

15 марта 1910 года В.А.Муратов высочайшим указом назначается экстраординарным профессором Императорского Томского университета по кафедре систематического и клинического учения о нервных и душевных болезнях. Здесь он читал курсы анатомии и физиологии нервной системы в приложении к клинике, общей симптоматологии и общей патологии нервной системы, частной патологии и терапии нервных болезней, а также заведовал Клиникой нервных и душевных болезней12.

В марте 1911 года после выбытия из состава профессоров ИМУ В.К.Рота новый министр просвещения Л.А.Кассо предложил В.А.Муратову освободившуюся кафедру систематического и клинического учения о нервных и душевных болезнях. Видимо, Владимиру Александровичу нелегко было принять предложение министра в обстановке растущих в университетской среде либерально-антиправительственных настроений. Близкий его товарищ профессор А.А.Корнилов впоследствии вспоминал, что долго и настойчиво уговаривал Муратова занять кафедру в ИМУ, считая его в высшей степени достойным этого; все возможные обвинения Владимира Александровича в «штрейкбрехерстве» он, Корнилов, берет на себя13. Так или иначе, 9 августа 1911 года В.А.Муратов занял должность ординарного профессора Императорского Московского университета. Далеко не все современники его поняли, о чем говорит хотя бы тот факт, что с 1911 года муратовские статьи перестают появляться в журналах.

Мечтой А.Я.Кожевникова было создание Неврологического института. Воплощать ее при ИМУ выпало ученикам Алексея Яковлевича. Многое в этом отношении сделал В.К.Рот, о чем подробно сказано в статье о нем. После ухода Рота дальнейшие хлопоты легли в основном на плечи В.А.Муратова. И 7 мая 1913 года именно он временно возглавил наконец открывшийся Институт14.

Являя собой образец профессора-академиста и преподавателя, Владимир Александрович работал день и ночь, не жалея времени и здоровья, — все во благо Университета. При нем была расширена анатомическая лаборатория, значительно пополнены коллекция музея и библиотека, воссозданы бактериологическая лаборатория и лаборатория экспериментальной медицины; под его председательством проходили научные конференции; им же в последние годы редактировались и начинали издаваться труды Клиники и Института — Владимир Александрович надеялся впоследствии «вырастить» на этой основе неврологический журнал. Он заботливо пестовал своих учеников, справедливо чувствуя себя в состоянии создать собственную школу15. Не все успел — ушел слишком молодым.

Научные интересы В.А.Муратова поражают своей разносторонностью. Он — автор работ по детским болезням нервной системы, психиатрии (в том числе истерии), эпилепсии, заболеваниям периферической нервной системы, анатомии, локализации функций в коре головного мозга, эндокринологии, прогрессивному параличу, организации медицинской помощи. «Клинические лекции по нервным болезням детского возраста» (1898), «Клинические лекции по нервным и душевным болезням» (1899), «Руководство к изучению болезней нервной системы» (1917) профессора Муратова до сих пор остаются ценнейшими учебными пособиями.

Владимир Александрович Муратов скончался в своей квартире на Арбате (Спасопесковский переулок, 5; в настоящее время Карманицкий переулок, 2/5) 27 августа 1916 года. Отпевание состоялось в университетской церкви, погребение — на кладбище Новодевичьего монастыря. Медицинский факультет ходатайствовал перед ректором о разрешении «в ознаменование деятельности покойного профессора Владимира Александровича Муратова» поместить его портрет в аудитории Клиники нервных болезней и присвоить его имя патологоанатомической лаборатории Неврологического института16.

+ + +

В заключение — еще несколько слов.

Имя супруги Владимира Александровича — Антонины Петровны — упоминается в сборниках «Вся Москва» до 1929 года (врач бактериолог при Мосздраве и Бактериологическом институте имени И.И. Мечникова). Удалось разыскать проживающих в Москве и ныне здравствующих родственников В.А.Муратова: внучку его старшей сестры Софьи — Валентину Васильевну Муратову и внука его старшего брата Александра — Игоря Владимировича Муратова. Последний сохранил архив своего деда — Александра Александровича Муратова, работавшего в гинекологической клинике Московского университета. В настоящее время документы и материалы, посвященные жизни и деятельности В.А.Муратова, экспонируются в музее Клиники нервных болезней имени А.Я.Кожевникова и в Музее истории ММА имени И.М.Сеченова.

1 ЦИАМ. Ф. 418, оп. 63, д. 191, л. 11−17, 27; оп. 298 (1884 г.), д. 464, л. 1, 6, 8, 11−12, 23, 29.
2 Там же.
3 Там же.
4 Там же.
5 Там же. Оп. 89, д. 529, л. 15−20.
6 Там же.
7 Там же. Оп. 401, д. 57, л. 1−6.
8 Там же.
9 ЦИАМ. Ф. 418, оп. 89, д. 529, л. 15−20; Сборник Трудов врачей Тамбовской области. Тамбов, 1956.
10 ЦИАМ. Ф. 418, оп. 89, д. 529, л. 15−20; Памятная книжка Саратовской губернии на 1907 г.
11 ЦИАМ. Ф. 418, оп. 63, д. 191, л. 11−17, 27.
12 Там же. Оп. 89, д. 529, л. 15−20; Государственный архив Томской области. Ф. 102, оп. 1, д. 474, л. 168, 300−301, 340−341.
13 Труды Клиники нервных болезней и Неврологического института. Вып. II. М., 1917.
14 ЦИАМ. Ф. 418, оп. 89, д. 529. Л. 15−20; Труды Клиники нервных болезней…
15 Труды Клиники нервных болезней…
16 ЦИАМ. Ф. 418, оп. 94, д. 581, л. 1−22.