Еще раз о происхождении, содержании и хронологических рамках понятия «смута»

В настоящее время в отечественной исторической науке и в российском обществе заметно оживился интерес к истории глубочайшего кризиса, охватившего Московское государство в начале XVII века и получившего название? Смута?. Сложность, противоречивость переживаемого нами момента заставляет обращать взгляд в прошлое в поисках аналогий, исторических параллелей и ответов на вопросы современности. Нередко события последних полутора десятилетий сопоставляются именно со Смутным временем. При всей разноплановости двух периодов, разделенных толщей четырех веков, определенная логика в таком сопоставлении, безусловно, имеется. Тем интереснее представляется попытка проанализировать, как люди Смутного времени воспринимали свою эпоху, какой смысл вкладывали в понятие? Смута?.
Оборот ?Смутное время? был вынесен в заглавие первого в России специального исследования, посвященного событиям отечественной истории начала XVII столетия1, и в дальнейшем прочно утвердился в науке. Однако в 1930-е годы термин? Смута?, по идеологическим причинам объявленный порождением буржуазной историографии, начал вытесняться понятием? Крестьянская война и иностранная интервенция начала XVII века?. Переизданная в 1937 году классическая монография С.Ф.Платонова2 надолго стала последней работой, в названии которой значилось словосочетание? Смутное время?.
В названиях трудов последних десятилетий понятие? Смута? если использовалось, то исключительно в кавычках3. Его? реабилитация? началась лишь в 1980-е годы. Осуждая? одностороннее толкование в буржуазно-дворянской литературе? термина? Смута?, Р.Г.Скрынников одновременно выступил против господствовавшего в советской историографии толкования событий начала XVII века как крестьянской войны, что привело к отходу от целостного взгляда на проблемы Смутного времени. В последние два десятилетия на смену прежней концепции пришло представление о Смутном времени как об эпохе гражданской войны4.
Таким образом, сегодня понятие? Смута? вновь вернулось в историческую литературу. Однако определенность в вопросе о его происхождении отсутствует. В.О.Ключевский когда-то предположил, что появлением выражения? Смутное время? мы обязаны Григорию Карповичу Котошихину, беглому подьячему Посольского приказа, написавшему в Стокгольме по заказу шведского правительства произведение о России XVII века5. Утверждение об авторстве Котошихина или, по крайней мере, о порождении рассматриваемого термина? русской исторической мыслью XVII века? господствует в литературе до настоящего момента6. Однако это неверно. Термин? Смута? активно использовался в обиходной речи, а также в делопроизводстве московских приказов XVII века. Более того, он бытовал в русском языке и до кризиса начала XVII века, используясь в различных значениях. Так, в 1588 году в грамоте английской королевы Елизаветы к царю Федору говорилось: ?А о торговых делех, что к ней писано от государя, что меж гостей их и русских учинилась смута?7. В данном случае имеется в виду конфликт между купцами. В сентябре 1604 года крымский гонец, обеспокоенный военными приготовлениями Москвы и Бахчисарая, заявил в Посольском приказе: ?А такую деи смуту учинил промежи великих государей наших один человек?8. Здесь под? смутой? понимается конфронтация между двумя государствами. Очевидно, что иностранцы не использовали русского слова? смута?: оно просто показалось переводчикам наиболее адекватным в указанных ситуациях.
Разгоравшийся же в Москве четыре века назад кризис сначала именовали иначе. Так, в марте 1605 года в беседе с крымским гонцом по поводу грозных событий на южных рубежах употреблено слово? шатость?: ?По грехом в польских во всех городех шатость, и Ливны потому ж в шатости?9. Но уже в конце мая — начале июня того же года российские послы, возвращавшиеся из Грузии, получили отписку от астраханских воевод, отказывавших им в предоставлении провожатых: ?А писали к ним, что у них в Асторохани от воров от казаков стала смута великая?10. Переворот в Астрахани был охарактеризован в приказном делопроизводстве следующим образом: ?В Астарахани… смутились на Ростригино имя?11. В 1606 году русские посланники в Польше обвиняли короля Сигизмунда и его приближенных в том, что они? в Московском государстве смуту и кроворозлитье учинили?12. Иногда попадаются и иные выражения (например, назначенный в 1607 году гонцом в Крым Степан Ушаков в челобитной называл свое время? нестройным?)13. Однако слово? смута? употреблялось наиболее активно. Часто встречается оборот? воровская смута?: ?А шаховы посланники и гонцы… позамешкались в Московском государстве за воровскою смутою?; ?Астарахань от воровские смуты очистилась?; ?воровская смута вся поминовалась?14.
Термин ?смута? бытовал и на официальном уровне.
В договоре, подписанном под Москвой между боярским правительством и гетманом Жолкевским в августе 1610 года, обстановка в течение нескольких предшествующих лет именуется? нынешней смутой?15. Интересен следующий факт: понятие? смута? настолько утвердилось в русской повседневной речи, что им стали обозначать события, происходящие за рубежом. Так, в 1616 году возвратившиеся из Парижа русские послы подали в Посольский приказ статейный список, в котором о социально-политических потрясениях конца XVI века во Франции (религиозные войны, смена династии, испанское нашествие) было в числе прочего сказано: ?Во францужской земле в те поры учинилась смута?16.
Определив, таким образом, что понятие? смута? имело отнюдь не литературное происхождение, следует теперь уяснить, какой смысл вкладывали современники в это короткое слово. Прежде всего отметим, что Смутное время воспринималось ими как кризис духовности, посланный в наказание за грехи. В конце 1614 года английскому послу было сказано: ?Ведомо, что за грех всего православнаго христьянства… во всех наших великих Российских государствах смута и рознь была?17. Соответственно, условием преодоления Смуты русские люди считали соблюдение чистоты православной веры. В 1616 году в ответ на просьбу разрешить построить в Москве лютеранский храм бояре заявили: ?Была поставлена ропата в Кокуе при царе Борисе для датцково королевича… да позашли смутные времена, и ропаты сломати не успели. А как Московское государство от польских и от литовских людей очистилось, и тое ропату в Кокуе сломали тот же час, да и вперед ропатом и костелам в Российском государстве нигде не бывать?18.
Как одну из главных причин Смуты современники отмечали вмешательство сопредельных государств (особенно часто — Польши) в дела Московского царства: ?А как по грехом в Российском государстве учинилась полского короля и панов его рад умышленьем смута и рознь?19. В 1613 году в грамоте на Дон сообщалось, что? польской Жигимонт король… писал к Ивашку Зарутцкому, чтоб он в Московском государстве был и смуту всякими бесовскими прелестми делал, и государя нашего людей к себе на смуту приводил?20. В описи архива Посольского приказа значится грамота литовского канцлера Льва Сапеги от 1612 года, написанная? на смуту… о договоре пана Желтовского?21.
Обстоятельством, способствовавшим наступлению? Смутных времен?, считалось и пресечение династии Рюриковичей, повлекшее за собой воцарение недостойных царского сана лиц и самозванческие интриги. Так, в 1610 году из Москвы в королевский лагерь под Смоленском была послана грамота, в которой среди прочего говорилось: ?После блаженные памяти царя и великого князя Федора Ивановича всеа Руси на Московском государстве были не природные государи, и потому в Московском государстве и смуты учали быти, и многие воры назывались государьскими детьми?22. ?А в те поры в Московском государстве была смута: стоял под Московским государством Вор тушинской?23. Иногда в приказной документации эпоха? междуцарствия? именовалась? смутным и безгосударным временем?24.
Отлично осознавалась социальная сторона Смутного времени. В числе основных? заводчиков Смуты? неизменно называли казаков. Казачий атаман Иван Заруцкий бежал из-под Москвы, ?взяв с собой прежних ведомых воров… которые… по заводу воров-казаков называлися государскими детьми ложно… збежал… в Астарахань. А к ним в Астарахани пристали прежние их советники воры, которые воровали в смутное и безгосударное время и воров государскими детьми называли ложно с ними вместе, и, будучи в Астарахани, хотели своим злым умыслом заводить такое ж воровство по-прежнему?. Лишь с разгромом казаков Нижняя Волга? от воровские смуты очистилась?25. Казачество в Москве характеризовалось следующим образом: ?Ведомо… что на Дону, и на Волге, и на Яике живут казаки — воры, беглецы, которые за воровство приговорены к казни, а иные — холопи боярские, и от того, збежав, воруют. И тех воров, сыскивая, побивают и вешают?26. Следовательно, в восприятии людей начала XVII века Смута включала в себя также бунт социальных низов — казаков и беглых холопов.
Наконец, экономическая составляющая кризиса подчеркивается довольно часто употреблявшимся в делопроизводстве оборотом, синонимичным понятию? смута?, — ?литовское, или московское, разоренье?27.
Из всего вышесказанного можно сделать вывод: в России начала XVII века пытались осмыслить причины постигших страну бедствий и отдавали себе отчет в том, что Смута представляла собой духовный, социальный, экономический, династический и внешнеполитический кризис (как видим, аналогия с днем сегодняшним вполне возможна). Относительно же продолжительности Смуты существуют определенные разногласия. Виднейшие ученые — С.М.Соловьев, Н.И.Костомаров, С.Ф.Платонов — временем завершения Смуты считали 1613 год — год избрания на российский престол Михаила Федоровича Романова. Иной точки зрения придерживались И.Е.Забелин и А.Л.Станиславский, полагавшие, что кризис в Московском государстве продолжался и после воцарения Михаила Федоровича. В частности, И.Е.Забелин в очерке о святом подвижнике Иринархе Борисо-Глебском ?Безвестный герой Смутного времени? отмечал: при царе Михаиле Смуту лишь? окончательно поборают?; несмотря на установление? тишины и всеобщей радости? в Москве, в 1614—1615 годах города русского Севера подвергались разорительным нападениям казаков; только в 1616 году, в год смерти преподобного Иринарха, ?волнения Смуты стали утихать окончательно?28. Аналогичной точки зрения придерживаются польские историки: по их мнению, Смута (в терминологии польских источников — ?Димитриада?) на Руси продолжалась даже до 1618 года, то есть до подписания Деулинского перемирия между Россией и Речью Посполитой29.
На наш взгляд, представление о завершении Смутного времени актом избрания на престол Михаила Романова является ошибочным. Такой вывод можно сделать лишь ретроспективно, зная, что Михаил Федорович, в отличие от своих менее счастливых предшественников, правил достаточно долго и стал основателем новой династии. После окончания работы Земского Собора 1613 года и воцарения Михаила Романова коренным образом ничего не изменилось. Центральное правительство контролировало далеко не все территории Московского государства. Западные земли были оккупированы поляками; шведские войска держали под контролем северо-запад. Шведская и польская стороны выдвигали на российский престол своих претендентов: поляки — принца Владислава, шведы — королевича Карла-Филиппа. Отказывалось подчиняться Москве Астраханское царство. Южные регионы охватил мятеж, возглавлявшийся атаманом Иваном Заруцким и подавленный лишь в середине 1614 года. Только в 1615 году под самой Москвой были разгромлены взбунтовавшиеся казаки под руководством атамана Баловня и положен конец сепаратистским устремлениям Великого Новгорода. Наконец, в октябре 1618 года к Москве подступило войско королевича Владислава, требовавшего признать себя царем, а Михаила Романова — узурпатором.
Необходимо учитывать также, что в период с 1612 по 1619 год в столице отсутствовал патриарх, то есть Русская Православная Церковь фактически не имела предстоятеля.
Принимая все это во внимание, вряд ли можно назвать в качестве крайней временной границы Смутного времени 1613 год. Данная точка зрения, повторяем, возникла как результат ретроспективного взгляда на события. Чтобы ответить на вопрос, когда же действительно закончилась российская Смута начала XVII века, следует обратиться к свидетельствам современников, воспринимавших происходящее непосредственно, а не сквозь толщу столетий. Никто в 1613 году не мог знать, что Михаилу Романову суждено царствовать в течение 32 лет; в первые годы правления этого государя опасность разделить печальную участь Годунова, Лжедмитрия I и Шуйского в тогдашнем общественном мнении оставалась для него вполне реальной.
Правда, Посольский приказ уже в 1613 году пытался внушить иностранным дворам мысль о прекращении Смуты. Русским посланникам С. Ушакову и С. Заборовскому, отправленным в империю Габсбургов в июне 1613 года, предписывалось передать императору и его советникам: ?А которая была в Российском государстве до него, государя (Михаила Федоровича. — Д.Л.), смута и рознь, и в людех скорбь, того в радости забыл, кабы ничего не бывало?30. Однако подобное указание отражает лишь официальную концепцию, которая могла быть весьма далека от реального положения вещей. Так, например, в сентябре 1607 года Посольский приказ инструктировал пристава при польских посланниках, обязывая его говорить о прекращении мятежей: ?А которые городы по воровской смуте посмутилися были, и те городы государю добили челом, а достальные городы у его царского величества в своих винах милости просят?31. При этом мы вряд ли согласимся с тем, что Смута завершилась в 1607 году.
По представлениям современников, избрание на престол Михаила Романова отнюдь не положило конец Смуте. Один из иностранцев, проживавших в Московском государстве, в июне 1614 года отказывался ехать из Архангельска в Москву, ссылаясь на? нынешнее шаткое и безпутное время?32. В Посольском приказе, который должен был отражать официальную точку зрения, тем не менее также не ограничивали Смуту 1613 годом. Летом 1614-го в беседе с ногайским гонцом посольские дьяки заявили: ?И ис Казани те нагайские послы отпущены в смутное и безгосударное время и в то время как литовский король завладел Московским государством и Московское государство разорял, и как в понизовных городех и в Асторохани была первая воровская смута до Ивашка Зарутцкого?33. В конце того же 1614 года английскому послу Джону Меррику было сказано, что на Волге порядок окончательно еще не наведен: ?Которые воры были с вором с Ывашком Зарутцким, и те многие утекли на Волгу и нынче воруют на Волге, и в Астрахани ещо и по Волге наши ратные люди воров сыскивают?34.
В среде простых людей представления о продолжающейся на Москве? смутности? после воцарения Михаила Романова также сохранялись. В 1614 году в Белгороде отставленный вож (человек, сопровождавший русские миссии через степь на пути в Крым. — Д.Л.) Семен Телятников произносил здравицы? царю Дмитрию?35. В том же году суздальский стрелец Игошка Максимов подал донос на казака Ивана Яковлева, ?что он, Ивашка, пил с ним, Игошкою, на кабаке, и говорил Ивашка Яковлев Игошке: ?которому де ты государю служишь??36 Вероятно, казак Яковлев предполагал тогда наличие в Московском царстве не одного государя. Похожий случай имел место в апреле 1616 года, когда в ответ на реплику о покойной царице Анастасии Романовне: ?Та государыня была благоверна? — крестьянин Милюта Кузнец язвительно заметил: ?что де нынешние цари??37 Здесь привлекает внимание как пренебрежительное отношение крестьянина к властям, так и употребление множественной формы: ?нынешние цари?.
То, что смутные времена не закончились в 1613 году, признавалось и в верхах московского общества. 20 июня 1617 года на переговорах с английским послом Джоном Мерриком бояре говорили: ?Самому ему, князю Ивану, ведомо, что ныне в Московском государстве от многие войны торговые всякие люди пооскудели, ведомо ему, которой год в Московском государстве смута?38.
Наконец, если брать российские сказания о Смуте, — большинство их завершается событиями не 1613-го, а 1618−1619 годов39 — Деулинским перемирием и разменом пленных, в результате чего в Москву вернулся патриарх Филарет Никитич. Это относится и к? Новому летописцу?: записи, доведенные до 1630 года, носят эпизодический и весьма краткий характер. Любопытен рассказ? о знамении небесном? — появлении кометы в конце 1618 года, когда войска королевича Владислава стояли под Москвой: ?Царь же и все люди… весьма ужаснулись. Чаяли, что это знамение Московскому царству, и страшились королевича… Мудрые же люди философы о той звезде стали толковать, что та звезда не к погибели Московского государства, но к радости и тишине. О той де звезде принято толковать: как она стоит главою над которым государством, в том государстве Бог подает все благое и тишину; никакого же мятежа в том государстве не бывает, а на которые государства она стоит хвостом, в тех же государствах бывает всякое нестроение и бывает кровопролитие многое и междоусобная брань и войны великие между ними. Такое толкование и сбылось…?40 Как видно, комета стала знамением того, что Бог простил людям их грехи, вследствие которых и? учинилась смута?; все же ужасы русской Смуты (мятежи, нестроения, кровопролитие, междоусобная брань) Божьей волей отныне переносились на европейскую почву. Не менее любопытно следующее: источниками зафиксирована и другая комета, предвещавшая Смуту в Московском государстве: летом 1604 года царь Борис, обеспокоенный ее появлением, получил от астролога предостережение о грядущих бедах и? немалых раздорах?41. Таким образом, в восприятии русских людей начала XVII века Смутное время символично совпало с периодом между появлением двух комет.
Итак, именно 1618−1619 годы, пожалуй, следует считать завершением многолетней Смуты на Руси. Именно тогда возвратились в мирное русло отношения со Швецией и Речью Посполитой, был рукоположен патриарх Филарет Никитич, началось преодоление разрухи, стихла усобица. Тогда же прекращается употребление терминов? Смута?, ?Смутное время?. Московское государство возвращалось к своему докризисному состоянию.

1. Бутурлин Д. История Смутного времени в России в начале XVII века. СПб., 1839.
2. Платонов С.Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв.еков (опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время). М., 1937.
3. Черепнин Л.В. ?Смута? и историография XVII века (из истории древнерусского летописания) // Исторические записки. 1945. № 14; Кукушкина М.В. Неизвестное? Писание? о начале? смуты? // ТОДРЛ. Т. XXI. Л., 1965.
4. Скрынников Р.Г. Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII века. Л., 1985. С. 7. Скрынников Р.Г. Минин и Пожарский. Хроника Смутного времени. М., 1981; Скрынников Р.Г. Россия накануне Смутного времени. М., 1985; Скрынников Р.Г. Россия в начале XVII в. ?Смута? М., 1988; Станиславский А.Л. Гражданская война в России XVII века: казачество на переломе истории. М., 1990.
5. Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций в 3-х кн. М., 1995. Кн. 2. С. 137.
6. Скрынников Р.Г. Социально-политическая борьба… С. 7; Морозова Л.Е. Смута начала XVII века глазами современников. М., 2000. С. 3.
7. РГАДА. Ф. 35. Сношения России с Англией. Оп. 1, кн. 4, л. 96.
8. РГАДА. Ф. 123. Сношения России с Крымом. Оп. 1, д. 2 (1604 г.), л. 7.
9. Там же. Л. 157.
10. РГАДА. Ф. 110. Сношения России с Грузией. Оп. 1, д. 2 (1604 г.), л. 103.
11. Там же. Д. 1 (1607 г.), л. 1, 5−9.
12. РГАДА. Ф. 79. Сношения России с Польшей. Оп. 1, кн. 26, л. 104−104 об.
13. РГАДА. Ф. 123. Оп. 1, д. 2 (1607 г.), л. 60.
14. РГАДА. Ф. 35. Оп. 1, кн. 4, л. 41−41 об., 43 об., 46.
15. AGAD. Archiwum Radziwillow. II, 412. S. 6−8.
16. РГАДА. Ф. 93. Сношения России с Францией. Оп. 1, д. 1 (1615 г.), л. 238.
17. РГАДА. Ф. 35. Оп. 1, кн. 4, л. 148−149.
18. РГАДА. Ф. 96. Сношения России со Швецией Оп. 1, д. 4 (1616 г.), л. 353−354.
19. РГАДА. Ф. 35. Оп. 1, кн. 4, л. 218 об.
20. РГАДА. Ф. 111. ?Донские дела?. Оп. 1, д. 1 (1613 г.), л. 105.
21. Опись архива Посольского приказа 1626 года. М., 1977. Л. 175.
22. РГАДА. Ф. 79. Оп. 1, д. 6 (1610 г.), л. 1.
23. РГАДА. Ф. 115. Кабардинские, черкесские и другие дела. Оп. 1, д. 4 (1614 г.), л. 5.
24. РГАДА. Ф. 127. Сношения России с ногайскими татарами. Оп. 1, д. 2 (1614 г.), л. 2.
25. РГАДА. Ф. 35. Оп. 1, кн. 4, л. 44−46.
26. РГАДА. Ф. 127. Оп. 1, д. 3 (1604 г.), л. 195.
27. РГАДА. Ф. 77. Сношения России с Персией. Оп. 1, д. 1 (1617 г.), л. 222; Ф. 141. Приказные дела старых лет. Оп. 1, д. 16 (1620 г.), л. 1.
28. Забелин И.Е. Минин и Пожарский. Прямые и кривые в Смутное время. М., 1999. С. 308, 311−312.
29. Maciszewski J. Polska a Moskwa. 1603−1618. Opinie i stanowisko szlachty polskiej. Warszawa, 1968; Andrusiewicz A. Dzieje Dymitriad 1602−1614. Warszawa, 1990; Krolikowski B. Wsrod Sarmatow. Radziwillowie I pamietnikarze. Lublin, 2000. S. 89.
30. РГАДА. Ф. 32. Сношения России с Австрией и Германской империей. Оп. 1, д. 1 (1613 г.), л. 52.
31. РГАДА. Ф. 79. Оп. 1, кн. 27, л. 40−41 об.
32. РГАДА. Ф. 150. Дела о выездах иностранцев в Россию. Оп. 1, д. 1 (1614 г.), л. 1.
33. РГАДА. Ф. 127. Оп. 1, д. 2 (1614 г.), л. 2.
34. РГАДА. Ф. 35. Оп. 1. кн. 4, л. 148−149.
35. Лукин П.В. Народные представления о государственной власти в России XVII века. М., 2000. С. 116.
36. Там же. С. 71.
37. Там же. С. 58.
38. РГАДА. Ф. 35. Оп. 1, кн. 4, л. 217.
39. Морозова Л.Е. Указ. соч. С. 36, 141.
40. Новый летописец // Хроники Смутного времени. М., 1998. С. 400−401.
41. Буссов К. Московская хроника 1584−1613 гг. // Хроники Смутного времени. М., 1998. С. 38.