 |
| Московский журнал | А. Белай, Е. Горячева | 01.04.2001 |
Александр Белай. Елена Ивановна, сколько лет вы в хоре?
Елена Горячева. Я пришла сюда 18-летней студенткой-выпускницей Государственного музыкального училища имени Гнесиных в 1969 году. С тех пор вот уже тридцать два года моя судьба неразрывно связана с этим прославленным коллективом.
А.Б. В чем же, по-Вашему, заключается главная особенность хора имени Пятницкого, делающая его уникальным явлением отечественной культуры?
Е.Г. Прежде всего, хор всегда был и остается коллективом новаторским — первым и единственным в своем роде. Само его появление в 1911 году явилось неслыханной дотоле новацией: перед ошеломленной публикой предстали поющие крестьяне — прямо от земли, от сохи, с завалинки. Первоначальный состав насчитывал восемнадцать человек из трех срединных российских губерний. В 1931 году с приходом Владимира Григорьевича Захарова хор впервые запел авторские песни, в которых находила отражение переживаемая тогда эпоха — коллективизация, индустриализация… В 1938 году возросший объем и сложность творческих задач потребовали дальнейшего расширения репертуара и состава. Были созданы две новые профессиональные группы — танцевальная и оркестровая. Плясуны, как и певцы, тоже отбирались «из народа» — не по наличию специальной хореографической подготовки, а по наличию дара Божия. Оркестр очень скоро стал образцовым, являя собой уникальный, неповторимый ансамбль всех бытовавших в народе музыкальных инструментов. О нем написаны целые книги.
А.Б. Итак, родившись как этнографический, коллектив в дальнейшем не остался в рамках чистого этнографизма и «преданий старины глубокой».
Е.Г. Да, он шел в ногу со временем…
А.Б. И за это подвергался и подвергается, особенно в последние десятилетия, довольно резкой критике. Нередки высказывания, что хор имени Пятницкого в конце концов сделался по преимуществу воспевателем партии и народнохозяйственных свершений, так что «народность» сохранялась только в названии. Опошлить, конечно, можно что угодно — и на этом пути докатиться, например, до утверждений, что и песни периода Великой Отечественной войны тоже были «заказными», «конъюнктурными"…
Е.Г. Наш хор народен потому, что жил и живет жизнью народа — со всем ее величием и трагизмом. Ни при каких обстоятельствах он не забывал своих глубинных истоков и, что бы ни воспевал (а я вовсе не утверждаю, что тут не было перегибов и перехлестов), — оставался русским по духу. От своего рода и племени мы никогда не отрекались. И говоря, что хор шел в ногу со временем, я говорю только то, что он неизменно был со своим народом — и в войну, и в годы послевоенного строительства, когда страна поднималась из руин. Как, спрашивается, русский народный хор мог в своем творчестве пройти мимо всего этого?
С приходом в коллектив в 1962 году Валентина Сергеевича Левашова репертуар пополнился новым жанром — вокально-хореографической композиции. Здесь не только воспевались трактора и комбайны, это были в первую очередь масштабные, эпические полотна народной жизни в синтезе слова, музыки и танца, представляющие целые культурно-этнографические срезы: брянские игрища, калужские переборы, курская пляска с частушками. Но, опять-таки, народность бралась не в историко-этнографическом аспекте, а в ее конкретном современном преломлении.
А.Б. Сказанное Вами я бы резюмировал следующим образом: при всем трагизме, при всех помрачениях и отступничествах Россия в XX веке продолжала оставаться Россией, сохраняя преемственность своей истории, своей культуры, — об этом и пел русский народный хор имени Пятницкого.
Е.Г. Только так! Впрочем, упреки и различные толкования как русской истории вообще, так и истории хора в частности — неизбежны. Однако в главном с ними согласиться нельзя. Взять обвинения в том, что при Левашове мы являлись государственным, номенклатурным коллективом. Это, конечно, было и порождало определенные издержки. Но, с другой стороны, по большому счету — что тут крамольного? Во-первых, по трудам, по заслугам и честь. А во-вторых, — почему «государственность» превращена в жупел? Да, ни один концерт правительственного уровня не обходился без нас. Но все концерты начинались русской народной песней «Уж ты степь» — в зале вовсе не славословия в адрес партии и правительства раздавались, а раскрывались просторы родных полей, ширь родного неба, звучала исконно русская, широкая и раздольная проголосная песня, исполняемая тембрально окрашенными голосами, — так что же, спрашивается, плохого в том, что все это звучало «на государственном уровне»? Думается, сегодня этого-то как раз нам и не хватает.
Мои слова вовсе не значат, что мы не признаем за нашими критиками никакой правоты и не стремимся к обновлению. Последние десять лет выдались очень тяжелые. Многие артисты, поставившие во главу угла деньги, заработок, ушли от нас; практически полностью сменилось руководство. Постепенно произошел возврат к истокам — к тому, с чего хор когда-то начинался. Мы вступили в тесное сотрудничество с фольклористами, с музыкальными учебными заведениями, которые занимаются не только сбором песенного фольклора, но и фольклора в широком смысле — обряды, обычаи, — и постарались вновь, как это уже было в 1911 году, вынести все это на профессиональную сцену. Первая попытка была предпринята в 1992 году: на основе собранного фольклорного материала мы поставили «Рождественские гуляния» — с песнями, танцами, музыкой, с великолепным исконным обрядовым языком, причем все участники коллектива выступали не только как исполнители, но и как драматические актеры. Потом в репертуаре появился музыкально-драматический спектакль «За околицей» — возобновленная постановка 1947 года, зажившая новой, сегодняшней, жизнью.
А.Б. Вам могут возразить, что сегодняшняя наша жизнь мало вдохновляет тех, кто чает истинно национального искусства…
Е.Г. Я имею в виду другое. Идя в ногу со временем, хор имени Пятницкого никогда не шел у времени на поводу. Народное искусство не есть искусство мертвое, музейное — оно живет, преломляя свои вечные начала в современности. Для каждой исторической эпохи хор имени Пятницкого искал и находил соответствующий синтез.
А.Б. И как же формируется ваш сегодняшний репертуар?
Е.Г. У нас есть незыблемый золотой фонд — наше наследие, наша классика: произведения, любимые и чтимые народом. Это — основа. Но мы начали сотрудничать и с современными исполнителями, композиторами, в том числе и эстрадными…
А.Б. Эстрада? Сказать по правде, это может вызвать отторжение. Что вы ответите на неизбежные обвинения в профанации народного искусства? В желании приспособиться к новым веяниям, грубо говоря, из корыстного интереса? Наконец, в нарушении заповеди Митрофана Ефимовича Пятницкого не петь, извините, по кабакам?
Е.Г. Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. И критиков нет только у того, кто опять же ничего не делает. У нашего коллектива они были всегда. С самого начала в адрес Пятницкого звучала не просто критика, а зачастую и брань — дескать, все это слишком от земли, от сохи, грубо, примитивно, лубочно. Хор упрекали в увлечении этнографизмом и в игнорировании «революционных реалий». Далее критика поменяла знак: говорили, что хор утрачивает народные начала, целиком переключившись на идиллическое воспевание «достижений народного хозяйства». Об обвинениях в «конъюнктурщине» и «огосударствленности» речь уже шла. В 80-е годы нам вменяли в вину — отчасти справедливо, — что мы поем почти исключительно левашовские песни и обработки…
Между тем глухотой к негативным высказываниям в наш адрес мы никогда не страдали. В частности, упомянутый мною выше возврат к фольклорно-этнографическим началам на новом этапе позволил ряду авторитетнейших фольклористов и музыковедов из числа недавних наших критиков констатировать, что сегодня хор идет верной дорогой.
Что же касается увлеченностью «эстрадой"… Ну, во-первых, хор в целом как таковой по кабакам и по местам увеселений не поет. Кто работал корысти ради — давно ушел, остались исключительно энтузиасты.
Далее, мы, повторяю, никогда не проповедовали чистого этнографизма, музейности, а старались осуществлять в своем творчестве синтез вечного и конкретно-временного. Отсюда эксперименты на эстраде. Сразу хочу подчеркнуть: это для нас именно эксперименты, а вовсе не преобладающее направление деятельности. Причем эстрадные произведения мы обязательно погружаем в стихию народной песни, а потому поем лишь то, что своими мелодическими оборотами, интонациями, поэтикой созвучно песне народной. Эстрада есть и будет. В том-то и дело, что мы стремимся наполнить ее национальным содержанием, внести в современные ритмы элементы народной простоты, родниковости. Мы не на подпевках у эстрадных певцов — ничего подобного. Просто нельзя жить в отрыве от современности, без внутреннего ощущения ее нерва. Да, здесь необходим колоссальный такт и чувство меры. Издержки неизбежны. Они у нас, конечно, были, есть и будут. А время расставит все по своим местам.
А.Б. В связи с этим встает естественный вопрос о преемственности. Почему мы можем утверждать, что, изменяясь и экспериментируя, коллектив остается все тем же — русским народным хором?
Е.Г. Тридцать лет назад при хоре была организована студия — на правах среднего специального учебного заведения. В ней два отделения — хореографическое и вокальное. На вокальное мы набираем только девочек, так как считаем, что певческую манеру и краску народного хора определяют в первую очередь женские голоса. В студии преподают ведущие наши солистки, ветераны коллектива, сами когда-то учившиеся у мэтров. Состав хора пополняется в основном выпускницами студии. Таким образом живая традиция непосредственно передается из поколения в поколение, не давая прерваться связи времен. А это и есть преемственность.
В известной степени сохраняется и практика приглашения в коллектив ярких самородков из глубинки. Нам с большим трудом, но все же удалось получить в Москве квартиру под общежитие, чтобы их как-то устраивать. Одну девочку я привезла с конкурса из Нижнего Новгорода, двух мальчиков — из Курска, Самары… Где встретим талант, оттуда и берем — разумеется, по мере наших финансовых и прочих возможностей.
Россия дала хору имени Пятницкого жизнь, а хор имени Пятницкого дал России образцы народного искусства, которыми она гордится, в которых узнает себя. Это тоже важный элемент преемственности. Да, хор меняется, но душа его остается неизменной.
А.Б. В том, что касается народных хоров, вообще бытования народного искусства в сфере «высокой культуры», существует проблема, вокруг которой до сих пор ломаются копья: это композиторская обработка исходного материала, неизбежно искажающая его первозданность. Как решается эта проблема у вас?
Е.Г. Без композиторской обработки, аранжировки и без оригинального композиторского песенного творчества в нашем деле не обойтись. Чтобы народная песня захватила двухтысячный зал, она должна звучать несколько иначе, чем на завалинке. Говорить здесь надо о другом — созвучна ли душа композитора душе народной…
Традиция авторской песни зародилась у нас при В.Г.Захарове, но кульминации все это достигло с приходом В.С.Левашова. К нему обращались и другие композиторы, пробовавшие себя в жанре народной песни или в обработке — А. Пахмутова, П. Аедоницкий, Н.Богословский. Их мелодике Левашов как мастер придавал народную окраску. В конце концов авторские песни, в основном левашовские, заняли в репертуаре хора несообразно большое место. Как я уже отмечала, с начала 90-х годов этот перекос начал выправляться.
А.Б. Знаменует ли данный факт отход от традиции, когда хор возглавлялся профессиональными композиторами, ко временам главенства в нем фольклористов?
Е.Г. Да, в определенной степени. Но это не механический возврат к прошлому. Все дело, повторяю, в композиторе. И если завтра нам принесут достойные песни или обработки — мы включим их в программу. Композиторы-профессионалы должны работать для народных хоров. В конце концов, разве они — не народ? Стали же произведения Захарова, Левашова воистину народными…
А.Б. На каждом этапе нашей истории XX века хор имени Пятницкого играл совершенно определенную роль в культурной жизни России. В самом начале он явился первооткрывателем народной песни «широкой общественности». Потом, когда страна воевала и строилась, символизировал мощь и несгибаемость национального духа — ратного и созидательного. Его превращение в «государственный» по сути дела оказалось манифестацией державности — кто бы что ни говорил. А как Вам видится его роль и задача в наши дни?
Е.Г. Задача, в общем-то, всегда была одна — раскрытие души русского человека. Она не изменилась и даже стала насущнее сейчас, когда у нас в значительной мере утрачиваются идеалы, теряется гордость за свою страну, когда мы все больше критикуем свое родное и превозносим чужое. Раньше национальное искусство было широко востребовано. Мы имели двенадцать профессиональных государственных народных хоров! Ныне это искусство исчезло с радио, с экранов телевизоров. И Северному, и Рязанскому, и Сибирскому хорам, и хору имени Пятницкого — всем нам сейчас трудно. Доходит до того, что куда бы мы ни приехали, нас первым делом в изумлении спрашивают: неужели вы еще существуете? Вы действительно хор имени Пятницкого?
Так вот, главное сегодня — напоминать и утверждать, что наше национальное искусство живо; вновь и вновь показывать, с чего начинается Родина — с земли, с завалинки, с народных песен, танцев, музыки; через все испытания нести историческую память — в каждой спетой ноте, в каждом плясовом жесте. Думаю, эту задачу коллектив выполняет достойно. И когда я сижу в зале и слушаю свой хор, словно крылья вырастают за спиной: меня охватывает гордость, что я русская.
