Фавст Петрович Макеровский

На акварели Э.П.Гау «Охотник с собакой» изображен неизвестный, которого удается «опознать» автору данной статьи.

Вблизи платформы Сушкинская по Белорусской железной дороге находится деревня Петелино. Она граничит с заросшим парком. Фрагменты липовых аллей да пруд с островком — вот и все, что осталось от барской усадьбы1.
В середине XVII века «сельцо Преображенское Петелино, что преж была пустошь Малое Петелино», было вотчиной стольника Василия Федоровича Резанова. После него сменилось несколько владельцев. К 1767 году имение принадлежало князю Н.С.Голицыну и состояло из деревни и пяти пустошей, занимавших 355 десятин. Деревня насчитывала 7 дворов и 57 душ обоего пола 2.
В конце XVIII века князь С.Н. Голицын (1753 — 1827) продал имение П.М.Нестерову. Тот отселил крестьян ближе к Можайской дороге и на освободившейся земле возвел усадебные постройки, разбил парк с прудами и оранжереями, фруктовый сад (в 1890-х годах крестьян вновь переселили на место нынешней деревни).
Петр Матвеевич Нестеров не заботился о карьере — вышел в отставку прапорщиком. Он интересовался живописью, дружил с художниками. В 1789 году заказал Д.Г.Левицкому портрет своего внебрачного сына — в пестром маскарадном костюме, в прихотливой позе, на боку — огромный бант. Все это с целью скрыть непропорциональности сложения и малый рост.
Исследователи творчества Д.Г.Левицкого позднее писали о портрете: «Фигуру мальчика или карлика-юноши он представил на фоне пустынного ночного ландшафта, который, очевидно, по замыслу автора должен был выразить чувство тревоги, отвечающее настроению изображенного персонажа"3. «Почти страшно это неживое, фарфоровое маленькое лицо и пустой, невидящий, бесконечно усталый взгляд безжизненных глаз. Несчастный карлик, одетый в живописный костюм XVII столетия, стоит на фоне черного разорванного неба, как символ бездушной пустоты умирающего галантного века. Кто он? Кем был в жизни?"4
Речь идет о Фавсте Петровиче Макеровском. Он родился в 1780 году. В его дворянских документах было написано: «Из польского шляхетства». Данное ему редкое имя Фавст означало счастливый, благополучный. «Милый, обожаемый мой Фавстинька» — называл его отец. Возможно, фамилию «Макеровский» Петр Матвеевич образовал из французского «mon coeur» — «мое сердце», прибавив польское окончание в согласии с вымышленным шляхетством. Подобная практика не была редкостью: например, внебрачная дочь одного из великих князей получила фамилию «Сирская» от «sire» — император.
Нестеровы упоминаются среди служилых людей с первой четверти XVII века. В эпоху Петра I они быстро выдвинулись, закрепили свое положение браками как с родовитым дворянством (Ртищевы), так и с богатыми фабрикантами. Старший брат отца Макеровского — Александр Матвеевич Нестеров — женился на дочери Аф.А.Гончарова Александре Афанасьевне. По этой линии Ф.П.Макеровский — племянник ее брата Николая Афанасьевича Гончарова, прадеда жены А.С.Пушкина. Сестра отца, Анна Матвеевна Нестерова, была женой адмирала Григория Андреевича Спиридонова, героя Чесменского сражения.
Родовое имение П.М.Нестерова — село Старое Татарово в «глухом углу» Вязниковского уезда Владимирской губернии. Здесь Фавст провел раннее детство — с отцом и тетушкой Акулиной Матвеевной, о которой спустя 33 года писал: «Она с малолетства меня любила, утешала, и ни одна нежная мать не может более привязанности к своему сыну показать. Ей я обязан, что не сделался негодяем, ее советы виною теперешнего моего благополучия"5.
Образование юный Макеровский получил в Петербурге, в семье задушевного друга отца Я.И.Булгакова, видного дипломата и государственного деятеля, два сына которого — Александр и Константин, сверстники Фавста, — тоже были внебрачными детьми, хотя и узаконенными. «Мы всегда почитали Фавста третьим братом нашим… отец любил его как сына», — писал А.Я.Булгаков.
Братья Булгаковы — будущие почт-директоры обеих столиц — ввели его в круг светской петербургской молодежи. Он посещал театры, концерты, балы, дружеские беседы, не уклонялся от пирушек. Но эта рассеянная жизнь не нравилась ему. В 1799 году он писал: «…мне здесь надоели выезды, из-за которых я ни одного дня дома не сижу и все шатаюсь, пью и ем, что для меня весьма скучно, что не могу заняться ничем добрым».
Зимой 1800 года умер Петр Матвеевич Нестеров. «Я самый несчастнейший человек — лишился нежнейшего родителя в таких летах, когда в советах его более всего имел нужды. Из всех родных имею только тетку, а прочими без всякой вины ненавидим». «Ненависть» родни объяснялась тем, что отец сумел оставить незаконному сыну капитал и четыре небольших имения, в том числе Петелино.
Тем временем братья Булгаковы уехали за границу служить при посольствах. Отец подробно писал им о московской жизни, рассказывал и о Фасте, как звали его друзья. Макеровский влюбился в замужнюю даму, страдал, не встречая взаимности, впал в меланхолию, затем опасно заболел горячкой. Я.И.Булгаков и тетушка поспешили определить его на службу. Но здесь сразу сказалась его деликатная и возвышенная натура, за которую близкие так любили Фаста, Фастушку, Фастейшего. Он пишет К.Я.Булгакову: «Ты знаешь, что я люблю откровенное доброжелательство и приязнь с теми, с кем живу. А тут сию не найдешь». Сама работа, впрочем, его увлекает: «Я в должности бываю всякий день — нет большего удовольствия, когда есть что делать, а к народу и по сию пору привыкнуть не могу: все кажутся как-то дики, осторожны и не желающими никому, кроме себя, добра. Трудно с такими людьми быть после милых друзей и выбранных знакомых, свойственных моему нраву… ни одного я не могу найти человека, который бы не был раб золота и с которым можно было бы говорить откровенно. А одному, ты знаешь, сколь тягостно"6. Он так и не смог сжиться с чиновничьей средой. Прослужив год, уволился; позже, обремененный семьей, вынужден был вернуться, но и через двадцать лет, в 1824 году, писал: «Нужда, необходимость и дети заставляют всякое испытание выдержать. Дай Бог, чтобы был оному когда-нибудь конец, чего я — по интригам и недоброжелательству — не надеюсь. Век моя служба шла и идет Бог знает как; видно, я на самую затруднительную дорогу вступил или в злой час, что и доброе намерение ко вреду обращается. Буду терпеть, сколь сил достанет».
Большой любитель музыки, он завел в Петелине крепостной оркестр. Торговал у Херасковой музыканта: «…он хоть и пьяница, но дело изрядно знает». Писал в Вену К.Я.Булгакову: «…приценись в лавке… что стоит пара кларнетов, флейт, фаготов, гобоев и валторны. У меня хотя часть этих инструментов есть, но хочется достать хороших. Я полагаю, что в Вене они гораздо дешевле и лучше».
Год не было Макеровского в Москве, наконец он вернулся. «…Москва просияла: Фаст в нее прибыл!» — писал Я.И.Булгаков сыну7. По протекции своего друга и сверстника А.И.Тургенева в 1807 году Макеровский поступил секретарем в Московское горное правление. В 1812 году в чине майора он служил адъютантом для особых поручений при московском военном генерал-губернаторе графе Ф.В.Ростопчине, который, намекая на маленький рост Макеровского, называет его в своих воспоминаниях «о с к о л о ч е к 1812 года».
Французы, двигаясь к Москве по Можайской дороге, сожгли деревню Петелино. Сгорел и московский дом в Плетешках близ Елоховской церкви, прихожанином которой был Макеровский. Он едет в свое пензенское село Березники. Там знакомится с соседкой по имению Софьей Сергеевной Мосоловой и влюбляется в нее. Софья была одного с ним круга, достаточно образованна, музыкальна, хорошо рисовала. Стиль их переписки воскрешает для нас времена и нравы «Метели» и «Барышни-крестьянки». Макеровский: «Я не столь достоин, а способностей и вовсе не имею, чем же я могу понравиться. Я много имею странностей, которые при всем моем желании никак искоренить не могу… Мое желание есть видеть вас щастливою, трепещу, что в сем не успею…» Софья: «Мущины ко мне всегда были почтительны и учтивы, даром что не любили со мной танцевать, может быть оттого, как я мала ростом, казалась им за ребенка и стыдились…» (А Макеровский-то ростом как раз ей под стать!) Она заверяет: «Бог не оставит меня своей милостью, даст мне силы быть верною женою, доброй матерью и хорошею гражданкою… когда ты перьвый раз приехал, ты меня не знал и я тебя нигде не видела, но ты только ногой вступил в дверь — я против нее сидела и рисовала, — у меня так сердце сильно забилось, что я пензеля (карандаша. — Прим. автора) в руке не могла удержать и до сих пор не могу понять, отчего такое волнение во мне сделалось и тогда я тебе все мое сердце отдала, посвятила себя для тебя единственно жить и тебя до последней секунды моей жизни вечно и неизменно любить"8.
Свадьбу играли в селе Березники. Венчались в Богоявленской церкви, построенной Макеровским. Поселились в Петелине и зажили душа в душу. Софья Сергеевна энергично принялась восстанавливать запущенное хозяйство, во всем согласная с мужем, — лишь иногда позволяла себе «своевольничать». Так, оркестрантов, вновь собранных после войны, использовала в поле, в саду, на ремонте дома. Она, правда, и сама трудилась без отдыха: «…мальву, пасть львиную, левкой, желтофиолей — я рассадила в несколько горшков; место, которое ты назначил засадить дичью и ореховую дорожку сделать, — я отменила. Музыканты очень со мною поспорили, они было слушаться меня не хотели, говоря, что ты на них взыщешь… Отменила затем, что сад и так обширен, обрабатывать его они не в силах бывают… картофель еще не весь вырыт, с петрушки, с бобов семена не собраны… много еще нужного не сделано, а это — пустые затеи…» Софья Сергеевна прерывает рассказ о делах и с добродушным юмором пишет: «Сейчас Сидор взошел — он у нас такой искусник чучела тетеревиные делать — точно живые, только бисера для глаз не достать. Пятерых тетеревей застрелил, а Федору с Ильей счастья нет — еще ни одного не убили. Сидору в ночь не спится, с полуночи встает и как тетерева принесет, так только что сам не летает…» Далее — бытовые подробности: «…У меня в спальной мыши так и бегают… такие гадкие. Кошки нет…» «Персики прекрупные и славные, вчера одну дыню сеточную съели — хоть мала, да вкусна, арбузов еще с пять есть…» «Баба из Татарки приходила, чтобы я ей продала кирпич сотен 700».
Первая помощница и доверенное лицо хозяйки — Устинья, родная сестра «вольноотпущенной Ирины Фадеевой», которая в Старом Татарове была няней Макеровского. Еще в 1809 году он назначил ей и Устинье пенсию и квартиру в Петелине. Все няню любили, взрослые дети Макеровского присылали ей в письмах поклоны9.
В гостеприимное Петелино постоянно приезжали друзья и оставляли в альбоме записи: «Я милую петелинскую барыню люблю и почитаю не для того только, что она подруга моего старого друга и виновница его счастья, но и для того, что она умеет к себе привлекать при первой встрече… Не забывайте число 17 сентября 1815 года и кукурекавшего у вас под окном Александра Булгакова».
Год за годом размеренно шла жизнь. Зимой семья в Москве, летом — в Петелине. Макеровский служил, умело и быстро выполняя различные поручения: наблюдал за «приемом благородных металлов от вольноприносящих», ревизовал металлургические заводы на Урале, браковал снаряды на военных заводах, принимал караваны серебра и золота, приходившие в Москву из Барнаула10.
В 1821 году в семье уже пятеро детей. Друзья в Петербурге хлопотали о повышении Фаста в должности. Наконец Александр I подписал указ о назначении Макеровского директором Московского горного правления. Эту весть в дом в Плетешках принес А.Я.Булгаков. Он писал брату Константину: «Я вне себя от радости. Это, конечно, один из счастливейших дней в моей жизни. Я от Софьи Сергеевны. В доме — как в Светлое Христово Воскресение: все целуются, все люди от счастья плачут. Она еще спала. Услыша шум: «Что такое?» — «Александр Яковлевич привез письмо!» — «Давай его сюда! Ему видеть меня в постели — не новое!» Вхожу и — ну ее целовать, ну поздравлять, ну вместе плакать, ну креститься, ну благословлять: то тебя, то Гурьева (министра), а более всех — ангела нашего Александра"11.
Здание Московского горного правления находилось на Моховой (там сейчас новый памятник Ф.М.Достоевскому). В обширной казенной квартире, полагавшейся директору, Макеровский разместил свою картинную галерею. Как и отец, он дружил с художниками, бывавшими у него в доме и в имении. Детский портрет работы Д.Г.Левицкого часто отсутствовал: любители то и дело брали его копировать. В огромной зале устраивали представления, концерты, балы. Но только после окончания спектаклей в Большом театре: музыканты Макеровского играли в его оркестре.
24 ноября 1823 года умерла Софья Сергеевна. Макеровский писал: «Вот уже год, как милого друга нет на свете, очень грустно и тяжело, такая тоска, что существование в тягость, не знаю, куда деваться, все наскучило и все окружающие предметы становятся равнодушны. Бог знает, что будет».
Он остался вдовцом. Старшие сыновья, Сергей и Дмитрий, учились в Петербурге, младший, Петр, и дочери Анастасия и Вера были при нем. «С Петенькой ездил на именины к Олсуфьевой (в Ершово), был в Звенигороде у Мухановой, Брюзгиной, Спиридовой… Был с детьми у Кувшинникова». Пантелеймон Пантелеймонович Кувшинников владел фабрикой под Звенигородом, жертвовал деньги на строительство церквей в Давидовой пустыни, организовал на фабрике хор песельников. Внук его — врач Дмитрий Павлович Кувшинников — прототип доктора Дымова в «Попрыгунье» А.П.Чехова, друг Дмитрия Фавстовича Макеровского. Знакомства у Ф.П.Макеровского были обширные. «Умер Н.Б.Юсупов. Фаст любил его и будет горевать», — писал А.Я.Булгаков. Сам Макеровский сообщает: «Обедал у Ивана Назаровича Рыбникова на именинах его сына Павла». И.Н.Рыбников — миллионер, владелец суконной мануфактуры в Москве. Добрый знакомый, живший поблизости на Старой Басманной, — В.Л.Пушкин.
Сыновья Макеровского отбыли из Петербурга к местам службы. Дочь Вера в 1838 году вышла замуж и уехала в свое имение. Анастасия подолгу гостила у нее. Охота с любимой собакой в тогда еще густых и богатых дичью петелинских лесах стала едва ли не единственным развлечением Макеровского в его одинокой жизни.
Другой страстью Макеровского были цветы. «Фаст совсем помешался на цветах», — писал А.Я.Булгаков. Любимое Петелино хорошело. «В саду у нас прекрасно: много нарциссов, тюльпаны распускаются. Вокруг флигеля прочищены две дорожки, а посреди них две грядки с цветами — очень хорошо. Вчера ловили в садовом пруду рыбу. Все в саду улучшается и в хорошем виде… В Духов день крестьяне водили хороводы, пели песни, их поили пивом; папенька послал к Кувшинникову за песельниками — они хорошо пели. Ванька Картавый отличился в танцах. Новый садовник, которого папенька нанял прошлой осенью, по-казацки и по-русски хорошо плясал. Говорит, что в Туле он был при театре. Он — на все руки мастер и даже на домашнем театре игрывал у одного господина. Теперь женился на девушке Жихаревых. Сад наш теперь в большом порядке — довольно цветов, винограду, груш, слив белых очень много».
Но зимой 1836 года: «В Петелине у нас почти весь сад вымерз, осталось только несколько яблонь, да и те нездоровы, а груши, сливы, вишни — мороз совершенно истребил. Жаль трудов, продолжавшихся 20 лет"12. Сад неоднократно возобновлялся. Дожил он до 1950-х годов.
Макеровский «был уволен на покой по его прошению 24 декабря 1843 года с пенсией полного оклада — 571 рубль 80 копеек серебром». А.Я.Булгаков писал: «Скончался он 28 февраля 1847 года в 11 часов по полуночи. Я был при нем. «Ну, Александр, прощай!» — хотел руку протянуть и не смог… Макеровский имел добрые, возвышенные чувства, открытое сердце и сократил жизнь свою неумеренным расточением оной и все это было никогда во вред семейства своего и окружающих его"13. Его похоронили рядом с женой на кладбище Андроникова монастыря.

В июне 1999 года на выставке «Современники А.С.Пушкина» в Музее личных коллекций была представлена акварель Э.П.Гау (1807−1887) «Охотник с собакой» (Бристольский картон, акварель, карандаш, белила, лак, 159×193. Из коллекции «А.А.Попов и Ко» Мориса Барюша, Париж). На фоне зеленых кустов изображен пожилой, маленький, полный, тщательно причесанный человек в темно-оливковой бекеше, белых коломянковых брюках, изящных черных ботинках и белых перчатках.
Сходство «охотника» с Ф.П.Макеровским — несомненно. У обоих круглое лицо, широкий гладкий лоб, волосы прямые, негустые, темно-русые, большие светло-серые, широко расставленные глаза под высокими дугами бровей; у обоих прямой рот, одинаковой формы подбородок.
Э.П.Гау, как и в свое время Д.Г.Левицкий, явно старается скрыть непропорциональности сложения «охотника»: дает ему в руку черный берет с небольшим плюмажем из белых страусовых перьев, маскирующий длину бедра. Все равно малый рост «охотника» очевиден.
У Ф.П.Макеровского и у «охотника» очень короткие шеи. Искусствовед Н.Н.Врангель про портреты помещиков Нестеровых работы Михаила Шебанова говорил, что это «головы, приставленные к туловищам», считая, что художник не справился с изображением14. Но Н.Н.Врангель не знал, что короткая шея — родовая черта многих Нестеровых, в том числе и Макеровского.
Совершенно очевидно, что изображения Ф.П.Макеровского и «охотника» совпадают по наиболее существенным антропологическим признакам. Можно смело утверждать: «Охотник с собакой» — это Ф.П.Макеровский. Полагаю, что картина написана в имении Петелино между 1840 и 1842 годами. Зимой 1843 года у Макеровского был удар, после которого он жил и лечился в Москве и позировать уже не мог.

1ОПИ ГИМ. Ф.95, оп.1, ед.хр.70.
2РГАДА. Ф.1355, оп.1, ед.хр.761, № 72.
3Гершензон-Чегодаева Н.М. Дмитрий Григорьевич Левицкий. М., 1964, С. 234, 368.
4Скворцов А.М. Д.Г.Левицкий. М., 1916. С. 52.
5ОПИ ГИМ. Ф.95, оп.1, ед.хр.71.
6ОР РГБ. Ф.41, оп.104, ед.хр.31.
7Русский архив. 1898. С. 378.
8ОПИ ГИМ. Ф.95, оп.1, ед.хр.70.
9ЦИАМ. Ф.127, оп.24, ед.хр.25.
10Селиванов И.В. Виденное, слышанное, пережитое. М., 1882.
11Русский архив. 1901. С. 300.
12ОПИ ГИМ. Ф.93, оп.1, ед.хр.76.
13РГАЛИ. Ф.79, оп.1, ед.хр.14.
14Старые годы. 1910. № 9.