Мученик Феодор Гусев

Мученик Фёдор Фёдорович Гусев родился 22 апреля 1874 года в селе Сидоровское Звенигородского уезда (ныне Одинцовского района) Московской губернии в крестьянской семье. Получить образование, даже начальное, Фёдору не удалось. В семье было пятеро детей, и с раннего детства он помогал отцу по хозяйству.

В 1912 году Фёдор Фёдорович был избран односельчанами сельским старостой и оставался на этой должности до захвата власти большевиками. В своём хозяйстве имел дом, двор, амбар, сарай, лошадь, корову, тёлку, двух овец, поросёнка. Его дальний родственник Сергей Гусев был церковным старостой в храме святителя Николая Чудотворца в Сидоровском. В конце 1920-х годов, когда крестьян стали загонять в колхозы, сын Сергея Гусева Иван был назначен колхозным бригадиром. Испугавшись близости отца к церкви, Иван Гусев потребовал от отца, чтобы тот вышел из церковного совета. На его место в 1929 году в церковный совет вошёл Фёдор Фёдорович.

По воспоминаниям его дочери Евдокии Фёдоровны, «отец всю жизнь ходил в церковь и меня с собой брал. Ходили и на ночные службы „Двенадцати Евангелий“. Нас детей было восемь, и все были крещёные. Он любил молиться и нас с детства придал к молитве. Он был очень добрый, мы от него никогда не слышали грубого слова. 1 июля, на праздник Боголюбской иконы Божией Матери, всегда приезжало много священников, певчих, они останавливались у нас в доме. 1 июля ходили крестным ходом по окрестным сёлам с иконой Божией Матери „Боголюбская“. При храме была сторожка, там жил священник отец Фёдор Доброхвалов с семьёй. Жили они бедно, не хватало средств на пропитание. Там же жил звонарь с матерью. В этой же сторожке и невест одевали к венцу».

В 1932 году Фёдор Фёдорович вступил в колхоз. По воспоминаниям его младшей дочери Марии Фёдоровны, «отец был хороший колхозник, хороший хозяин. Колхозное добро он берёг, как своё. Тятя наш всегда ходил в церковь, прислуживал там. Нас всегда обзывали просвирочниками. Мы, бывало, скажем: „Тятя, лучше не ходи в церковь“. А он нам говорит: „Пусть обзывают, а вы молчите, тогда и отвяжутся“».

В 1933 году Фёдора Гусева и священника сельского храма Фёдора Доброхвалова привлекли к ответственности по заявлению О.В.Голубевой, которая утверждала, что будто бы священник и казначей оскорбили её. Оба были осуждены к 6 месяцам исправительно-трудовых работ, но Московский областной суд не признал обвинения основательными и приговор отменил.

Во второй раз Фёдор Гусев был привлечён к суду в 1935 году в связи с пропажей из храма некоторых вещей из церковной утвари. Звенигородский районный суд обвинил его в недосмотре и приговорил к одному году условно.

В первой половине 1937 года стало ясно, что гонения на Церковь усиливаются многократно, и сын Фёдора Фёдоровича Иван стал уговаривать отца, чтобы тот ушёл из Церкви, так как власти хотят его арестовать.

По воспоминаниям Евдокии Фёдоровны, Иван сказал отцу: «Уходи, отец, из Церкви, под тебя „подбирают ключи“. Заберут тебя, посадят, и на нас будет пятно». «Не уйду я из Церкви», — ответил Фёдор Фёдорович, — «Я от Бога не откажусь. Заберут меня за Бога, а не за хулиганство, пусть эти богохульники „подбирают ключи“».

10 августа 1937 года в село приехали сотрудники Звенигородского райотдела НКВД и стали вызывать крестьян и спрашивать у них о Фёдоре Гусеве, не ведёт ли он антисоветскую деятельность и агитацию. Они проводили допросы три дня. Большинство крестьян заявило, что ничего подобного от него не слышали. Но нашлись и те, кто согласился подписать то, что хотели получить от них чекисты. Имена этих людей известны. Среди них оказался и родственник Фёдора Фёдоровича колхозный бригадир Иван Сергеевич Гусев.

Председатель правления Сидоровского колхоза и председатель сельсовета выдали характеристики на исповедника, которые гласили что Ф. Ф. Гусев «напитан религиозным духом», «активный церковник, член церковного совета (бессменный). Его влияние действует при помощи его сына И. Ф. Гусева отрицательно на колхозное укрепление труддисциплины. Сам он работает в колхозе хорошо (кроме праздников, воскресенье и др.)».

На основании стандартных обвинений в «проведении контрреволюционной деятельности против Соввласти и правительства, высказывании террористических настроений по адресу руководителей партии и правительства и сожалении расстрелянным врагам народа» 20 августа начальник Звенигородского РО НКВД по Московской области лейтенант госбезопасности П. Столетов постановил: «Гр. Гусева Фёдора Фёдоровича привлечь в качестве обвиняемого по ст. 58 п. 10 УК, мерой пресечения способов уклонения от следствия и суда избрать содержание под стражей в Бутырской тюрьме»

Через два дня, 22 августа 1937 года, Фёдора Фёдоровича арестовали.

О том, как это было, вспоминает Евдокия Фёдоровна: «Был месяц, август, овёс тогда убирали. Пришли к нам домой два милиционера и два понятых, показали ордер и сделали обыск. Дома были отец, мать и я. В сундуке у отца нашли ключи от церкви, деньги. Отец говорит: „Это деньги не мои, сын копит на дом“. Стали всё переворачивать, нашли мои письма и стали читать. Составили протокол, я подписалась. И забирают отца. Я заплакала, а милиционер, хороший был человек, успокоил: „Не плачь, до милиции довезут и отпустят“». По воспоминаниям Марии Фёдоровны, «отца посадили на табуретку, и давай всё искать в сундуке и кроватях. Потом сказали „Вы арестованы“ и повели к машине, даже не дали нам проститься. Тятя только сказал матери: „Матрёна, не плачь. Знать, такая моя судьба на старости лет“». Фёдору Фёдоровичу тогда было уже 63 года.

В архиве, в числе других материалов дела, сохранился протокол, который подписала за отца его дочь Евдокия. Вот выдержка из него:

«Взято для доставки в УГБ Управления НКВД по МО следующее:

1) паспорт серии БЗ № 695 892,

2) книги разных авторов 3 т.,

3) разная переписка на 27 листах разных размеров,

4) денег семьсот рублей,

5) ключи церковные 11 штук от разных замков и дверей,

6) кресты 2 штуки железные,

7) тетрадей с записями 2 шт.".

Затем, уже в тюрьме, ключи, деньги и кресты Фёдору Фёдоровичу вернули. Сначала его содержали в камере предварительного заключения в Голицине, затем перевели в Звенигородскую тюрьму.

Допросы проходили 23, 27, 31 августа и 4 сентября. «Когда Вы были избраны в церковную тройку?» Фёдор Фёдорович ответил, что он был избран в 1929 году казначеем и остаётся им до сих пор.

— Вы обвиняетесь в том, что проводите среди верующих контрреволюционную деятельность, направленную против существующего строя. Следствие требует от Вас дать правдивые показания.

— Никогда я среди населения контрреволюционной деятельности не проводил.

— Кто у Вас был в доме 1 июля 1937 года?

Фёдор Фёдорович ответил, что съезжались священники из соседних приходов, но разговоров на политические темы не было.

— Когда ещё у Вас собирались служители религиозного культа?

Фёдор Фёдорович ответил, что по случаю церковного праздника Боголюбской иконы Божией матери кроме 1 июля 1937 года служители культа собирались у него в доме 1 июля 1936 г.

— Следствием установлено, что Вы вместе с другими церковниками проводите контрреволюционную деятельность, направленную против существующего советского строя. Требую от Вас дать правдивые показания по данному вопросу!

— Контрреволюционной деятельности, направленной против существующего советского строя, я не проводил и не провожу.

Этим допросом следствие было завершено. Всё это время родственники Фёдора Фёдоровича носили ему в Звенигородскую тюрьму передачи, их принимали, но свидания не давали. Однако иногда им удавалось переговорить с ним через тюремное окно. Вспоминает Евдокия Фёдоровна: «Однажды мы со старшей сестрой Саней приехали к отцу, и он нам сказал: „Не уезжайте, останьтесь, сейчас нас повезут в Москву“. Выводят троих, среди них и отец. Отдал мне ключи от церкви. У него тогда ноги болели. Сажают в грузовик. Я подошла к начальнику и попросилась сесть с отцом в машину. Не разрешил. Повезли их на станцию. А мы с сестрой побежали за машиной. На станции их посадили в рабочий поезд, в последний вагон. Мы с сестрой тоже сели. Я села рядом с отцом. Он мне по дороге рассказал, за что его взяли, кто на него наговорил. Приехали в Голицыно. Их перегоняют в другой состав. Мы с Санькой ждём. Я всё время плакала. Говорю милиционеру: „За что его взяли?“. Он мне шепчет: „Сейчас только и сажают ни за что“».

Фёдора Фёдоровича посадили сначала в Бутырскую тюрьму, затем перевели в Таганскую. 17 сентября лейтенант госбезопасности П. Столетов подготовил обвинительное заключение по следственному делу № 14 986 по обвинению Гусева Ф. Ф. по ст. 58 п. 10 ч. 1 УК. В нём сказано, что Гусев Ф. Ф, «вёл среди колхозников контрреволюционную деятельность, распространяя гнусную контрреволюционную клевету против Соввласти, выступал в защиту расстрелянных врагов народа, высказывал террористические настроения в отношении членов советского правительства». На основании этих измышлений следователь постановил представить следственное дело на рассмотрение судебной тройки при Управлении НКВД по Московской области, которая 11 октября 1937 года постановила: «Гусева Ф.Ф. заключить в исправтрудлагерь, сроком на десть лет, считая срок с 24.8.37 г.».

Фёдор Фёдорович был направлен в Амурскую область, в Югвостлаг. Родные получили от него несколько коротких писем, которые под его диктовку писали такие же как он осуждённые, потому что сам он писать не умел. Сообщал, что работает сторожем в лагерном огороде. В последнем письме написал: «Пухнут ноги, опухоль дошла выше колен. Чувствую себя плохо, наверно, умру на чужой земле».

Фёдор Фёдорович Гусев скончался в Югвостлаге 1 феврали 1940 года и был погребён в безвестной могиле.

Мученик Феодор прославлен в лике святых новомучеников и исповедников Российских Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 13−16 августа 2000 г. Определение Священного Синода от 16 июля 2005 г.

Православная молодежная община «Светоч» при во имя Святителя Николая Чудотворца в с. Сидоровское