Дон и Добровольческая армия. Зарождение Белого движения в России

Всевеликое Войско Донское, старшее среди казачьих войск России, 100 лет назад стало первым серьёзным центром сопротивления советской власти и большевистской партии. Не случайно В.И. Ленин называл это регион «Вандеей», проводя параллель с массовым контрреволюционным движением периода Великой Французской революции. Существовало два фактора, наиболее важных для начала здесь антибольшевистского сопротивления. Первый — военно-политический. Это наличие подготовленного в военном отношении казачества, имевшего, кроме того, сложившиеся, выборные органы местной власти. Второй — экономический. Это наличие достаточно обширных продовольственных ресурсов, пересечение транспортных путей, соединявших Новороссийские губернии, Центр России и Северный Кавказ. Данные факторы учитывал прибывший в начале ноября 1917-го года в Новочеркасск бывший Главковерх Российской армии и флота, генерал от инфантерии М.В. Алексеев. 8 ноября 1917 г. в письме в Могилёв своему сослуживцу генерал-квартирмейстеру Ставки М.К. Дитерихсу, он изложил «экономические и политические» преимущества Юго-Востока России. Это «район относительного спокойствия и сравнительного государственного порядка и устойчивости; здесь нет анархии, даже резко выраженной классовой борьбы.., здесь естественные большие богатства, необходимые всей России; на Кубани и Тереке хороший урожай». В будущей России этот край стал бы оплотом экономического возрождения, он мог бы «отбиться от немецкого капитала, промышленной предприимчивости, тевтонского натиска..».

Экономическая стабильность Юго-Востока обеспечивала бы и политическую стабильность. Генерал подчёркивал важность взаимозависимости экономических и военно-политических факторов в современной войне. «Под покровом силы промышленно-экономической и порядка здесь именно надо создать сильную власть, сначала местного значения, а затем — общегосударственного».

Алексеев считал необходимым перевести на Дон и Кубань «надёжные части» и боеприпасы, а также широко оповестить союзные державы об отношении к совершившемуся большевистскому перевороту. В Новочеркасск следовало переводить многотысячные партии винтовок, снарядов, патронов, перевозить «артиллерийские парки» и пулемёты. Чтобы не повторять горький опыт «обороны» Зимнего дворца и «кровавой недели» в Москве, когда произошла «гибель лучшего элемента, гибель нерасчётливая и преступная», нужно было, «создавая организации в центре.., подумать о сосредоточении для них оружия и патронов».

Занимаясь формированием структур будущей Добровольческой армии, генерал Алексеев считал, что «в вопросах организационных нужно соглашение» со Ставкой, «совместная разработка планов».

Алексеев подчёркивал: «..нужно много работать совместно.., погибнуть мы всегда успеем, но раньше нужно сделать всё достижимое, чтобы и гибнуть со спокойной совестью». «Дело спасения государства должно где-нибудь зародиться и развиться, — писал генерал, — само собой ничего не произойдёт при той степени развала, до которого его довели представители Временного правительства и деятельность большевизма. Только энергичная, честная работа всех, сохранивших совесть и способность работать, может дать результаты. Нужно поставить дело так, чтобы получить возможность повести за собой местных здешних деятелей. Они пойдут. В них проснётся общегосударственная точка зрения. Но сами они не начнут, равно не пойдут только со своими силами».

Но необходим был ещё и третий фактор. Можно было бы определить его как «идеологический», духовный. Суть его заключалась в готовности к активному вооружённому противодействию советской власти. А в этом отношении в конце 1917 — начале 1918 гг. не всё складывалось благоприятно для противников большевиков. Сказывались и усталость казаков от войны, и вера в то, что с большевиками удастся договориться и, к сожалению, трения, возникавшие подчас между казачьими политиками и лидерами Белого движения.

Генерал не строил иллюзий в отношении активного военного противодействия донского казачества большевикам. Хотя он и признавал, что «завоевание России казакам не по силам», но был уверен, что под влиянием «местной пожилой массы» — старых казаков — будет «выколочена навеянная дурь из голов более молодых казаков», возвращающихся с фронта из «распропагандированных» большевиками полков. Контрпропаганда, идеологическая «борьба с большевизмом» и с местным «сепаратизмом» представлялась важной частью политической работы.

Формирование Белого дела на Дону продолжалось.

Вообще специфика властной модели, сложившейся в казачьих областях представляла собой весьма самобытный, опиравшийся на многовековые традиции вариант сочетания военной и гражданской властей, единоличного и коллегиального способов управления. В течение 1917 г. на Дону прошли выборы в представительные органы власти, избиравшие, в свою очередь, войсковых атаманов. 16 апреля 1917 г. в древней донской столице Новочеркасске собрался Войсковой Казачий съезд. Председателем съезда и позднее главой войскового правительства стал

М.П. Богаевский (1881—1918)

М.П. Богаевский — профессиональный педагог, директор реального училища в ст. Каменской (представитель одной из наиболее уважаемых на Дону профессий). 1-й Большой Войсковой Круг в конце мая 1917 г. внёс дополнение в основы управления Областью Войска Донского. Теперь Войско Донское получило право выбора собственного «казачьего» атамана (это право было упразднено ещё при ПетреI, после восстания К. Булавина), войскового парламента (Круга), созываемого не менее одного раза в год. Создавались Областное Правление и Экономический Совет — высший консультативный орган по финансово-промышленной политике.

18 июня 1917 г., на площади перед Новочеркасским кафедральным собором, атаманский пернач был торжественно вручён первому выборному в ХХ веке донскому атаману, генералу от кавалерии, бывшему командующему 8-й армией, герою «луцкого прорыва» весной 1916 г., Георгиевскому кавалеру Алексею Максимовичу Каледину. Принципиальное значение имело, наряду с выборностью атамана, признание Круга единственным правомочным органом на территории Области. Устанавливалась вертикаль власти, основанная на синтезе исторически сложившихся структур хуторского, станичного и областного управления, вводился принцип «четырёххвостки» — всеобщего, прямого, равного при тайном голосовании избирательного права, которое теперь получали и женщины, и неказачье население области.

Очень скоро атаман Каледин стал известен не только в региональной, но и во «всероссийской» политике. Многим запомнилось его выступление на Государственном Совещании в Москве в августе 1917 г. От заявлял, что «для спасения Родины» «все советы и комитеты должны быть упразднены как в армии, так и в тылу, кроме полковых, ротных, сотенных и батарейных, при строгом ограничении их прав и обязанностей областью хозяйственных распорядков».

После прихода большевиков к власти глава донского казачества, не колеблясь, предложил представителю Временного правительства переезд министров на Дон. Каледин сказал, что «не желает ничего лучшего, как переезда Временного правительства в Новочеркасск, что он будет защищать правительство, как самого себя». Для правительства и Сената Каледин считал возможным выделить часть здания Новочеркасской судебной палаты. Однако при этом атаман отмечал невозможность «стать в подчинённое положение» по отношению к Временному правительству.

А.М. Каледин (1861−1918)

Принципиально важное для формирования Белого движения решение было принято 28 октября и опубликовано в т.н. «Донской декларации» 7 ноября 1917 г. В ней атаман Каледин заявил, что ни он, ни Войсковое правительство «власть большевиков не признают Всероссийской властью». Донская область провозглашалась «независимой, впредь до образования общегосударственной, всенародно признанной власти». Эта «декларация» не предполагала «отделения», в отличие от ряда «государственных новообразований», заявивших о своём «стремлении к независимости» после прихода к власти большевиков (Финляндия, республики Прибалтики, республики Закавказья).

15 декабря 1917 г. Большой Войсковой Круг, переизбрав генерала Каледина на должность атамана, постановил: «..1. Принять Войсковому правительству всю полноту власти до создания законной Всероссийской Власти; 2. Предоставить половину мест в Правительстве (8 мест) представителям от неказачьей части населения; 3. Назначить на 11 января 1918 года новый съезд Войскового Круга и Съезд неказачьего населения, как Съезд Краевого Учредительного Собрания..».

Примечательно, что донское казачество отнюдь не стремилось, как это отмечалось в советской историографии, к «непримиримому противостоянию» с иногородними. Пути для обоюдовыгодного соглашения сохранялись. Во время работы съезда «неказачьего населения» даже сочувствующие большевикам депутаты старались воздерживаться от резких выпадов в сторону своего «коренного» атамана Каледина. В результате этот съезд, хотя и незначительным большинством, принял резолюцию солидарную с программой Войскового Круга: 1) о борьбе с большевиками до победного конца, 2) о непризнании советской власти, 3) о поддержке Войскового Атамана и Донского Правительства с участием в последнем представителей от неказачьей части населения Донской Области и 4) о созыве Краевого Учредительного Собрания. Да и Войсковой Круг в это время стоял на позициях правового «паритета»: «..на Дону власть конструировалась по принципу, провозглашённому большевиками — самоопределения народностей. Войсковой Круг — демократическое учреждение. неказачье население привлекается к власти совместно с казаками на равных началах..».

Но после начала военных действий на Дону, в январе-феврале 1918 г., идея «паритета» была оставлена.

Что же касается отношений с лидерами Добровольческой армии, то, поначалу, казачьи власти не торопились признать её в качестве самостоятельной военно-политической структуры. Но после того, как на границах Донской области стали собираться отряды Красной гвардии и в самом Ростове власть едва не захватили местные большевики, Каледину пришлось согласиться с «легализацией» Добрармии. Произошло это после перехода большей части кадров Алексеевской организации из Новочеркасска в Ростов-на-Дону, который прежде формально не входил в территорию Войска. В Рождественские дни, 26 декабря 1917 г., было официально объявлено об образовании Добровольческой армии. В её «Декларации», опубликованной 27 декабря, были провозглашены общероссийские цели: «дать возможность русским гражданам осуществить дело государственного строительства Свободной России, стать на страже гражданской свободы, в условиях которой хозяин земли Русской, её народ, выявит через посредство Учредительного Собрания свою державную волю». Было заявлено и о том, что необходимо сделать в ближайшее время: «противостоять вооружённому нападению красных на юг и юго-восток России». Командующим Добровольческой армией, неофициальным распоряжением генерала Алексеева от 25 декабря, был назначен прибывший на Дон из «Быховского заключения» генерал от инфантерии Л.Г. Корнилов.

Генерал Л.Г. Корнилов

Интересный и важный факт. Первоначально официальный статус Добрармии не выходил за рамки регионального характера. Её кадры формально вошли в состав войск Ростовского округа под командованием генерал-майора А.М. Назарова. Затем окружное командование принял на себя генерал-лейтенант Я.Ф. фон Гилленшмидт и (с января 1918 г.) будущий донской атаман генерал-майор А.П. Богаевский (брат М.П. Богаевского).

Но уже тогда достаточно чётко проявилась установка на то, что Добровольческая армия на Дону станет основой для восстановления кадровой Российской армии. Не случайно среди первоначальных вариантов переименования «алексеевской организации» были такие: «Союз Возрождения армии», «Кадр для воссоздания армии». Ориентация, прежде всего, на военные традиции, на сохранение военной преемственности в значительной степени влияла, в будущем, на «политическое лицо» южнорусского Белого движения. Не случайно и то, что командование Добрармии провозгласило, что строит вооружённые сила на основе русских воинских уставов, изданных до 28 февраля 1917 г. (то есть «без советов и комитетов»).

В политическом плане нужно было учитывать сложившуюся, в то время, на Дону постреволюционную специфику. Входившие в состав армии монархисты не обнаруживали открыто своих политических идеалов. На встрече с представителями «общественности» Ростова-на-Дону 31 января 1918 г. генерал Алексеев заверял собравшихся в отсутствии «реакционных намерений». Результатом стало согласие войскового правительства на легализацию Добровольческой армии в следующей форме: «..существующая в целях защиты Донской области от большевиков, объявивших войну Дону и в целях борьбы за Учредительное Собрание, Армия должны находится под контролем Объединённого Правительства и в случае установления наличности в этой Армии элементов контрреволюции, таковые элементы должны быть удалены немедленно за пределы Области..». Очевидно, что подобный «демократический статус» был лишь временным прикрытием.

Но, поскольку приходилось считаться с казачеством и политическим окружением Добрармии, то в качестве властной модели был утверждён вариант военно-политической коалиции. Был образован т.н. «триумвират» Каледин-Корнилов-Алексеев, в котором Каледин представлял интересы казачества и создававшегося Юго-Восточного Союза, Алексеев определял политический курс, а Корнилов командовал Добровольческой армией.

Вскоре сформировалось и правительство — Донской Гражданский Совет (генерал А.И. Деникин называл его «первым общерусским противобольшевистским правительством»). Его основой стали структуры земско-городского самоуправления и общественные организации.

Вообще контакты городского самоуправления Нахичевани и Ростова с казачеством до начала 1917 г. не были достаточно прочны. До созыва Войскового Круга местное отделение военно-промышленного комитета и Новочеркасская городская дума создали Донской Исполнительный Комитет во главе с преподавателем Донского кадетского корпуса Е.А. Волошиновым. До выборов атамана Комитет заявлял о себе, как о носителе верховной власти в Области. Но и после избрания атамана Каледина Временное правительство сохраняло за собой властные полномочия в регионе. Согласно законопроекту об организации земства в Донской области, местное самоуправление подчинялось особо назначенному Правительственному Комиссару (им стал член кадетской партии, депутат 2-й Государственной думы И.С. Воронков). Разграничение полномочий предполагалось следующим: Комиссар осуществлял «высшую правительственную власть», а атаман оставался только «высшим представителем казачьего сословия». Однако Войсковое правительство отказалось вводить земство согласно проекту Временного правительства.

В ходе подготовки выборов в Учредительное Собрание донское правительство заявило о поддержке кадетской партии. Кадеты получали на Дону традиционное преимущество на всех выборах в Государственную Думу, начиная с первого созыва. 7 августа 1917 г. соглашение с партией было утверждено Малым Войсковым Кругом. Но после «корниловского выступления» Большой Круг в сентябре 1917 г. расторг соглашение, признав, тем самым, «контрреволюционный» характер кадетской партии. Тем не менее, кадетская партия сохраняла значительное влияние в структурах городского самоуправления и среди общественных организаций.

Своего рода предшественником Гражданского Совета стал Донской Экономический Совет. По своему статусу он представлял собой «частную организацию», созданную на основе бывшего Ростовского областного отдела военно-промышленного комитета, во главе с Н.С. Парамоновым, основателем издательства «Донская Речь». Сопредседателем Экономического Совета был бывший председатель Московской губернской земской управы и первый командующий Московским военным округом — полковник М.А. Грузинов. В состав Совета входили юридический, фабрично-заводской, горно-промышленный, сельскохозяйственный, финансовый отделы и др. Генерал Алексеев поддерживал контакты с Экономическим Советом и, контролируя финансовые поступления в «кассу» Добровольческой армии, был весьма заинтересован в том, чтобы деятельность военно-промышленных комитетов, земско-городских структур Юга России координировалась бы через посредство Экономического Совета. С санкции генерала в январе 1918 г. при армии был создан Комитет снабжения, под руководством ростовского городского головы, бывшего председателя областного Земского Союза, кадета В.Ф. Зеелера.

Но если Экономический Совет сосредотачивался на, преимущественно, хозяйственной стороне жизни Донской области и снабжении Добровольческой армии, то Гражданский Совет должен был стать именно общественно-политической структурой. 9 января 1918 г. состоялось совещание Экономического Совета, на котором было решено создать Гражданский Совет. Функции Гражданского Совета были законосовещательными и должны были лишь создавать политическую опору триумвирату. Задача его деятельности определялась как: «организация хозяйственной части армии, сношения с иностранцами и возникшими на казачьих землях местными правительствами и с русской общественностью, подготовка аппарата управления по мере продвижения вперёд Добровольческой армии». По своему составу Совет был коалиционным, как бы представляя интересы каждого из триумвирата: либералы (П.Б. Струве, А.С. Белецкий (Белоруссов)), деятели кадетской партии (П.Н. Милюков, князь Г. Н. Трубецкой, представитель «Московского Центра» М.М. Фёдоров), представители казачества (глава донского правительства, помощник атамана М.П. Богаевский, крупный ростовский предприниматель Н.С. Парамонов, предоставивший свой особняк штабу армии, депутаты Круга П.М. Агеев и С.П. Мазуренко) и «революционной демократии» (Б.В. Савинков, бывший комиссар 8-й армии В.К. Вендзягольский).

Добровольческая армия изначально стремилась к фактической координации усилий различных антибольшевистских центров. Однако её положение, несмотря на обретение долгожданного легального статуса, оставалось сложным. В письме командующему Румынским фронтом генералу от инфантерии Д.Г. Щербачёву 21 января 1918 г. генерал Корнилов прямо заявлял, что «внутреннее состояние области. — не из лёгких. Большевистская пропаганда свила прочное гнездо в больших населённых пунктах и промышленных районах. Казачьи части, вернувшиеся с фронта, совершенно разложены и в достаточной мере восстановлены против Добровольческой армии. На Кубани положение примерно то же. Ещё хуже обстоит дело на Тереке, где, помимо развития большевизма, положение в значительной мере осложняется борьбой казаков с горцами». Корнилов настаивал на отправке в Ростов и Новочеркасск добровольцев — офицеров и солдат, а также боеприпасов и денежных средств. Завершалось письмо оптимистично: «..после того, как Добровольческая армия окрепнет, что, вероятно, будет через 3−4 недели, представляется возможным распространить сферу её влияния и вне пределов Дона..».

Так общероссийские и региональные интересы были тесно взаимоувязаны на начальном этапе Белого движения, и это стало характерной чертой этого периода. Отделять казачество от Белого движения или, тем более, противопоставлять их друг другу было бы неправомерно.