Крымская трагедия

О книге Дмитрия Соколова «Железная метла метёт чисто..»

Дмитрий Соколов. Железная метла метёт чисто..". Советские чрезвычайные органы в процессе осуществления политики красного террора в Крыму в 1920—1921 гг. Москва: издательство «Посев». 2017 г. — 387 стр., илл.

Новый труд севастопольца Дмитрия Соколова, вышедший недавно в столичном издательстве «Посев», как вобрал в себя всё дотоле известное, так и сделал крупный шаг вперёд на путях исследования вакханалии красного террора, бушевавшей в Крыму с конца 1920-го по начало 1922 года. Монография выходит за рамки темы собственно террора и подробно рассказывает обо всей многогранной деятельности на полуострове русской славы советских чрезвычайных органов — революционных и партийных комитетов, ЧК, особых отделов, трибуналов. Террор, однако, стал главным делом всех этих чрезвычаек, и ему автором уделяется первостепенное значение и место.

Книгу открывает обширный историографический обзор с включением в него описания множества статей и книг по данной проблеме. Среди них выделяются «Красный террор в России 1918−1923» С.П. Мельгунова, впервые увидевший свет ещё в 1923 году в Берлине, публицистика и художественная проза русского писателя И.С. Шмелёва, чей сын Сергей был расстрелян большевиками именно в Крыму, книга Л. Абраменко «Последняя обитель. Крым, 1920−1921 гг.», вышедшая в Киеве уже в наше время и характеризуемая как «знаковая», выведшая изучение вопроса на качественно новый уровень.

Таковой, без сомнения, можно считать и представляемую здесь работу Дмитрия Соколова. Главная её заслуга состоит в том, что историк не просто обобщает и систематизирует накопленные его предшественниками сведения о крымской трагедии 1920 года, но и вводит в научный оборот огромный массив новых источников и документов, извлечённых из местных архивных узилищ, музеев, частных архивных фондов и, прежде всего, из Архива города Севастополя.

Книга состоит из трёх глав. Первая, «Приход победителей», повествует о ситуации, сложившейся в белом ещё Крыму к моменту вступления в него войск красного Южного фронта, о первых шагах в деятельности так называемого Крымревкома (Бела Кун) и обкома компартии (Розалия Залкинд-Землячка) по советизации оккупированной территории. Начавшись с чинимых «освободителями» повальных грабежей, захвата домов и квартир посредством выселения «буржуазии», обложения местного населения трудовой повинностью, эта деятельность постепенно вошла в русло обычной политики большевиков, включающей в себя национализацию собственности, всяческие реквизиции, нажим на Церковь, слом системы образования, налаживание пропаганды, использование для своих нужд курортного потенциала и т. д.

Вторая глава, «Война с безоружными», во всех подробностях описывает тотальный террор, развернувшийся с первых дней оккупации Крыма красными войсками. Предваряя рассказ, автор показывает особый, ни с чем не сравнимый характер коммунистического террора, вообще. Такой террор и гражданская война были сердцевиной партийной теории, одновременно её целью и средством, причём, средством универсальным, предназначенным как для разрушения прежнего строя, так и для созидания нового, о чём свидетельствует ряд приводимых в книге красноречивых цитат из сочинений и речей Ленина, Троцкого, Свердлова и других лидеров РКП (б). Методикой вооружённого отряда партии — ВЧК — стали беззаконие и подлость, её основными кадрами — уголовный элемент, краеугольным камнем — захват и беспощадное истребление заложников и «контрреволюционного» населения, вообще. С первых же недель и месяцев советской власти сложилась идеология террора как системы мер по запугиванию враждебного большевикам большинства населения и целенаправленного сокращения численности его активного, сознательного слоя. Описывая этапы развития этой страшной системы вглубь и вширь, Д. Соколов приводит читателя к выводу, что истребление десятков тысяч человек в Крыму в начале 1920-х гг. было закономерным и неизбежным, обусловленным как теорией, так и всей предшествующей практикой большевизма.

Террор в Крыму разделился на две фазы, стихийную и организованную. Первая осуществлялась красными партизанами и авангардом красных частей, занимавших города и веси «белого» полуострова, вторая — профильными органами террора, специально созданными для зачистки Крыма. Кто производил первые расстрелы? «Среди партизан было много бандитского элемента, в том числе активных участников самосудов конца 1917 — весны 1918 г. из числа радикально настроенных солдат и матросов», например, некто А. Мокроусов. К слову, в его отряде воевал будущий знаменитый полярник И. Папанин, который вскоре станет комендантом КрымЧК и примет самое деятельное участие в кровавой драме 1920−1921 гг.

Эстафету от мстителей — партизан и подпольщиков приняли вступившие в Крым красноармейцы, в том числе будёновцы, а также их союзники анархисты-махновцы. «Занимая какой-нибудь город, „освободители Крыма от Врангеля“ тотчас предавались грабежу и насилию». Казни начались с первых дней, так, в ночь с 16 на 17 ноября 1920 г. в Феодосии на железнодорожном вокзале по приказу комиссара 9-й дивизии Моисея Лисовского были расстреляны не успевшие эвакуироваться раненые офицеры и солдаты 52-го пехотного Виленского полка 13-й пехотной дивизии Русской армии — всего около 100 человек. Убийства раненых в госпиталях приобрели повсеместный характер в Симферополе, Алупке, Ялте.

В главе «От классовой мести к системе» даётся развёрнутая картина того, как создавалась и функционировала в Крыму чекистская машина истребления. При этом «заводной ключ к механизму террора находился в Москве». До этого, чтобы внести разложение в ряды Русской Армии П.Н. Врангеля большевики не раз декларировали намерения об амнистии. Ещё 30 мая 1920 г. «Правда» опубликовала воззвание бывших царских генералов Брусилова, Поливанова, Зайончковского, Клембовского, Парского, Гутора и др., апеллирующее к патриотизму белых офицеров (шла война с Польшей) и призывавшее их вступать в Красную армию. Повторно такой призыв был напечатан в «Правде» 12 сентября, а 11 ноября обратился к армии Врангеля сам главком Южного фронта Фрунзе. Дезинформация продолжилась и позже. Крымские «Известия» опубликовали 20 ноября «приказ о помиловании сдавшихся врангелевцев».

Все эти обещания были вероломно нарушены. Более того, Троцкий предлагал распространить через агентов большевиков в рядах белых дезинформацию о том, что «ликвидация отменена». В книге публикуются телеграммы и заявления Ленина, Троцкого, Склянского и др. красных вождей и функционеров о беспощадном истреблении вражеских элементов, оставшихся в Крыму. Поверившие большевикам были обречены на смерть, оказавшись в западне. Въезд в Крым и выезд из него были запрещены приказом Крымревкома № 89. «Так, бывший оплот Белой армии, — пишет Д. Соколов, — превратился в громадный концлагерь — прообраз будущего Архипелага ГУЛАГ».

Общее руководство террором осуществляли, как уже сказано, созданные 15−16 ноября Областком РКП (б) и Крымревком. Ведущая роль в кровавой зачистке отводилась чекистам. Ещё до эвакуации белых на южный фронт прибыл начальник Особого отдела ВЧК Менжинский, по его приказу фронт наводнили «сотни профессиональных карателей», «формировались комендантские, конвойные и расстрельные команды», которые затем приступили к «работе». «Ещё до занятия полуострова создана Крымская ударная группа» (КУГ) под начальством Ефима Евдокимова (будущий видный деятель НКВД СССР при Ягоде и Ежове). Её состав определила «тройка» в Москве: Троцкий-Дзержинский-Менжинский. При КУГ были формированы чрезвычайные «тройки» особых отделов с правом вынесения смертных приговоров, дознание было предельно упрощено, большинство обвиняемых даже не допрашивали. Приговоры выносились на основании анкет, заполненных при регистрации. В графе «Обвинение» чекисты писали: «казак», «подпоручик», «чиновник», и этого было достаточно для убийства. Постановление о расстреле заготовлялось заранее, так что вся процедура носила формальный характер.

Помимо главных расстрельных органов — особых отделов, карательные функции выполняли трибуналы, милиция, суды, коменданты, политотделы, территориальные ЧК. КрымЧК под начальством И. Каминского образована 9 декабря. Чуть позже все ЧК объединят под командованием полпреда ВЧК в Крыму Реденса. Полуостров покрыла густая сеть чрезвычаек — городских, районных и прочих, а также органов революционных, военных и железнодорожных трибуналов. Характеризуя личности организаторов террора, автор книги «Железная метла метёт чисто..» отмечает, что направление в Крым Белы Куна и Розалии Залкинд-Землячки было не случайным, оба революционных фанатика как ни кто другой подходили на роли главных палачей. Вместе с тем они обязаны разделить ответственность с другими преступниками, в том числе уже упоминавшимися выше Е. Евдокимовым, начальником особых отделов фронтов В. Манцевым, руководителем «чрезвычайной тройки по Крыму» Г. Пятаковым, главкомом Южного фронта Фрунзе и др. высокопоставленными большевиками.

Тотальная зачистка стартовала уже 17 ноября 1920 г ., пишет Д. Соколов. Появился приказ Крымревкома (пред. — Бела Кун) № 4 об обязательной регистрации офицеров, чиновников, солдат, гражданских служащих. Не явившимся грозил расстрел. Повторные регистрации коснулись буржуазии, священников, юристов и т. п. В главе «Великая бойня» рисуется жуткая картина истребления целых сословий. В Севастополе лживыми обещаниями тысячи офицеров были заманены в цирк, после чего их уводили за город и расстреливали, места расстрелов — современный Херсонесский заповедник, городское, Английское и Французское кладбища. В Феодосии местом казни стали казармы и дача табачного фабриканта. В Ялте заседавшая в загородном доме эмира Бухарского «тройка» приговорила к расстрелу всех пришедших на регистрацию, «никто из них домой не вернулся». Автор книги называет места массовых расстрелов в Симферополе, Феодосии, Алупке, Судаке (гора Алчак). Сухие сводки дополнены свидетельствами очевидцев, взятых из книг С.П. Мельгунова, сборника «Красный террор на Юге России» (М., 2013 г .), других источников.

«Через Симферополь каждую ночь проводили арестованных „офицеров“ и уводили на расстрел. Люди были так растеряны, что не сопротивлялись» (из воспоминаний В. Вернадского).

«В Гурзуфе приговорённых к расстрелу отводили на Шаляпинскую скалу и ставили на край с привязанными к ногам тяжёлым камнем. Стреляли в голову и потом любовались, как труп летел с высоты в море» (М. Чехова).

«Задержано, приговорено за сутки 273 белогвардейца, из них: 5 генералов, 51 полковник, 10 подполковников, 17 капитанов, 23 штабс-капитана, 43 поручика, 84 подпоручика, 24 чиновника, 12 чинов полиции, 4 пристава» (из донесения И. Данишевского Е. Евдовимову).

В книге подробно освещается вопрос о статистике крымских убийств. Автор сразу оговаривается: «Точное число жертв красного террора в Крыму в 1920—1921 гг. едва ли когда-нибудь будет известно». Опубликованы же лишь отрывочные или оценочные данные. Так, современный историк Л. Абраменко обнародовал расстрельные списки из 5000 человек. Часто исследователи называют цифру 70 тысяч человек. По данным профессора В. Булдакова, «в течение зимы 1920−1921 гг. в Крыму расстреляно, утоплено в море, прилюдно повешено едва ли не 100 тыс. человек». Это и офицеры, и чиновники, и интеллигенция. Ту же цифру — 100 000 человек — приводит профессор С. Филимонов. Она согласуется с данными очевидца событий, поэта Михаила Волошина, сообщавшего в письме от 15 июля 1922 г. о расстреле за первую зиму 96 тысяч из 800 тысяч всего населения Крыма и на 300 тысяч городских жителей, при этом расстреляно 2/3 всей местной интеллигенции. Особая комиссия А.И. Деникина сообщала собранные ею данные о 52−53 тыс. казнённых, в т. ч. в Симферополе — 20 тыс., Севастополе — 12 тыс., Феодосии и Керчи — по 8 тыс., Ялте — 4−5 тыс. Общие цифры имеют разброс от 12 до 120 тысяч расстрелянных, причём, первая цифра принадлежит апологетам большевизма. Автор книги указывает, что она взята из наградного листа Е. Евдокимова и относится лишь к его Ударной группе, а террор осуществлялся множеством других структур. К тому же многие расстрелы не были задокументированы, а часть документов до сих пор не доступна исследователям.

Д. Соколов приводит данные научно-исследовательской группы «Реабилитированные историей», подготовившей обширную базу данных по жертвам советского террора, о том, что к весне 1921 г. основная масса «вражеских элементов» в Крыму была уничтожена. Результаты содеянного большевиками были ужасны, о чём говорят их собственные признания. «Такой бесшабашный и жестокий террор, — отмечал в своём докладе член коллегии Наркомнаца Султан-Галиев, — оставил неизгладимую тяжёлую реакцию в сознании крымского населения». Многие видные современники, в частности, В. Вернадский, М. Волошин, Я. Френкель обращались к Москве с призывами остановить массовые убийства.

Реакция последовала только весной 1921 г ., когда было принято решение о создании особой комиссии по Крыму, в мае была объявлена амнистия. Но население не верило большевикам. В Крыму развернулось повстанческое движение «бело-зелёных». Трагические события 1920- 1923 г вызвали голод, также унёсший множество жизней. «Политика советской власти в этот период, — итожит автор книги, — не привела к установлению гражданского мира на полуострове, а напротив, способствовала дальнейшей эскалации ненависти, росту социальной напряжённости».

Нижний Новгород