Русская линия / Библиотека периодической печати / Полярный мечтатель

«Будет ли для нас священно то место, где навсегда смежились эти суровые и страдальческие глаза, с их взглядом смертельно раненного орла? Или — притерпевшиеся к запаху крови, всё равно, будь это даже кровь великомученика, равнодушные ко всему на свете, кроме собственного сна и пищеварения, трусливые, растерянные и неблагодарные — мы совсем утратили способность благоговеть перед подвигом, хотя бы и бесплодным, перед жертвой, хотя бы и напрасной, и расчётливо преклоняемся перед успехом, сулящим нам еду и покой?» [1]

Верховный правитель адмирал А.В. Колчак. 1919 г. Из экспозиции Центра изучения Гражданской войны. Фотокопия.

Эти строки посвятил писатель Александр Куприн адмиралу Александру Колчаку, опубликовав статью в год гибели адмирала, в 1920 году. В то время Куприн находился в эмиграции в Париже, но следил за всем, что происходило в смутной России. Уход столь яркой личности Куприн-журналист не мог оставить без внимания. И мы не можем, даже сейчас, по прошествии почти столетия. Каждое слово, высеченное Куприным в некрологе, отзывается в сердце неравнодушного к судьбе адмирала человека. Лично для меня и то место свято, и благоговение не утрачено. Хочется верить, что не только для меня.

По сей день имя Колчака вызывает споры и не оставляет в покое умы специалистов. Не будучи историком, я не смею претендовать на роль судьи, но не могу не высказать мысли на этот счёт. Я прочла некоторое количество литературы, написанной об адмирале и им самим, и потому стремлюсь внести небольшой вклад в дело сохранения памяти о нём. Пока будут жить мысли, доверенные бумаге, не умрёт и наша история, которой всё больше угрожает опасность искажения и забвения. Как сказал французский философ Франсуа Ларошфуко, «чтобы постичь окружающий нас мир, нужно знать его во всех подробностях, а так как этих подробностей почти бесчисленное множество, то и знания наши всегда поверхностны и несовершенны» [2]. Мне кажется, то же можно сказать не только об окружающем мире, но и об истории как науке. Можем ли мы экспертно оценивать прошедшее, если не жили в нём? Чем удалённее мы от событий минувшего, тем труднее искать истину. Это наше желание может и не сбыться, но нельзя не попробовать, тем более сохранились бесценные отрывки воспоминаний современников адмирала и протоколы допроса — единственно полная автобиография Колчака. К сожалению, он не оставил для потомков дневник.

Всё в жизни Александра Васильевича было знаменательно и судьбоносно. Можно не верить в предначертанное, но нельзя отрицать тот факт, что не всё зависит от человека, как и от вмешательства Бога. Он уготовал ему известность и успехи, но и допустил его поражения, предательства союзников и подчинённых, отметил его для высшего самоотречения, о котором мы не можем и догадываться [3].

Колчак всегда был на виду и потому чувствовал ответственность за свои поступки и перед собственной совестью — строжайшим судьёй, и перед окружавшими людьми. Может, кто-то не согласится с моим мнением, но у меня честность, мужество и порядочность адмирала сомнений не вызывает. Взвешивать тонны биографической и энциклопедической литературы я не стану: мне не под силу. Однако я могу поделиться личными впечатлениями об этом, как я считаю, выдающемся человеке. Я уверена, что адмирал заслуживает того, чтобы о нём написать, ведь он отдал жизнь «за спокойствие и мир исстрадавшейся Земли Русской» [4]. Столько хочется сказать о нём, что понято и прочувствовано, но сложно превратить в предложения мерцающие мысли, и не хочется соблюдать хронологию в повествовании, чтобы не повторять порядок изложения других книг, коих создано немало, как я уже упоминала.

Когда сложно прийти логическим путём к способу построения текста, то остаётся путь интуитивный, путь восприятия, ощущений и эмоций. Если бы меня спросили, что потрясло мою душу настолько, что подвигло на создание текста об Александре Васильевиче Колчаке, я ответила бы, что омский особняк отставного чиновника (а не купца, как многие считают [5]) Капитона Алексеевича Батюшкина на берегу Иртыша (Рис. 1). Этот нарядный эклектичный дом постройки начала XX века был резиденцией адмирала в 1918—1919 гг., когда он находился на вершине власти в должности Верховного правителя России. Стены, не забывшие его до сих пор и знающие о нём то, что не зафиксировано ни одной строчкой печатного и рукописного текста, не могут не вызывать трепет. В чём секрет их притягательной силы, что хочется приезжать к дому снова и снова? Двух раз явно недостаточно. В Омске, Белой столице России того времени, есть и другие места, связанные с Колчаком, но все они не соприкасались с адмиралом так близко, как дом на Иртышской набережной, где он прожил почти год, с 15 декабря 1918 года по 12 ноября 1919 года [6], и принимал гостей и подчинённых.

Рис. 1. Особняк купца К.А. Батюшкина в Омске. Фото автора. 2014 г.

В настоящее время в бывшем особняке Батюшкина располагается Центр изучения истории Гражданской войны, особое отделение областного архива, к которому есть доступ любому желающему. В доме тщательно хранится атмосфера начала XX века, и даже внутренняя планировка комнат почти не изменилась с тех пор. Предметы интерьера и документы очень красноречивы, хотя не произносят ни звука. О чём они могут нам поведать? О жизни и трагической судьбе Верховного правителя, морского офицера, исследователя и просто человека с его чувствами, мечтами и переживаниями — Александра Васильевича Колчака.

Когда переступаешь порог особняка, начинаешь осознавать, что время внутри него замерло между одной секундой и второй. Оно погружает в прошлое, перебирает секунды, как чётки, против минутной стрелки. Из мебели, бывшей при адмирале, в доме почти ничего не сохранилось. До нас дошли окна, мраморные подоконники, двери и лепнина, но напоминают о его пребывании в особняке адмирала не только они, но и различные документы: опись имущества при аресте Колчака, смета зарплат служащих резиденции Верховного правителя. Кабинет Колчака воссоздан (Рис. 2), однако главный подлинный экспонат — стол, обитый зелёным сукном. Неизвестно, в какой из комнат он стоял во время пребывания в доме адмирала. Возможно, стол помогал ему в работе в пору его управления Белым движением, а теперь напоминает об одной из самых известных ролей Колчака — роль Верховного правителя и Верховного главнокомандующего, которая принесла ему всеобщую известность, но она же и привела его к берегу Ушаковки, к гибели «за чужие грехи» [7], как написал в своих воспоминаниях член правительства Колчака Георгий Константинович Гинс. Колчак был твёрдо убеждён, что «офицер должен уметь умирать» [8]. И он умер, умер так же смело и честно, как всегда жил [9].

Рис. 2. Воссозданный кабинет А.В. Колчака в особняке К.А. Батюшкина. Фото автора. 2016 г.

Конечно, сложно оценивать события начала XX века и тем более — деятельность Колчака в тот период. Что произошло в ночь на 18 ноября 1918 года в Омске, когда арестовали членов Директории (Временного Всероссийского правительства), а на следующее утро за него проголосовало большинство участников переворота, передав ему всю полноту власти? [10] Наверное, сказался непререкаемый авторитет морского офицера и популярность адмирала в военных кругах. Кстати сказать, сформированный при Временном Всероссийском правительстве Совет министров провозгласил Колчака полным адмиралом флота в день передачи ему власти, 18 ноября 1918 года. При монархе он дослужился только до чина вице-адмирала.

Член Омского правительства Гинс в своих мемуарах написал, что, по его убеждению, избрание Верховного правителя — вынужденный акт, последствие партийной борьбы и военного заговора [11]. Колчак был настоящим лидером, поэтому избрали именно его. Что касается участия адмирала в заговоре против Директории и её аресте, то сам он отрицал отношение к этому [12]. Соратники адмирала также отрицают его причастность к перевороту, но, тем не менее, как пишет Гинс, он не отказался баллотироваться. После объявления итогов голосования Колчак настаивал именно на должности Верховного главнокомандующего, а не правителя, чтобы непосредственно влиять на ход военных дел [13]. Будучи морским офицером, он видел силу в армии. Колчак мог и отказаться от предложенной должности. Но стал бы?

Не думаю, что дело в стремлении к власти. Сразу после её получения основной целью адмирала был «созыв Учредительного собрания и передача власти ему» [14]. Адмирал писал жене: «Моя сила в полном презрении к личным целям. у меня почти нет личной жизни, пока я не кончу или не получу возможности прервать своего служения Родине» [15]. Позже он был готов в любой момент передать власть более достойному человеку, что и сделал незадолго до ареста 4 января 1920 года, издав указ о назначении Верховным правителем Антона Ивановича Деникина. Не только сам Колчак считал назначение временным. Это подтверждено Положением о временном устройстве власти в России, утверждённого Советом министров 18 ноября 1918 года [16]. В своём воззвании от того же числа адмирал объявил, что власть — его крест, принятый «в исключительно трудных условиях гражданской войны» [17]. Человек верующий, искренне преданный Отечеству и видящий, что творится вокруг, мог ли остаться в стороне и бездействовать? Он не знал, получится у него что-то или нет, но хотел противостоять большевикам, нашёл в себе мужество бороться с ними, считая их власть гибельной для России.

Как показала жизнь, адмирал не смог одержать победу, не справился с ролью диктатора, не смог организовать тыл, увлечь за своей идеей людей (пропаганда большевиков была намного успешнее), «противопоставить последовательной идеологии коммунистов ничего конструктивного. и близкого пониманию народа» [18]. Хаос царил в Сибири и до его прихода к власти, но навести порядок адмирал не сумел. Не во всём этом виноват лично Колчак, но ответственность лежит на нём как на лидере Белого движения. Он понимал как побеждённый, что победители вряд сохранят ему жизнь.

Пересказывать события во время правления Колчака — не цель данного текста. Хочется больше говорить об итогах. Единомышленники восхваляли личную честность Верховного правителя, а большевики величали его врагом народа. Разве Ленин и его окружение всегда заботились о людях, живущих в стране? Сейчас у Колчака даже могилы нет, а Ленин мирно покоится в мавзолее. Некоторые люди до сих пор относятся с почитанием к советскому лидеру. Памятная доска Колчаку находится под постоянной угрозой демонтажа, а памятники Ленину установлены почти в каждом уголке России, и в них не видят ничего отрицательного. Хорошо, что памятник в Иркутске и памятный крест неподалёку от места гибели адмирала (Рис. 3), установленный в день 140-летия со дня его рождения Иркутским казачьим войском, не вызывают негодования.

Рис. 3. Памятный крест в устье Ушаковки. Фотография Н.Александрова. 2017 г.

Нельзя отрицать, что Колчак и Ленин — личности яркие, харизматичные, обе влияли на ход истории, служили и служат неотъемлемой её частью, но я считаю, что надо быть справедливее к Колчаку. Его и сейчас называют военным преступником. Да, он не смог найти талантливых военачальников и министров (их были единицы, а в большинстве, как говорил Колчак, людей не было [19]), прислушивался к плохим советам плохих министров, но он понимал, что найти профессионалов в обстановке хаоса и смуты почти невозможно, временами «жаловался на отсутствие дельных людей, честных помощников» [20]. Возможно, ему не хватило характера или умения, чтобы установить единоличную власть, справиться с вседозволенностью атаманов и министров. Он был лидером, но слабым политиком и не особо этим интересовался. Лев Афанасьевич Кроль, гражданский деятель Белого движения, писал, что «беда этого несомненного патриота, прекрасного человека и превосходного моряка была в том, что политическая его подготовка была ниже средней» [21]. Это признают и другие соратники адмирала.

Помимо этого, Колчак ожидал помощи от союзников, потом понял и почувствовал, что они не помогут, «но это предчувствие не могло подавить в нём веру в человеческое благородство. Предательство казалось ему слишком низким» [22]. Союзники, увы, так не считали и предали его. Это печально отразилось на судьбе Колчака, но называть его врагом народа я не стала бы. О некоторых бесчинствах адмиралу не рассказывали, о других он знал, но не смог повлиять на восстановление порядка и справедливости, хотя стремился к ним, выполнял обязанности честно, с чувством долга и патриотизма. Он мало думал о себе, но переживал и боролся за неделимую Россию и мир её народа. Насколько я могу судить, должность правителя страны оказалась непосильной морскому офицеру. Он говорил о себе в письме к жене, что он, прежде всего, солдат и больше командует, чем управляет [23]. Он привык служить во флоте, воспитывался на рассказах отца об адмирале Нахимове, под предводительством которого Василий Иванович Колчак воевал и которым восхищался в книге «Война и плен». Вот что он написал о нём: «Признаюсь, что я также чувствовал какое-то особенно горячее желание видеть Нахимова и с глубоким уважением провожал его глазами, когда медленно, с невозмутимым хладнокровием проходил он на Гласисную батарею, среди завывания пуль и чиликания бомб. <…> Нельзя было не подчиняться обаянию такого примера, и вот поэтому уважение к Нахимову возрастало с каждой минутой. В нём таилось что-то сверхъестественное» [24]. Конечно, этот восторг Василий Иванович передал сыну.

Александр Васильевич умел управлять флотом, но не сумел руководить армией и министерствами. Адмирал мог командовать, но за его спиной всегда был кто-то, чьи приказания он исполнял с беспрекословностью, но когда монархия пала и он принял крест власти на себя, мыслить столь масштабно он оказался не в состоянии. Ему постоянно нужен был совет, помощь в принятии решений, а многие министры и военачальники извлекали из этого личные выгоды. Мудрый Ларошфуко ещё в XVII веке написал: «Для того чтобы воспользоваться хорошим советом со стороны, подчас требуется не меньше ума, чем для того чтобы подать хороший совет самому себе» [25]. Трудно поспорить с этим утверждением. В книге «Служба генерального штаба» Колчак рассуждал о подготовке к войне, разведке, командовании, принципах работы штаба. «В основании учения об управлении вооружённой силой лежит идея единой творческой воли начальника — командующего, облечённого абсолютной властью как средством выражения этой воли» [26], — написал адмирал в начале книги. Нельзя сказать, что он был не прав, но претворить в жизнь теоретические тексты, «дать хороший совет себе» оказалось непросто.

Здесь мы подошли ко второй важной роли адмирала — роли морского офицера. Она была исполнена с чувством долга, совести и очень успешно, в отличие от роли политического лидера. Для описания роли Колчака-правителя нам потребовалась ассоциация — стол из музея. Он сразу отослал нас ко времени, когда дом был резиденцией адмирала. Чтобы обратиться к Колчаку-офицеру, нам нужно будет обратиться к самому важному атрибуту воина — его оружию. Награды важны, однако именно оружие, особенно наградное, — гордость воина.

О золотой сабле, подаренной Колчаку 12 декабря 1905 года за храбрость и успехи при участии в Русско-японской войне под Порт-Артуром, вспоминают и Михаил Смирнов, и Георгий Гинс в своих мемуарах. Александр Васильевич гордился ею и ценил, но не побоялся с ней расстаться. Когда в июле 1917 года вышел приказ делегатского собрания матросов под влиянием пропаганды большевиков о разоружении офицеров, Колчак подчинился. Вот что он рассказал на допросе в Иркутске 26 января 1920 года по этому поводу: «На своём судне „Георгий Победоносец“ я сам дал приказ сопротивления не оказывать и одновременно созвал команду этого судна. Ей я сказал несколько слов о том, что никакой опасности офицеры собой не представляют, хотя бы уже потому, что они малочисленны и разбросаны кучками по судам, что никакой контрреволюционности среди них не существует, что требование разоружения я как старший офицер флота считаю личным оскорблением и от командования флотом отказываюсь. При этом я бросил в море свою саблю» [27]. Вероятно, сабля, отданная адмиралом морю, и сейчас хранит его подарок на дне Севастопольской бухты.

Если читать о юности адмирала, становится ясно, что он не мог быть никем другим — только моряком. Выросший в семье военного артиллериста, воспитанный на подвигах настоящих мужчин, таких, как его отец и дядья [28], которые служили во флоте, Колчак посвятил себя морской службе. Учась в гимназии по прошению Василия Ивановича Колчака, будущий адмирал не отличался блестящими успехами в учёбе, и только география очень увлекала его, поэтому вскоре по обоюдному согласию с отцом он поступил в Морское училище (Морской кадетский корпус), выпускниками которого в разные годы были Нахимов, Корнилов, Врангели и другие [29]. Окружавшие Колчака имена, обстановка, а, может, его взросление сделали его более серьёзным. Тогда в нём начали проявляться те качества истинного офицера, за которые мы уважаем его и теперь. Поскольку ему нравилась учёба, информация легче усваивалась, и успеваемость повышалась. Он стал одним из лучших. Вот что вспоминал Михаил Иванович Смирнов об образе Колчака во время их совместной учёбы в Морском кадетском корпусе: «Колчак, молодой человек, невысокого роста, сосредоточенным взглядом живых выразительных глаз, глубоким грудным голосом, образностью прекрасной русской речи, серьёзностью мыслей и поступков внушал нам, мальчикам, глубокое к себе уважение» [30]. Нельзя не сомневаться в истинности этого впечатления.

Знакомство с водной стихией случилось у Александра Васильевича в 1890 году, когда он впервые вышел в море. Плавание оказалось не очень удачным, но он справился и не только не оставил морской службы, но посвятил этому большую часть жизни [31]. Как мы видим, уже в молодости Колчак проявил интерес к морю, и ему прекрасно удавалось всё, что он задумывал. В военной карьере удача не оставляла его. В 1898 году он был произведён в лейтенанты, а в 1904 году уже командовал миноносцем «Сердитый» [32].

Кстати сказать, миноносцы были его призванием. Его сослуживец, контр-адмирал Сергей Николаевич Тимирёв в «Воспоминаниях морского офицера» писал: «..Колчак был создан для службы на миноносцах, это была его стихия. Колчак неоднократно говорил своим друзьям, что венцом его желаний всегда было получить в командование минную дивизию: он чувствовал, что там он будет на месте, и о большем не мечтал. Его оперативные замыслы, связанные с миноносцами, всегда были неожиданны, смелы и рискованны, но в то же время ему всегда сопутствовало счастье; однако это было не слепое счастье, а своего рода предвидение, основанное на охотничьей верности глаза и привычке к успеху» [33]. Ничего удивительного, что за такие способности Александра Васильевича наградили орденом святого Георгия. Тимирёв признаёт, что трудно было найти офицера, более достойного этой награды, чем Колчак [34]. Будущий адмирал интересовался также устройством кораблей и мин. Его любознательность сослужила хорошую службу: он получил не только морские, но и технические знания, поскольку вырос на Обуховском заводе.

Перебирать даты чужой, хоть и очень интересной, жизни мы не будем. Мы не составляем календарь, но выделяем из его дней самые значительные события, как, например, первый выход в море, о котором уже вспоминали. Нам важно, что оказало влияние на формирование личности Александра Васильевича. Однако нельзя не отметить, что, будучи лейтенантом, он всё более и более возвышался, постепенно поднимаясь по лестнице карьерного успеха, становился капитаном 2-го ранга, затем капитаном 1-го ранга, командующим Минной дивизией Балтийского флота, а в 1916 году достиг чина, о котором и не мечтал в юности, — вице-адмирала и должности командующего Черноморским флотом. Не верится в то, что он стремился к подобным постам. Он просто занимался любимым делом, его старание и успехи замечали окружающие и продвигали по служебной лестнице. В нём видели настоящего командира. Все составляющие, на которые указывал Будберг как на необходимые, присутствовали: доверие подчинённых, их уважение и любовь. Колчак действительно был первым не только по правам, но и по исполнению воинских обязанностей [35]. Адмирал не только умел командовать, но знал устройство и способности каждого корабля, которым руководил или который относился к его флоту, переживал его утрату. Михаил Смирнов утверждал в воспоминаниях, что Колчак в каждую операцию вкладывал душу [36]. На основании эпизодов о переживаниях Колчака складывается впечатление, что каждый корабль в Черноморском флоте был частичкой души адмирала, его детищем. Он строго следил за дисциплиной, но одновременно был отзывчив.

Единственным пятном на морской репутации Колчака можно назвать его уход с поста командующего флотом. Он приветствовал революцию и Временное Правительство, в чём сам признался во время допросов в Иркутске, но перемены не оправдали его надежд. Он видел, что уже не в состоянии сохранять порядок во флоте, и посчитал более полезным служить в Америке и Англии на пользу России. Мы находим подтверждение этому в протоколах допроса: «Уезжая из России, я был убеждён, что только таким путём могу служить России, что флотом командовать я не могу, но если бы я получил приказание от правительства, я бы его исполнил» [37]. Видно, что Колчак ждал приказа, одного слова, чтобы остаться и впредь исполнять свой долг перед родиной, но не услышал его и потому покинул страну. Мы не вправе осуждать его решения. На первом месте у него стояло процветание России, и было неважно, на территории какого государства служить во имя её блага. Служба была недолгой, но сейчас её оценивают как предательство родине, в верности которой Колчак клялся неоднократно. Возможно, это и выглядит так со стороны, но зная о его честности и патриотизме, сложно принять это мнение на веру. Разве мог этот искренний человек так поступить? У адмирала был выбор: он мог остаться на службе за пределами страны, но вернулся, когда понял, что его помощь нужна в России. Он считал это долгом и в очередной раз просто не мог оставаться в стороне. Пятно стирается морской волной.

Море помнит, как предан был ему адмирал, и умеет быть благодарным. Оно так же бережно хранит его подарок, как воды Ангары (Рис. 4) — его тело. Мелкая речка Ушаковка передала его Ангаре. Это место священно и особенно пронзительно зимой, когда река покрыта льдом. По силе ощущений оно сравнимо только с особняком на Иртыше. Памятный железный крест возле устья Ангары так не впечатляет, но воспринимается как дань памяти адмиралу. Эмоционально место спокойное. Совсем иначе чувствуется Ушаковка, река тихая, мрачная. Я почти уверена, что адмирала убили именно на ней. Неспроста над рекой висит такая аура. Тюрьма, в которой был заключён Колчак, расположенная неподалёку, усиливает впечатление. Энергетику чувствуешь до дрожи.

Рис. 4. Зимняя Ангара. Фото А.Груздева. 2016 г.

Как здесь не думать о могиле, к которой можно было принести цветы? Сейчас их можно только пускать по воде. И как не задуматься о том, что человек, посвятивший не один год полярным исследованиям, Колчак-Полярный, как его называли, принимавший участие в Русской Полярной экспедиции барона Эдуарда Васильевича Толля 1900−1902 гг. и занимавшийся драгированием (исследованием морского дна), обретёт покой на бездонной глубине? Торосы и стамухи (Рис. 5 и Рис. 6), которые он тщательно изучал и которым посвятил целую книгу «Лёд Карского и Сибирского морей» [38], стали его могилой. Колчак изучал лёд, стремился к нему, но именно он и похоронил его. Неужели он чувствовал, что между ними есть роковая связь?

Рис. 5. Торос в Карском море. Фото Д.Лобусова. 2017 год.

Рис. 6. Стамуха в Восточно-Сибирском море. Фото Д.Лобусова. 2014 г.

Роль учёного, исследователя и путешественника, возможно, была самой значимой для адмирала. Колчак-исследователь был абсолютно свободен в ней, играл, что хотел и как хотел. В экспедициях он смотрел смерти в глаза каждый день, но не оставлял увлечение льдами, а значит, был очень ему предан. Даже будучи Верховным правителем, в его кабинете висела карта Северных морей. В минуты тишины он отвлекался на дорогие ему предметы. Будберг замечал склонность адмирала ко льдам и называл «вспыльчивым идеалистом, полярным мечтателем» [39]. Адмирал грезил Северными морями, но понимал, что может их больше не увидеть. В этот период он создал Комитет по изучению Северного морского пути, сохранившийся и при большевиках [40].

Всё это было потом, а вначале он, юный моряк, неожиданно попадает в состав экспедиции барона Толля по поиску таинственной Земли Санникова на шхуне «Заря» (Рис. 7). Нетрудно представить, каким счастьем это было для него, сколь тщательно он готовился к ней и как старательно выполнял обязанности. Сохранился дневник барона, найденный Колчаком в процессе поиска пропавшего Толля, где он отзывается о Колчаке положительно: «Наш гидрограф Колчак прекрасный специалист, преданный интересам экспедиции» [41]. Было бы странно, если бы Толль написал что-то иное. Колчак был самым молодым и очень талантливым участником экспедиции из офицеров, но это не сказывалось на его смелости.

Рис. 7. Маршрут Русской Полярной экпедиции Э.В. Толля 1900−1902 гг. Из книги В.И. Колчак, А.В. Колчак Избранные труды. Вкладка.

Экспедиции прославили Колчака. По их итогам: первой, описанной выше, и следующей, рискованной и безумной, направленной на поиски пропавших без вести группы барона Толля, — он создал несколько научных статей и самый главный труд «Лёд Карского и Сибирского морей». Конечно, сделанные во время экспедиций открытия выходят за рамки отчётов, статей и книг о проделанной работе. В карты морей были внесены существенные изменения. Колчак совершил настоящий подвиг, преодолев все трудности и опасности. Экспедиция под его руководством совершила плавание на вельботах посреди льдов, и, главное, все её участники вернулись невредимыми. Это рискованное и безумное предприятие Колчак описал в статье «Последняя экспедиция на остров Беннета, снаряжённая Императорской Академией Наук для поисков барона Толля». Он убедился, что Толль погиб, написал в статье, что «нигде не было найдено никаких следов, указывающих на возвращение кого-либо из партии барона Толля с острова Беннета на Ново-Сибирские острова. и факт его гибели со всей партией уже не подлежит сомнению, внеся ещё одно прибавление к длинной записи смелых людей, положивших свою жизнь в борьбе во имя научных исследований с природной арктической области» [42].

В предисловии к книге о Карском и Сибирском морях Колчак написал, что целью его исследования служит «желание автора дать возможно полную картину образования, развития и состояния ледяного покрова Карского и Сибирского морей с теми явлениями, которые в нём происходят и обуславливаются физико-географической обстановкой этих морей» [43]. Книга немного сложна для чтения неспециалистами, но чувствуется, сколько колоссального труда и сил вложил в неё лейтенант Колчак (Рис. 8). Я уверена, что в то время она стала открытием, хоть автор и не претендовал «на полноту и научную точность своих наблюдений» [44]. Для своего времени исследования Александра Васильевича стали открытием. Несомненно, что после было создано множество книг, дополнений и уточнений к наблюдениям Колчака. Но, тем не менее, его труд остаётся очень важным для науки.

Рис. 8. Экземпляр книги Лёд Карского и Сибирского морей. Из экспозиции Центра изучения истории Гражданской войны. Фото автора. 2016 г.

Работа посреди льда, в тяжелейших полярных условиях, которые страшно даже представить, подорвала здоровье Колчака, но эти северные путешествия настолько вдохновляли, что он, скорее всего, мало заботился об этом. Он получил всеобщее признание. Его именем барон Толль назвал один из островов в Таймырском заливе [45], который и сейчас называют островом Колчака. Он заслужил эту честь личной храбростью. На основании полученного опыта он занялся разработкой новых ледоколов, подходящих для полярных условий и удобных для работы на их бортах. В 1909—1910 гг. Колчак отправился в плавание в Арктику на одном из них — на ледоколе «Вайгач». Он следил за постройкой судна и лично решил проверить его в деле.

Адмирал мог ещё многое сделать как учёный и путешественник, но службу во флоте он поставил выше увлечений и выше научной работы. Чувство долга неизменно было для него важнее остального. Это был в его характере. Роли, которые предлагала ему судьба либо которые он сам выбирал, соединялись, собирались воедино в нём самом, в Колчаке-человеке. Его личные качества вызывали восторг у большинства окружающих, особенно у близких к нему людей. С посторонними он был строг и сдержан, с родными обходителен и открыт. Но даже за внешней суровостью единомышленники — министры и военные — во время его руководства Белым движением разглядывали мягкость характера, искренность, сердечную доброту и отзывчивость. Все также отмечали начитанность и эрудицию адмирала.

Судя по всему, Анна Васильевна Тимирёва тоже сразу почувствовала, что он за человек. Об их романе говорят до сих пор. Это, и правда, потрясающий пример самоотдачи и вечной преданности. Семьи адмирала и его возлюбленной оказались отброшенными на второй план, и поэтому нашлось много людей и тогда, и сейчас, осуждающие эти отношения. В защиту любви может выступить только сама любовь, которая погружает в чувства с головой и не обращает внимание на условности. Тем не менее, надо сказать, что Колчак не забывал о законной жене и заботился о безопасности супруги и сына. Не может быть, чтобы он не переживал из-за своей привязанности. Совесть никогда не была чуждой ему, но сердце настаивало на своём, и мысли обитали рядом с ней, милой и обожаемой Анной Васильевной. Он написал ей много трогательных писем, не дошедших до нас, но даже сохранившиеся черновики сквозят доверием и уважением. Эти письма больше прочего характеризуют Колчака как человека. Они имеют такое же значение для нас, как лёд Ушаковки при описании Колчака-полярника или особняк на берегу Иртыша при описании Колчака-правителя, служат необходимым реквизитом для исполнения роли человека. В письмах адмирал всё так же пронзительно честен и искренен, но более впечатлителен и нежен. Позволю себе ещё раз процитировать Ларошфуко. Как будто о чувствах адмирала он сказал: «Любовь для души любящего означает то же, что душа — для тела, которое она одухотворяет» [46].

Любовь была смыслом существования адмирала. Он делился с Анной Васильевной частичками души: переживаниями, впечатлениями, надеждами, планами и мечтами. 11 марта 1917 года он доверил бумаге эти строки: «Десять дней я почти не спал, и теперь в открытом море в тёмную мглистую ночь я чувствую себя смертельно уставшим, по крайней мере физически, но мне хочется говорить с Вами, хотя лучше бы лечь спать» [47]. Анна Тимирёва была ему опорой в трудные моменты жизни, он безгранично доверял ей. Она была ближе и дороже всех. Будучи человеком верующим, он, наверняка, молился не о себе, о здоровье и благополучии возлюбленной. Какое счастье, что у нас есть возможность читать черновики его писем, прикасаться к чему-то личному и сокровенному.

Чтобы понять, как трудно было адмиралу в должности Верховного Правителя России, достаточно взглянуть на последнюю фотографию адмирала (Рис. 9). Сколько боли от пережитого в его глазах! Разве такого человека можно называть преступником? Ещё барон Будберг вспоминал, что адмирал больше всего боялся быть заподозренным в уклонении от опасности и себялюбивых побуждения [48]. Несомненно, что ни то, ни другое не было ему присуще. Да, он часто бывал вспыльчив, порывист, импульсивен, но отходчив и не злопамятен. Вспышки гнева были, скорее, признаком отчаяния, а не злобы. «Адмирал был человеком кабинетным, замкнутым, — писал о нём Г. К. Гинс. — Проводить время за книгою было его любимым занятием. Очень часто он становился угрюмым, неразговорчивым, а когда говорил, то терял равновесие духа, обнаруживал крайнюю запальчивость и отсутствие душевного равновесия. Но он легко привязывался к людям, которые были постоянно возле него, и говорил с ними охотно и откровенно. Умный, образованный человек, он блистал в задушевных беседах остроумием и разнообразными знаниями и мог, нисколько не стремясь к тому, очаровать своего собеседника» [49]. В этом описании виден весь характер адмирала. Он покорял собеседников, но не очаровал народ. Наверное, потому он и не стал безупречным политиком, что был хорошим человеком, не умеющим лгать и притворяться.

Рис. 9. Последнее фото А.В. Колчака. Из книги П.Н. Зырянова. Адмирал Колчак, Верховный правитель России. С. 434.

Невзирая на ошибки и неудачи Колчака в разных видах его деятельности, мы вовсе не «утратили способность благоговеть перед подвигом», совершённым настоящим патриотом. Жертва его не напрасна. Он оставил нам богатое научное наследие и пример личной отваги и храбрости. Сколько потеряла русская культура из-за его смерти и гибели его соратников! Хорошо, что некоторым из них удалось иммигрировать за границу и написать мемуары. Не сочтём это за трусость, а примем за благо узнать больше из первых уст о многогранной личности адмирала, его деяниях и печальной судьбе. Возможно, я привела в тексте слишком много цитат, но хотелось предоставить право говорить людям, лично знавшим адмирала. Лучше, чем они, не скажешь. Цитировать самого Александра Васильевича тем более стоит.

Мы приближаемся к финалу рассуждений. Какие можно подвести итоги? Мы видим, что Колчак оставил о себе светлую память, запятнанную в годы советской власти, и не очищенную до сих пор. Мысль о Колчаке-тиране настолько въелась в сознание людей, что даже спустя поколения не покидает их. В XXI веке, когда коммунистические идеи заброшены далеко в прошлое, отыскиваются враги не только политики Колчака, но и его личности. Почитатели адмирала увековечивают его память не как политика, поскольку политические решения неоднозначны, а как учёного и исследователя. Тем не менее, посвящённая Колчаку мемориальная доска в Санкт-Петербурге не даёт покоя потомкам коммунистов. Они надеются, что все забудут этого моряка, путешественника, специалиста по минному делу и кораблестроению, если доска исчезнет с фасада дома? Напрасно. Никто не забудет, особенно сейчас, в столетний юбилей революции.

Результаты деятельности большевиков налицо: рассеянное по стране зло, десятилетия безбожия, уничтожение храмов и расстрелы невинных. А если бы победила Белая армия, насилий было бы меньше? А как тогда навести порядок в смутное время? Надо признать, что у Белой армии тоже было немало напрасных жертв. Но разве на войне может быть по-другому? Жертвы всегда есть, и дорога к победе обеих сторон была бы залита кровью. Крен в восприятии их поступков зависит от времени: в настоящий момент больше ругают красных, а раньше упрекали белых, а на самом деле обе стороны были в чём-то не правы. Нужно стараться быть объективнее в оценке событий и людей, насколько это возможно с учётом того, что всех подробностей мы не знаем, а посему совершенством наши знания не отличаются, как мы помним, справедливо заметил Ларошфуко.

Всё, что нам важно знать и не забывать, — это то, что у России того времени были защитники. Возможно, что-то в их стремлениях было наивно, мечтательно, но они желали только блага своей родине. Бесспорно, в их число входит Александр Васильевич Колчак. Он — главный герой не только этой статьи, но один из главнейших героев своего времени. Нельзя стереть его имя из истории, как нельзя уничтожить связанные с ним места и подлинные документы. Палачи адмирала стремились уничтожить память о нём и потому похоронили под водой, чтобы он исчез бесследно, но такие яркие личности так просто не забываются и не теряются в прошлом. Они бессмертны в людской памяти. И имя его уже начертано золотыми письменами на вечную славу и память в летописи Русской Земли [50].

Всегда найдутся предметы и ассоциации, которые будут напоминать о его участии в судьбе России. Колчак сыграл одну из важнейших ролей в своей жизни и событиях тех лет. Эта роль — не просто роль человека, а того, на чью долю выпало испытание славой, ответственность не за себя, а за весь русский народ и историю страны, и Колчак исполнил её с достоинством. В нём нашлось достаточно сил и мужества, чтобы бороться за свои идеи, отстаивать свою правоту. Все его мысли были направлены на возрождение и процветание родины. Он не вёл дневника, как мы знаем, поэтому можем только догадываться о ходе его мыслей, но их направление мы угадываем. Когда Колчак понял, что крах неизбежен, что могло волновать его? Скорее, не собственная смерть, а судьба армии и России. О них размышлял он, находясь в вагоне, будучи отрезанным от армии, и сидя в камере иркутской тюрьмы, когда единственным лучом света во мраке была его любимая Анна Васильевна Тимирёва. Конечно, о ней он тоже беспокоился, поэтому на допросе отрекался от неё как от жены, чтобы отвести от неё опасность. Очень благородный поступок, достойный уважения потомков.

Может быть, найдётся ещё одно чуткое сердце, желающее подняться по лестнице омского особняка или послушать тихое течение неизвестной реки Ушаковки, прославленной в веках именем Колчака, близ Знаменского монастыря, где высится строгая медная фигура адмирала с усталым взглядом и наброшенной на плечи шинелью (Рис. 10). Всё-таки очнулась Россия и воздвигла ему памятник, достойный его святой любви к родине [51]. Это самое малое, что потомки могли сделать в благодарность за подвиг бессмертного полярного мечтателя.

Рис. 10. Памятник адмиралу Колчаку в Иркутске. Фото автора. 2016 г.

Автор благодарит Дмитрия Викторовича Лобусова, Александра Владимировича Груздева и Николая Александровича Александрова за предоставленные фотографии, а также Виталия Тимофеевича Бабёнко за помощь в подготовке статьи.

Примечания:

1. Куприн А.И. Голос оттуда: 1919−1934. — М.: Художественная литература, 2013. С. 202.

2. Ларошфуко Ф. Максимы и размышления. Мемуары. — М.: Эксмо, 2007. С. 30.

3. См.: Куприн А.И. Голос оттуда: 1919−1934. — М.: Художественная литература, 2013. С. 202.

4. Цит. по: Белый архив. Сборники материалов по истории и литературе войны, революции, большевизма, белого движения и т. п. под редакцией Я.М. Лисовского. I — Париж: Музей современных событий в России, 1926. С. 137.

5. См.: Петин Д.И., Коновалова Н.А. Капитон Батюшкин: дополняя исторический портрет// Гражданская война на востоке России: объективный взгляд сквозь документальное наследие: материалы Всероссийской научно-практической конференции (Омск, 12−13/11/2014) / Под ред. канд. ист. наук Д.И. Петина. Омск: Амфора, 2015. С. 118−125.

6. См.: Емельянова О. Золото империи и тайные ходы: 10 мифов о доме Колчака в Омске // Аргументы и факты в Омске, 03/02/ 2016.

7. См.: Гинс Г. К. Сибирь, союзники и Колчак. — Москва: Айрис-пресс, 2013. — С. 13.

8. Там же. С. 344.

9. Смирнов М.И. Адмирал Колчак. — Париж: Военно-морской союз, 1930. С. 57.

10. См.: Зырянов П.Н. Колчак. — 4-е изд-е. — М.: АО «Молодая гвардия», 2012. С. 414−416.

11. См.: Гинс Г. К. Сибирь, союзники и Колчак. — Москва: Айрис-пресс, 2013. С. 208.

12. См.: Верховный правитель России: документы и материалы следственного дела адмирала А.В. Колчака/ под общей редакцией А.Н. Сахарова, В.С. Христофорова. — М.: Издательский центр Института российской истории РАН, 2003. С. 81.

13. См.: Гинс Г. К. Сибирь, союзники и Колчак. — Москва: Айрис-пресс, 2013. С. 13

14. Там же. С. 206−208.

15. Цит. по кн.: Хандорин В.Г. Адмирал Колчак: правда и мифы. — Томск: Издательство Томского университета, 2007. С. 125.

16. См.: Гинс Г. К. Сибирь, союзники и Колчак. — Москва: Айрис-пресс, 2013. С. 433.

17. Цит. по: Ольгин И. Верховный правитель России адмирал А.В. Колчак. — Ростов-на-Дону: Ростовская книжная типография, 1919. С. 20.

18. Хандорин В.Г. Адмирал Колчак: правда и мифы. — Томск: Издательство Томского университета, 2007. С. 146.

19. См.: Гинс Г. К. Сибирь, союзники и Колчак. — Москва: Айрис-пресс, 2013. С. 388.

20. Будберг. А.П. Дневник белогвардейца. — Минск: Харвест, М.: «АСТ», 2001.С. 83.

21. Кроль Л.А. Три года (воспоминания, впечатления, встречи).— Владивосток: Тип. изд-ва «Свободная Россия», 1921. С. 167.

22. Смирнов М.И. Адмирал Колчак. — Париж: Военно-морской союз, 1930. С. 56.

23. См.: Хандорин В.Г. Адмирал Колчак: правда и мифы. — Томск: Издательство Томского университета, 2007. — С. 127.

24. Колчак В.И., Колчак А.В. Избранные труды. — СПб: Судостроение, 2001. — С. 54.

25. Ларошфуко Ф. Максимы и размышления. Мемуары. — М.: Эксмо, 2007. С. 63.

26. Там же. — С. 264.

27. Верховный правитель России: документы и материалы следственного дела адмирала А.В. Колчака/ под общей редакцией А.Н. Сахарова, В.С. Христофорова. — М.: Издательский центр Института российской истории РАН, 2003. — С. 46−47.

28. См.: Лосунов А.М. Омский адрес Верховного правителя. — Омск: Амфора, 2011. С. 53.

29. См.: Зырянов П.Н. Колчак. — 4-е изд-е. — М.: АО «Молодая гвардия», 2012. С. 15−17.

30. Смирнов М.И. Адмирал Колчак. — Париж: Военно-морской союз, 1930. С. 8.

31. Там же. С. 19−22.

32. Там же. С. 631.

33. Тимирёв С.Н. Воспоминания морского офицера. — Нью-Йорк: Американское общество для изучения русской морской истории, 1961. С. 38.

34. См.: Там же. С. 39.

35. См.: Будберг. А.П. Дневник белогвардейца. — Минск: Харвест, М.: «АСТ», 2001. С. 158.

36. См.: Смирнов М.И. Адмирал Колчак. — Париж: Военно-морской союз, 1930. С. 23.

37. Верховный правитель России: документы и материалы следственного дела адмирала А.В. Колчака/ под общей редакцией А.Н. Сахарова, В.С. Христофорова. — М.: Издательский центр Института российской истории РАН, 2003. С. 52.

38. Сибирское море сейчас называется морем Лаптевых.

39. См.: Будберг А.П. Дневник белогвардейца. — Минск: Харвест, М.: «АСТ», 2001. С. 248, 110.

40. Герчиков. О. Полярный Колчак. Легендарный адмирал был известен как исследователь Арктики // Аргументы и факты, 12/11/2014, № 46.

41. Толль Э.В. Плавание на яхте «Заря» / пер. с немецкого З.И. Виттенбурга. — М.: Государственное издательство географической литературы, 1959. С. 16.

42. Колчак А.В. Последняя экспедиция на остров Беннета, снаряжённая Императорской Академией Наук для поисков барона Толля. — СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1906. С. 33.

43. Колчак А.В. Лёд Карского и Сибирского морей. — СПб.: Типография Императорской Академии наук, 1909. С. I.

44. Там же. С V.

45. См.: Зырянов П.Н. Колчак. — 4-е изд-е. — М.: АО «Молодая гвардия», 2012. С. 68.

46. Ларошфуко Ф. Максимы и размышления. Мемуары. — М.: Эксмо, 2007. С. 117.

47. Цит. по: Зырянов П.Н. Колчак. — М.: АО «Молодая гвардия», 2012. С. 588.

48. См.: Будберг А.П. Дневник белогвардейца. — Минск: Харвест, М.: «АСТ», 2001. С. 174.

49. Гинс. Г. К. Сибирь, союзники и Колчак. — Москва: Айрис-пресс, 2013. С. 10.

50. См.: Бунин И.А. Его вечной памяти // Полное собрание сочинений в XIII томах. Т. 8. — М.: Воскресенье, 2006. С. 354.

51. Куприн А.И. Голос оттуда: 1919−1934. — М.: Художественная литература, 2013. С. 202.

http://beloedelo.com/actual/actual/?497