Месть или закон

Борьба с повстанчеством в белом тылу 1919 г.

Часть 1.

В истории Гражданской войны в Сибири антиколчаковское повстанчество занимало важное место. Как и на белом Юге, развернувшееся в конце 1918 — 1919 гг. партизанское движение весьма негативно сказывалось на состоянии белого тыла, отвлекая силы с фронта на подавление многочисленных восстаний. Одно из наиболее сильных восстаний — т.н. Енисейское или Тасеевское восстание. Ниже приводится отрывок из неопубликованных воспоминаний генерал-лейтенанта М.А. Иностранцева «Адмирал Колчак и его катастрофа» (Рукопись хранится в Государственном архиве Российской Федерации. Приведённые ниже свидетельства взяты из фонда 5960. Оп. 1. Д. 1а. Лл. 163−165). Вообще, следует отметить, что в фондах ведущего архива нашей страны, хранится ценнейшее документальное наследие, хорошо известное специалистам-историкам, но, к сожалению, практически не введённое в широкий научный и публицистический оборот. К сожалению, некоторые мемуары недостаточно чётко атрибутированы, в частности не установлено авторство воспоминаний (например, авторство А. Гутмана (Гана) в опубликованном на «Русской линии» очерке «Декабрьское восстание в Омске» было установлено после источниковедческого анализа). Большое значение в возвращении документального наследия имеет публикаторская деятельность издательства «Кучково поле», регулярно издающее мемуары из фондов ГА РФ.

Рассматривая юридические аспекты репрессивной политики в белой Сибири необходимо помнить провозглашаемый принцип правопреемственности от дореволюционного управления в Российской Империи. На основании этого строилась как государственная система, так и, в значительной степени, идеология Белого движения во время Гражданской войны. Отречение от Престола 2 марта 1917 г., узаконенное (если и не законное) единоличной волей Государя, непринятие Престола Великим Князем Михаилом Александровичем без решения Учредительного Собрания, установление власти Временного правительства. Все эти акты утверждались Правительствующим Сенатом.

Низложение Временного правительства восстанием большевиков, с последующим «разгоном» Учредительного Собрания и категорическое отрицание этих действий; продекларированный возврат к санкционирующему представительному органу (Национальному Собранию или Земскому Собору) — всё это устанавливало политико-правовую специфику Белого движения, в его статусе Всероссийской государственной власти (хотя бы и временной).

Именно в этом, а не в «глобальном прорыве в будущее», не в «керженском духе» Ленина, не во «всемирно-историческом масштабе преобразований» и даже не в философских концепциях А.А. Зиновьева (в их авторском тексте, а не в оценочных суждениях газеты «Завтра» периода 1994−1995 гг.) — состоит оригинальный смысл событий Великой Российской революции.

Впрочем, вернёмся к воспоминаниям генерала Иностранцева.

«..В Сибири обнаружилось явление, также не очень радостное и вселявшее серьёзную тревогу на будущее. В это время, весьма резко, стало проявляться безусловное оживление на внутренних фронтах, т. е. районы восстания внутри Сибири расширились и сами действия сибирских большевиков стали более решительными и дерзкими. Так на Алтае, в районах Барнаула и Бийска, были обнаружены уже весьма серьёзные очаги восстаний, причём правительственным войскам приходилось вести против них уже настоящие военные действия с участием всех родов войск. В Томской губернии, по-прежнему, окрестности города Мариинска были наиболее горячими местами внутренней войны, но, кроме того, расширившись к югу и востоку, они почти сплелись с восставшими районами Алтая — с одной стороны и Красноярской губернии — с другой. В Красноярском крае, несмотря на энергичные меры, принимавшиеся генералом Розановым и на кажущееся наступившее успокоение, на самом деле — восстание ушло лишь в отдалённые от Сибирской железной дороги и потому в более бедные места и создался, так называемый, Тасеевский район.

О последнем следует сказать несколько слов, чтобы охарактеризовать особенности и чрезвычайные трудности ведения гражданской войны в условиях сибирской обстановки. Район получил своё название от деревни Тасеевой, ставшей не только центром восстания в этом крае, но и бывшей, одно время, как бы настоящей крепостью, или цитаделью восстания. Деревня Тасеева, как и большинство сибирских деревень, была весьма большой, а именно в несколько тысяч дворов и была расположена чрезвычайно благоприятно, чтобы сделаться центром восстания. Она удалена от железной дороги на несколько сот вёрст и к ней ведёт всего только одна дорога, пролегающая среди непрерывного и дикого леса, или, так называемой, тайги, в которой, до самой Тасеевой, нет ни одного населённого пункта. Мало того, единственная дорога, соединяющая её с железной, весьма плоха, проходит по болотам и диким лесным пространствам и едва допускает движение узкой крестьянской телеги. Сама деревня расположена на большой поляне среди тайги на возвышенности с довольно крутыми склонами. Вследствие всего сказанного последняя представляла весьма сильное сопротивление посланному против неё отряду и ему пришлось отступить с довольно большими потерями, которые увеличивались ещё и от лишений, являвшихся следствием безлюдной окружающей местности.

Следующая попытка смирить непокорное лесное большевистское гнездо последовала уже много позже описываемого времени, так как, в связи с ухудшением положения на фронте, в тылу не было большого количества войск, а восстания разгорались всё более и более и войск для борьбы с ними уже не хватало. Поэтому, новая попытка овладеть Тасеевой была произведена в сентябре, или даже в октябре, когда в Сибири уже наступает зима и вся тайга завалена снегом. Поэтому, ясно, что затруднения посланного отряда возросли ещё более. Артиллерии с отрядом послано не было, как и в первый раз, так как считали, что последняя не пройдёт по упомянутой лесной дороге, тянущейся на сотни вёрст и только свяжет собой отряд.

После невероятных трудностей, отряд, наконец, добрался до твердыни большевиков и повёл на неё атаку. Однако последняя снова не имела успеха, так как, помимо малочисленности отряда, по сравнению с противником, последний применил и весьма оригинальное средство, чтобы затруднить атакующим достижение деревни. Повстанцы задолго до приближения правительственных войск, о наступлении которых они знали уже вследствие хорошо знавшей местность, собственной кавалерии, следившей в тайге за движением отряда, стали поливать крутые скаты высот, на которых расположена Тасеева, водою и последняя, при сильных морозах, обращалась в лёд, делая совершенно невозможным подъём атакующих к деревне. Артиллерия, как уже сказано, в отряде не было и заставлять противника покориться артиллерийским огнём было невозможно.

Наконец, была сделана третья попытка овладеть мятежным гнездом и для этой цели был отправлен отряд значительно большей силы и снабжённый артиллерией, которую решили, так или иначе, но подвезти к неприятелю. С этой целью орудия, насколько было возможно, разобрали и уложили на сани и в таком виде, отряд двинулся в поход. Но при приближении к Тасеевой, отряд собрал свои орудия и разделившись на несколько колонн, без дорог, прямо через тайгу, окружил деревню со всех сторон, а затем открыл по ней артиллерийский огонь и продолжал до тех пор, пока мятежники не сдались.

Этот эпизод показывает всю своеобразность действий в Гражданской войне в условиях Сибири и необычайные трудности её. А, между тем, таких мест, как Тасеева, были десятки и потому ясно как тяжела была такая борьба. Далее, очаги восстаний были расположены в окрестностях Нижнеудинска и только приближаясь к Иркутску становилось несколько реже. Но, в районе Забайкалья, они снова появлялись хотя и в меньшем количестве и сами были значительно слабее. Зато возникали новые места восстаний в Приморской области и там они требовали также серьёзной борьбы. Одним словом, при взгляде на карту Сибири, на которой были нанесены мятежные районы, поражало, что, в сущности, вдоль всей сибирской железнодорожной магистрали, были расположены их пятна и только к северу от неё и в большом от неё удалении их не было, но там ведь и была в сущности — пустыня. Сколько-нибудь важные районы, как прилегающие к железной дороге, или богатые, как Алтай, были ими охвачены.

Оживление на внутренних фронтах было тем неприятнее, что совпадало с неудачами, начавшимися на главном фронте; оно вызывало необходимость усиления войск в тылу и приходилось части, расположенные в тыловых районах, ещё не закончившие свою подготовку, двигать в мятежные места и, таким образом, резервы армии не только становились хуже по качеству, но и таяли, т. е. уменьшались количественно. Вместе с тем, при действиях на внутренних фронтах, в чрезвычайно трудных, как уже сказано, климатических и других условиях, сильно изнашивалась материальная часть..".

В этих условиях власть решила проявить твёрдость. Политико-правовая база для борьбы с повстанческим движением опиралась на законодательство Российской Империи. Это имеет отношение к тезису, активно развиваемому в псведоисторической публицистике, о том, что «Колчак, является военным преступником», уместно отметить, что применение насилия при подавлении антиправительственных беспорядков (в юридической практике, того времени, «возмущений» или «бунтов»), не вменялось в вину военным. Вот как развивался данный тезис в «Воинском уставе о наказаниях» 1868 года. В главе 2 «О преступлениях и проступках, совершаемых в местностях, объявленных на военном положении, и о преступлениях против безопасности армии», отмечалось, в частности: статья 284. «Смертоубийство, а также нанесение телесных повреждений не вменяется в преступление, сверх случаев, предусмотренных общими уголовными законами, ещё и в следующих:.. 4) когда во время возмущения открытой силой или вооружённой рукою начальник, для восстановления порядка, будет вынужден употребить необыкновенные меры усмирения и при том ранит или убьёт непокорного, или прикажет тут же убить его».

При этом, как отмечалось выше, действия красных партизан вполне попадали под действие репрессивных мер законодательства Российской Империи. Статья 278 гласила: «..В местах, защищаемых против неприятеля, или же в виду его, виновные в умышленном поджоге, или в ином истреблении каких-либо военных снарядов, предметов и вещей, принадлежащих к средствам защиты или продовольствия, подвергаются: лишению всех прав состояния и смертной казни, с позорным лишением воинской чести; на том же основании подвергаются наказанию виновные в умышленном истреблении повреждении в военное время телеграфов, водопроводов, железных дорог, мостов, плотин, переправ и других средств сообщения..»

Но репрессии не должны были носить стихийный характер мести, «сведения счётов». Опыт пресловутой «атамановщины» был неуместен, но репрессии, проводимые на основе судебных решений вполне вписывались в правовую систему, создаваемую Российским правительством адмирала Колчака.

1 февраля 1919 г., было принято Постановление Совета министров Российского правительства, утверждённое Верховным Правителем. Оно гласило: «Совет Министров постановил: 1. Изложить ст. 90 кн. 22 Свода Военных Постановлений в следующей редакции: «В военное время на театре военных действий, когда какие-либо преступления или проступки чрезмерно увеличиваются. Главнокомандующему армиями фронта, Начальнику Штаба Верховного Главнокомандующего, Командующему Отдельной армией, Командующему армией и лицам, пользующимся равной с ними властью разрешается усиливать временно строгость наказаний, в законе положенных, до смертной казни включительно, объявляя о том предварительно во всеобщее сведение с одновременным донесением по телеграфу в порядке подчинённости Верховному Правителю и Верховному Главнокомандующему о принятых ими мерах и о причинах их несостоятельности.

Сим же лицам и с соблюдением тех же условий присваивается право в тех случаях, когда вследствие военных обстоятельств или во время возмущения, для общей безопасности приняты будут особые меры предосторожности, за нарушение оных устанавливать наказание до смертной казни включительно, с тем, чтобы наложение таковых наказаний производилось по приговорам военно-полевых судов. Примечание: Означенное в сей статье право принадлежит исключительно должностным лицам, в статье поименованным, и не может быть ими передаваемо другим должностным лицам (явное указание на недопустимость самосудов — В.Ц.). Настоящее постановление ввести в действие до обнародования его Правительствующим Сенатом. Председатель Совета Министров Пётр Вологодский. Военный Министр Степанов" (Собрание Узаконений и Распоряжений Правительств, издаваемое при Правительствующем Сенате, 10 марта 1919 года. № 1, Отдел первый. с. 13.).

В Собрании Узаконений и Распоряжений Правительства (№ 4 от 30 апреля 1919 г. Ст. 35.) был опубликован «Приказ Верховного Правителя» «О введении военного положения на линии железной дороги», в отношении Транссиба и прилегающей к ней территории. Вот текст данного документа: «..Для восстановления правильного движения, а также для обеспечения государственного порядка и общественного спокойствия на территории железных дорог, не входящих в прифронтовую полосу, Повелеваю:

Ввести, впредь до отмены, военное положение на линиях железных дорог: Омской от станции Куломзино включительно до ст. Ново-Николаевск, Томской от ст. Ново-Николаевск до ст. Иннокентьевской, Забайкальской от ст. Иннокентьевской до ст. Байкал включительно, Колундинской от ст. Татарская до станции Славгород включительно, Алтайской от ст. Ново-Николаевск до ст. Шипуново включительно, Кольчугинской от ст. Югра до ст. Кольчугино включительно; Ачинск-Минусинской от ст. Ачинск до ст. Минусинск включительно и в городах, прилегающих к названным дорогам: Омске, Татарске, Славгороде, Каинске, Ново-Николаевске, Барнауле, Мариинске, Ачинске, Минусинске, Красноярске, Канске, Нижнеудинске и Иркутске и на ветках: Томской, Бийской, Кемеровской с гор. Томском и Бийском.

На основании правил, утверждённых мною 1 марта 1919 года, военное положение осуществляется на перечисленных линиях железных дорог Главным Начальником Военных Сообщений или его заместителем по должности и в вышепоименованных городах вне полосы отчуждения Командующими Округов через Начальников Гарнизонов. Адмирал Колчак, Военный Министр, Генерального Штаба Генерал-Майор Степанов".

Вышеотмеченные особенности организации власти, территориальные пределы чрезвычайного законодательства дополнялись приказом Верховного Правителя и Верховного Главнокомандующего от 31 марта 1919 г. «..1. Для решительного и окончательного прекращения мятежных и разбойных выступлений, продолжающихся в отдельных местах Енисейской и Иркутской губерний, на основании 2 части 3 статьи „Положения о временном устройстве государственной власти в России“, объявляю, впредь до отмены, губернии Иркутскую и Енисейскую на военном положении, согласно приложения к статье 23 тома II Св. Зак. (общее учреждение губернское). II. Для осуществления прав и обязанностей, указанных в приложении к статье 23 тома II Св. Зак., предоставляю: Командующему войсками Иркутского военного округа генерал-лейтенанту Артемьеву — права Командующего армией, а Командующему войсками, действующими в Енисейской губернии и Нижнеудинском уезде Иркутской губернии Генерального Штаба генерал-лейтенанту Розанову — права генерал-губернатора. III. Приказ мой от 14-го марта сего года о военном положении на железных дорогах считать в силе в отношении линии железной дороги и городов, за исключением Ачинска, Минусинска, Красноярска, Канска и Нижнеудинска, в каковых городах осуществление обязанностей по охране государственного порядка, согласно ст. 6 Правил о военном положении на основании Закона 11 февраля 1919 года, возлагается на генерал-лейтенанта Розанова. IV. Приказ этот ввести в действие по телеграфу. Верховный Правитель Адмирал Колчак, Военный Министр Генерал-майор Степанов, За Министра Внутренних Дел Товарищ Министра В. Пепеляев» (Правительственный вестник, Омск, № 105, 1 апреля 1919 г.).

Данный акт был продублирован в приказах по войскам Иркутского военного округа № 381 от 1 апреля 1919 г. и по Енисейскому отряду № 140 от 3 апреля 1919 г.

В отношении же общих указаний по «борьбе с повстанчеством и бандитизмом», не имеющих, правда, чёткого правового обоснования, показательно «Повеление» Верховного Правителя, согласно которому следовало «возможно скорее, решительнее покончить с Енисейским восстанием, не останавливаясь перед самыми строгими, даже и жестокими мерами в отношении не только восставших, но и населения, поддерживавшего их; в этом отношении пример японцев в Амурской области, объявивших об уничтожении селений, скрывающих большевиков, вызван, по-видимому, необходимостью добиться успехов в трудной партизанской борьбе (в данном случае указание на «японский опыт», следует понимать как на разъяснение действий интервентов, а отнюдь не обязательный пример для подражания — В.Ц.). Следовало также «требовать, чтобы в населённых пунктах местные власти сами арестовывали, уничтожали агитаторов и смутьянов». «За укрывательство большевиков-пропагандистов и шаек должна быть беспощадная расправа, которую не производить только в случае, если о появлении тех лиц (шаек) в населённых пунктах было своевременно сообщено ближайшей воинской части..; для разведки и связи пользоваться местными жителями, беря заложников. В случае неверных, несвоевременных сведений заложников казнить, а дома, им принадлежащие, сжигать. При остановках, на ночлегах. брать заложников из соседних незанятых красными селений. Всех способных к боям мужчин, собирать в какое-нибудь небольшое здание, содержать под охраной и надзором во время ночёвки; в случае измены и предательства — беспощадная расправа».

Указания Колчака получили развитие в приказе Розанова «Начальникам военных отрядов, действующих в районе восстания» от 27 марта 1919 г., указывавшего методы борьбы с повстанческим движением в крае: «При занятии селений, захваченных ранее разбойниками, требовать выдачи их главарей и вожаков; если этого не произойдёт, а достоверные сведения о наличии таковых имеются — расстреливать каждого десятого». «Селения, население которых встретит правительственные войска с оружием, сжигать; взрослое мужское население расстреливать поголовно; имущество, лошадей, повозки, хлеб и т. д. отбирать в пользу казны (всё отобранное должно быть проведено приказом по отряду)»; «если при проходе через селения, жители по собственному почину не известят правительственные войска о пребывании в данном селении противника, а возможность извещения была, на население взыскивать денежные контрибуции за круговой порукой. суммы впоследствии сдать в казну»; «при занятии селений, по разбору дела неуклонно накладывать контрибуции на всех тех лиц, которые способствовали разбойникам, хотя бы косвенно, связав их круговой порукой»; «объявить населению, что за добровольное снабжение разбойников не только оружием и боевыми припасами, но и продовольствием, одеждой и проч., селения виновные будут сжигаться, а имущество отбираться в пользу казны. Население обязано увозить своё имущество или уничтожать его во всех случаях, когда им могут воспользоваться разбойники. За уничтоженное таким образом имущество населению будет уплачиваться полная стоимость деньгами или возмещаться из реквизированного имущества разбойников»; «среди населения брать заложников, в случае действия односельчан, направленного против правительственных войск, заложников расстреливать беспощадно». «Как общее руководство, помнить: на население, явно или тайно помогающее разбойникам, должно смотреть как на врагов и расправляться беспощадно. А их имуществом возмещать убытки, причинённые военными действиями той части населения, которая стоит на стороне правительства». Нельзя не отметить, наряду с исключительной жестокостью, определённой архаичности подобных методов противодействия повстанцам (заложники из числа местного населения, круговая порука, характерная для сельской общины). Объясняется это не только стремлением локализовать партизанское движение, но и очевидным намерением «расколоть» повстанцев, противопоставить одну часть населения («которая стоит на стороне правительства») другой («помогающей разбойникам»).

Примечательно, что в условиях подготовки земельной реформы Колчак издал специальный Указ (21 июня 1919 г.), согласно которому (на основании части 2, статьи 3 «Положения о временном устройстве государственной власти в России») «государственные земли, входящие в состав наделов селений Тасеева Канского уезда и Степно-Баджейского Красноярского уезда Енисейской губернии (на земли, бывшие в частной крестьянской собственности, этот указ не распространялся — В.Ц.), изъять из пользования крестьян названных селений и обратить в земельный фонд, предназначенный для устройства воинов» (то есть казённые земли от повстанцев передавались под наделение военнослужащих белой армии — В.Ц.). В административном отношении территория, подконтрольная Розанову, делилась на военные районы, во главе которых ставились подчинённые генералу воинские начальники, а гражданская администрация или упразднялась, или ставилась в прямое подчинение военным. Судопроизводство совершалось исключительно по формам военно-полевой юстиции (Гуревич В. Дела и дни белого адмирала // Воля России, 1924, кн. 1−2, с. 154, 157−158; Сельская жизнь, Красноярск, № 3, 9 апреля 1919 г.; № 26, 5 июля 1919 г.).

Приведённые заявления Колчака, приказы и постановления подчинённых ему генералов стали позднее главными основаниями в обвинении Верховного Правителя в «широкомасштабном белом терроре», развёрнутом против «мирного крестьянского населения» в белом тылу, предъявленном ему на следствии в январе-феврале 1920 г. Тем не менее, эффективность «чрезвычайной юстиции» оказалась действенной. Повстанческое движение, как уже отмечалось в воспоминаниях генерала Иностранцева, пошло на убыль, партизанские отряды ушли в Хакасию и Урянхайский край, где, правда, захватили город Белоцарск, тогда как в Енисейской и Иркутской губерниях размах партизанского движения, вплоть до конца осени 1919 г., значительно уменьшился. Это позволило генералу Розанову отказаться от режима военного положения, о чём было заявлено в приказе № 215 от 24 июня 1919 г.

Остановимся подробнее на этом документе.

Приказ Розанова подводил итоги проведения антиповстанческих операций и декларировал возвращение к нормам мирного времени. «Совместными действиями русских, чехословацких и итальянских войск (данные воинские контингенты участвовали в операции согласно договору об охране линии Транссибирской магистрали — В.Ц.) большевистские банды врагов возрождения России разбиты. Глава восстаний и организаторы нападений на поезда расстреляны правительственными войсками, либо убиты самим населением. Награбленный у населения хлеб, скот, а также мастерские и склады, снабжавшие банды всем необходимым, захвачены, а насильно мобилизованные красными — распущены по домам. Нет больше ежедневных, многочисленных жертв на железных дорогах среди русских, чехословацких, английских и итальянских войск, беззащитных пассажиров и железнодорожных рабочих. Задача, поставленная мне Верховным Правителем по обеспечению железнодорожного подвоза. и прекращению насилий над населением Енисейской и части Иркутской губерний, потребовала решительных действий против успевших сорганизоваться большевистских банд, и временно перейти на законы чисто военного времени, вызвавшие ряд моих суровых обязательных постановлений. Теперь, когда наступило успокоение и представляется возможным перейти к нормальным условиям жизни, временно нарушенным борьбой с врагами Русской Государственности, я призываю военных и гражданских начальников всех степеней, войска и всё население Енисейской и части Иркутской губерний посвятить свои силы общей дружной работе по воссозданию Армии и возрождению России».

Таким образом, в приказе чётко декларировалось восстановление прав гражданской власти и общей «гражданской юстиции», причём в сжатые сроки. «Военным Начальникам теперь же приступить к постепенной передаче временно взятых ими на себя гражданских, административных обязанностей соответствующим Губернским властям, с оказанием им должного доверия и полного содействия. Начальникам военных районов, кроме Нижнеудинского, теперь же начать постепенную передачу временно взятых на себя функций по гражданскому управлению, Управляющим соответствующих уездов, а функции по охране спокойствия и порядка соответствующим Начальникам милиции, с таким расчётом, чтобы 15 июля таковая сдача состоялась полностью, после чего круг обязанностей Начальника района. выразится лишь в форме содействия гражданским властям по укреплению Правительственной власти на местах и обеспечении порядка и спокойствия в уездах. Что касается порядка судопроизводства, то оно также должно постепенно войти в обыденные, установленные законом рамки». Розанов определённо заявил об отмене своих прежних «Обязательных постановлений», «вызванных исключительной обстановкой»: «О расстреле заложников» (от 28 марта), «О расстреле на месте без Суда» за преступления, перечисленные в постановлении от 26 марта, и цитированный выше приказ «начальникам военных отрядов» от 27 марта 1919 г.

Приказ о восстановлении порядка завершался недвусмысленным указанием и призывом: «Отменяя перечисленные обязательные постановления, предупреждаю, что в случае, если наступившее успокоение будет нарушено, я буду снова вынужден прибегнуть к ним и к тем решительным мерам и действиям, коими были ликвидированы недавние восстания. Призываю всех Государственно мыслящих людей, любящих Россию, оказывать военным и гражданским властям всех степеней полное содействие в поддержании общественного порядка и наступившего успокоения и посвятить все свои мысли строительству молодой России на началах, возвещённых единым Всероссийским Правительством, возглавляемым Верховным Правителем всей России Адмиралом Колчаком». Одновременно с карательными мерами Розанов заявлял о смягчении ожидаемых наказаний. «Обязательное постановление» от 9 июля 1919 г. объявляло, что «все насильно мобилизованные красные, которые явятся с оружием в руках к военным, гражданским и сельским властям, после соответствующей регистрации, необходимой для их личной безопасности, будут помилованы и получат право безнаказанно вернуться к мирной жизни, к своим семьям. Все, не выполнившие этого требования к 1-му августа нового стиля, будут изловлены и преданы военно-полевому суду, а их дворы с постройками сожжены. Регистрацию насильно мобилизованных, возвратившихся домой и приём от них оружия производить Уполномоченным начальников военных районов» (Сельская жизнь, Красноярск, № 25, 2 июля 1919 г.; № 26, 5 июля 1919 г.; № 29, 16 июля 1919 г.).

В контексте издаваемых актов об амнистии (широко объявленных в белой прессе) было издано «Обязательное Постановление Уполномоченного Верховного Правителя и Верховного Главнокомандующего и Командующего Русскими войсками, действующими и расположенными на территории Енисейской и части Иркутской губерний» от 9 июля 1919 г. В нём отмечалось: «..Объявляю, что все мобилизованные красные, которые явятся с оружием в руках к военным, гражданским и сельским властям после соответствующей регистрации, необходимой для их личной безопасности, будут помилованы и получат право безнаказанно вернуться к мирной жизни, к своим семьям. Все, не выполнившие этого требования к первому августа нового стиля, будут изловлены и преданы военно-полевому суду, а их дворы с постройками сожжены. Регистрацию насильно мобилизованных, возвратившихся домой и приём от них оружия производить Уполномоченными начальников военных районов при содействии гражданских и сельских властей. Местами явки насильно мобилизованных и сдачи оружия назначаются: (далее перечисление населённых пунктов — В.Ц.).. Всю ответственность за точное исполнение сего Обязательного Постановления возлагаю на Начальников военных районов и их Уполномоченных. Уполномоченный Верховного Правителя и Верховного Главнокомандующего по Енисейской и части Иркутской губерний, на правах Генерал Губернатора, Генерал-лейтенант Розанов..» (Сельская жизнь, Красноярск, № 29, 16 (3) июля 1919 г.).

Позднее срок действия данного Постановления был продлён.

После подавления повстанческого движения Розанов был отозван из Енисейской губернии и переведён во Владивосток с назначением на должность Главного начальника Приамурского военного округа. Его преемником в должности командующего войсками Енисейской губернии стал генерал-лейтенант В.И. Марковский. Тем не менее, окончательного «замирения» в крае всё-таки не произошло. После поражений белых армий в октябре-ноябре 1919 г. партизанское движение вспыхнуло с новой силой, чему способствовали и возвращение из Урянхайского края отрядов красных повстанцев, и деятельность эсеро-большевистского подполья, и отказ подразделений чехословацкого корпуса от охраны линии Транссиба в связи с общим кризисом белой власти в Сибири и на Дальнем Востоке.

Ещё один широко распространённый тезис «антиколчаковской» псевдоисторической публицистики: «Колчак знал о беззакониях, но ничего не сделал для того, чтобы остановить их».

Не касаясь действий самого Верховного Правителя (об отмене «розановского приказа» о заложниках, о создании комиссий по расследованию законности действий местной администрации неоднократно писал исследователь белой Сибири В.Г. Хандорин) отметим несколько приказов от подчинённых адмирала, непосредственно относящихся к проблеме «борьбы с беззакониями» военных властей.

Приказ № 275 Войскам Сибирской армии, отданный в мае 1919 г. в Екатеринбурге, гласил: «Официальные донесения и жалобы обиженных и пострадавших указывают, что самочинные расправы, порки, расстрелы и даже карательные экспедиции, чинимые представителями власти, к сожалению не прекращаются. Подобная система произвола может вселить в умах населения представление о новой власти не как о носительнице здоровых начал, законности и правопорядка, но как о власти, чуждой этим началам, идущей по стопам своих предшественников, сгубивших Родину.

Закон и право — спутники сильной и здоровой власти, олицетворяющей собою идею Государственного правопорядка. И этот путь единственный для каждого, на чью долю выпало большое счастье стать проводниками начал Государственности, порядка, права и законности. Воссоздание правового Государства немыслимо, пока агенты власти — от высших начальников до рядовых исполнителей воли последних — не проникнутся сознанием, что власть Государственная сильна своим правом и законностью.

Между тем многим понятия законности чужды или непонятны. Они не мыслят, что расправы, порка и даже расстрелы, творимые без суда, одной лишь их волей, нарушают создающийся с неимоверным трудом Государственный аппарат, роняют авторитет власти и, ничего не создавая, губят Великое дело воссоздания России.

Такие явления недопустимы. Вся сила карающего возмездия должна пасть на головы тех, кто своими действиями играет на руку врагов Государства, кто создаёт для них столь удобную обстановку для нового натиска на молодую Россию.

Сознавая великую ответственность за будущее народа, я не могу щадить творящих произвол, попирающих элементарные понятия законности и права. Всех, кто будет самочинно производить экзекуции, расправы и расстрелы, я буду предавать военно-полевому суду за истязание и обыкновенное убийство. Предваряя, что лишать кого бы то ни было жизни, даже самых злых и очевидных преступников — врагов Государства и народа — можно лишь по суду — Общему Корпусному, Военно-Окружному или Военно-Полевому, учреждаемому каждый раз по моему приказанию, или приказаниями Генералов Пепеляева и Вержбицкого. Подлинный подписали: Командующий Сибирской армией, генерал-лейтенант Гайда. Начальник штаба, Генерального Штаба Генерал-майор Богословский. Скрепил: Помощник Главного Военного Прокурора театра военных действий при Штабе Сибирской армии, Полковник Мельников" (Путь деревни, Ачинск, № 17, 25 мая 1919 г.).

Ещё один примечательный документ принадлежит генерал-лейтенанту М.К. Дитерихсу, будущему Правителю Приамурского Земского Края и Воеводе Земской Рати. «Приказ Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего № 1107 г. Омск. 20 сентября 1919 года. За последнее время начали поступать сведения, что воинские части, командируемые для прекращения беспорядков, позволяют себе разного рода бесчинства по отношению к ни в чём неповинным мирным жителям.

Это обстоятельство доказывает, что как начальники этих частей, так и солдаты не понимают цели и назначения армии, как таковой, являющейся всегда оплотом порядка и законности. Ввиду изложенного Верховный Правитель и Верховный Главнокомандующий повелел: начальникам воинских отрядов и частей строго следить за действиями своих подчинённых и, в случае проявления с их стороны ни чем не оправдываемых бесчинств или других противозаконных деяний, немедленно таковые пресекать решительными мерами, не стесняясь в выборе средств. Те же начальники, которые не проявят в подобных случаях должной распорядительности, будут ответственны наряду с подчинёнными им младшими начальниками. Настоящий приказ ввести в действие по телеграфу. Генерального штаба генерал Дитерихс" (Путь деревни, Ачинск, 12 октября 1919 г.).

Продолжение следует.