Священномученик Димитрий Легейдо

Священномученик Димитрий родился 26 октября 1880 года в селе Большие Сорочинцы Полтавской губернии в семье казака Константина Легейдо. Успешно занимаясь торговлей, Константин Легейдо приумножал земное имущество. Но Дмитрия не привлекала торговля, и он, как купец, ищущий драгоценной жемчужины, выбрал своим поприщем служение Богу. В 1904 году Дмитрий окончил Тифлисскую Духовную семинарию и был рукоположен во диакона ко храму в селе Нины Ставропольской губернии, а в 1917-м — во священника и служил в храме в станице Неберджаевской неподалёку от Крымска Кубанской области. В 1918 году Кубань стала ареной ожесточённых боёв гражданской войны, развязанной большевиками против русского народа и народов России. В 1918 году, во время пребывания в станице Неберджаевской белых, был арестован и осуждён на смерть один из красногвардейцев. Когда его уже повели на площадь, чтобы казнить, отец Димитрий вступился за него и спас ему жизнь. При власти белых священник регулярно передавал продукты заключённым красногвардейцам.

В августе 1931 года отец Димитрий был назначен служить в Вознесенскую церковь в городе Геленджике Краснодарского края. Своей активной пастырской деятельностью и проповедями он вскоре привлёк внимание ОГПУ, где о нём стали собирать компрометирующие сведения. 21 апреля 1932 года священник был арестован по обвинению в антисоветской религиозной деятельности, которую он направлял против мероприятий советской власти. В мае 1932 года сотрудники ОГПУ допросили местных жителей, после чего были устроены очные ставки свидетелей со священником.

«Не было бы колхозов, не было бы тех мучений, какие есть; над народом издеваются, но скоро будет Суд, который потрясёт мир… - заявил священник, как утверждал на очной ставке свидетель. — Служители Христа переносят большие мучения и издевательства, но скоро будет Суд, который будет судить мир…».

Выслушав показания лжесвидетеля, отец Димитрий сказал: «Разговора в таком духе не было. О прославлении Христа разговора не отрицаю, но что не было бы колхозов, не было бы мучений, и что коммунисты посланы за грехи, я не говорил. Разговора о том, что служители Христа переносят большие мучения, не было, но не отрицаю, что мог быть разговор, что мы подвергаемся насмешкам».

После очных ставок следователь снова допросил священника, и отец Димитрий сказал: «Виновность свою в предъявленном мне обвинении я отрицаю, хотя и не отрицаю, что временами неудовольствия с моей стороны были. Большей частью эти неудовольствия сводились к материальным вопросам. Предъявленные мне свидетельские показания я частично признаю — в частности, разговор о прославлении Христа, о том, что чем больше грешат люди, тем строже будут наказываться. Но часть разговоров была неправильно понята. Преднамеренной антисоветской агитации против власти я не вёл, и о том, что нужно выходить из колхозов, что коммунисты будут стоять перед Страшным Судом, я не говорил».

Областное начальство ОГПУ потребовало от местных сотрудников допросить ещё ряд свидетелей, чтобы доказать наличие контрреволюционной организации. После допросов местные сотрудники ОГПУ написали: «Препровождая дополнительный следственный материал и справку по делу Легейдо, сообщаем, что выявить наличие антисоветской группировки путём допросов предлагаемых вами лиц не удалось.

Все допрошенные, по существу, являются дряхлыми стариками и старухами и ценных данных в процессе допроса не дали".

Одна из дополнительно допрошенных свидетельниц показала: «Были случаи, когда я делилась с ним своим горем, как например, у меня забрал фининспектор… буфет, стол, зеркало и другие домашние вещи… Отец Димитрий, утешая меня, сказал: «Не отчаивайтесь, молитесь и терпите, всё это земное, нужно думать больше о загробной жизни».

В то время, когда на праздниках я у него встречала прихожан, то обычно те пили чай, пели и вели разговоры… о внутренней жизни каждого".

28 ноября 1932 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило отца Димитрия к трём годам ссылки в Казахстан, и он был сослан в Чимкент, где ему пришлось работать инкассатором-счетоводом.

11 сентября 1937 года власти арестовали находящегося в ссылке священника, и он был заключён в чимкентскую тюрьму. 14 сентября отец Димитрий был допрошен и на вопрос следователя, участвовал ли он в контрреволюционной деятельности и признаёт ли себя виновным, ответил, что в контрреволюционной деятельности не участвовал и виновным себя не признаёт.

19 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила священника к десяти годам заключения в концлагере, и 21 января 1938 года он прибыл с алма-атинским этапом в 10-е отделение Бамлага.

13 марта начальник 1-й колонны, к которой был приписан отец Димитрий, и помощники по труду и культурно-воспитательной работе составили на священника характеристику, в которой написали, что со дня своего прибытия в лагерь тот не выходил на работу, является злостным отказчиком и «воспитанию» не поддаётся.

15 марта был допрошен лжесвидетель, который также показал, что отец Димитрий был злостным отказчиком от работы и вёл антисоветскую агитацию. Самого священника при этом ни разу не допросили. Тройка НКВД приговорила отца Димитрия к расстрелу, но расстрелять его уже не могли — 23 марта 1938 года священник Димитрий Легейдо скончался и был погребён в безвестной могиле.

Священномученик Димитрий прославлен в лике святых новомучеников и исповедников Российских Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 13−16 августа 2000 г.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века. Март». Тверь. 2006. С. 124−126

23 марта 2016 года, в день памяти священномученика Димитрия Легейдо, у входа в Свято-Вознесенский кафедральный собор Геленджика, епископом Новороссийскийм и Геленджикским Феогностом была открыта и освящена памятная доска с изображением священномученика.