 |
| Православие.Ru | Ирина Корнилова | 31.01.2017 |
Там, где льются слёзы при мысли об Отечестве, — там ещё не всё потеряно, там ещё есть у народа место для святых героических подвигов во имя своей Родины.
Протоиерей Василий Ермаков
«Русский народ весь в Православии и в идее его. Более в нём ничего нет — да и не надо, потому что в Православии всё. Кто не понимает Православия, тот никогда и ничего не поймёт в народе. Мало того: тот не может и любить русского народа, а будет любить его таким, каким бы желал его видеть. Обратно, и народ не примет такого человека как своего..»[1]. Эта запись из тетради студента Ленинградских духовных школ Василия Ермакова, как и слова из его выпускной диссертации[2], вынесенные в эпиграф, говорят о зрелости тогда ещё совсем молодого человека, которому было немногим больше 25 лет. Испытаний, перенесённых Василием в юности, хватило бы на целую жизнь. Он неоднократно подвергался смертельной опасности: раскулачивание, жизнь в землянке в голоде и холоде, война, оккупация, работы под немецким конвоем. Фронт проходил рядом с его родным городом Болховом: танки, самолёты, артобстрелы. Потом немецкий концлагерь в Эстонии. Василий был свидетелем огромных жертв и страданий русского народа, он впитал войну всем своим сознанием и сердцем, хотя к 1941 году успел закончить всего семь классов.
После освобождения из немецкого лагеря и до конца войны Василий жил в Таллине. Благодаря семье Ридигеров — Михаилу Александровичу и Елене Иосифовне — он получил возможность читать духовную литературу. Особенно его интересовало будущее России. В Таллине завязалась и его дружба с Алексеем Ридигером, будущим Патриархом Алексием II. Тогда Алексей и Василий были совсем юными, но Русская Православная Церковь знает много подвижников, которые имели сильную веру и любовь к Родине уже в юном возрасте.
Василий всегда чувствовал Покров Божией Матери над своей головой, ведь и из лагеря он был освобождён в 1943 году именно 14 ноября — в день Покрова Пресвятой Богородицы. Домой вернулся летом 1945 года с твёрдым намерением посвятить себя священническому служению. Замечательно и то, что после окончания Ленинградской духовной семинарии он, по настоянию митрополита Ленинградского Григория (Чукова), продолжил обучение в духовной академии, хотя многие студенты распределились по приходам. Владыка Григорий, будучи не только выдающимся церковным деятелем, но и государственником, видел в студенте Василии Ермакове незаурядные способности.
Уроки Смутного времени
Прекрасное образование в сочетании с высокой духовностью и блестящим умом позволили Василию уже в своей выпускной диссертации «Национально-государственные заслуги и защита Православия русским духовенством в эпоху польско-шведской интервенции»[3] показать на примере Смутного времени значение Православной Церкви для Российского государства. В диссертации изложены основные положения, исходя из которых отец Василий подходил к оценке и современной отечественной истории.
Начало XVII века, Смутное время — это одна из тяжелейших страниц в русской истории, когда польско-шведские интервенты хотели физически и духовно уничтожить Россию, захватить земли и насильно обратить русский народ в католическую веру. Тогда страшная угроза нависла над истерзанной самозванцами Отчизной. Москва осталась без правительства, народ — без руководителя, а сознание государственного и народного единства было уничтожено. Причиной, ослабившей государство, явилась политика Иоанна Грозного, которая привела к неслыханному предательству бояр и великой смуте в народе. Боярская знать, преклоняясь перед Западом, хотела посадить на Московский престол польского правителя — королевича Владислава — и тем самым уничтожить русскую самобытность и православную веру. Как писал Василий Ермаков в диссертации, враги государства именно тем и воспользовались, что они были сильны главным образом «греховною, нравственною и политическою распущенностью, объявшею народ русский»[4]. Враг захватывал русские земли практически без сопротивления со стороны народа, поляки вступили в Москву и заняли Кремль. Наступило лютое время, лихолетье, когда никто уже не чаял спасения: по всей русской земле глады, трусы, моры.
В это страшное время, когда государственный механизм оказался уже полностью расстроенным, новым объединяющим началом и явилась Церковь, которая выступила на помощь государству во главе с первосвятителем — патриархом Гермогеном. Многочисленные грамоты и призывы патриарха имели действие: русские люди теперь видели в том, что Отечество гибнет, «гнев Божий», что они переполнили чашу долготерпения Божиего. Василий Ермаков пишет: «По-иному наши предки не могли думать», — и приводит слова историка В.И. Фаминского: «..ибо русский человек издавна уже и самой своей историей и своей литературой приучен был смотреть на мир и жизнь и оценивать происходящие в них явления с точки зрения идеи Божественного Провидения»[5].
Польша имела мощную армию, которой можно было противопоставить только патриотизм и глубокую веру: «Расстроенный государственный организм первосвятитель Российский обновляет новым патриотическим выступлением — устройством всеобщего народного покаяния в Московском Успенском соборе. Подъём религиозных и патриотических чувств народа от этого действия был громадный. Вопль покаяния потрясал своды и обильные народные слёзы орошали плиты Успенского собора»[6].
Василий Ермаков приходит к заключению, что строжайший пост и горячая молитва, соединённая с крепкой верой в Бога и надеждой на Его милосердие, — «вот что требуется от русского народа, чтобы получить помощь от Бога и вернуть былое могущество страждущему Отечеству. К этому испытанному и освящённому историей средству в годы лихолетья и прибегает русский народ»[7].
Начало XVII века было не только годами тяжелейших бедствий, но в то же время, как подчёркивается в диссертации, и особой мощи, «когда во всей полноте показались самые важные и святые качества русского народа — это его религиозность и искренний патриотизм». Таким образом, во «время всеобщей розни и взаимного недоверия осталась на Руси единственная объединяющая сила — Православие. и оно одно может спасти государство от окончательного уничтожения»[8].
В ответ на призывы патриарха Гермогена Минин и Пожарский подняли народное ополчение. Все понимали, что речь идёт уже о спасении Отчизны. Так была восстановлена государственность и преодолена смута. В этом великая заслуга русского духовенства. Василий Ермаков писал: оно «всегда принимало самоотверженное участие в исторических судьбах русского народа. Особенно ярко обнаруживалась их патриотическая деятельность, когда нормальная государственная жизнь нарушалась какими-либо обстоятельствами, разлагающими организм Отечества»[9].
«Мы останемся в своей семье — с Христом, Божией Матерью и святыми»
XXI век ещё до его наступления отец Василий также называл смутным временем. Только методы стали другими — как он говорил, более изощрёнными: физически нас уже не уничтожат, а вот духовная борьба будет очень сильной. Он говорил об этом и перед своей кончиной, и в 1990-е годы, предвидя наше время, когда многое из предсказанного им уже стало явным.
Отец Василий гордился русским народом, его одарённостью, талантами, чрезвычайной доблестью воинов: «Что надо для того, чтобы Мать-Россия была той Святой Русью, уделом Богоматери? Чтобы каждый знал, какие громадные духовные силы хранятся на сегодня среди православных людей, кто хочет быть с Богом, кто желает быть со Христом. Люди России, вернитесь к Богу, станьте ближе к Богу! В этом заключается великая духовная мощь нашей Отчизны»[10]. Но в то же время батюшка глубоко скорбел, что такой великий народ — народ-богоносец — так низко пал, предав в XX веке Православие. Вот тогда и проснулся в душе человека зверь. Отказались от Бога — получили лагеря, расстрелы, слёзы, страдания, войну. Господь за веру горстки людей даровал нашему народу Победу в Великой Отечественной войне и сверг коммунистический режим. Отец Василий повторял, что ценой неимоверных жертв Россия искупила грех богоотступничества, но, пока все русские люди с покаянием не вернутся в лоно Церкви, нас будут посещать неурядицы, мешающие подняться России во всей мощи.
Церковь всегда была с народом. Как говорил отец Василий, «мы плоть от плоти, кровь от крови своего народа»[11]. Дело духовного просвещения людей он считал необходимым во имя будущего России, ведь во времена коммунистического правления оно было под запретом и выдавалось за мракобесие, а в обществе стали преобладать гуманистические знания: политические, психологические, санитарные, педагогические и т. д. В то время как термин «просвещение» происходит от слова «свет». В Ветхом Завете и в Евангелии говорится о просвещении человечества именно светом учения Христа.
Отец Василий упорно предостерегал от влияния Запада. Именно с Европы началось господство просвещения человека светом своего собственного разума как единственного критерия познания, когда человек сам определяет смысл и форму своей жизни. Европейская культура, наука, философия упростила человеческое сознание, внушив, что нет бессмертия и вечности. А если нет вечной жизни, то, как говорил отец Василий, живём по закону: «ешь, пей, веселись, завтра сдохнем, а не умрём» — ср.: «Станем есть и пить, ибо завтра умрём!» (1 Кор. 15: 32). Он часто употреблял это евангельское выражение как имеющее в наше время особое значение. Духовное состояние человечества отец Василий характеризовал несколькими словами, говоря, что сейчас оно кричит: «Отойди от нас, Господи, Ты нам не нужен!»[12]. Отец Василий говорил о такой «самости» человека как об основном источнике его бед.
Проповеди отца Василия самобытные, сильные, откровенные. Это слово священника, наделённого необыкновенной смелостью, знаниями и талантом нести людям правду о России и Православии, которая очень долго скрывалась. Мы знаем великих миссионеров — просветителя Сибири и Америки митрополита Московского и Коломенского Иннокентия, просветителя Японии архиепископа Николая, преподобного Макария, миссионера Алтайского, и многих других выдающихся подвижников. Логично предположить, что время великих миссионеров давно прошло, что уже не осталось мест для их деятельности. К сожалению, Россия, имея тысячелетнюю православную историю, всё ещё именно такое место. Поэтому сейчас особенно необходимо духовное просвещение и просветители, такие как протоиерей Василий. Он говорил, что «время не ждёт, время на нас не работает», что во всём мире остался только русский народ, который может сохранить православную веру.
Отец Василий с уважением относился к людям разных вероисповеданий, культур и традиций. Но он был категорически против вмешательства во внутренние дела России. Обращаясь к истории, в том числе и к большевизму, он говорил, что Запад излил нам сюда учение о «светлом» будущем, но оно жёстко обернулось гибелью лучшей, трудовой части крестьянства и лучших представителей интеллигенции. «Пусть Запад сам разбирается в своей вере. А мы останемся в своей семье, с Христом, Божией Матерью, святыми угодниками, Православием»[13].
«Он был образцом проповедника ещё в то, советское время»
Отец Василий передавал свой жизненный опыт людям, чтобы они дальше несли свет любви к Отечеству и к православной вере. Митрополит Петрозаводский и Карельский Константин (Горянов) пишет в воспоминаниях об отце Василии: «Есть в этом стремлении что-то от традиций славного русского воинства. Великие победы одерживались на Руси, когда солдаты были полностью преданы и доверяли своему генералу, который умел не столько командовать, сколько объединить. Народ, спаянный единством мироощущения, живущий „единым сердцем“, — неодолим. Протоиерей Василий Ермаков очень переживал за свою любимую Родину, которая имеет богатейший опыт противостояния врагу и достижения победы в любой войне. Этот опыт исследовал отец Василий много лет назад в своей кандидатской диссертации. Молодому священнику хотелось узнать и разъяснить, что же делали православные священники в тяжёлые для России времена. Как был убеждён сам отец Василий Ермаков, эта тема была им выбрана не случайно, а „по воле Божией“, и потому, наверное, сочинение, написанное в 1953 году, читается с особым интересом сегодня..»[14]. Владыка Константин писал: «Отец Василий видел своё служение в неколебимой вере в Бога, вере в Его всесильную помощь и в глубокой молитве за народ, который батюшка любил великой любовью своей души»[15].
Епископ Североморский и Умбский Митрофан (Баданин) вспоминал, что общение с отцом Василием давало ему «необыкновенное ощущение причастности к удивительному миру, миру старчества, духовничества, миру, в который можно было погрузиться, вдохнуть душой и напитаться мудростью даже не прямыми какими-то советами». Владыка пишет: «Я соприкоснулся с людьми той эпохи, священниками времени тяжелейших гонений, кто выдержал тот страшный период, кто не сломался, кто на своих плечах удержал Церковь. Для меня это был очень важный опыт. Одно дело — мы читаем абстрактно жития [новомучеников], к сожалению, печально однообразные. Протоколы допросов. „Расстрелян“. „Прославлен“. А другое дело — человек, который в течение долгих десятилетий нёс эту страшную тяжесть борьбы с тоталитарным режимом и остался при этом светел, бодр, оптимистичен, не подавлен. Не стал духовным инвалидом, а, наоборот, стал воином Христовым»[16].
Митрополит Петрозаводский и Карельский Мануил (Павлов) знал отца Василия ещё по Николо-Богоявленскому Морскому собору Петербурга. Это был 1976 год, тогда власти следили за тем, что говорят священники, в частности ленинградский уполномоченный требовал, чтобы они говорили так, чтобы никто их не понимал, то есть толковали Евангелие — и всё. «А отец Василий, наоборот, — как вспоминал владыка, — очень доходчиво произносил хорошие яркие проповеди, причём они были понятны и близки каждому человеку, который его слушал. Говорил замечательно. Он был образцом проповедника ещё в то, советское время, в середине семидесятых годов»[17].
Начальник Русской духовной миссии в Иерусалиме архимандрит Исидор (Минаев) рассказывал об отце Василии: «Вот как говорил Амвросий Оптинский, который тоже жил недалеко от тех мест, где мы с ним родились: „Где просто — там ангелов со сто, а где мудрено — там ни одного“. Отец Василий был простым человеком, хотя он прожил большую жизнь, тяжёлую, сложную, красивую. Он получил духовное образование в одной из лучших духовных школ — в Санкт-Петербурге. Служил в великолепных соборах — Никольском соборе и других ленинградских соборах того времени, которые были открыты. Конечно, он был человеком высокой культуры, но вести предпочитал себя просто и порой даже как-то юродствовал, демонстрируя эту простоту в противоположность величавости»[18].
Митрополит Орловский и Болховский Антоний (Черемисов) считал отца Василия «выдающейся, ярчайшей личностью на фоне жизни нашей Святой Церкви и нашего народа»[19]. Историк протоиерей Александр Берташ вспоминал, что от общения с батюшкой Василием оставалось два основных впечатления: «Первое — это его любовь, которая обнимала собой всех людей, приходивших к нему, независимо от их положения, возраста и так далее. И второе — это уверенное чувство духовного трезвения, которому всегда, мне кажется, батюшка учил всех окружающих. Мне кажется, что батюшке было особенно трудно, наверное, потому что жизнь его так или иначе проходила в соприкосновении с коммунистической действительностью, которая даже многих священнослужителей сумела заразить. Но отец Василий смог это молитвенно преодолеть в себе и, начиная от Смутного времени, от XVII столетия, которым он занимался и оставил прекрасную работу об этом времени, и до смуты уже ХХ столетия, представлял себе крестный путь России очень ясно и трезво и этому всегда нас учил. Я, как историк церковный, могу сказать, что мы в качестве ориентира видели подход батюшки к отечественной истории и трагедии ХХ столетия, и это позволяло не испытывать никаких иллюзий относительно того страшного времени, которое было у нас и которое и до сегодняшнего дня, к сожалению, не закончилось. Духовное здравомыслие батюшки проявлялось начиная от сферы глобальной, исторической и заканчивая любой житейской ситуацией»[20].
Батюшка был наделён даром исцеляющей любви к людям. В памяти петербуржцев и всех тех, кто приезжал к отцу Василию, навсегда останутся встречи с ним, та великая тайна обновления и исцеления души, которую Господь посылал людям через Своего верного служителя.
Какие ещё слова можно добавить к тем, что сказаны выше о протоиерее Василии Ермакове?! Многие архиереи и пастыри Русской Церкви высоко ценили патриотическое служение протоиерея Василия Ермакова. Среди них Патриарх Алексий II, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир (Котляров), архимандрит Иоанн (Крестьянкин), настоятельница Пюхтицкого монастыря схиигумения Варвара, настоятельница Горненского монастыря игумения Георгия, протоиерей Иоанн Миронов — выдающиеся деятели Русской Православной Церкви: они были его духовными соратниками и друзьями. Когда думаешь об отце Василии, то в первую очередь в памяти начинают звучать его слова о России, о Православии. Он прожил 80 лет, оставив после себя бесценное духовное наследие и благодарную память в сердцах людей.
Примечания:
[1] Цит. по: Журнал «Отдых христианина».
[2] Ермаков В. Национально-государственные заслуги и защита Православия русским духовенством в эпоху польско-шведской интервенции. СПб., 2002. C. 64.
[3] См.: Ермаков В. Национально-государственные заслуги и защита Православия русским духовенством в эпоху польско-шведской интервенции.
[4] Там же. С. 64.
[5] Там же. С. 23.
[6] Там же. С. 64.
[7] Там же. С. 120.
[8] Там же. С. 85.
[9] Там же. С. 8.
[10] Вестник Православия. Православная студия Петербурга. 2012.
[11] Ермаков В., протоиерей. Проповедь в День всех святых, в земле Российской просиявших, 22 июля 2001 г.
[12] Ермаков В., протоиерей. Проповедь от 18 ноября 2001 г.
[13] Ермаков В., протоиерей. Во имя спасения России. М., 1994. С. 57.
[14] Константин (Горянов), митрополит. Облечённый величайшим полномочием. Путь и место служения священника // Родная Ладога. 2015. № 1 (31). С. 51−71.
[15] Там же.
[16] Митрофан (Баданин), епископ. Отец Василий являл нам пример любви // Православная Русь. 2015. № 6. С. 2−3.
[17] Мануил (Павлов), митрополит. Люби меня, как я тебя // Православная Русь. 2014. № 5. С. 2.
[18] Исидор (Минаев), архимандрит. Ему всегда было дело до людей // Православная Русь. 2014. № 5. С. 2.
[19] Антоний (Черемисов), архиепископ. Возвращение к духовным истокам // Победитель. 2013. С. 1.
[20] Берташ А., протоиерей. А Дай Бог, чтобы этот пример оказался для нас востребованным. // Православная Русь. 2012. № 3. С. 2.
