 |
| РИА Новости Украина | Вадим Новинский | 19.11.2016 |
Приёмная народного депутата Украины Вадима Новинского находится в одном здании с крупнейшей отечественной инвестиционно- промышленной корпорацией «Смарт-Холдинг», в которой он является основным акционером. В кабинете много икон в богатых и скромных окладах — с порога понятно, что вера в жизни Новинского занимает серьёзное, если не главное место.
Разговор начинается с обсуждения победы Трампа — Новинский уверен, что за океаном не простят нынешней Администрации президента той грязи, которою она вылила на советника Трампа и бывшего советника Януковича Пола Манафорта. История с 12 миллионами наличных (Новинский посчитал, что это более 150 кг «живого веса» в купюрах по 100 долларов), которые Манафорт якобы вывез из Украины без декларации, ещё долго будет «осадком после ложечек» в отношениях Киева и Вашингтона. В этом Новинский уверен. Как и в том, что он сам абсолютно чист в громком «деле Драбинко» — митрополита Александра Драбинко, личного секретаря предстоятеля УПЦ, митрополита Киевского и Всея Украина Владимира (Сабодана), скончавшегося летом 2014 года.
С этого и начинается разговор.
На этой неделе в Раде может встать вопрос о снятии с Вас депутатской неприкосновенности по обвинениям в якобы участии в незаконном лишении свободы митрополита Александра Дробинко. Как Вы относитесь к такой перспективе?
— Нет ничего, чтобы можно было бы мне предъявить в этом деле — я нигде не преступил закон. Когда произошла история с Драбинко, а она произошла 13 июня 2013 года — речь идёт о его участии в похищении монахинь Покровского монастыря — этому предшествовала история с мошенницей Панько. Она создала финансовую пирамиду, и Драбинко в ней участвовал, в этой пирамиде. Когда пирамида рухнула, многие оказались без своих денег — а там только в делах, заведённых Генпрокуратурой, сумма около 40 миллионов долларов! По другим источникам, сумма потерь около 150 миллионов долларов. Панько, когда к ней стали приходить за деньгами, отвечала — я все деньги держу на хранении в Покровском монастыре. Эта история известная. Игуменья монастыря Калисфения и её помощница была вызвана — Драбинко их вызвал в митрополичью резиденцию. Я не знаю содержания их разговора, но, когда они вышли, подъехали две машины с какими-то бандитами. Монахинь бросили в эти машины, увезли за город и держали в подвале три дня без еды и без воды. Всячески пытались воздействовать — где деньги, когда отдадите, иначе вас убьют. А потом, ничего не добившись, полуживых выкинули на улицу, на какую-то свалку!
По горячим следам сразу взяли Драбинко, и он признался — есть протоколы допроса, где он собственноручно подписался под тем, что участвовал в похищениях монахинь. Он соучастник, один из организаторов похищения. Есть запись заседания суда, где те же самые данные он подтверждает и даёт показания, как всё происходило. Это, вообще-то, серьёзный срок.
Но Ваше имя не случайно связывают с «делом Драбинко». Скажите, правда ли, что Вы по просьбе Блаженнейшего митрополита Владимира (Сабодана) принимали участие в этой истории? Говорят, что даже первое время, до того, как «Грифон» взял под защиту или охрану Драбинко, кто-то из сотрудников Вашей охраны его опекал?
— Когда об истории с Драбинко узнал Блаженнейший Владимир, то обратился к тогдашнему руководству страны — помочь эту ситуацию каким-то образом разрешить для Драбинко. Драбинко сразу согласился на сотрудничество со следствием и написал заявление. Естественно было ожидать, что ему будут мстить те криминальные элементы, которые участвовали в похищении монахинь — и Драбинко сам попросил у правоохранительных органов дать ему охрану. Она была предоставлена. В этот момент я нахожусь в Севастополе — я избирался на досрочных выборах 7 июля 2013 года. Про историю с похищением монахинь знал из интернета, и то, что в церкви говорили люди. Все были возмущены, конечно, этим поступком, вся церковь бурлила в тот момент.
К этой истории я оказался лично причастен 24 августа 2013 — мне позвонил митрополит Павел (наместник Свято-Успенской Киево-Печерской Лавры — Ред.) и говорит: блаженнейший Владимир ждёт сейчас нас с вами в больнице «Оберіг». Блаженнейший тогда был уже очень плох — я бросаю все дела и еду. И на этой встрече Блаженнейший Владимир попросил помогать Драбинко. Я, правда, ему сразу сказал: «Ваше Блаженство, обращение не ко мне, не по адресу. Вам нужно либо к генеральному прокурору, либо к министру внутренних дел обращаться — они могут эти вопросы решить. Я не компетентен». Блаженнейший в ответ: «Я понимаю, я к ним обращался, Вы влиятельный человек, я прошу — где можете, помогайте, как можете в рамках закона». Я у него спрашиваю: «Это просьба или благословление?» Владимир в ответ: «Да, я Вас благословляю», — и перекрестил во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Что такое благословление Предстоятеля церкви для человека верующего — это не нужно объяснять.
И вот таким образом я оказался в этом деле. Охрану Драбинко дали сразу государственную — никакой другой охраны у него не было, моей тоже. Он жил в гостиницах — сначала в «Опера» (пятизвёздочная гостиница в центре Киева — Ред.), затем в загородном клубе «Адмирал». И был ещё, вроде, гостиничный комплекс «Банный двор», вышгородский «Банный двор» — он спокойно там жил. Бывал во многих местах — на богослужении, бывал у Блаженнейшего в «Обериге», в Феофании, в резиденции. Это не было никаким лишением свободы — его просто просили находиться немного в тени, чтобы не привлекать внимания, погасить скандал. И второе, не попасть под месть криминальных элементов плюс тех людей, которые были «кинуты» мошенницей Панько. Александр тоже был замешан в этих делах, выступал своего рода гарантом за Панько перед кредиторами, на него тень падала. И он понимал, что есть от кого отгородиться охраной. Сейчас Драбинко говорит, что это была не охрана, а конвой! Что его удерживали насильственным образом, что я в этом был соучастником. Это ложь от начала до конца! Он врёт и клевещет на тех людей, которые ему помогали в тот момент. Есть же письмо, которое публиковал Захарченко (министр МВД в 2011- 2014 годах — Ред.), где Александр его благодарит за участие в «сложный момент его жизни». Это слова самого Драбинко.
Но почему Вы оказались в центре этого дела, а не Захарченко или кто-то ещё? Вы такая серьёзная угроза для власти?
— Летом, когда шёл крестный ход, против компаний, которыми я владею, уже заводили уголовное дело, проводили здесь (обводит взглядом кабинет — Ред.) обыски. Давили, чтобы я каким-то образом повлиял, чтобы крестный ход прекратил своё шествие. Примитивно до ужаса — я же не являлся организатором крестного хода! Люди сами собирались и шли в Киев с Запада и Востока Украины, никто не мог их заставить. Общее количество — около 500 тысяч человек, финальное шествие здесь, в Киеве — больше 100 тысяч. И что, всех я организовал? Они молились за Украину, за мир, за спокойствие в стране! Какая угроза была для власти от крестного хода? Но власть устроила такую травлю в прессе, столько грязи было вылито в этот момент — запугивание, угрозы, будут какие-то взрывы, нападения.
Тогда СБУ завело уголовное дело, которое пытались использовать для давления на меня. Знаете, что было в материалах дела? Финансирование терроризма и сепаратизма! С формулировками «неизвестные лица неустановленным способом передавали неизвестным лицам ДНР крупную сумму денег«! Это юридическая формулировка, вы можете себе представить?! Это говорит о том, что везде всё копали, но ничего не могли найти, только этим и пытались давить на меня. И вот это всё раскручивается постепенно — полгода меня всячески пытаются психологически обработать, чтобы я уехал.
Сейчас давят по-другому. Я думаю, это всё разобьётся при мало-мальски непредвзятом расследовании. В «деле Драбинко» поменялось четыре процессуальных прокурора, которым ставились одни и те же задачи. Возможно, из-за того, что в деле нет ничего, что можно было бы предъявить. Зато есть политика — «Оппозиционный блок». Мы говорим то, что думаем, я говорю то, что думаю. Мы защищаем каноническую церковь — оказываем юридические услуги, административные, чтобы можно было защищаться во время сегодняшних нападок на неё.
Второй момент — я думаю, это просто банальный рэкет. Кто-то где-то хочет что-то откусить. Возможно, будут приходить с предложением каким-то — пока ещё не приходили, но, наверное, будут. И третье — какая-то месть или что-то такое эмоциональное. При этом, я думаю, генеральный прокурор Луценко начинает или уже начал свою собственную политическую карьеру. Он думает уже о том, как ему баллотироваться на пост президента на будущих выборах.
Похоже, Вы один из немногих, кто верит в справедливость украинского суда.
— Нет, я не верю в справедливость украинского суда, я верю просто в справедливость. Я точно знаю, что на лжи они ничего не построят. Что-то можно на клевете построить лишь на какой-то период времени — вот сейчас ушло в Верховную Раду представление на меня, со всех экранов телевидения об этом говорят, полощут меня, как хотят и где не хотят. В итоге всё закончится, вот я просто уверен, на 100% таким же пшиком, как и все остальные дела, которые фабриковала Генеральная прокуратура.
Хорошо, давайте закроем историю с Драбинко. У меня к вам вопрос уже как к прихожанину Украинской Православной Церкви. На ваш взгляд, какие самые серьёзные угрозы и вызовы стоят сейчас перед церковью?
— Если взять атмосферу вокруг Церкви, канонической Церкви, которая находится в каноническом единстве с Русской Православной Церковью — конечно, давление идёт колоссальное со всех сторон. Из средств массовой информации, из властных кабинетов называют «агентом Кремля», «рукой патриарха Кирилла», как угодно обвиняют. И всё это построено на лжи, на полной клевете! Насильственным образом отбираются приходы — приезжают какие-то бандиты в балаклавах, которые именуют себя активистами, на самом деле бандиты, захватывают храмы, передают их Киевскому патриархату, священников избивают. Было даже два случая — монашку убили и священника убили. Но эти случаи не расследуются Генпрокуратурой, никто не хочет. Все эти захваты происходят при содействии власти — их покрывают всячески на местном уровне и на уровне центральном, всё спускается на тормозах.
Сейчас ко мне один священник приедет из села Птичье Ровенской области, отец Виктор. Он защищает в селе свой храм, но нападки не прекращаются. Атмосфера, которая сложилась сейчас в стране по отношению к Церкви, отвратительная — лживая, основанная на клевете. Такого ещё не было никогда. Но все, кто думают, что Церковь можно так побороть, глубоко заблуждаются. Глава церкви — Христос, а Господь поругаем не бывает, не бывает никогда побеждён. И все, кто борется с церковью — у них очень плачевна судьба, я в этом уверен. И нападки эти все вернутся к ним так, что они даже не представляют.
Это слова верующего человека. Но что Вы думаете как политик — как можно остановить эти нападки на Церковь?
— Власть должна поменяться. И вместе с ней должна измениться информационная политика. Сейчас же в обществе создаётся и нагнетается атмосфера ненависти, злобы, вражды друг по отношению к другу. Не только к церкви, но даже друг к другу. Посмотрите на общество, посмотрите на Верховную Раду, когда она заседает — это же срез злобы и ненависти в обществе.
Я как раз хотел Вас спросить о Верховной Раде. «Оппозиционный блок» — политическая сила с говорящим названием. И, тем не менее, у многих создаётся впечатление, что «Оппозиционный блок» гораздо менее оппозиционный на сегодня, чем «Батькивщина» или «Радикальная партия».
— А ещё нас называют коллаборационистами (улыбается — Ред.). Нет, мы были, есть и будем, надеюсь единственной реально оппозиционной силой. В конце 2014 года коалиция создавалась из пяти партий — БПП, «Народный Фронт», «Самопомощь», «Батькивщина» и «Радикальная партия». И все они вместе ответственны за то, что происходит в стране — ведь партии действовали в соответствии с коалиционным соглашением, которое подписали в 2014-м. Они голосовали за назначение премьер-министром Яценюка, за безудержное повышение тарифов, за налоги на пенсию. Их внешняя политика, внутренняя, экономическая программа — всё было прописано в программе правительства Яценюка, а теперь и Гройсмана. А как голосовались бюджеты, которые правительство предоставляло в Верховную Раду? Сейчас вдруг все почему-то стали оппозиционерами, но они ответственны за ту ситуацию, которая сложилась в стране.
И если мы, «Оппоблок», не совсем оппозиционные, а оппозиционеры они, то почему уголовные дела заводят против нас? Вы что-то слышали, чтобы против «Батькивщины» уголовные дела заводились?
Мосийчук сидел.
— Но это «Радикальная партия». Это совсем другая история. А у нас — Скорик, Орлов в Одессе, Колесников в Днепропетровской области, на Новинского представление о снятии неприкосновенности. И я могу называть ещё и других депутатов, на которых уголовные дела заведены и они ходят в Генпрокуратуру на дачу показаний. Может мы в чьём-то восприятии и не совсем оппозиционная партия, но власть бьёт нас почему-то. И физически, и морально. Сколько было избиений в Днепропетровске депутатов «Оппозиционного блока». Это же все случаи известные. И боятся больше всего нас, а не «Радикальную Партию» и не «Батькивщину».
А кто ваш избиратель? От чьего имени вы говорите? Вы можете сказать, чьи интересы вы хотите защитить? И в чем они?
— У «Оппозиционного блока» по всем опросам общественного мнения сейчас первое место на юго-востоке и юге Украины. Это Одесская, Херсонская, Николаевская область, Днепропетровская, Запорожская, Харьковская, Донецкая, Луганская. У нас хорошие рейтинги в Кировоградской области, в Житомирской области, да и по центру тоже — это те регионы, в которых у нас есть возможности для роста.
Какие интересы? У каждого человека есть какие-то такие святые вещи, которыми нельзя поступиться. Это язык, семья, это вера в Бога. Вот это трогать нельзя никогда! Конечно, должен в Украине быть государственный язык — украинский, но должны быть и языки регионального общения. Где люди говорят на русском, пусть говорят на русском. Пусть документы пишут на русском, обращаются в суды на русском, чтобы не надо было нанимать переводчиков. Точно так же в других областях есть какие-то региональные языки — например, румынский в Черновицкой области.
Помните, в феврале 2014 года только тронули закон о языках, хотели отменить?
Да, многие помнят — тогда депутат, а сегодня вице-премьер Кириленко был инициатором отмены языкового закона.
— Да, Кириленко был инициатором вместе с партией «Свобода», свободовский вице-спикер Кошулинский ставил на голосование. В итоге что? Я считаю, это было одной из причин, что Крым потеряли. Мы тогда на руках висели, чтобы этого не делать. Но Турчинов вышел на встречу с западными дипломатами, а Кошулинский сидел в президиуме и вёл заседание парламента. В итоге проголосовали, и это имело плачевный результат. Потом отменили, но было поздно. Ни в коем случае нельзя трогать язык — это чувствительная тема.
Давайте поговорим об экономике. Если в формулировках классиков, то Вы — представитель промышленного капитала. На ваш взгляд, что сейчас происходит с украинской промышленностью?
— У нас сейчас в стране кладбище заводов, после того как было свёрнуто экономическое сотрудничество с Россией. Вся эта блажь, которую нынешняя власть раскручивала, связанная с европейской сказкой: «мы должно выйти на рынок Европы, у нас скоро всё будет как в Европе» — всё к этому и привело. Наша экономика была ориентирована на страны СНГ, на Россию в первую очередь. Многие предприятия на Юго-Востоке и на Востоке страны были в кооперации с предприятиями РФ. А европейцы сюда не пришли и не придут, за нас работать не будут!
Хотите конкретные примеры? Сумское НПО имени Фрунзе производило газоперекачивающие агрегаты для «Газпрома», для газодобывающих компаний Средней Азии. Объём заказов по состоянию на 2013 год, насколько я помню, был 400 миллионов долларов. Сейчас — только 50 миллионов. Средняя зарплата была больше 1000 долларов, на заводе было 10 000 высококвалифицированных кадров. Сейчас зарплаты такой нет, люди работают два раза в неделю, НПО находится в тяжелейшем положении, настоящий кризис. Таких примеров много, и не только по гигантам.
Ещё один пример — я один из акционеров небольшой компании «Верес», которая производит консервацию. После того, как был закрыт российский рынок, 50% продукции оказались ненужными, вынуждены были снизить объёмы производства. Работало 3 700 сотрудников, сейчас только 1 800. В два раза сокращение, потому что российский рынок закрылся, а это 100 с лишним миллионов потребителей. Мы в Европу и раньше поставляли, и сейчас поставляем, но там очень сложно пробиться на рынок, тебя просто не пускают. Это только наши бравые министры могут говорить, что всё открыто — поставляйте. Иди, поставь, я посмотрю на тебя.
То, что мы, наша промышленность, потеряли на рынках в последнее время — можно ли это вернуть?
— Я думаю, что вернуть можно. Есть традиционные связи, исторические. Прошлое нельзя перечёркивать, это огромная и успешная история совместного проживания русского и украинского народов. И отказываться от своих традиционных связей, по меньшей мере, глупо, даже преступно. Конечно, это не так вот, щелчком будет, а постепенно, постепенно нужно эти рынки возвращать. И, конечно, занимать прагматичную позицию во внешней политике, а не эмоциональную. То у нас друг Америка, то Россия враг, хотя с Россией тысячелетняя история совместного проживания, успешного проживания. Конечно, в том, что такие отношения сейчас между Украиной и Россией, виноваты и одни, и другие. Увы, это плоды усилий двух государств. И нужно провести определённую работу, чтобы многое вернуть назад. Точно могу сказать, что без восстановления экономического сотрудничества с РФ, экономики на Украине не будет.
В стране проблем — выше крыши. Что же Вас тогда держит здесь? Это ваш капитал, это ваша ответственность перед теми людьми, которые на Вас работают? Политическая карьера? Что ещё, кроме веры, держит Вас в этой стране и что внушает вам оптимизм?
— Я же гражданин Украины, где же мне ещё быть?! Я люблю Украину, я здесь состоялся как бизнесмен, только недавно начал политикой заниматься. И я хочу добра Украине, хочу сделать так, чтобы люди чувствовали себя и жили здесь достойно. Чтобы сюда хотелось приехать и здесь жить. Вот это я хочу сделать. А проблемы. Вы знаете, я по себе просто стал замечать — когда у тебя есть страх Божий внутри, то страх человеческий пропадает. Верующий человек всегда оптимист — у нас же есть Вера, Надежда, Любовь. И ты должен верить, надеяться, любить своих ближних и дальних. То есть, если без оптимизма жить или жить в унынии, так это грех страшный. Мы не должно так жить.
Беседовал Кирилл Вышинский
