Синдром д’Артаньяна

Недавно в сетевом издании «Сноб» появился текст довольно известного публициста Дмитрия Быкова с говорящим названием «Толоконные лбы», в котором он много критикует Церковь — текст, на который стоит отозваться, в частности, потому, что, автор, как и полагается талантливому публицисту, служит голосом определенной части нашего общества.

Критика Церкви со стороны нашей интеллигенции часто не то, чтобы несправедлива — она просто обращена к воображаемому объекту. Церковь, конечно, состоит из грешных, несовершенных людей, и, если мы говорим о ее земном, социальном воплощении, у нее могут быть, и есть реальные системные проблемы, которые стоит увидеть, которыми необходимо заниматься. Беда с нашими интеллигентными критиками, однако, в том, что они этих проблем просто не видят — и каковы бы ни были реальные грехи церковных людей, они обличают вовсе не их.

Как правило, такая критика выдает не только решительное непонимание предмета, на который она обращена, но и решительное с ним незнакомство. Церковь, воображаемая и критикуемая прогрессивной интеллигенцией, и Русская Православная Церковь как реально существующее сообщество со своими реальными проблемами, практически не пересекаются; статья Дмитрия Быкова — еще одно подтверждение этому. Как пишет автор, «Правда же эта заключается в том, что церковь в сегодняшней России — предсказуемая и ревностная союзница всего наиболее темного и косного; что церковь — тень государства, и в этой тени его художествам особенно вольготно; что современное российское богословие, по крайней мере официальное, безнадежно отстало от времени и от реальных нужд паствы». Тут даже сложно говорить, что это неправда — неправдой могут быть какие-то утверждения о реальности, этой реальности не соответствующие. Здесь же каких-либо (истинных или ложных) утверждений о реальности просто нет — есть воспроизведение штампов и лозунгов, смысл которых не в том, чтобы сообщать нам что-то о предмете критики, а в том, чтобы обозначать позицию самого критика. В самом деле, какие труды современных православных богословов автор читал? По каким признакам он отличает «официальное» от «неофициального» богословия? Как он определяет близость или далекость этого богословия от «нужд паствы»? Я сильно подозреваю, что никак, и у меня есть на это основания. Несколько дальше автор пишет о том, что «ее (Церкви) интеллектуальный уровень катастрофичен».

Чей уровень катастрофичен? Портала Богослов.ру? Журнала «Альфа и Омега»? Если интеллектуальный уровень людей, читающих греческих и латинских отцов в оригинале, «катастрофичен», то каков же уровень самого Дмитрия Быкова, позволяющий ему смотреть на них настолько сверху вниз? Таинство Святого Крещения мне в свое время преподал кандидат биологических наук (отец Александр Борисов), причем я вовсе не искал креститься непременно у кандидата наук — просто так получилось, вошел в Церковь, столкнулся с ученым. Потом я познакомился и с другими священниками и понял, что в том, что блестящие по мирским меркам интеллектуалы принимают сан, нет ничего необычного. Сколько знакомых священников есть у Дмитрия Быкова и интеллектуальный уровень скольких из них он находит «катастрофичным»?

Или возьмем другое утверждение автора — «Вера в России по большей части языческая, исчерпывающе описанная Фрейзером в „Золотой ветви“ или Фрейдом в „Тотеме и табу“; вера, больше похожая на синдром навязчивых состояний.» Боюсь, что задавать вопрос о том, скольких православных людей лично знает автор, и веру кого именно из них он находит таковой, наверное, бессмысленно. Бессмысленно просить показать нам, например, сетевой дневник священника или вообще церковного человека, веру которого автор определят как «синдром навязчивых состояний». Это не осмысленное высказывание о реальности, которое может быть истинным или ложным, соответствовать или не соответствовать фактам — это демонстрация определенного отношения к миру вообще и Церкви в частности, отношения, которое можно было бы передать выражением лица — если бы оно вполне передавалось при помощи текста.

Но если все-таки попробовать описать это выражение, то лучше всего подойдет известная фраза «вы все жалкие и ничтожные личности, а я д’Артаньян». Выступления в подобной стилистике мало сообщают нам о ничтожных личностях (в самом деле, кому они интересны), зато сообщают нам нечто о самом д’Артаньяне и о той субкультуре, с которой д’Артаньян связан. Субкультура прогрессивной русской интеллигенции обладает определенными устойчивыми чертами, и в том, что ее представители говорят о Церкви — или государстве, или культуре, или чем-либо еще, проявляются определенные особенности, которые можно проследить еще с дореволюционной эпохи.

Главная миссия интеллигента, его долг перед мирозданием — демонстрировать городу и миру брезгливо-высокомерную мину; демонстрация таковой мины составляет столь великую нравственную заслугу, что она совершенно избавляет интеллигента от необходимости делать что бы то ни было еще, и текст Быкова в этом отношении весьма показателен: «Страна, в которой все, от карьеры до здоровья, есть дело случая, страна, в которой ни за что нельзя уважать себя, — есть по определению страна трусливого магизма, где нет связи между причинами и следствиями, а есть робкое предположение, что три плевка через левое плечо еще немного продлят наше прозябание». Это описание реальных проблем страны? Нет. У нас в стране есть очень и очень серьезные проблемы, но этот текст их не обозначает, не пытается выявить их причины, не пытается наметить пути их решения — брезгливое презрение продемонстрировано, долг перед мирозданием исполнен.

Приведу в качестве примера обратного подхода статью Андрея Юревича «Нравственное состояние современного российского общества» — автор пишет о нашей стране чрезвычайно жесткие и страшные вещи, но пишет их совершенно неинтеллигентно — то есть делая конкретные утверждения, обосновывая их данными, анализируя причины и выдвигая свои предложения. Конечно, публицистика не обязана быть научным текстом — но она, все же, должна иметь какое-то отношение к реальности.

Очень показательно то, что Быков пишет о том, что «интеллигентские секты, группирующиеся вокруг „продвинутых“ батюшек, еще отвратительнее, поскольку доминирующая их черта — беззастенчивое самоуважение, хлещущее из глаз самодовольство. Простите меня все, но это очень видно». Я не видел в интеллигентских приходах особого «хлещущего самодовольства», но, поверим автору, что он это видел. Тогда нам стоит поставить вопрос — откуда это в людях, оттого, что они православные христиане или оттого, что они выходцы из той же субкультуры, что и Быков? Это Церковь сделала их такими беззастенчивыми и самодовольными, или они принесли эти качества в Церковь и пока от них не избавились? Не находим ли мы у самого автора все то же «беззастенчивое самоуважение, хлещущее из глаз самодовольство»? Мне бы не хотелось, чтобы это было воспринято как личные нападки — это не столько личная проблема именно Быкова, это, повторюсь, черта определенной субкультуры.

И одна из черт этой субкультуры — как раз непробиваемое самодовольство, принципиальная неспособность задаться вопросом «что мы делаем не так». Это лежащая на поверхности причина того, что обязательное фрондерство по отношению к власти не порождает — и не может породить — никакой реальной, не клоунской политической оппозиции. Любая реальная деятельность, в том числе политическая, предполагает определенный уровень рефлексии, учет своих ошибок, умение их избегать в будущем — к чему наша прогрессивная интеллигенция выказывает полную неспособность. Напоминая известное высказывание А.П.Чехова, она у нас ни на чем и никогда не учится, но только учительствует.

Критика властей — как и общественная критика вообще — может быть продиктована признанием своей ответственности за общество; интеллигентское фрондерство отличает как раз принципиальная безответственность. Немного отложить брезгливую гримасу, принять на себя ответственность за какое-то дело, значит ритуально оскверниться, выпасть из числа истинных интеллигентов.

Как пишет Дмитрий Быков, «Но должна ли эта официальная церковь сотрудничать с государством — вопрос, на мой взгляд, однозначно устаревший: не может, не должна, это для нее катастрофично». Дело в том, что любая реальная социальная работа — попечение о больных в больницах, о заключенных в тюрьмах, кормление бродяг бесплатными обедами, что угодно еще — требует взаимодействия и сотрудничества с государством. Чтобы священник мог прийти к умирающему в больницу, нужно договориться с минздравом. Чтобы он мог прийти в воинскую часть — с министерством обороны, и так далее.

Любой человек — и любое сообщество — которое пытается что-то делать для улучшения нравов и помощи согражданам, оказывается перед необходимостью взаимодействовать с государством; с тем, которое реально есть, со всеми его возможными недостатками. Но для интеллигента такое сотрудничество — анафема, полная катастрофа, как Дмитрий Быков прямо и пишет. Что здесь первично — принципиальное несотрудничество с государством делает интеллигентов неспособными принять ответственность за какое-то реальное дело, или принципиальная безответственность оправдывает себя Великим Табу на сотрудничество с государством, не очень ясно. Скорее, второе.

Я читал — не у Дмитрия Быкова — отзывы на соглашение между Церковью и минздравом — что минздрав возглавляют настолько дурные люди, что сотрудничество с ними делает Церковь (и лично Патриарха) нерукопожатными. Но Церковь не интересуется своей рукопожатностью — она интересуется тем, чтобы у умирающего в больнице человека была возможность исповедоваться и причаститься. И значительная часть разногласия между церковной и интеллигентской точками зрения как раз сводится к расстановке приоритетов — для интеллигента табу на сотрудничество с государством важнее; его космического значения миссия состоит в том, чтобы делать высокомерную и брезгливую мину, и тот, кто не разделяет этой миссии, заслуживает только презрения. Церковь видит свою миссию совершенно по-другому, и, разумеется, она будет сотрудничать с государством — и для того, чтобы послужить обычным людям, и помня о том, что само государство состоит из людей, за которых умер Христос, людей, которые тоже нуждаются в вечном спасении.

Чтобы сделаться любезной в нашей интеллигентской субкультуре, Церковь должна принять ее ценности и установки — а этого она не сделает, просто потому, что эти ценности и установки весьма дурны. Принципиальная безответственность, презрение к ближним, хлещущий из каждой строчки снобизм — не случайно сетевое издание, в котором помещен текст Дмитрия Быкова так и называется, «сноб» — это вовсе не добродетели, к которым надо стремиться. Это пороки, от которых надо избавляться. Поэтому Церковь не может и не будет приспосабливаться к запросам ее интеллигентских критиков — как говорил герой советского фильма, «нет уж, лучше Вы к нам». Наша интеллигенция нуждается в том же, что и все остальные — в покаянии, в пересмотре своего отношения к жизни, к себе, к Богу и ближним. В принятии своей ответственности перед Богом, ближними, и, да, государством. Потому что ничто в обществе и в государстве никогда не улучшалось оттого, что некоторая общественная группа долго и неуклонно делала презрительную мину.

http://radonezh.ru/analytics/sindrom-d-artanyana-46 632.html