 |
| Известия | Армен Попов | 16.08.2016 |
Руководитель портала «Усыновите.ру» Армен Попов — о появлении в России профессиональных приёмных семей и изменении в обществе отношения к сиротам.
Осенью в Сочи под председательством вице-премьера правительства Ольги Голодец уже в шестой раз пройдёт форум приёмных семей. В этот раз — в новом формате. На форум приедут множество специалистов: психологи, юристы, консультанты, которые будут проводить мастер-классы и тренинги для приёмных родителей. О том, с какими проблемами сталкиваются приёмные родители, почему россияне чаще стали усыновлять детей-инвалидов и появятся ли у нас профессиональные приёмные семьи, обозревателю «Известий» Елене Лория рассказал руководитель портала «Усыновите.ру», генеральный директор Центра развития социальных проектов Армен Попов.
— Портал «Усыновите.ру» — это фактически зеркало федерального банка сирот. Сколько сейчас там зарегистрировано детей, которых можно усыновить или взять под опеку? И действительно ли сирот стали чаще брать в семьи?
— Да, портал — это отражение федеральной базы данных. Там юридически и статистически абсолютно точное количество детей, которых можно устроить в семью. Сейчас там 62 тыс. детей, подлежащих устройству в семью. И их количество очень сильно снижается. Когда 11 лет назад был создан сайт, в базе было 160 тыс. детей-сирот. Долгое время эта цифра снижалась очень медленно. Но конец 2012 года стал поворотной точкой. Тогда было 120 тыс. И вот с этого момента каждый год идёт активное снижение. Сейчас я прогнозирую, что оно замедлится, потому что остались дети сложных категорий.
— Остальных разобрали?
— Да, за последние три года у нас глобально сократилось количество детей-сирот в банке данных. Ведётся целенаправленная государственная политика, разобраны практически все здоровые и маленькие дети.
— Маленькие — это до пяти лет?
— Маленькие — это уже до 12 лет. Граница сместилась, здорового ребёнка 7−8 лет найти в большей части регионов — проблема. В банке данных остались, как правило, дети старшего возраста и дети с очень серьёзными заболеваниями.
— Но и нездоровых детей тоже берут в семьи?
— Я занимаюсь этой проблемой 25 лет. И для меня стало откровением, что в обществе так быстро стали происходить изменения. С прошлого года появилась устойчивая тенденция — очень активно на воспитание стали брать детей с синдромом Дауна. У нас их просто разбирают!
— Это мода? Ну, в хорошем смысле?
— Это можно назвать как угодно, но это реалии наших дней, тенденция. Это в том числе происходит из-за того, что здоровых детишек мало, и потенциальные родители стали присматриваться, кого же ещё можно взять. Многие говорят, что раньше для них «синдром Дауна» звучало как клеймо. А теперь отношение к детям с таким диагнозом резко изменилось. Это произошло год назад. И в течение этого года я вижу всё больше и больше таких случаев.
— Возможно, это зависит и от общественного мнения?
— Да. Что касается общественного мнения, у меня простой измеритель: пять-шесть лет назад на приёмную семью смотрели как на белых ворон и спрашивали: «А зачем вы это сделали?» Если у них ещё свои дети были, на них вообще смотрели дико: «Зачем вы берёте, если своих можете родить?» Желание взять на воспитание сироту вызывало у окружающих удивление и скорее недоверие, отрицательную эмоцию. Мы проводили такие замеры общественного мнения.
Сейчас это, безусловно, положительное отношение. К приёмной семье будут относиться с симпатией, интересоваться, как они это сделали. Даже не будут спрашивать, зачем они это сделали, потому что общество уже ответило себе на этот вопрос: «это — хорошо».
— Отношение общества к приёмной семье изменилось, но наверняка остались и какие-то проблемы?
— Есть очень конкретные проблемы приёмных семей. Одна из них — сложные взаимоотношения с родными, биологическими родителями ребёнка. Если это не усыновлённый ребёнок и нет тайны усыновления, то органы опеки обязаны предоставить кровным родителям, которые, условно, вышли вчера из колонии, контакт, где находится ребёнок.
— Неужели с их стороны есть такое желание?
— Часто такое бывает. Есть желание шантажа приёмных родителей. «Вы воспитываете моего ребёнка и ещё за это деньги получаете? О, дорогие мои! Денежки-то нам, половиночку». И это большая проблема, как выстроить диалог. К сожалению, такие случаи есть.
Я знаю очень много конфликтных ситуаций, когда кровные родители себя ведут некорректно, создавая проблемы и для ребёнка, и для приёмных родителей.
— Изменился ли социальный портрет приёмных родителей?
— Мы для себя видим очень интересное различие. У большинства из них есть жизненный принцип — «сделать для ребёнка». Это, как правило, люди уже со своими детьми. Для них взять сироту на воспитание — некое движение сердца.
В основном приёмные родители — люди среднего достатка, средний класс. Конечно, среди приёмных родителей есть и олигархи, и высокопоставленные чиновники, и знаменитые люди, но не они составляют основу.
— Что произошло? Появилась социальная ответственность?
— Общество изменилось. Государство стало на эту тему обращать очень серьёзное внимание. Эта проблема перешла из категории «вообще где-то существующих проблем» в центр общественного сознания. У нас на сайте есть архив всех публикаций СМИ по этой теме с 2005-го.
Откройте 2005 год — вы увидите, что по теме сиротства в стране выходили 1−2 статьи в месяц по всем российским СМИ, включая региональные! Тема вообще не была кому-то интересна.
— Наверняка среди приёмных семей есть такие, для которых финансовая сторона не на последнем месте?
— Конечно, люди рассчитывают на помощь государства, потому что если бы не рассчитывали, то просто усыновляли сирот. Если мы посмотрим на иностранный опыт, то там в основном усыновляют, потому что материально могут себе это позволить. У нас всё же это проблема, поэтому приёмных семей больше, чем усыновителей.
— Но ведь наверняка не всё идеально и есть люди, которые пытаются таким образом заработать?
— Да, нам известны истории, когда люди набирают большое количество приёмных детей — шесть, семь человек, а то ещё и больше — и используют это как финансовый инструмент. Но тех, кто решил построить на этом бизнес, — единицы.
Такая бизнес-модель обречена на провал по-любому, но такие люди, безусловно, встречаются. Для Москвы это стало в какой-то момент характерно. В Москве ведь выплаты достаточно большие — около 30 тыс. рублей на ребёнка.
— Сейчас на проблемы приёмных семей стало обращать внимание государство, им помогают, их защищают. А у детей-то есть защита? Я сейчас говорю о недавней трагедии в Подмосковье, когда приёмные родители сначала убили шестилетнюю девочку, а потом сожгли её тело, после чего заявили о пропаже ребёнка. Как можно избежать такого?
— Мы исходим априори из того, что ребёнку в приёмной семье будет лучше, чем в детском доме. Я, как и большинство людей, приверженец этой точки зрения. Но не всё бывает гладко.
Для этого как раз и создана система, которая в целом работает. Существуют школы приёмных родителей, где родители проходят обучение. Очень часто, что хорошо, именно здесь происходит отсев. Человек прошёл школу приёмных родителей, понял, что его ждёт, и осознал, что это не его. Есть ещё, конечно, и система формальных проверок. Там тоже какой-то отсев происходит.
Дальше есть органы опеки. И вот тут мы подходим к самому интересному: как органы опеки выполняют свою функцию? Для меня в этой подмосковной истории непонятно: если девочка пропала в апреле, где всё это время была опека? Детский сад? Соседи куда смотрели? Вопрос, что это за семья, как её допустили до усыновления, всё ли было учтено? Пока много вопросов, многие обстоятельства неизвестны, выводы можно будет делать, когда всё станет ясно. Эта история обязательно будет обсуждаться на форуме в Сочи. Но я хочу сказать, что чаще всего такие трагедии, как с этой девочкой или как американские жуткие истории с убийствами детей, происходят вопреки системе. Этот пресловутый человеческий фактор, единичная вещь. Мы не можем говорить, что это тенденция. А на форуме в этот раз мы обязательно будем говорить о насилии в приёмных семьях. Ведь тема родительского выгорания очень важная. Будет целый курс лекций, посвящённых этому, потому что с такой проблемой сталкивается почти каждая семья. И не только приёмная.
— С точки зрения законодательства надо что-то менять для приёмных семей?
— Сейчас обсуждается вопрос о создании закона о так называемой профессиональной приёмной семье. Я считаю, что это важно сделать.
У органов опеки и попечительства случается ситуация, когда появился ребёнок, которого изъяли из семьи. Перед опекой стоит выбор: или его в детский дом поместить, или куда-то ещё. Если «куда-то ещё», то должна быть готовая профессиональная семья, которая готова взять прямо сегодня любого ребёнка. Практически дежурная семья.
— Ребёнок так может переходить из семьи в семью.
— Да, дежурная приёмная семья — это не идеальный вариант, но это лучше, чем детский дом, в который попадёшь — и всё.
Когда ребёнок кочует из одной семьи в другую, это плохо. Это травма, это отсутствие привязанности и так далее. Но если бы такая семья была на время, скажем, до того момента, когда ему найдут постоянную семью, это было бы отлично.
— Законопроект уже есть?
— Есть, им занимается Ольга Юрьевна Баталина, очень много делающая для сообщества приёмных семей. Но с ним возникли определённые сложности. Минтруд дал отрицательный отзыв. Это связано с тем, что в нём предусмотрен трудовой договор для приёмной семьи. А это повлечёт серьёзные изменения в Трудовой кодекс.
— То есть вопрос даже не в дополнительных выплатах на ребёнка, а в том, чтобы приёмная семья была признана как профессиональная деятельность?
— Да. Это должно считаться работой. Но я думаю, в новом составе Госдума рассмотрит этот законопроект, и профессиональные приёмные семьи появятся в России.
Интервью взя Елена Лория
