 |
| Царьград | Николай Бурляев | 26.11.2021 |
Народный артист России, режиссёр, актёр, депутат Государственной думы Николай Бурляев в эксклюзивном интервью Первому русскому телеканалу Царьград рассказал о своём видении ситуации с отечественной культурой и по многим другим социальным вопросам. А накануне в своём нашумевшем парламентском выступлении он поднял проблему «острой культурной недостаточности» страны как весьма опасного государственного недуга.
Царьград: Николай Петрович, недавно в стенах Госдумы Вы заявили, что культуру надо возвращать с панели. Вы фактически развили тезис о вирусе бескультурья, поразившем страну, который Мария Шукшина озвучила в Кремле. Неужели так наболело, что эта тема должна громко звучать с таких трибун?
Николай Бурляев: Наболело давно. Уже 30 лет после перестройки мы живём в состоянии идеологии вседозволенности, которую допустил своим указом Ельцин в 1992 году. Он ведь запретил государству как бы то ни было регулировать культурную политику. И вот то, к чему мы пришли, — мне это было очевидно, когда этот маховик только запустили, — к дикой алкоголизации общества, росту преступности, наркомании, педофилии. То есть все социальные пороки рванули вверх. Из-за этих бед произошло резкое сокращение населения. А государство продолжало выделять деньги на то, что просто нельзя было подкармливать.
— Некоторые утверждают, что «культура», какая бы она ни была, не стимулирует эти процессы, а, наоборот, идёт за ними. Мол, раз они есть в обществе, то «художник» должен всё это отражать. Ну, и получать законные дивиденды за это отражение.
— Это всего лишь оправдание вседозволенности: «деятели культуры» почуяв в воздухе эту моральную индифферентность, распоясались абсолютно, взяв на вооружение принцип: что хочу, то ворочу. А государство трусливо попустительствует этому безобразию. Если бы оно ещё в 1992 году поставило бы какие-то рамки «свободе творчества», обозначило бы национальные приоритеты, то и художники работали бы по-другому. Например, в русле указа об основах государственной культурной политики, который, к счастью, наш президент подписал в 2014-м и к разработке которого причастен и я, недостойный.
А теперь у нас получилась и вовсе странная ситуация: бывший министр Владимир Мединский назвал этот президентский указ «конституцией» для чиновников Минкультуры. Но они просто не выполняют этой конституции! И ничего…
— Почему депутатам так запомнилось именно Ваше выступление? Что в нём было такое, что заставило зал молча внимать тому, о чём Вы говорили?
— Молча внимали, потому что положено молчать, когда произносится десятиминутная речь. Это, кстати, право, которое дал мне руководитель нашей фракции «Справедливая Россия» Сергей Миронов. Но я видел этот зал, передо мной было ядро «Единой России» — весь центр не слушал, общался по телефону. Такого трудного зала у меня в жизни не было!
Когда им говоришь, что нужно выделять из бюджета три процента на культуру, они начинают жаловаться, что нет денег, мол, что же, нам у детей отнимать? А я им прямо предлагаю: вы говорите, что «Газпром» — наше национальное достояние. Так и давайте из того, что идёт по трубе на Запад, за огромные деньги, выделите хотя бы 1 процент на культуру, и вопрос будет решён. Ну ограничьте вы аппетиты наших олигархов прогрессивным налогом! И вот вам эти проценты.
Почему я должен говорить министрам о том, где им брать деньги? Я им просто доказывал, что вы нарушаете и Конституцию, и указы президента, которые говорят о том, что культура — приоритет в жизни государства. Ведь настоящая культура, духовное развитие народа стоит над всеми, даже экономическими проблемами. А в ответ: мы сделали «Пушкинскую карту». Это всё равно что прикрыть причинное место фиговым листком. Я не против карты, но это не должно быть главным.
Вот, например, надо срочно спасать памятники архитектуры. Я был избран от Ярославля, Ивановской области, Владимирской, а ещё мне прибавили Архангельскую область и Калмыкию. Я проехал Ярославскую область: сотни храмов, памятники нашего зодчества и культуры разрушаются — через год-два и спасать будет нечего.
Сейчас вы даёте на всю отечественную киноиндустрию в год столько, сколько стоит один американский мультфильм «Шрек». При этом на выходе мы ещё получаем чудовищное кино. А чиновники отчитываются правительству: у нас всё потрясающе, идёт движение вверх, мы отвоевали порядка 18 процентов у американского проката, деньги потекли. Кому потекли? Да тем продюсерам и прокатчикам, которые делят эти миллиарды рублей между собой и понижают духовный уровень народа. Из четырёхсот фильмов я могу назвать десяток хороших — но это безобразно мало для великой страны.
— Николай Петрович, допустим, Вас услышали и дали эти 3 процента на культуру. А что дальше? Департамент кино в Министерстве культуры возглавляет Светлана Максимченко — дама, участвующая в протестном движении в нашей стране и не скрывающая этого. Когда её назначили на это место, либеральные СМИ были в восторге. Так на какое кино пойдут эти деньги?
— Конкретно Максимченко меня удивила. Я присутствовал на питчинге по документальному кино, который она вела, собрав около 30 экспертов. Там были люди, не имеющие никакого отношения к кино, не знающие, что такое драматургия, режиссура. Какие-то интернет-портальщики, блогеры-шмогеры, просто проходимцы, которые пробрались в Союз кинематографистов и в экспертный совет. И вот они зарубают важнейшие проекты, как, например, фильм о Тарковском — к 90-летию Андрея Арсеньевича. Они этот проект отодвинули в «резерв».
И такая же проблема в экспертном совете по игровому кино. В анимационном кино они отказали в поддержке хорошему режиссёру и драматургу с Патриаршей литературной премией, который предложил проект фильмов для детей по Евангелиям. С такой «экспертизой» надо разбираться! Ну нельзя, чтобы из 20 членов экспертного совета Фонда кино было 15 продюсеров и прокатчиков, которые делят эти 4−5 миллиардов между собою, не подпуская никого к кормушке. Там должны быть не только деятели кино и культуры, которые понимают, что такое драматургия и режиссура, но и учителя, и духовенство, правоохранительные органы, психологи и психиатры. Допустим, последние прочтут сценарий и скажут: такой фильм увеличит процент суицидов. А правоохранители вынесут свой вердикт о скрытой пропаганде насилия или употребления наркотиков. И с этим нельзя будет не считаться.
А сегодня приходят новые чиновники и продолжают ту же гиблую линию, раздачу денег «своим». Я же пять лет был заместителем председателя Общественного совета Минкультуры, видел, как эти чиновники распределяют средства, видел их кадровую политику. Так вот, как я сказал в своём выступлении в Госдуме, они и будут продолжать, с некоторыми вариациями, давать премии детородному органу, встающему на Литейном мосту, антихристианским фильмам типа «Матильды», кощунственным постановкам вроде оперы «Тангейзер» в Новосибирске и так далее.
Они продолжат поощрять патологию и русофобию в театре. Это антисистема. Всё останется по-прежнему, если на уровне президента, Госдумы не утвердить, наконец, государственное мировоззрение. Они очень боятся слова «идеология», хотя оно переводится как «наука об идее, об идеале». Ну разве плохо обществу иметь науку об идеале? Россия без идеала жить-то не может, бьётся в агонии. Ну пусть будет мировоззрение. Если оно будет официально утверждено как чёткая система приоритетов, то и финансировать разрушительные проекты антикультуры станет затруднительно.
— Уместно поставить вопрос: а обладают ли наши чиновники Минультуры хотя бы элементарным знанием русской культуры?
— Вот именно. Я как-то раз пришёл в качестве зампредседателя общественного совета Минкультуры посмотреть, кого они хотят принимать в чиновники министерства. Там было 30 человек из кадрового резерва. Я посидел, послушал, а потом задал вопрос одной девушке, ей лет 27−30 было. Простой вопрос: пожалуйста, назовите русских поэтов XIX века. Пауза, ужас в глазах, ступор абсолютный. Она ушла, зашёл другой, такого же возраста человек. Ему — тот же вопрос. В ответ — тишина. И вот глава департамента по кадрам мне и говорит: «Ну зачем вы их смущаете?» Представляете? Да этим людям элементарный школьный экзамен надо устраивать! Куда они хотят идти работать? Ведь они будут бюджетные средства так же бездарно распределять — они же некультурные совсем.
— Порой кажется, что высокая культура, национальное культурное наследие сегодня для новых поколений становятся чем-то отжившим, ненужным — уходящей натурой, так сказать… Неужели мы стоим перед культурной катастрофой?
— Пока мы не ушли ещё все те, кто помнят и продолжают традиции, — нужно к нам прислушиваться, плохого мы не посоветуем. Что говорил один из умнейших людей России — Константин Петрович Победоносцев? Нельзя заигрывать с молодёжью, потакать ей, нужно её вести за собой. И желательно в правильном направлении.
Если мы введём на государственном уровне идеологию, если хотите — мировоззрение, тогда это «направление» как постоянный фоновый поток и возникнет. В том числе в сфере культуры. А так — откуда ему взяться? Отдельные художники пытаются утверждать высокие истины, а на них смотрят как на «отстойных» чудаков. А основной поток идёт мимо и ведёт за собой людей не вверх, а вниз, что проще.
— Перезапуск всё-таки возможен или нет?
— Конечно, возможен. Просто нужно с головы всё поставить на ноги. На хорошую российскую основу, которая у нас есть, завещана нашими традициями и предками. О чём и говорит президент. Лет 10 или уже больше тому назад на встрече с кинематографистами, когда мои коллеги пожаловались на засилье пошлости, похабщины на экране, Путин напомнил про «кодекс Хейса» — свод этических правил прокатчиков и продюсеров Голливуда, принятый в 1930 году. Там чётко прописывалось, что на экране должно быть лишь уважительное отношение к Родине, к флагу, к семье, к женщине, к религии. Предписывалось ограничение сексуальных сцен: затяжных поцелуев, обнажения, запрет показа патологий и так далее. И Америка жила в этой системе более 30 лет. Потом, в конце 1960-х, это отменили, и они пришли к тому, к чему пришли.
Жюри совершенно девальвированной Оскаровской премии вручает эту жёлтую болванку преимущественно картинам, которые пропагандируют нетрадиционные отношения, патологию, дьявольщину. Но нам-то зачем это?! Мудрые люди, кстати, жившие в Америке, в прошлые века, говорили: спасение России — спасение мира, гибель России — гибель мира. У наших правителей, законодателей есть шанс сделать такие законы, чтобы Россия спаслась и стала примером для всего вырождающегося мира. А пока вместо этого министр Силуанов говорит: «Вот мы сделали Пушкинскую карту».
— Как Вы относитесь к набирающей ход сегрегации людей QR-кодами по прививке?
— Я лично получил за вот эти двое суток около 2 тысяч обращений ко мне как к депутату с требованием прекратить это безобразие, насилие над обществом, разделение общества на «чистых» и «нечистых». В частности, студенты Московской консерватории обратились к ректору Александру Сергеевичу Соколову с просьбой не ограничивать их права учиться. Поднимается эта волна. Почему? Вот государство всё время жалуется, что мало прививаются. Не прививаются, потому что не верят. А вы убедите!
Нужно провести парламентские слушания, на которые пригласить не только тех, кто убеждает — всё это фармакологическое лобби, но и действительно независимых учёных: вирусологов, иммунологов с научными степенями. И пусть состоится перед депутатами и перед всем народом эта дискуссия. Страна ждёт от нас этого. Нельзя доводить до точки кипения, за которой народ выходит на улицы протестовать против своих правительств, как в Европе. Этого нельзя допустить у нас!
— Медики сегодня говорят по этому поводу совершенно противоположные вещи с одинаковой убеждённостью. Очевидно, что кто-то из них лукавит. Очень хочется верить людям, которые являются в своей области профессионалами. И очень страшно разочаровываться в этой вере. А как нам — неспециалистам разобраться в этом?
— Отвечу словами из своей пьесы в стихах «Бэмби»:
Внимательно в глаза его смотри,
В них ты увидишь всё, что есть внутри.
У всех живых в глазах душа видна,
В них измеримы зло и глубина.
Смотри в глаза и спрашивай себя:
Он сильный, умный, добрый или нет?
Твоё чутьё не подведёт тебя,
Оно подскажет правильный ответ.
Вниманьем можно всё вокруг познать,
Старайся, Бэмби, в существо вникать.
— Когда видишь, как входят в повседневную практику вещи, которые невозможно было себе представить ещё пару лет назад, то закрадываются нехорошие сомнения: а сможем ли мы удержать страну?
— Всё это было уже и в прошлые века. Мы нового-то ничего не проходим. Как говорил Достоевский, чьё 200-летие мы на днях отметили: «Здесь Бог и дьявол борются, и поле битвы — сердце человека». Пока во всём мире видимые победы одерживает дьявол. Но мы-то знаем: последнее слово — за Господом Богом.
Спрашиваете: а есть ли шанс победить? На это дал потрясающий ответ сербский воевода Никола Пашич в 1914 году, когда Сербию в очередной раз дьявол поставил на грань полного уничтожения. Этот воевода бросил клич: «Нам нет спасения, мы победим!»
Так вот, и у нас нет иного выхода, как только победить. А своим коллегам-депутатам хочется сказать: у нас одна из главных должностей сейчас в стране. На наши правильные законы и, наоборот, противодействие законам губительным надеется Россия.
Да будьте же вы мужиками русскими! Не бойтесь ничего! Дальше острова Кабо-Верде не сошлют.
