 |
| Татьянин день | Анастасия Прощенко | 12.10.2015 |
24 апреля Государственная Дума приняла в первом чтении закон о запрете на выращивание и разведение генномодифицированных организмов на территории России. В сентябре вице-премьер Аркадий Дворкович заявил, что правительство решило отказаться от использования ГМО при производстве продовольствия. Так ли страшны ГМО и как к ним относится академическая наука, разбиралась корреспондент «ТД».
+ + +
Не каждый даже ответит, как расшифровывается эта аббревиатура. Чаще всего мы видим ее напечатанной крупными буквами на этикетках продуктов питания — с гордым предлогом БЕЗ и восклицательным знаком. Правда, в Москве с 2012 года знак «Не содержит ГМО» использовать запрещено. По мнению Федеральной антимонопольной службы (ФАС), его применение создавало неравные условия для производителей и способствовало недобросовестной конкуренции.
Подавляющее число наших соотечественников производные генной инженерии воспринимает отрицательно. По большей части это вызвано упомянутой антирекламой и недостатком знаний. Проведенный нами опрос, основанный на случайной выборке, показал, что из 81 респондента 28 относится к ГМО с недоверием, 22 — крайне отрицательно, 14 — индифферентно, 12 — положительно, а пятеро и вовсе не знают, что это такое.
Кандидат биологических наук, старший научный сотрудник Института микробиологии РАН имени С. Н. Виноградского Евгений Куликов объясняет подобные результаты недоверием к науке.
— Сегодня со всех сторон мы слышим лозунги о пользе экологически чистых продуктов, о превосходстве всего натурального, не испытавшего воздействия человека, — отмечает он. — Люди просто боятся лаборатории — они не доверяют науке как таковой из-за случаев применения, например, медицинских препаратов, которые давали сбои в работе и тем самым вредили здоровью. Это распространяется и на ГМ-организмы.
На взгляд микробиолога, обывателю очень трудно объяснить, что селекция — это та же самая генная инженерия, только не направленная. «Используя традиционный метод, мы не можем точно знать, что получится в итоге. В случае с ГМО — можем, — подчеркивает Куликов. — Более того, мы можем уверенно сказать: то, что побывало в лаборатории, однозначно безвредно. Никакие организмы сельскохозяйственного назначения не изучены сегодня так всесторонне, как генномодифицированные организмы».
Действительно, в обсуждениях пользователей Интернета встречается множество упреков. Например, автор портала habrahabr.ru с ником «Чулан» намекает на ангажированность лабораторных анализов и сертификатов. «Прочитав статью о мифах ГМО, мы узнали, что все ГМО проходят огромное количество исследований, но почему-то в статье не сказано, что основным спонсором этих исследований была (компания) „М…“ (лидер в производстве ГМ-семян), — утверждает он. — Интересно, много ли людей верит, что компания, внесшая миллионы долларов в исследования, примет отрицательный результат?»
Доказать такие обвинения трудно, идентифицировать их автора — практически невозможно. Однако на общественное мнение подобные «вбросы» влияют весьма серьезно.
— На мой взгляд, несмотря ни на что, ГМО — это будущее сельского хозяйства, поскольку только они позволяют получить предсказуемый, ровный урожай сельскохозяйственных культур с разными качествами, еще и удобных в переработке, — продолжает Куликов. — Да, сегодня существует оппозиция генным модификациям, но научные исследования в этой области в нашей стране не запрещены, и генная инженерия будет развиваться. Рано или поздно люди поймут, что в этом нет ничего страшного.
Найти в научной среде представителя противоположных взглядов оказалось практически невозможно. Кандидат биологических наук, ведущий научный сотрудник Центра «Биоинженерия» РАН Дмитрий Дорохов среди минусов ГМО отмечает лишь экономическую составляющую.
— Процесс испытания на биобезопасность достаточно кропотливый и сложный, — рассказывает он в интервью интернет-журналу «ПостНаука». — Если раньше на создание генетически модифицированного растения уходили десятилетия, то сейчас, используя современные технологии, университеты либо компании создают подобные растения за два-три года, а то и быстрее. А вот испытания на биобезопасность могут затянуться на четыре, пять, шесть и десять лет.
По данным газеты «Ведомости», в 2012 г. Москва потратила 250 млн руб на исследование пищевых продуктов на наличие ГМО. Чтобы получить разрешение на посев растения, созданного в результате направленной модификации, необходимо предоставить международному экспертному совету подробнейшее досье. В России зарегистрировать такой продукт невозможно — соответствующей процедуры просто не существует, объясняет «ТД» сотрудник биологического факультета МГУ. Приходится обращаться в другие страны, проведя перед этим массу исследований на предмет потенциальных рисков: вызывает ли ГМО раковые опухоли у человека, вредит ли другим живым организмам, встраивается ли в человеческую ДНК.
В остальном использование ГМ-растений очень выгодно экономически: например, с помощью направленной генной инженерии организмы можно сделать устойчивыми к холодам и паразитам. По словам Евгения Куликова, генномодифицированные организмы — венец современной биологии. «Вся биология шла к тому, чтобы не только сделать новые лекарства, но и к тому, чтобы накормить людей, — замечает он в беседе с „ПостНаукой“. — Генная модификация — это способ получить гораздо менее убыточное сельское хозяйство. Это пик современных биотехнологий именно из-за своей массовости, из-за того, что это топливо для людей».
Единственной опасностью может оказаться аллергия. К примеру, встраивая определенный ген одуванчика в ДНК капусты, можно вызвать непредсказуемую реакцию у потребителя такой капусты. Но, по словам собеседников «ТД», это небольшая проблема: достаточно лишь информировать потребителя о генах, присутствующих в растении.
