«Люди близкого круга»

Отрывки из книги «Граф Келлер»

К обычным во всяком походе лишениям прибавилась необычно суровая зима. Но то были трудности объективные. К сожалению, было немало и таких, которых можно было избежать, обрати на них командование должное внимание.

Военный министр Д.А. Милютин, писал известный русский военный историк А.А. Керсновский, передал довольствие армии «еврейскому товариществу „Коган, Грегор, Горвиц и Ко“. Обворованные войска терпели недостаток во всем — „товарищество“ загребало золотые горы. Контракт с этим „товариществом“ являет собой верх легкомыслия… […] Главная Квартира обязана была сообщать агентам „товарищества“ за неделю вперед местонахождение воинских частей и соединений на театре войны и все их маршруты. „Святая святых“ военной тайны выносилась на улицу, доверялась сотням посторонних частных лиц, в большинстве „факторов“ Западного края, знавших за неделю то, о чем старшие начальники армии обычно ставились в известность за день или за два».

«Нынешняя кампания, — читаем в дневнике генерала от инфантерии П.Д. Зотова, — замечательна по отсутствию в войсках порядочных маркитантов. Даже на Кавказе, в диких горах, офицерство бывало более обеспечено в своем существовании, чем здесь, в 70−80 верстах от Дуная, куда упирается железная дорога».

Что уж говорить, если даже Императорская Гвардия при тяжелейшем беспримерном переходе через Балканы испытывала трудности с… сахаром. «По этой части все бедствовали; перед переходом через Балканы Гвардию с трудом нагнал ее маркитант Львов, и у него с трудом удалось добыть несколько фунтов, чуть ли не по серебряному рублю (полтора рубля кредитками) за фунт. Поэтому все пили чай вприкуску или с маленьким кусочком сахара на стакан…», — свидетельствовал будущий военный министр России генерал А.Ф. Редигер, а в 1877 году — офицер Лейб-Гвардии Семеновского полка.

Неунывающий русский солдат, тот, благодаря стойкости которого только и смогли состояться все наши немыслимые победы и до этого и впоследствии, после трехдневного интендантского поста (когда во рту не было и сухарной крошки) беззлобно шутил: «А знаете ли, братцы, ведь турецкий султан приезжал к царю и говорил ему: „Что ты, царь, пристал ко мне и хочешь отобрать у меня пленных, я, вот, отпущу своим в один день по три чарки водки, допущу их пьяных на твои полки, так они их прогонят аж за Дунай“. А царь ему на это в ответ: „Шутишь, брат султан, я выберу штуку получше: я своим солдатам ничего не дам трое суток, а пущу их на тебя голодных, так не только что возьмут твою Плевну, с голоду-то поедят и всех твоих турков“».

«Вот так потешается русский человек над своими невзгодами, — писал приведший этот окопный анекдот помянутый генерал П.Д. Зотов, не ропщет, не бунтует, а, посмеиваясь, терпит и исполняет свой долг».

В его же дневнике находим мы и нелицеприятные характеристики «братушек», резко отличавшиеся от хорошо известных и до сих пор широко тиражируемых картинок хлебосольных столов, которыми болгары поначалу действительно встречали своих освободителей от полутысячелетнего не только инородного, но и иноверного ига. Но самое трудное, как и в самом обычном странноприимстве, это не только встретить, но упокоить и достойно проводить незваного (но в нашем-то случае давно и страстно чаемого!) брата во Христе, у которого ведь и свои привычки и не всегда только благочестивые. Потому, наверное, странноприимство и вменяется в один из христианских подвигов. (Ведь что-то такое недовысказанное ни ими, ни нами позволило болгарам в Первой и Второй мировой войнах быть союзниками врагов «майки России» — освободительницы, вплоть до формирования ими частей СС.)

Но вот, собственно, выписки из дневника генерала:

(13.12.1877): «Дрова так дороги, что каждая топка железной печки обходится не дешевле франка. Ближайшее знакомство с болгарами располагает к ним все менее и менее. Я в этой нации не нахожу никаких симпатических черт: они весьма сходны с евреями, отличительная черта — это страсть к наживе денег, и эксплуатируют они нас же, своих спасителей. Цены на все поднимают неимоверно… […] Нет сомнения, что у жителей есть запасы, сохраняемые где-нибудь под землей, но они их не продают, выжидая, что цены еще поднимутся…»

(4.1.1878): «У болгар такое же начальное устройство в торговле, как у евреев, и никто не сможет продавать дешевле определенной таксы, дороже же брать дозволяется. Нас они эксплуатируют всеми зависящими от них средствами; цены на все поднимают невероятно высокие и деньги от нас принимают по курсу, ими намеченному…»

К слову, заметим, что евреи все же оказались похитрее. Помянутая выше еврейская компания, которой передал снабжение армии русский военный министр, известный либерал генерал Д.А. Милютин, должна была «платить жителям золотом за взятые у них припасы по ценам, установленным полевым интендантством. Но агентам, конечно, было выгоднее получать припасы даром, и они придумали „золотую грамоту“; это была рамка из золоченого багета, в которую вставляли лист какой-нибудь газеты „печатное слово“, столь магически действовавшее на темное крестьянство, каковым были и болгары, большею частью селяки. Агент компании являлся с такой грамотой в деревню в сопровождении нескольких казаков, назначенных для охраны „особы“ агента, что, конечно, сильно действовало на болгарских селяков. Эти жиды умели находить деревни подальше от района военных действий, где только знали, что пришли „русите“ и бьют турок. […] Агенты, учтя это, являлись в деревни, объявляли, что у них золотая Царская грамота, торжественно, в присутствии казаков, показывали ее селякам и объявляли, что Царь повелел им жертвовать для Русской армии, „освободителните“, все, что ей нужно. Царская грамота и казаки производили на селяков магическое впечатление, и агенты увозили нагруженные подводы в интендантские склады». Однако и давали болгары, по свидетельству генерала И.В. Гурко, «то, что они собирали с турецких полей», хозяева которых бежали.

О судьбе тех, кто не успел или не пожелал бежать писал все тот же генерал П.Д. Зотов:

(19.1.1878): «В Осман-Базаре уничтожен турецкий квартал, видно, что не турки, а болгары жгут и уничтожают города».

(20.1.1878): «В Ески-Джуме тоже уничтожена только турецкая часть города, в болгарской же только 3−4 дома разрушено».

(24.1.1878): «Болгары плохо повинуются при деликатном с ними обращении».

(28.1.1878): «Натура болгар начинает высказываться».

«Край являл картину полного разорения, — писал русский военный историк об обстановке на подходах к Андрианополю. Особенно тяжело было положение мусульман, массами погибавшими от болгарских ножей».

Как тут не вспомнить обнародованную еще в начале 1913 года характеристику Г. Е. Распутиным болгар после опыта личного с ними знакомства во время паломничества: «Ожесточенная нация, ощетинилось у них сердце; турки куда религиознее, вежливее и спокойнее. Вот видишь, как, а когда смотришь в газету — выходит по-иному».

В октябре 1913 года, как бы подводя итоги Балканских войн, Г. Е. Распутин говорил своему собеседнику: «Что нам, — спрашивал он, — показали наши „братушки“, о которых писатели так кричали, коих защищали, значит… Мы увидели дела братушек и теперь поняли… Все… Да…»

Основной вывод, который мы должны были бы вынести из Русско-турецкой войны 1877−1878 годов, сформулировал незабвенной памяти Император Александр III, Сам несший все тяготы кампании, удостоенный за боевые подвиги высшего ордена Русской Воинской Славы — Георгиевского Креста: у России есть только два верных союзника — ее Армия и Флот. Все остальное, как говорится, от лукаваго.

Название главы взято из стихотворения Ю. Кузнецова «Маркитанты».