 |
| Десятина | Евгений Морозов | 03.06.2005 |
Ну, незнание того, чем водку закусывают, спишем на происхождение дамы. Да, эта американская латышка, или латышская американка, профессорствовала в США в каком-то университете — для Латвии, видимо, это верх карьеры, почему даму и пригласили в президенты. Заметим, что по нашим наблюдениям, латвийские латыши не только отлично разбираются, как пить и чем закусывать водку, но и любому русскому в этом вопросе дадут фору. Дело, однако, не в этом, а в том, что некоторые русские, как мы слышали, проявляют недостаточную политкорректность и с некоторых пор повадились называть латышскую гранд-даму не иначе как — о ужас! — «сушёной воблой».
Поскорбим над русской невежливостью и пойдём дальше. Вообще-то для нас всего интереснее понять — в качестве кого Вике-Фрейберга будет присутствовать 9 Мая на Красной площади? Какое отношение латыши имеют к этой победе? Вообще, какова роль Латвии во Второй мировой войне?
После установления в Латвии в 1940 г. советской власти националистические партии и организации здесь были распущены. Их руководители и многие участники бежали на Запад, в основном в Германию. Именно на Германию и на её фюрера они сделали ставку в надежде переиграть события. С немецкой помощью началось создание националистического подполья в самой Латвии — организации «Перконкрустс» («Громовой крест»), «Айзсарги» («Охранники»), КОЛА (Боевая организация освобождения Латвии), ЛНЛ (Латвийский национальный легион), «Мазпулки» (молодёжные кружки), «Ванаги» («Соколы»), скауты и другие. С осени 1940 г. органы госбезопасности начали вскрывать совместные латышско-германские разведывательные группы, значительное количество шпионов и диверсантов, действовавших в одиночку, были арестованы; только за последние полгода до начала войны НКВД и НКГБ ликвидировали там четыре немецких резидентуры, опиравшихся на местные антисоветские организации.
С началом войны вооружённые группы латышских националистов вышли из подполья. Они обстреливали отходящие войска Красной Армии, совершали диверсии на железных дорогах, в том числе против эшелонов с эвакуируемым мирным населением, наводили вражескую авиацию на военные объекты, развернули массовый террор против партийно-советского актива и якобы даже 29−30 июня 1941 г. подняли восстание в Риге — впрочем, военные архивы этого факта не зафиксировали.
После оккупации на территории Латвии повсеместно создавались местные коллаборационистские органы самоуправления, которые — с санкции германского командования — занялись в первую очередь формированием частей местной самообороны. Их костяк составили участники националистических партизанских отрядов, многие из которых сражались против советской власти ещё до начала войны. Немецкое командование возлагало на них задачу поддержания порядка, а также борьбы с оставшимися на территории Латвии окруженцами Красной Армии.
Конечно, началось и сведение счётов. По донесениям латышских охранных частей, летом-осенью 1941 г. ими было задержано 7194 невооружённых советских активистов и членов их семей — большинство из них расстреляно или заключено в тюрьмы.
С утверждением в Латвии оккупационного режима немецкие власти разоружили и распустили большую часть стихийно сложившихся формирований. Но личный состав их был использован для создания охранных батальонов, которые подчинялись административным органам рейхскомиссариата «Остланд», действовали под немецким командованием и под надзором имперской полиции (как составной части СС). На них возлагались охрана военных и хозяйственных объектов, лагерей военнопленных и гетто, борьба с партизанами, уничтожение евреев и пр. Единого командования у латышских охранных батальонов не было, часть из них была передана в подчинение начальников тыловых районов групп армий и армий Восточного фронта, часть подчинена немецкой полиции рейхскомиссариатов, созданных на территории СССР и польского генерал-губернаторства.
Не удивляйтесь, что мы пишем «латышских», а не «латвийских», как сейчас принято в Латвии и у наших подпевал. Дело в том, что немцы никакой Латвии не признавали, не допускали даже мысли о создании в ней каких-либо центральных административных органов и эти вспомогательные части именовали не «латвийскими» (lettlandische), а именно «латышскими» (lettische). Так что будем следовать правде истории.
Первая такая часть была сформирована уже в июле 1941 г. под командованием бывшего офицера латвийской армии В. Вейсса (впоследствии бригаденфюрера СС и кавалера Рыцарского железного креста) и успешно выполняла задачи по борьбе с отставшими от своих частей группами красноармейцев. С сентября 1941 г. были повсеместно созданы местные отделения полиции, а на базе отрядов самообороны — латышские полицейские части.
Уже в октябре 1941 г. ещё находившиеся в процессе реорганизации латышские вспомогательные полицейские части приняли участие в карательной операции 207-й немецкой охранной дивизии в Гдовском районе Псковской области. Не сумев уничтожить здешних партизан, они принимали активное участие в зверствах по отношению к мирному населению, мстя ему за свои неудачи.
В ноябре 1941 г. все сформированные в рейхскомиссариате «Остланд» (в который вошла и территория Латвии) охранные и полицейские части были объединены во вспомогательную службу полиции порядка (Schutzmannschaft der Ordnungspolizei, в сокращении — «Schuma») для охраны лагерей военнопленных, выполнения различных работ, ликвидации населения еврейских гетто и т. д. К концу 1943 г. в них служили 36 тыс. человек.
В юридическом отношении все эти структуры создавались как вспомогательные части соответствующих немецких формирований, находились под немецким командованием, носили немецкую форму. Немецкое командование личному составу этих формирований очень доверяло. Так, если в белорусские и украинские полицейские батальоны включалось по 20−60 человек немецкого кадрового персонала, то в латышские — только по 2 офицера связи.
В это время на территории Латвии функционировали 46 тюрем, 18 гетто и 23 концентрационных лагеря, в том числе пресловутый Саласпилсский лагерь, в котором погибло более 100 тыс. советских граждан. На совести латышской полиции и истребление евреев: в 1939 г. в Латвии проживало 93 тыс. евреев, к концу войны — осталось чуть более 4 тыс. Только в первые недели немецкой оккупации во время массовых казней так называемых «просоветских элементов» было уничтожено около 3 тыс. этнических латышей; к середине октября 1941 г. — 30 025 евреев; к концу 1941 г. — ещё около 30 тыс. евреев, к этому времени согнанных в гетто. Только за один день, 15 декабря 1941 г., в Скеде (близ Либавы) 21-й латышский полицейский батальон расстрелял 2350 евреев.
В октябре-декабре 1941 г. карательные команды умертвили в Румбульском лесу 27 тыс. евреев из рижского гетто, в том числе 8 тыс. детей в возрасте до 10 лет. Документально доказано, что расстреливали латышские полицейские, закапывали убитых немецкие солдаты.
Тем же занимались латышские полицейские и на других оккупированных территориях. Так, летом 1942 г. 18-й латышский полицейский батальон под командованием бывшего майора Рубениса методично уничтожал обитателей еврейского гетто в г. Слониме (Белоруссия). Всего за годы войны гитлеровцы руками латышских полицаев уничтожили на территории Латвии около 315 тыс. мирных жителей и более 330 тыс. советских военнопленных. С учётом их карательной активности на других территориях можно утверждать, что число их жертв составляет не менее миллиона человек.
Формирование вспомогательных полицейских батальонов из латышей велось до конца 1943 г. Всего их было 45; общая численность составляла 15 тыс. человек, за войну через них прошло около 35 тыс. Латышские батальоны «шума» несли охранную службу в тыловых районах, главным образом по обеспечению коммуникаций группы армий «Север» — на территории не столько Латвии, сколько Псковской, Ленинградской и Новгородской областей. С осени 1941 г. они начали там активную борьбу с партизанским движением, зимой 1941−1942 гг., когда наступление Волховского и Ленинградского фронтов на северо-западном направлении создало кризисное положение в группе армий «Север», их привлекли к ведению боевых действий непосредственно на линии фронта.
Тыловым районом группы армий «Север» зона их действий не ограничивалась; они систематически направлялись в Белоруссию и даже на Украину и в Польшу. В мае 1943 г. латышские батальоны «шума» были переименованы в полицейские. Тем самым в правовом и организационном положении они были приравнены к формированиям немецкой полиции. Как видно, доверие немецкой администрации к ним только укрепилось.
После катастрофы под Сталинградом военно-политическое руководство гитлеровцев перешло к политике «тотальной войны». Одним из существенных её моментов было максимально полное использование людских ресурсов Германии и оккупированных территорий.
Ещё в 1942 г. латвийская гражданская администрация предложила создать у себя на добровольческой основе вооружённые силы численностью в 100 тыс. человек с условием признания после войны независимости Латвии. Гитлер решительно отверг это предложение, но с переходом к политике тотальной войны об этом предложении вспомнили и тут же претворили его в жизнь, хотя никаких обещаний немцы так и не дали, даже в виде лозунга.
Одним из направлений вовлечения населения оккупированных территорий в тотальную войну стало добровольческое движение СС. В феврале 1943 г. оккупационные власти санкционировали создание Латвийского легиона, который официально включил в свой состав все латышские части вермахта, полиции и СС, а также отдельных добровольцев-латышей, служивших в рядах вермахта. Компетенция командования легиона распространялась только на призыв добровольцев и формирование новых частей и соединений. Командиром стал бывший военный министр Латвии генерал Р. Бангерскис (Бангерский), которому был присвоен чин группенфюрера СС, начальником штаба — полковник А. Силгайлис.
В мае 1943 г. на базе шести латышских полицейских батальонов, действовавших в составе группы армий «Север», с привлечением добровольцев весеннего набора, была сформирована Латышская добровольческая бригада СС. Одновременно из числа добровольцев 1914—1924 гг. рождения была сформирована 15-я Латышская добровольческая дивизия СС. Всего в СС вошло 32 тыс. добровольцев.
В июле 1943 г. был создан Латвийский воздушный легион. Под командованием бывшего подполковника латвийских ВВС Я. Русельса уже к сентябрю здесь насчитывалось около 1200 добровольцев, немцы предоставили инструкторов и около двух десятков устаревших учебных бипланов. Организационно этот легион считался составной частью Латвийского и номинально подчинялся генералу Бангерскису, реально же — командованию 1-го воздушного флота Люфтваффе.
1 августа 1943 г. был сформирован 1-й Латышский добровольческий полицейский полк «Рига».
Тем временем наступление Красной Армии приближалось к границам Латвии. В октябре-декабре 1943 г. Калининский (с 20 октября — 1-й Прибалтийский) фронт провёл две наступательные операции к северу от Витебска, в результате которых возник опаснейший кризис на стыке групп армий «Центр» и «Север». Немцы бросили на это направление все наличные силы, включая и латышские формирования. Например, 1-я Латышская бригада СС участвовала в боях с первых дней операции.
В отличие от неё 15-я дивизия СС не имела боевого опыта, была введена в бой только в ноябре 1943 г. в районе Новосокольников, понесла большие потери, но немецкое командование держало её остатки на фронте до февраля 1944 г.
В начале ноября 1943 г. полк «Рига» был также направлен на фронт в район Невеля, где в течение четырёх месяцев участвовал в боях против наступающих войск Красной Армии, понёс большие потери и был отправлен в Латвию для восстановления. За храбрость его личному составу было предоставлено право носить нарукавные ленты с названием полка.
В ноябре 1943 г. конференция представителей латышского местного самоуправления вынесла решение поддержать мобилизацию латышей в боевые подразделения в составе вермахта. Поскольку состав добровольцев младших возрастов был исчерпан, начали воинский призыв мужчин до 37-летнего возраста, от которого освобождались лица, занятые в военной промышленности и непригодные по состоянию здоровья. В ходе четырёх наборов было мобилизовано более 30 тыс. граждан Латвии, за счёт которых удалось увеличить численность Латышской бригады СС и развернуть её в дивизию. К лету в составе Латвийского легиона были две гренадёрские дивизии СС — 15-я (латышская N 1) и 19-я (латышская N 2). На 30 июня 1944 г. численность 15-й дивизии составляла 18 412 солдат и офицеров, 19-й — 10 592. Обе они были объединены в 6-й (латышский) добровольческий корпус СС под командованием обергруппенфюрера В. Крюгера.
В феврале-марте 1944 г. были сформированы 2 и 3-й латышские полицейские полки; летом они были включены в состав группы СС «Йекельн», действовавшей против войск Красной Армии в районе границы Латвии и РСФСР, и понесли столь большие потери, что были расформированы.
Весной этого же года появилось четыре латышских строительных батальона. Это довольно интересная история. В марте были сформированы четыре новых (латгальских) полицейских батальона, которые в мае были переданы в состав вермахта уже в качестве сапёрно-строительных батальонов. Пикантность ситуации в том, что под псевдонимом «латгальские» понимались «русские» батальоны. Латгалией в Латвии именуют подаренный Лениным Режицкий край. Здесь «русских» заманивали в якобы полицейские батальоны, превращая их тут же в строительные.
Одновременно с 2 и 3-м полицейскими полками на базе призыва немцы начали формирование из мобилизованных латышей 6 пограничных полков по 2700 человек каждый. Они использовались против партизан, на строительстве укреплений, непосредственно на фронте, где их придавали немецким пехотным дивизиям, несли большие потери и к октябрю 1944 г. были расформированы, личный состав их был направлен на пополнение латышских дивизий СС.
В июле 1944 г. Красная Армия вступила на латвийскую территорию. 6-й добровольческий корпус СС был введён в сражение и понёс большие потери — в первую очередь вследствие дезертирства. В течение нескольких дней латышские дивизии СС (особенно 15-я) утратили боеспособность. Пытаясь остановить развал, немецкое командование отказалось от попытки использования латышских соединений в единой группе, имеющей собственную полосу действий, подчинило 15 и 19-ю дивизии двум немецким пехотным дивизиям, приняло самые жёсткие меры против дезертирства, признав, что вследствие низкого морального состояния латышей оно больше не может рассчитывать на использование их формирований для активных операций. Ошибочными были признаны формирование латышского добровольческого корпуса, вооружение латышских дивизий по табелям германских дивизий СС (его бросали в ходе отступления), расчёт на патриотический подъём латышей в ходе их борьбы на родной земле — всё это создавало благоприятные условия для массового дезертирства.
В августе 1944 г. немцы разоружили 15-ю дивизию СС, отвели её на восстановление в Восточную Пруссию, объединив с остатками 1-го полицейского полка «Рига» и 2-го «Курземе». 19-я дивизия в виде трёх боевых групп, приданных немецким соединениям, оставалась на фронте. Понеся большие потери под Цесвайне и Нитауре, они отступили на территорию Курляндии, отрезанную от основного массива оккупированной территории.
В октябре 1944 г. на основе 2 и 5-го латышских пограничных полков был сформирован 106-й гренадёрский полк СС (латышский N 7); он участвовал в боях в Курляндии, но был расформирован в конце года.
Остатки контингента, призванного в ходе тотальной мобилизации в июле-августе 1944 г., не принятые в Латвийский легион по состоянию здоровья, в конечном счёте оказались в парашютных дивизиях люфтваффе. Это громкое название носили сформированные из личного состава люфтваффе пехотные дивизии, действовавшие в Нидерландах.
С марта 1944 г. через «Латвийскую молодёжную организацию» развернулась вербовка молодёжи в ряды вспомогательной службы ВВС и ПВО (4 тыс. юношей и 1 тыс. девушек 1928 г. рождения). В декабре эти добровольцы были переданы в ведение СС и стали именоваться «воспитанниками СС». Именно они (с добавлением пары-другой оскрёбков многажды битой 15-й дивизии СС) проводят сейчас «парады эсэсовцев» в Риге.
В апреле 1944 г. латышские полицейские батальоны были подчинены местным самоуправлениям, и хотя к этому времени территория Латвии практически полностью вошла в зоны армейских тыловых районов, где власть целиком принадлежала военной администрации, данный акт был призван подчеркнуть, во-первых, доверие немецкого командования к латышам, во-вторых — их обязанность вступить в бой на стороне Германии.
В марте 1944 г. в Лиепае в составе воздушного легиона были сформированы две эскадрильи, объединённые в 12-ю (латышскую) группу ночных бомбардировщиков. Некоторое время она действовала под немецким командованием, 17 октября была расформирована.
В контексте сказанного следует обратить ещё внимание на разработанный в начале 1944 г. В. Шелленбергом и О. Скорцени план создания на территории Латвии широкой сети террористических групп и отрядов, которые должны были оказывать поддержку будущим (так и не состоявшимся) наступательным операциям вермахта, если бы удалось переломить ход войны. Действиями этих отрядов, под видом «национальных партизан» (тактика их была хорошо отработана немцами в ходе антипартизанской борьбы в СССР), планировалось вызвать сочувствие им в США и Великобритании, создать условия для раскола антигитлеровской коалиции.
С конца июля по октябрь 1944 г. 204 и 212-я группы абвера под непосредственным руководством оперативного подразделения РСХА — «Цеппелин-Хауптабтайлюнг Норд» — готовили кадры для этих отрядов в 15 школах и курсах. Для прикрытия их был создан фиктивный «Центр латышских национальных партизан». Только в сентябре 1944 г. на освобождённую территорию Латвии было заброшено 8 групп численностью от 3 (группа «Вега») до 120 (группа «Незабудка») агентов. Из-за нехватки добровольцев вербовка диверсантов велась даже в тюрьмах; только в Рижской центральной тюрьме было завербовано не менее 100 уголовников.
15-я дивизия СС была восстановлена, её численность доведена до 19 тыс. чел. Но в январе 1945 г. началась Восточно-Прусская операция Советской Армии, обстановка стала кризисной, 15-ю дивизию вновь бросили на фронт, где она потеряла более половины своего состава и была отведена в тыл. В её состав переводились все латышские контингенты, находившиеся в других формированиях вермахта, но в боевых действиях она уже не принимала участия и после капитуляции Германии сдалась англо-американским войскам.
19-я дивизия СС была восстановлена в Курляндии. В её состав были переданы 4 тыс. чел. из 15-й дивизии и остатки разгромленных латышских частей. К маю 1945 г. её численность достигла 16 тыс.; после капитуляции Курляндской группировки в плен попало не менее 1,5 тыс. военнослужащих 19-й дивизии. Немало латышских эсэсовцев бежало морем в Швецию, остальные рассеялись по лесам и перешли к партизанским методам действий. Значительная часть их погибла в первые недели после капитуляции Германии в ходе зачисток территории Курляндии от немцев, немало латышских эсэсовцев сумели выжить, пополнить кадры созданной гитлеровцами организации «национальных партизан», которые продолжали действовать под руководством разведывательно-диверсионной группы «СС Ягдфербанд Леттланд» и органов абвера. Всего до конца войны гитлеровцы забросили в Латвию 4,5 тыс. диверсантов, связников и содержателей явочных квартир, заложили свыше 100 тайных складов оружия и боеприпасов.
В 1944—1945 гг. здесь действовали крупные диверсионно-террористические формирования: «Объединение защитников отечества — партизан Латвии» (около 2 тыс. человек), формирование К. Русова (около 200 чел.) и другие. Именно эти организации благодаря политическим вывертам времён «холодной войны» получили громкий титул «борцов за свободу», поддержку спецслужб США и Великобритании, благодаря чему продолжали борьбу и по окончании войны.
В общей сложности в 1941—1945 гг. на стороне Германии сражались с оружием в руках или служили в различных вспомогательных частях примерно 150 тыс. латышей, т. е. около 20% этнического населения Латвии. Мобилизационное его напряжение во Второй мировой войне вполне сравнимо с таковым в самой Германии и Финляндии и значительно превосходит подобное в других странах «оси».
Читатель, наверное, думает — чего ради автор гонит волну? Были ведь и другие латыши! Да, были! По архивным данным, не менее 125 тыс. граждан Латвийской ССР участвовали в активной антигитлеровской борьбе; 75 тыс. сражались в составе 24-го Латвийского стрелкового корпуса и Латвийского авиационного полка; свыше 20 тыс. — участвовали в латвийских соединениях советского партизанского движения, не менее 30 тыс. — в 750 подпольных антифашистских организациях в Латвии. К сожалению, процент этнических латышей в антигитлеровских формированиях определить крайне сложно (в отличие от гитлеровских).
В сущности, латышский этнос испытал обычную судьбу малых народностей в зоне интересов великих держав — отсюда и его разделённость. Но всё дело в том, что ныне существующая в Латвии политическая система громогласно объявляет себя наследницей именно «той» Латвии, точнее, той части латышского народа, которая встала во Второй мировой войне на сторону Германии. Однако Германия потерпела поражение и подписала безоговорочную капитуляцию. Так каково же положение современной Латвии в послевоенном мире?
Оно совершенно ясно — это положение побеждённой профашистской страны. Чем же тогда руководствовались верхи, настойчиво зазывая госпожу Вике-Фрейбергу на наш всенародный праздник? Можно, конечно, сказать, что существует-де дипломатический протокол, по которому нельзя не пригласить главу государства, и т. п. Но дипломатический протокол — не кодекс законов, а свод обычаев, каждый из которых в основе своей имеет прецедент, созданный тем или иным великим дипломатом. Как видно, в России со времён В. М. Молотова нет дипломатов, способных создать прецедент — отказать постнацистским политикам нашего времени в приглашении в Москву.
Так что госпожа Вике-Фрейберга будет, стоя на трибунах Мавзолея, принимать 9 Мая парад ветеранов Великой войны. Но кровь миллионов жертв вопиет к небу. Конечно, Вайра Вике-Фрейберга не участвовала в казнях, но она добровольно приняла на себя всю полноту ответственности за наследие той самой Латвии. Дай Бог, чтобы через искреннее покаяние латвийские граждане осознали грехи своих предков, да и свои тоже, за которые придётся ответить.
