 |
| Общественный Комитет «За нравственное возрождение Отечества» | Роман Вершилло | 31.12.2004 |
Ранее, в просвещенные времена ельцинизма, Россия стояла в рейтинге «Фридом хаус» ступенькой выше и гордо именовалась «частично свободной». В чем состояла эта частичка свободы, сейчас уже и не упомнишь. Осматриваешь политический пейзаж 2004, и кажется, что всё на месте. В 1997 году показали кощунственный фильм «Последнее искушение Христа», а в 2003 — выставку «Осторожно, религия». Тогда существовали медиа-магнаты, а сейчас Березовский, Потанин и другие все еще на своих позициях, хотя Гусинского, допустим, и устранили радикально. Олигархи? Тоже вроде бы не блистают своим отсутствием. Правозащитники расцвели даже более пышным цветом по сравнению с серединой 90-х, хотя и совершенно непонятно почему.
Вся эта неясность со степенями несвободы совсем неслучайна. Она присуща самой той идеологии, которая стоит за исследованиями «Фридом хаус».
Наверно, следует согласиться с тем обвинением, что выборы в России являются несвободными. И отмена губернаторских выборов тоже шаг недемократический. Но давайте задумаемся: какова та мера, которой измеряется свобода-несвобода, и есть ли таковая мера в распоряжении Homo sapiens?
И если над этим поразмыслить, то «рейтинг свободы» будет выглядеть все более и более загадочным.
Можно ведь составить рейтинг лучших фильмов года. Можно даже составить рейтинг худших фильмов года. Но я сильно сомневаюсь, что можно составить рейтинг, взяв за точку отсчета «ни то ни сё» или «ни рыба ни мясо».
«Ни то ни сё» не подходит в качестве меры или крайнего предела, поскольку является отрицанием всякого предела и всякой меры. Это расплывчатость и неопределенность как таковые. И, будучи полезными в некоторых отношениях, в качестве эталона не годятся никуда.
Конечно, если мы живем в Зазеркальном королевстве (с чем многие согласятся), то можно один фильм считать более «ни-рыба-ни-мясным», а другой — значительно менее. Примерно по этому принципу и составлен рейтинг американской организацией «Фридом хаус». Он не доступен человеческому пониманию, поскольку в качестве меры взяты вещи не предельные, не крайние. Свобода, толерантность и Декларация прав человека указывают не какую-либо норму, пусть ненормальную и неправильную. Это просто неопределенность, отрицание всех и всяческих крайностей. Она сама не поддается измерению и мерой также не может служить.
В этом смысле символичным выглядит само название этой организации: «Фридом хаус». То есть это даже не Liberty-hall — место, где можно говорить, что хочешь, и поступать, как вздумается. Нет, это именно первостатейная глупость в виде «Дома свободы».
Однако, в этом смысле у свободы нету никакого дома, как нет на Земле такого места, где бы можно было разместить «ни то ни сё».
«Фридом хаус» — такая же пошлость, как «картофель свободы» в буфете Конгресса США, переименованный из картофеля-фри в пику французам.
Это все та же бессмертная американская пошлость, с которой столкнулся некогда Чарлз Диккенс. Честертон отмечал, что «Диккенс находил тиранию общественного мнения оскорбительной не столько из-за того гнета, жертвой которого делалось меньшинство, сколько из-за связанной с ней идеи о безграничном и тупом самодовольстве большинства.
Мысль об этих миллионах легковерных людей, повторявших в один голос, что Вашингтон — самый великий в мире человек и что королева Виктория живет в лондонском Тауэре, — тяжелым кошмаром преследовала его воображение».
Достойные образцы такого кошмара можно обнаружить и по другую сторону Атлантики. Рождественская передача «Вест Энд» на Русской службе Би-Би-Си иллюстрирована еврейскими мелодиями многих стран. А главный гвоздь программы в духе толерантности: рождественская пьеса, где все герои — гомосексуалисты. И, в некотором отношении, это ничуть не удивительно. Никакой меры и порядка нет, и всё что ни на есть — это лишь тупая и глупая шутка.
Почему терпимость выражается именно таким образом? И к чему здесь выражается толерантность, если Христианский праздник иллюстрируется еврейскими мелодиями? К своему собственному безумию, разве что…
В этом безумии нет и не может быть никакой системы. Полный хаос. Можно сказать, «Фридом хаос».
И этот хаос очень полезен, потому что в нем все пропадает, но ничего не исчезает. Это как борхесовская космическая библиотека наоборот, где ни одна из книг не стоит на своем месте.
В этом — и российском тоже — хаосе находятся самые прекрасные вещи и свойства, символы и надежды.
Здесь есть всё. И духовное возрождение. И истинный, а не телевизионный, патриотизм. И долг отца, и честь офицера. Невинность и счастье супружества. Здесь, и только здесь, вы найдете надежду на возрождение Российского царства. Все эти прекрасные и почти неземные вещи находятся в беспорядке, и ни одна из них не стоит на своем месте.
Поэтому не нужно думать, что в России нет признаков и условий возрождения.
Они есть, но их невозможно обнаружить.
