«Государству стоит задуматься»

Интервью с протоиереем Максимом Козловым, настоятелем храма святой мученицы Татианы при МГУ

Население России поступательно приближается по своей численности к дореволюционным цифрам. Демографическая проблема становится одной из актуальнейших в нашей стране, поскольку касается вопроса: быть или не быть России через сто лет? Сможет ли в ней сохраниться Семья, как один из главных источников жизни и процветания страны?

Эти и другие насущные вопросы были заданы настоятелю храма святой мученицы Татианы при МГУ протоиерею Максиму Козлову.

— Отец Максим, как вы считаете, может ли государство самостоятельно, применяя особую законодательную политику, решить нынешний демографический кризис в стране? И хочет ли оно его вообще решить?

— Как мы слышали на прошедшем недавно Церковно-общественном форуме из уст министра здравоохранения и других высоких государственных чиновников, деятелей парламента — государство озабочено катастрофической демографической ситуацией в нашей стране. Ведь у нас на протяжении последних десяти лет, каждый год становится почти на миллион людей меньше. А если отбросить миграцию из-за рубежа и рассмотреть отдельно проблему с титульной нацией — с русскими, да и с другими славянскими нациями, то ситуация будет еще катастрофичней. Достаточно вспомнить, что у нас есть огромные пустующие территории Сибири с плотностью чуть больше человека на квадратный километр, а рядом по границе с Россией живут миллионы китайцев с плотностью более ста человек на квадратный километр! Очевидно, что нам, гражданам одно государства, стоит задуматься не о том, как сокращать собственную численность, а о том, как её увеличить. В конце концов, если проблема перенаселения остро стоит для Китая, пуcть он и решает эту проблему, но не с помощью же нас!

И задуматься следовало больше о том, каким образом избежать нам депопуляции, избежать того, чтобы нас, русских людей, шире того — граждан России, не оказалось настолько мало, что мы собственные границы не будем способны контролировать. А ситуация развивается в этом направлении, — через какое-то время у нас будет огромная, незаселенная, кроме совсем небольших регионов, страна.

А если так, то по прагматическим соображениям, государство должно бы поддерживать те социальные группы, те общности, которые ценностно ориентированы на создание семьи и на рождение достаточного количества детей, для которых историческое наследие и сегодняшний день государства — то, что мы называем патриотизмом, — часть их мировоззрения. У них нет соблазна сказать — нет, это не моя Родина, лучше уеду, если тут совсем станет плохо.

И, по сути дела, единственной подобной крупной общностью среди славянского населения нашей страны являются воцерковленные православные верующие. Не нарушая принципа равенства конфессий, но просто соблюдая собственный государственный интерес, давно пора государству решительно прийти к поддержке этой общности.

— На ваш взгляд, батюшка, какова причина того, что люди не хотят рожать детей?

— Это ситуация не только российская, это ситуация, которая равным образом относится к западному миру, к Европе, к Северной Америке. Фактически увеличение населения земного шара идет, главным образом, за счет черных и желтых рас.

Довольно просто дать ответ на этот вопрос. Увы, — и Северная Америка, Европа в какой-то мере и Россия — являются регионами, где религиозные ценности, христианские ценности перестали быть определяющими мировоззрение людей. Это люди, живущие по приоритетам секулярного гуманизма, общества приобретения, комфорта. В конечном итоге, даже если они об этом говорят, они, не верят в Жизнь вечную, как в ту жемчужину, ради которой стоит все остальное продать с тем, чтобы её не лишиться. А в Азии и в Африке, большинство людей религиозны — мусульмане, буддисты, индуисты, даже язычники — они это понимают и не ограничивают деторождение.

— Но ведь и в православной среде возникают такие тенденции к малодетности?

— Тенденция к относительной малодетности есть и среди православных верующих, но преодолевать её можно. Дело не в том, что православный человек не может быть неправ, или не может грешить, как люди нерелигиозного мировоззрения. Ситуация в ином: православный верующий не может оправдать свой грех своим мировоззрением. Он не может сказать: «Я решил иметь одного ребенка исходя из принципов своей веры, своих убеждений». Он так или иначе будет говорить: «Я согрешаю, я малодушничаю, я иду против совести, я делаю то, что не должно делать».

В любом случае, это ситуация нравственного конфликта, которую можно победить, если помочь человеку, если дать ему гарантию, если государство скажет: «Да нет же, мы защитим материнство, оно будет приравнено к самой почетной работе; вырастив детей, ты будешь иметь покойную старость, которую государство тебе будет гарантировать». Если будет гарантировано реальное медицинское обеспечение детям, если приоритеты в жилищной политике государства, в образовательной политике будут прежде всего для детей из семей, которые государство поддерживает, если мать и отец будут знать, что вне зависимости от их доходов, которые, понятно, при пяти детях будут меньше, чем при одном ребенке, их детям будут даны соответствующие льготы для получения адекватного среднего и высшего образования. Если все эти условия нормальной семейной жизни будут — тогда колеблющиеся будут менее колебаться. Те, кто все равно живут мирскими эгоистическими ценностями, они и на это махнут рукой — западное общество это показывает. Но более слабые из числа верующих людей, будут, конечно, укреплены. В этом смысле государству стоит задуматься.

— А вопрос о количестве детей в семье? Как должен он, на ваш взгляд, решаться в православной среде?

— У нас нет идеологического террора в Церкви. И конечно, никакой благоразумный священник не будет подходящему к Чаше задавать специальный вопрос «Пользовался или не пользовался контрацептивами?», если этот человек детородного возраста, а последний ребенок родился у него пять лет назад. Здесь вопрос собственного нравственного выбора, осуществляемый с помощью, конечно, пастырского душепопечения теми, кто его взыскует. Но, тем не менее, люди должны знать позицию Церкви. Она однозначно выражена в осуждении аборта как греха детоубийства во всех видах аборта: «макси», «мини», в первые часы после зачатия или первые месяцы, а также в осуждении любых других средств предупреждения беременности абортивного действия. Позиция Церкви и в принципиальном осознании семьи как благословенного Богом института, который имеет одной из неотъемлемых своих целей чадородие, продолжение рода, благословенное рождение и воспитание детей.

И, с другой стороны, Церковь трезво относится к тому, что реально имеет место в жизни (это мы можем видеть в «Основах социальной концепции»). Это как раз та ситуация, когда она отделяет от аборта иные, неабортивные способы предупреждения беременности. Главное, чтобы это было не по эгоизму, а по ответственности за своих детей. Одно дело, когда родители произвели на свет уже двоих или троих детей, и, допустим, здоровье матери не позволяет, или живут они пока в однокомнатной квартире, и при этом родители ответственно подходят к тому, что есть долг и перед этими своими детьми. И они берут тогда некоторую паузу, интервал в деторождении, (впрочем, понимая, что при изменении обстоятельств, Господу содействующу, они будут ожидать еще детей).

Другое дело, когда молодые люди, вступая в брак, решают, что «мы пять лет поживем в удовольствие друг для друга, а потом, когда у нас будет все хорошо, когда один защитит диссертацию, другая устроится на хорошее место, с которого её уже не сдвинешь, тогда, может быть, мы задумаемся о детях». Ситуация предполагает не формальную, а нравственную оценку, исходя их тех побуждений, которые стоят за действиями людей, решениями семьи.

— А как вы считаете, отец Максим, естественно ли для русского общества явление феминизма? Хорошо ли, когда множество девушек, не вступая в брак, полностью посвящают свою жизнь карьерному росту — и лет до тридцати не задумываются даже о замужестве. Нормально ли это, или все-таки это не наше все, не русское, не православное?

- Я бы не переносил механически стандарты общества XVII века на общество конца XX, начала XXI века. Конечно, очень хочется нарисовать себе пасторальную картинку с девицей, которая сидит в тереме, главным образом изучает домашнее хозяйство и готовит себя в качестве невесты столь же благообразному молодцу, который подъедет на патриотическом автомобиле какой-нибудь отечественной марки и повезет её в соотечественниками построенный коттедж в ближайшем Подмосковье. Но это какая-то картинка из области фильмов Дмитрия Астрахана и прочих сказок для взрослых. Поэтому, объективно говоря, предполагать и настаивать на исключении женщины из сферы общественной жизни, трудового процесса было бы, конечно, нетрезво и вряд ли правильно. В конце концов, у нас нет несомненной опоры в Священном Писании, исходя из которой, мы бы должны были сказать, что женщина работать не должна, что единственная её задача — это занятие домоводством.

Мы можем вспомнить многочисленные примеры христианской истории — женщин, управлявших государством и прославленных как святые, вспомним византийских императриц — Феодору, Ирину, Феодору Младшую. Вспомним равноапостольных жен, которые в основном несемейными проблемами занимались — как равноапостольную Нину или других подвижниц благочестия. Вспомним святую великую княгиню Елизавету Феодоровну и многих других, которые активно были включены в общественную жизнь. Поэтому неправильность скорее бывает в том, что включение в социальную жизнь подразумевает отодвигание приоритетов создания семьи «на потом», на периферию, на «если когда сложится…».

Еще хуже, что бывает со многими нашими неверующими соотечественницами, — это когда отодвигание семьи на более поздние сроки не предполагает отказ себе в чувственных удовольствиях и ограничение в плотской страсти на то время, пока мы семью не планируем создавать, но в телесных утехах себе не имеем мужества отказывать. Это, конечно, с точки зрения Церкви, блуд. И это нравственное поражение человека, нравственная утрата, которую никак нельзя оценить как позитивное общественное явление.

— Какой должны быть идеальная семья по вашему представлению, батюшка? Какие отношения должны быть между мужем и женой, дабы не дать семье распасться?

— Семьи распадаются чаще всего потому, что при их создании люди забывают о том, о что в Таинстве венчания Церковь им напоминает, но чего они не хотят услышать или не хотят помнить. Люди забывают о том, что в центре жизни семьи, верующих людей должен стоять Христос Спаситель. Не муж, не жена, не их взаимные чувства, не дети, не общность интересов, не достижение каких-то целей в этой жизни, — а Христос Спаситель. Если это будет так, то семья действительно станет «малой церковью», которая в любых внешних обстоятельствах устоит.

Порой люди забывают о том, что без преодоления скорбей, без того, что по апостолу Павлу, нужно «носить тяготы друг друга», никакой семьи никогда не бывает, особенно если она начинается, как чаще всего бывает в современном мире, со страстного устремления людей друг к другу, того, что люди называют влюбленностью, то есть некоторого такого завышено — розового восприятия друг друга, которое, на самом деле, еще не семейная любовь. Любовь мужа и жены начинается тогда, когда эти первоначальные розовые очки прочистятся, наступит более или менее реальное восприятие друг друга, но в нем мы сможем друг друга понять, простить, и осознать, что нам вместе, со всеми нашими немощами идти к Царствию Небесному. Мы не имеем права друг от друга куда-то деться, даже мысль себе допустить о том, что я могу переиграть эту ситуацию. Нерешимость принять семейный выбор как окончательную данность более всего разрушает браки. Подспудное просчитывание «если не сложится, то у меня всегда есть возможность…»

-…махнуть ручкой…

-… махнуть ручкой и уйти. И по второму, по третьему разу попробовать проиграть. Да, конечно, скажут: «Тогда на Руси отношение к семье было другое — отсюда и трагедии бывали. Люди встречались, а потом муж — какой-нибудь тиран, жена — стерва, и всю жизнь терпеть?» — да, иной раз терпеть всю жизнь. Это конечно, болезненно, но дивные свойства души выковывались через это терпение. Сейчас же, по большей части терпеть приходится самой невинной стороне — именно детям, которые оказываются заложниками эгоизма и нежелания терпеть со стороны собственных родителей. Вот хотя бы ради них стоит задуматься, прежде чем принимать решения о расторжении брака.

— А вы встречали, отец Максим, в своей жизни настоящую, идеальную семью?

— Ну, об идеальных семьях, как и обо всем идеальном, надо сказать словами древнего мудреца — «никого не называй блаженным до смерти». Поэтому приводить примеры людей, которых я знаю живущими, было бы некорректно по отношению к ним и неправильно…

— Ну, а если не называть имена?..

— Без имен я могу сказать об опыте многих семей, который убеждает, что можно сохранить супружескую любовь в абсолютной верности друг другу, в рождении и воспитании детей, при этом не как ярмо, а как радость, как Дар Божий, как жизнь, которая тебе Богом послана. Таких людей я видел в ограде церковной. Конечно, это сейчас не часто встретишь, но это есть. Ведь же каждому жениху и каждой невесте, которая слышит слова «Господи Боже наш, славою и честию венчай их» — эта возможность дается. Главное, чтобы они осознали этот Дар Божий, и приняли его, и пытались воплотить в своей семейной жизни.