Восточно-Прусская операция. Десять страшных дней

«Не предавай меня на произвол

Врагам моим; ибо восстали

на меня свидетели лживые и дышат

злобою, но я верую, что увижу

благость Господа на земле живых.."

(Пс. 26:12—13)

В 2014 г. в Калининградской области проходили торжества, связанные со 100-летием победы русского оружия под Гумбинненом. Серия мероприятий под общим названием военно-исторический фестиваль «Гумбинненское сражение» включала в себя открытие двух памятников, мемориальной доски командующему 1-й армией Северо-Западного фронта генералу Павлу Карловичу фон Ренненкампфу, а также масштабную военно-историческую реконструкцию Гумбинненского сражения.

Мне удалось лично посетить места сражения 1-й армии и подробно познакомиться с городами Гумбиннен (Гусев) и Инстербург (Черняховск). Как известно, в Инстербурге в просторном пятиэтажном отеле «Дессауэр Хофф» располагался штаб 1-й русской армии. Хотя в этой части города сохранилось много зданий довоенной постройки, включая огромную протестантскую кирху (переосвящена и переоборудована в православный храм Михаила Архангела), прекрасное со всех точек зрения угловое здание отеля (с центральной шестиэтажной башней) было разрушено. Во время моего визита в бывшую Восточную Пруссию, мне удалось познакомиться с рядом интересных материалов, проливающих свет на действия генералов П. К. Ренненкампфа и В. И. Гурко в части их взаимодействия со 2-й русской армией генерала А. В. Самсонова. Для меня это было особенно важно, так как заслуженному русскому генералу Ренненкампфу до сих пор ставят в вину, что он предал генерала Самсонова, не поддержав его 2-ю армию, оказавшуюся в тяжелой ситуации.

Каким же был генерал Ренненкампф, и мог ли он безучастно и равнодушно смотреть на гибель соседней армии?! Вот как характеризовали генерала его подчиненные: «Командующим округа был тогда генерал-адъютант Ренненкампф — „желтая опасность“[1], как его прозвали офицеры; он носил желтые лампасы и мундир Забайкальского казачьего войска, пожалованный ему за боевые отличия; ну, а „опасным“ он был вследствие своего крутого характера. Еще будучи нашим корпусным командиром, он высоко поднял боевую подготовку 3-го армейского корпуса: постоянными маневрами, пробными мобилизациями, кавалерийскими состязаниями, боевой стрельбой с маневрированием даже в морозы, состязаниями в походном движении и т. п., причем войска всегда видели его среди себя на коне, несмотря ни на какую погоду, красивым, „лихим“, простым в общении! Заканчивая состязания между ротами на наступление, генерал Ренненкампф, отличившегося командира роты, называл „королем наступления“, а командира, рота которого выбивала наибольший процент сверх „отличного“ — „королем стрельбы“»[2].

Отметим, что именно 3-й армейский корпус особенно отличился в ходе Восточно-Прусской операции, так как он был наилучшим образом подготовлен к войне.

Рассмотрим подробно по дням, начиная с 10 августа 1914 г. (старого стиля) события, которые происходили на стыке 1-й армии генерала-адъютанта, генерала от кавалерии Павла Карловича Ренненкампфа и 2-й армии генерала от кавалерии Александра Васильевича Самсонова.

10 августа. «Продолжая оперировать на фланге 1-й армии, [генерал] Гурко запросил командование — может ли он действовать более активно? И не дожидаясь ответа, двинулся [на юг в сторону 2-й армии] к Ангербургу»[3]. 10 августа конница 1-й дивизии заняла этот город, придвинувшись за день на 30 км.

Восточно-Прусская операция 17−23 августа 1914

11 августа. Историк А. В. Олейников отмечает, что уже в этот день «пытаясь установить «локтевую связь» с правофланговыми частями армии А. В. Самсонова, командование 1-й армией поставило новую задачу перед конницей. Мало того, что на отряд [генерала] Гурко возлагалась задача установить связь с самсоновской армией, она также должна была вести разведку на пространстве в 55 км. Это обстоятельство подтверждают слова подчиненного Гурко — офицера 1-го гусарского Сумского полка В. С. Литтауэра: «Наша дивизия проводила разведывательные операции на 60-километровом фронте. Разведывательные группы из двенадцати солдат под командованием офицеров или из шести солдат под командованием унтер-офицеров обычно уходили часов на 48, то есть на двое бессонных суток. Часто, отдохнув не более суток в полку, корнет опять уходил на разведку. Эти разведгруппы, а иногда, эскадроны, удалялись от полка более чем на тридцать километров».

12 августа генерал Ренненкампф предписывает телеграммой генералу Гурко: «Войдите в связь со 2-й армией, правый фланг которой 12-го ожидается в Зенсбурге»[4].

В этот же день части 1-й кавалерийской дивизии Гурко заняли Норденбург, пройдя за день 25 км, затем исполняя приказ начальства, конница Гурко двинулась именно в этом направлении навстречу с правым крылом 2-й армии генерала Самсонова. На этом пути им предстояло пройти с боями восточно-прусские города Бишофштейн, Зеебург и Алленштейн. Отметим, что наряду с постоянными боями части дивизии вели большую разведывательную работу.

13 августа. Пройдя за день 35 км в направлении на юго-запад ко 2-й армии Самсонова, отряд Гурко подошел к железнодорожному узлу Коршен и встретил ожесточенный отпор немцев.

14 августа. Несмотря на сопротивление противника Коршен был взят, но отряд потерял 19 человек убитыми и ранеными. Заслуживает внимания тот факт, что генерал Гурко обнаружил отход немцев, которые перебрасывали свои силы против войск центральной группы 2-й армии. Он тут же доложил генералу Ренненкампфу: «Вчера и сегодня немцы, несмотря на превосходство сил и присутствие пехоты, ведут оборонительный бой, как бы прикрывая отступление..». В тот же день в другом донесении Гурко сообщил командарму: «Эскадроны доносили, что между 20 и 22 часами по шоссе на Бишофштейн (юго-западное направление) прошло 32 автомобиля с пехотой и не менее 12 орудий; севернее города Рессел немцы выставили вдоль шоссе до деревни Гудник сторожевое охранение фронтом на восток..». Ренненкампф немедленно докладывал командованию фронтом: «Генерал Гурко доносит, что 14 августа в районе Глаубитен, Подлехен у него был бой с отрядом противника трех родов оружия, по-видимому, прикрывающих движение колонны противника..»[5].

15 августа. Но командование Северо-Западным фронтом получив донесение, по-своему расставило приоритеты в действиях 1-й армии. «№ 5. Командующему 1-й армией. Предписываю немедленно приступить к обложению крепости Кенигсберг..», — генерал от кавалерии Я. Г. Жилинский.

Тем не менее, в этот день 1-я кавалерийская дивизия получила приказ идти на помощь частям 2-й армии: «Генерал Ренненкампф приказал начальнику 1-й кавалерийской дивизии двинуться на Зеебург, Бишофсбург, дабы действиями в тыл неприятеля задержать его атаки на 2-ю армию. Генерал Гурко получает это приказание в Коршене в 12.20 дня, а уже в 15 часов дивизия выступила по дороге на Генрихсдорф»[6]. В тот же день начальник штаба 1-й армии доносит из Инстербурга своим подчиненным: «15 августа 1914 г. Генералу [В. В.] Смирнову и генералу [Н. А.] Епанчину. Противник атакует 2-ю армию на фронте Бишофсбург, Гильденбург, Сольдау. С целью оказать содействие 2-й армии командующий армией направляет 4-й и 2-й корпуса на фронт Прейсиш Эйлау, Бариенштейн, Бишофштейн. Конница Хана Нахичеванского из районов Абшванген, Мюльгаузен двинута, а направлении Прейсиш Эйлау. Конница генерала Гурко направлена на фронт Зеебург, Бишофсбург. [Генерал Г. Г.] Милеант»[7]. Понимая, как опытный военачальник, что на 2-ю армию надвигается катастрофа, Ренненкампф вместо движения на северо-запад к Кенигсбергу посылает войска на юго-запад, рискуя сам попасть в сложное положение. По сути он действует вопреки указаниям генерала Жилинского.

В этот же роковой день командующий 2-й армией генерал Самсонов сделал стратегическую ошибку. Он покинул город Найденбург, где располагался штаб его 2-й армии. «Выехав 15 августа утром со своим штатом из Найденбурга в Надрау, генерал Самсонов уведомил штаб фронта, что одновременно с его отъездом снимается телеграфный аппарат, который по прямому проводу был связан с аппаратом, находившимся в штабе главнокомандующего армиями фронта, сообщив, вместе с тем, что временно будет без связи со штабом главнокомандующего армиями фронта. Помешать этому было невозможно, так как факт прекращения связи стал известен тогда, когда он уже совершился. Вследствие такого распоряжения генерала Самсонова, была прервана связь штаба 2-й армии не только со штабом главкома армиями фронта, но и со всеми корпусами, входящими в состав 2-й армии.

В результате, оказалось, что личное присутствие генерала Самсонова в боевой линии 15-го корпуса для действий этого корпуса значение не имело, тогда как отсутствие связи во 2-й армии привело к тому, что все последующие события прошли уже без всякого руководства со стороны штаба армии и без всякой возможности объединения действий корпусов этой армии. Самый отъезд генерала Самсонова из Нейденбурга к 15-му корпусу явился совершенно несоответственным, так как с его отъездом из Нейденбурга управление войсками 2-й армии стало совершенно невозможным"[8].

16 августа. Восточная Пруссия, районы Алленштейн, Найденбург, Остероде. «Этот день характеризуется отсутствием руководства армией со стороны командующего, вследствие потери связи с корпусами, и заканчивается гибелью в ночь с 16 на 17 августа командующего армией генерала Самсонова, а в течение 17 августа и большей части 2-й армии»[9].

Приведем еще одно свидетельство: «Командующий армией генерал Самсонов 16 августа выехал из Орлау, рассчитывая достигнуть Янова, чтобы снова взять в свои руки потерянное им управление армией и войти в связь со штабом фронта. Направляясь кружными путями через лес, сначала верхом, затем пешком он в ночь на 17 августа, невдалеке от Вилленбурга, по свидетельству сопровождающих чинов его штаба, покончил с собою, не имея, по-видимому, сил пережить постигшую его неудачу. Подробности этой трагедии остаются, впрочем, все еще недостаточно выясненными. Да будет мир праху этого крупного, но незадачливого вождя русской армии, с именем которого связывалось много разрушенных надежд..»[10].

Автор приведенного свидетельства генерал от инфантерии Ю. Н. Данилов (на тот момент — генерал-квартирмейстер штаба Верховного главнокомандующего) также отмечал, что штаб Северо-Западного фронта слишком поздно разобрался в тяжелейшем положении 2-й армии и генерал Жилинский с запозданием приказал командующему 1-й армией оказать содействие 2-й армии. «Но потеряв соприкосновение с противником, эти корпуса (два левофланговых корпуса 4-й и 2-й. — А. А.) были нацелены наугад — на фронт Прейсиш Эйлау — Бишофштейн, то есть в западном направлении, где противника не было». Лишь свою кавалерию уже загодя сам генерал Ренненкампф направил верно — на Алленштейн: «Кавалерии же было приказано продолжить движение и организовать поиски в районе Алленштейн — Пассенгейм для выяснения положения генерала Самсонова и оказания ему возможной помощи. Исполняя это распоряжение наши конные отряды бросились вглубь Восточной Пруссии»[11].

Приведем еще один важный вывод, который подчеркивает, что самым главным на тот момент были управляемость и связь командующего 2-й армии со своими частями (чего как раз и не наблюдалось!). Оперативные указания Самсонова могли бы помочь выходу его армии из окружения, тем более, что немецкие заслоны не были крепкими: «16 и 17 августа 13-й корпус, большая часть 2-й дивизии, обессиленные и голодные, расстреляв свои патроны, очутившись в кольце окружения, сдались. Несмотря на крайне тяжелую обстановку, в которую попали 13-й и 15-й русские корпуса, германцы успели перехватить пути хода этих корпусов сравнительно слабыми силами. Это приводит к выводу, что если Самсонов сохранил бы управление в своих руках 15 и 16 августа, то оба русских корпуса, без сомнения, вышли бы из окружения. Командующий 2-й армией Самсонов застрелился»[12].

17 августа, воскресенье. Как справедливо отмечал один из летописцев Восточно-Прусской операции А. И. Солженицын «..по тестяной податливости главнокомандования русского Северо-Западного фронта — именно вечером 17-го, при наибольшем успехе [А. Д.] Нечволодова и [Л.-О. О.] Сирелиуса, когда еще многие сильные русские группы (под Вилленбергом — 15 тысяч) готовились к ночным и утренним прорывам из кольца, — [Я. Г.] Жилинский — [В. А.] Орановский велели фланговым корпусам не выручать окруженных, а отступать. И — как отступать! [А. А.] Благовещенскому: отойти на 20 верст, если противник теснить не будет, и даже на Остроленку (еще 35), „если будет теснить“. [А. А.] Душкевичу: на 30 верст и даже на Новогеоргиевск (еще 60)..»[13].

На фоне всей этой дезорганизации командующий 1-й армией генерал Ренненкампф четко и своевременно управлял своими войсками. Его 1-я кавалерийская дивизия, под командованием Гурко, двигаясь на Алленштейн всего за несколько суток с боями практически пересекла всю нынешнюю Калининградскую область. Мало того, Гурко почти без потерь сумел вывести дивизию из окружения, подавая пример как нужно руководить подчиненными. Также и его начальник сохранил свою 1-ю армию и ее боеспособность. Вот что об этом пишет современный историк А. В. Олейников: «17 августа части под командованием Гурко стали готовиться к движению в верном направлении на Алленштейн. Успешно выполнить более чем 50-километровый бросок полкам дивизии помогли тщательная подготовка марша и фактор внезапности. Во время рейда части отряда портили железнодорожные пути противника. 18 августа 1-я кавалерийская дивизия подошла к Алленштейну, но контактировать было уже не с кем — 2-я армия потерпела поражение. Следует отметить Гурко как грамотного тактика — выбор маршрута, распоряжения генерала во время движения к Алленштейну и прорыв обратно стоили вверенной ему дивизии минимальных потерь. Участник рейда вспоминал: «Начинались сумерки. Послав в авангард командира 1-й бригады. генерал Гурко остается с гусарами в арьергарде. Стало почти темно. Теперь сказывались сутки, проведенные в седле без еды и сна. Требовался хоть короткий отдых. Заметив в стороне изолированную ферму, Гурко приказал свернуть к ней и, выставив круговое охранение, кормить лошадей не расседлывая. Отдых продолжался недолго. В 11 часов ночи дивизия двинулась в путь, по-прежнему имея улан в авангарде, а сумцов в арьергарде» (в 1-ю кавалерийскую дивизию входили — 1-й Лейб-драгунский Московский полк, 1-й уланский Санкт-Петербургский, 1-й гусарский Сумской, 1-й Донской казачий полки. — А. А.).

Исключительная усталость лошадей не позволила Гурко принять бой со значительно превосходящими силами противника, и он приказал продолжать движение, избегая схваток. Лишь Сумской гусарский полк, идущий в арьергарде, выдержал ружейный и орудийный огонь врага. В. С. Литтауэр (офицер гусарского Сумского полка) так передал свои впечатления от возвращения отряда из германского тыла: «Головные отряды немецкой пехоты вышли из леса и направились по полю в нашем направлении. Они прекратили стрельбу, вероятно решив, что у нашей маленькой армии, находящейся в глубоком немецком тылу и практически попавшей в окружение, нет иного выбора, как сдаться на милость победителю. Думаю, что они уже рассматривали нас как военнопленных. Пару минут стояла полная тишина. Затем Гурко выехал вперед и, словно на параде, скомандовал: — Дивизия, направо! Держать расстояние между полками! Вперед! Шагом марш! — и указал шашкой направление движения. Колонна развернулась. Тут же последовал приказ пустить лошадей рысью, и затем галопом. Не веря собственным глазам, немцы наблюдали за нашими маневрами. Когда они, наконец, осознали, что мы ускользали из их рук, они открыли огонь, но было уже поздно. Наши полки входили в лес; незначительные потери понесли гусары, ехавшие в хвосте». Во время этих событий командир дивизии продемонстрировал личную отвагу: «Наш полк находился в арьергарде, поэтому мы должны были задержать немцев, — писал В. Литтауэр. — Известный своей храбростью Гурко пожелал остаться с нами [гусарами]; он всегда выискивал для себя самые горячие точки»"[14].

Позже в своих мемуарах «Война и революция в России», Гурко писал: «На солдат присутствие начальника в непосредственной близости от них производит сильное впечатление, так же как и знание того, что командир, при необходимости, может появиться на самой передовой линии»[15].

Говоря о проведении этого рейда, В. Рогвольд отмечал: «Выполнение набега заслуживает полного внимания и изучения ввиду тех трудностей, с которыми он сопряжен. Гурко нужно было пройти мимо немецкой кавалерии, стоявшей утром 18 августа у деревни Лаутерн в непосредственном соприкосновении с его отрядом. Это ему удалось блестяще… Когда выяснилось численное превосходство немцев и бесцельность дальнейшего боя, Гурко быстро выводит свои части, выйдя из-под удара с двух сторон, дает короткий отдых и быстро отходит назад..»[16].

18 августа. Как мы уже отмечали, 1-я кавалерийская дивизия для установления контакта с частями 2-й русской армии совершила рейд и находилась в районе города Алленштейна.

Приведем еще одно свидетельство: «Дивизия выступила 18 августа в 4 утра. В авангарде шли казаки. По одному эскадрону гусар справа и слева для охраны флангов дивизии. Всего 15 ½ эскадронов… Первое столкновение произошло у деревни Флостенау. Авангард в пешем строю отбросил немецкую пехоту, занимавшую полотно железной дороги и, взорвав рельсы, заставил вернуться шедший из Вартенбурга поезд, у деревни Фитингсдорф немецкая пехота заставила развернуться всю дивизию. Алленштейн был виден простым глазом. Наша батарея открыла по нему огонь. Немецкая гаубичная, отвечала. Спешенные уланы выбили немцев из их окопов, но последние, подведя резервы, перешли в контратаку. Фронт боя расширялся. Наступление немцев сдерживалось огнем спешенных улан, гусар, пулеметов и батареи. Бой продолжался около 2-х часов»[17]. Генерал Гурко дополнял картину происходящего: «Около 3 часов дня, пройдя более чем 50 км ночью, имея мелкие стычки на железной дороге и более серьезный бой у Алленштейна и не видя ни малейшего признака присутствия русских войск, я чувствовал, что сделал все, что было в моих силах. При этих обстоятельствах считал своим долгом вывести дивизию из боя и найти дорогу к нашим главным силам, что являлось самой трудной частью нашей задачи. Я должен был считаться с необходимостью прекратить бой, чтобы люди и лошади получили отдых и корм, так как они провели в седле без еды весь день..».

Как писал А. И. Солженицын: «Кавалерийская дивизия генерала Гурко подходила разрезать самую слабую — восточную — дугу кольца! Именно 18 августа генерал Гурко легко вступил в злополучный Алленштейн, откуда покатились все бедствия 13-го корпуса. Немцев не было или были со спины, ничего не составляло его конникам резать и дальше немецкое окружение. Это было уже третье место за сутки, где русские легко разрезали немецкое кольцо».

Мы специально подробно описали и осветили этот уникальный кавалерийский рейд 1-й кавалерийской дивизии, чтобы показать, что генерал Ренненкампф практически жертвовал своей лучшей воинской частью, но старался выручить 2-ю армию. Не его вина в том, что штаб Северо-западного фронта действовал в этой ситуации крайне нерасторопно, можно сказать преступно. За выдающийся рейд и бой у города Алленштейн генерал Гурко заслуженно был представлен генералом Ренненкампфом к ордену Святого Георгия 4-й степени. Вот что он писал через неделю, когда решено было 1-ю кавалерийскую дивизию вывести из состава первой армии передать в состав вновь формируемой 10-й армии: «Командующий 1-й армией. 25 августа. Генералу Гурко, город Инстербург. Главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта приказал вверенную вам 1-ю кавалерийскую дивизию изъять из состава вверенной мне 1-й армии и включить в состав 10-й армии. С сожалением расстаюсь со славными частями отлично руководимой вами дивизии. Прошу всех принять мою искреннюю благодарность за победу под Алленштейн. Вы лично представлены к Георгиевскому кресту, если у вас офицеры за работу в 1-й армии не представлены, немедленно представьте их мне. Генерал-адъютант, генерал от кавалерии Ренненкампф«[18].

Генерал, которого офицеры уважительно называли «желтая опасность» был крайне скуп на похвалу. Тем значительнее для нас и генерала Гурко была эта телеграмма и заслуженное поощрение. После этих успешных действий в Восточной Пруссии, карьера генерала Гурко заслуженно пошла в гору ..

19 августа. Верховный главнокомандующий генерал-адъютант великий князь Николай Николаевич вынужден направить императору Николаю II донесение о разгроме 2-й армии: «Государю Императору. Командированный главнокомандующим генерал-квартирмейстер Северо-Западного фронта генерал [М. Н.] Леонтьев приехал с роковой вестью: 13-й и 15-й корпуса, части 23-го, а именно-2-я дивизия и Кексгольмский полк, были окружены и погибли. Генерал [А. В.] Самсонов при отступлении застрелился, командир 15-го корпуса генерал [Н. Н.] Мартос и весь штаб, за исключением начальника штаба, убиты (Н. Н. Мартос был взят в плен. — А. А.), так же убит начальник штаба 13-го корпуса генерал [Е. Ф.] Пестич (также попал в плен. — А. А.). О командире корпуса генерале [Н. А.] Клюеве сведений нет. (также оказался в плену. — А. А.).

1-й армии указано, в зависимости от обстановки, отходить на линию Инстербург, Ангербург, всемерно стремясь в будущем войти в связь с оставшимися корпусами 2-й армии.

В моей директиве, после выигранных Ренненкампфом боев у Гумбинен, данной главнокомандующим Северо-Западным фронтом 2-й армии, соответствующие действия выполнены были неудачно. При первом моем свидании с генералом Жилинским он высказал, что недоволен распоряжениями покойного генерала Самсонова, на что мною было предложено его сменить. Генерал Жилинский тогда просил повременить.

Причина катастрофы 2-й армии — отсутствие связи между ее корпусами, своевольный перерыв телеграфного сообщения покойным командующим 2-й армией со штабом. Последний со своей стороны хотя и принял меры для восстановления связи, но неудачно. Кроме того, у меня есть основания предполагать, что штаб фронта некоторые известные обстоятельства от меня скрыл, надеясь их исправить. Тем не менее, ваше величество, всецело беру ответственность на себя. 3474. Генерал-адъютант Николай"[19].

Выводы Верховного главнокомандующего крайне неутешительные, но четкие, честные и понятные. Между тем, части 1-й армии, которые пытались помочь генералу Самсонову успешно прорывались из тыла германцев. Они воссоединились со своей армией и ее командармом: «Конница Гурко 19 августа имела столкновение у Глаузен с пехотой и артиллерией противника, наступавшей от Бишофштейна..»[20].

В дополнение к донесению Верховного главнокомандующего сообщим, что командующий Северо-Западным фронтом генерал Жилинский был снят им с должности. Генерал Ю. Н. Данилов в книге «Великий князь Николай Николаевич» пишет, что решение Верховного было предупреждено шифрованной телеграммой Императора Николая II который решил вернуть Жилинского на его прежнюю гражданскую должность Варшавского генерал-губернатора. В этой же шифрограмме генерал Ренненкампф был назначен Императором главнокомандующим армиями Северо-Западного фронта. Однако благодаря штабным интригам это решение императора не прошло: «Телеграмма эта вызвала в Ставке, конечно, не малое смущение и из создавшегося положения вышли — отчислением генерала Жилинского в распоряжение, если не изменяет моя память, военного министра, и оставлением генерала Ренненкампфа на его прежнем месте..»[21].

Подведем итоги этих страшных 10 дней и сделаем несколько основных выводов:

— безусловно генерал Ренненкампф не оставался в стороне и предпринял все от него зависящее, чтобы несмотря на противоречивые «панические директивы Жилинского» (А. И. Солженицын) оказать помощь 2-й армии. Фактически он жертвовал своими лучшими кавалеристами (Г. Хан Нахичеванский к ним не относился), которые могли остаться в окружении и погибнуть под Алленштейном;

— генерал-майор В. И. Гурко и его 1-я кавалерийская дивизия успешно завершили многокилометровый рейд, а фактически — вышли из окружения с минимальными потерями;

— генерал Гурко проявил себя не только как храбрый и выносливый кавалерист, но и как профессиональный военачальник, умеющий принимать самостоятельные и верные решения. После награждения комдива орденом Святого Георгия, его карьера пошла вверх. Итог — должность начальника Штаба Верховного главнокомандующего императора Николая II с октября 1916 по февраль 1917 г.;

— если бы командующий 2-й армией генерал А. В. Самсонов не потерял управление войсками, а подобно генералам П. К. Ренненкампфу и В. И. Гурко действовал решительно и смело, то катастрофы под Танненбергом можно было бы избежать;

— основную ответственность за разгром 2-й армии несет бездарное «руководство» Северо-Западным фронтом — генералы Я. Г. Жилинский и В. А. Орановский;

В заключение, приведем высказывание занимавшего осенью 1914 г. пост британского морского министра У. Черчиля: «В гигантских и страшных боях на полях Восточной Пруссии пал цвет Русской армии. Но результаты ее вторжения были использованы в решительную минуту. Нервы германского Генерального штаба не выдержали!»[22].

В самом деле, тревожные известия о положении дел в Восточной Пруссии заставили немецкую главную квартиру спешно перебросить с Западного фронта на Восток свои лучшие части — Гвардейский резервный и 11-й корпуса, а также 8-ю кавалерийскую дивизию. Эти события, скорее всего и спасли Париж. Они предшествовали Марнскому сражению, которое победоносно закончилось для французов. Таким образом, план молниеносного удара А. фон Шлиффена против Франции был сорван благодаря первоначальным успехам 1-й армии генерал Ренненкампфа.

День памяти св. преп. Александра Свирского

30 апреля 2015 г.