 |
| Православие.Ru | Димитрий Трибушный | 28.05.2015 |
15 мая 2015 года на 87-м году жизни отошел ко Господу духовник Свято-Успенского Одесского мужского монастыря архимандрит Никон (Сморкалов), один из последних учеников Глинских старцев, человек необычного духовного подвига и особенного внутреннего устроения.
Архимандрит Никон (Сморкалов)
Об архимандрите Никоне (Сморкалове) я узнал задолго до поступления в Одесскую духовную семинарию. Приятели-семинаристы, возвращавшиеся в Донецк на каникулы, рассказывали о нем истории, похожие на легенды. Помню одну из них. В одесский монастырь приехал священник-заочник со своей матушкой. Чемоданы у них были тяжелые, и он попросил проходившего мимо монаха в грязном рабочем подряснике: «Раб Божий, отнеси, пожалуйста, чемоданы в гостиницу». Раб Божий ничего не сказал, взял вещи и доставил их по месту назначения. «Матушка, отблагодари раба Божьего». Матушка порылась в кошельке, нашла какую-то купюру и сунула в руку монаху. Тот молча поклонился и был таков. Вечером на богослужении священник сильно смутился, когда увидел своего носильщика с наградным крестом архимандрита. Он поспешил извиниться, но необычный архимандрит стал махать руками: «Я тебя не знаю». Отец Никон нес особый подвиг: он юродствовал. Он был учеником великих Глинских старцев.
Свято-Успенский патриарший мужской монастырь
В Одессу я ехал с трепетом — мне предстояло увидеть живого продолжателя духовной традиции. Признаюсь, реальный отец Никон мало походил на образ, созданный богатой юношеской фантазией: небольшого роста, плотный, в засаленном подряснике, видавшей виды жилетке. Ходил вперевалку: болели ноги.
Внешне архимандрит Никон был суровым, даже грубым. Говорил скороговоркой, речь его состояла из притч и поговорок, так что зачастую понять старца было невозможно. Иногда, встречая тебя, заносил руку для удара. Мог и стукнуть.
Своеобразным было благословение отца Никона. Он целовал твою руку, а свою ловко отдергивал. Помню, как одному семинаристу удалось переловчить старца — он успел спрятать руку. Отец Никон посмотрел на него с каким-то детским восхищением. Иногда он был похож на взрослого ребенка.
Говорили, что батюшка тайно пострижен в схиму с именем Николай, но в схиме его в то время никто не видел. Вероятно, зная, как наш народ любит схимников, он и здесь оставался верен себе — избегал ненужного внимания.
Несмотря на возраст и болезни, отец Никон знал две дороги: в храм и на послушание. В 1998—2002 годах, когда я учился в Одессе, он не служил, не проповедовал, молился вместе с семинаристами.
Схиархимандрит Гавриил (Стародуб)
В будние дни старца можно было найти на огороде или в трапезной. Удивительно, но при всем своем юродстве архимандрит Никон был замечательным хозяйственником. Священноначалие закрывало глаза на его чудачества: он был членом духовного собора обители, ему доверяли новопостриженных иноков.
О юродстве. Очень скоро я на своем опыте понял, что читать о святых хорошо, но жить рядом с ними совсем не просто. Отличительной чертой многих Глинских подвижников было желание скрыть свой подвиг, свои дары и добродетели. Это сейчас снимают фильмы, публикуют статьи, в которых живые монахи рассказывают о своих трудах и подвигах и позволяют называть себя «старцами». Наставники, которых мне довелось узнать, как огня боялись газет, телевидения, интернета — словом, всего того, что вело к прославлению. Впоследствии я познакомился с учеником отца Виталия (Сидоренко) схиархимандритом Гавриилом (Стародубом). Избегая славы, он тоже юродствовал, но, если так можно сказать, интеллигентно, а отец Никон «хулиганил» напропалую. Свое духовное богатство он скрывал искусно, совсем не заботясь о том, что о нем подумают люди. То вполне убедительно изображал пьяного, то прятался от семинаристов за березками. Батюшка был талантливым актером.
Однажды, когда я безуспешно боролся с помыслами, отец Никон неожиданно вызвал меня во двор семинарии и при всем честном народе ударил в лоб с такой силой, что я действительно увидел искры. Мое воспитание сопровождалось словами не совсем печатными. При этом он произнес вслух всё, что я никому не открывал. Вначале я обиделся, потом, когда помыслы неожиданно отступили, удивился: откуда отец Никон узнал, что меня волнует, и как ему удалось избавить меня от мучительной душевной боли?
В другой раз, услышав, как архимандрит Никон кричит на семинаристов, успел подумать: «Сейчас и мне достанется». И, действительно, он посмотрел на меня так, что можно было провалиться сквозь землю: «А ты кем командуешь?» Позади было четыре года семинарии, и я знал, что грубость старца наносная: «Никем. Окончил семинарию. Ожидаю распределения». «Куда бы ни поставили, надо перед всеми голову склонять. Ударили — не ищи, кто ударил, — старец улыбнулся. — Ох, уж эти ученые люди!» Говорят, владыка Зиновий Тетрицкаройский, ныне прославленный в лике святых, называл молчаливого, сосредоточенного инока «солнышком». Отец Никон улыбался редко, но его улыбку иначе, как солнечной, не назовешь. В такие мгновения старец становился по-детски простым, ясным и открытым. А напутствие отца Никона не раз спасало меня в самые трудные моменты жизни.
Помню некоторые случаи, связанные с его юродством. Вот во время богослужения архимандрит Никон неожиданно встает со своей стасидии и быстро, насколько быстро он мог ходить на своих больных ногах, идет на клирос. На клиросе целует в плечо читающего часы семинариста, улыбается ему и заходит в алтарь.
Архимандрит Никон возвращается с исповеди. Молча передает Евангелие и крест старчику-монаху, молящемуся у окна. Дескать, положи на подоконник. Тот не понимает отца Никона, целует Евангелие, целует крест, отворачивается и продолжает молитву. Отец Никон снова стучит по плечу инока. История повторяется. В третий раз отец Никон не выдерживает и на немой вопрос старчика отвечает вслух: «В карман положи».
Батюшка что-то кричит женщине. Привожу его монолог в приблизительном переводе: «Ты заладила: „Порча, порча“. А свои грехи у тебя есть? Ты сама в чем-то виновата?»
Архимандрит Никон (Сморкалов)
Почта. Отец Никон хватает за волосы монастырского водителя и с силой бьет его головой о пластмассовую витрину. Водитель совсем не обижен. Он потирает лоб и с удивлением говорит: «Надо же! А могли и витрину разбить». В следующий момент отец Никон заходит в недоступное для простых смертных служебное помещение, хватает за нос почтальона. Его здесь знают и любят.
Надо сказать, что, несмотря на все его старания, батюшку любили. Или, как минимум, уважали. За четыре года я ни разу не слышал о нем плохого слова. Только однажды наш преподаватель, человек образованный, тонкий, удивился: «Зачем к отцу Никону ходят на исповедь? Что у него находят?» Думаю, он удивился бы еще больше, если бы узнал, что все его любимые ученики окормлялись именно у архимандрита Никона.
Исповедником архимандрит Никон был замечательным. Вначале мы ходили на исповедь в трапезную. Здесь батюшка оставался собой: собранный, доступный, ясный.
Вскоре его благословили исповедовать в храме. На людях отец Никон привычно юродствовал, показной грубостью испытывая серьезность намерений исповедников. «Я скажу твоему отцу, чтобы он тебя выпорол», — бывало, кричит отец Никон мальчику, и людей у его аналоя становится меньше. Но те, кто остались, знают, что таким образом батюшка скрывает свой богатый духовный опыт, дар рассуждения и, как считали многие чада, прозорливость. При этом порой на исповеди он мог попросить прощения за свое поведение.
Интересная особенность: бывали дни, когда отец Никон давал совет исповеднику, и дни, когда после перечисления грехов сразу читал разрешительную молитву. Уже в очереди можно было понять, получишь ли ты сегодня наставление или нет, потому что в дни «совета» отец Никон говорил со всеми, а в дни «молчания» ничто не могло заставить его открыть уста.
Бывало, что он не отвечал на твой вопрос сразу. Назначал дату и только потом говорил о своем видении проблемы.
Преподобный Кукша Одесский
Из семинарского дневника: «5 марта 2002 года. За всё время моей жизни в Православной Церкви, пожалуй, наиболее глубокая исповедь. Необходимое предисловие. Отец Никон на исповеди говорит редко, а на вопросы отвечает иносказаниями, которые я, да и многие другие, понять можем не всегда. Внешне он человек суровый. До этого дня я с ним помимо исповеди не общался. Сегодня он начал буквально по пунктам разбирать наиболее тревожащие меня страсти, без привычного для знающего его человека юродства. Причем достаточно жестко. Причем он назвал то, что знали только родители и близкие родственники. После этого на мой вопрос о том, как бороться с отчаянием, он, опять же неожиданно для меня, связал отчаяние с моими учебными проблемами (я больше изучаю дополнительную литературу, чем заданные уроки, не всё успеваю, но об этом мы с отцом Никоном никогда не говорили). Так вот, отец Никон неожиданно сказал: „Вот тебе задают проповедь, уроки, а ты всё теории, практики, другое учишь. Ты уроки учи. Ты же ученый человек!“ Он замахнулся и вдруг улыбнулся. В этой улыбке было любви столько, что из глаз потекло, хотя я человек не сентиментальный». Уже тогда я понимал: странно и не совсем обычно, что отчаяние можно было связать именно с учебой. Мало ли проблем у молодого человека?
Снова дневник: «Женщина приготовилась к исповеди, тщательно разобрала грехи. У аналоя прежде всего спросила отца Никона, как ей исповедоваться: просто перечислять грехи или открывать все помыслы и движения души, ведущие ко греху. Отец Никон выслушал ее вопрос и рассказал случай из жизни преподобного Кукши Одесского: женщина тщательно готовилась к исповеди, но всё время забывала о страшном грехе (когда-то она выколола глаз котенку). После этого батюшка прочитал разрешительную молитву, так и не выслушав ее, не прочитав нескольких страниц подробной исповеди. Ошеломленная, она спросила о Причастии. Отец Никон ответил: „Готовилась — причащайся“».
Из беседы с отцом Никоном. Отец Никон: «Ты талант зарыл». Спрашиваю, как вырыть. «Живи просто. Не планируй».
Встретил батюшку на лестнице в семинарии. «Не по тем ступенькам прыгаешь». Узнав об этом, отец Гавриил огорчился: «Почему же вы не спросили, по каким ступенькам нужно прыгать?»
В те годы в обители подвизался старец — схиархимандрит Иона (Игнатенко). Воплощенное смирение и любовь, отец Иона был известен во всем мире. Он и шага не мог ступить в одиночестве. Как только отец Иона выходил из кельи, его окружали многочисленные паломники. Отец Никон предпочитал оставаться в его тени. И всё же батюшка был старцем — хранителем монашеского опыта, носителем благодати рассуждения. Как я уже говорил, многие считали его прозорливым.
Однажды наш преподаватель, благочинный монастыря, во время урока спросил семинарского почтальона: «Андрей, я уже давно не видел своей почты. Что случилось?» Не помню, что ответил Андрей. Урок продолжался. Минут через пять дверь в классе отворилась, и перед изумленными семинаристами предстал не кто иной, как отец Никон. В руках он держал целую стопку газет, журналов, писем. Всё это батюшка положил на край кафедры и, ничего не сказав, вышел. Класс молчал. Наконец благочинный поднял вверх палец: «Видите, Бог слышит мои молитвы».
Схиархимандрит Иона (Игнатенко)
В другой раз послушники архимандрита Никона собирались забрать ключи из мастерской в соседнем микрорайоне. Пришли за благословением к батюшке. Он благословил, но между делом сказал, что хорошо было бы посмотреть на квитанции график работы. Слова батюшки пропустили мимо ушей — и что же? День был будний, время раннее, но мастерская действительно не работала.
Любые разговоры о своей прозорливости архимандрит Никон старался пресечь. Помню, послушники рассуждали о наиболее опытных духовниках, и N. убеждал их, что батюшка настоящий старец. Сам отец Никон, естественно, во время этой беседы не присутствовал. Через некоторое время он встретил N., замахнулся и сказал с глубокой внутренней болью: «Почему обманываешь?»
Я никогда не видел человека с такой степенью самоумаления. Нужно было сильно потрудиться, чтобы увидеть в строгом неприветливом архимандрите духоносного старца, опытного исихаста, человека любви, но тот, кто знал настоящего батюшку, не сомневался: у него любящее нежное сердце. Он всей душой переживает за своих чад и готов ради них на многое. Самопожертвование отца Никона было тихим, непоказным. Однажды неотложные дела заставили его уехать в город и он не пришел на общесеминарскую исповедь. В монастырь батюшка вернулся за пять минут до начала всенощного бдения. Было видно, что старец устал, впереди его ожидала длинная служба, но он не стал переносить исповедь на утро. Переоделся, пришел в храм и молча встал у аналоя, ожидая своих семинаристов.
В духовной жизни батюшка ценил простоту, послушание и ответственность. «Старцам везде было хорошо, — повторял он. — И в монастыре, и в тюрьме, потому что они смирялись и уповали на Господа».
Он учил принципу «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не знаю». Не равнодушию или бегству от насущных проблем, но подлинной сосредоточенности и самопознанию, неразвлечению ума и сердца. Его учитель преподобный Андроник говорил: «Познай себя — и хватит с тебя».
Повторял: «Молись так: Господи, спаси меня, как Сам хочешь (знаешь)». О борьбе с помыслами: «Говори помыслу: „Не мое — не хочу“».
Истинный инок, ревнитель монашеской жизни, батюшка не поддерживал духовников, которые без рассуждения благословляли на постриг семейных людей и тем самым разрушали Малые Церкви.
Особое значение отец Никон придавал ответственности, способности совершать обдуманные, серьезные поступки. Он не относился к духовникам, всё решающим за своих чад. Будучи сам абсолютно свободным, ценил человеческую свободу.
Брат одного из семинаристов собирался венчаться в раскольническом храме. Расстроенный семинарист пришел к отцу Никону, он собирался спорить, переубеждать и был стопроцентно уверен, что получит на это благословение старца. К своему удивлению, семинарист услышал: «Сколько ему лет? Он знает твое отношение к раскольникам? Сам не лезь. Если тебя спросят, ответь, как можешь, но саблей не маши!»
После окончания семинарии я по благословению отца Гавриила (Стародуба) спросил у батюшки о том, какой путь следует выбирать в дальнейшем. Сердце замерло: решалась моя судьба. Я думал, что уже в ближайшие минуты батюшка скажет: «Монашество» — или: — «Брак». Не тут-то было. «Монашество нужно принимать так, чтобы это было твое решение и ты никогда не сказал впоследствии, что тебя заставили», — сказал старец после молитвы.
Конечно, нас интересовало, почему сам отец Никон выбрал иноческий путь. Говорили, что в молодости он как-то пришел на свидание, но ему хотелось в храм, а девушке — в кино. Он уже тогда ощущал, что брак не его призвание. Наконец преподобный Андроник, увидев его в Глинской, сказал: «Ты наш». «И вот с тех пор я монах», — завершил свой рассказ отец Никон и улыбнулся.
После семинарии я неоднократно искал сведения об архимандрите Никоне в интернете. Нашел немного: отец Никон не был интернет-старцем. Он жил сокровенной жизнью неведомого миру подвижника. О его духовной брани и утешениях на пути к небу, наверное, знают немногие. Сколько тайн унес на небо этот незаурядный человек? «Он мученик, но он и подвижник. Никто не выносит тех трудов жизни скитника, как он. Враг хочет погубить его труды, любовь, молитву», — говорила об отце Никоне схиигумения Серафима (Дьяченко), келейница тбилисского старца Виталия.
Родился Николай Сморкалов (таково мирское имя батюшки) в удмуртском селе Каркалай. Отец его погиб на войне. «Николенька, как ласково называла его мать, сильно отличался от своих сверстников: серьезностью не по годам, задумчивостью и, главное, тем, что постоянно читал Иисусову молитву, перебирая маленькие четки. И потому односельчане сильно не удивились, когда, отслужив в армии, Николай в 1950 году поступил послушником в Глинскую пустынь»[1].
Глинские старцы. Внизу слева направо: архимандрит Модест (Гамов), митрополит Зиновий (Мажуга), схиархимандрит Серафим (Романцов), схиигумен Андроник (Лукаш)
Впоследствии принял монашеский постриг с именем Никон, окончил Ленинградскую духовную семинарию и был назначен благочинным Свято-Успенской Почаевской Лавры. Но в Лавре батюшка пробыл недолго. Он был одним из тех, кто сопротивлялся ее закрытию.
«Иеромонаха благочинного Никона выписали и приказывали уехать в 24 часа. Он же упирался, не хотел добровольно оставлять свое место подвига. Он говорил: „Сам я не уйду, разве что меня вынесете!“ А у него были очень мощные пышные большие красивые волосы. Аж вот и случилось! Милиционеры, подвыпивши, его изловили, навалились, избив и связав, бросили в какую-то яму, а сами побежали искать лошадей. Затем привязали волосами к конной фуре (подводе) и волочили с горы по камням мостовой, от трения о песок и камни протерлись плечи и спина подрясника, так что под конец под горой остался кровавый след. Внизу местные почаевские жители накинулись на пьяных милиционеров и отняли, оборонили, вырвав батюшку из рук пьяных стражей порядка»[2].
В Лавру отец Никон не вернулся не по своей воле. В одной из зарубежных газет была опубликована заметка Т. Листова «Новые материалы о гонениях на Церковь». Нас интересует следующий фрагмент: «Корреспондентам был представлен ряд других документов, полученных из Почаева: фотокопия распоряжения Львовского епископа Дамиана о переформировании духовного собора Лавры, распоряжение Московской Патриархии об удалении из Лавры иеромонаха Никона (Сморкалова), прошение духовного собора Лавры к патриарху Алексию об отмене этого распоряжения: „Это идет на разорение святыни, как под диктовку органов власти, которые стремятся ликвидировать Лавру, разогнать братство“»[3].
Опального монаха приютил Одесский Свято-Успенский монастырь. Здесь вокруг отца Никона собралась небольшая община чад. Находясь в Одессе, батюшка поддерживал общение с Глинскими старцами: преподобным Андроником, святителем Зиновием.
Однажды отец Никон сказал своей послушнице, матушке Зинаиде: «Отправлю тебя к человеку, который знает, о чем мы сейчас говорим». Этим человеком был схиархимандрит Виталий (Сидоренко). В прозорливости тбилисского старца матушка Зинаида убедилась сразу. «Мать Зинаида, хочешь, покажу, как ты обслуживаешь братию в трапезной?» — предложил отец Виталий. Показал очень точно, хотя в Успенском монастыре не бывал. «А хочешь, покажу, как надо обслуживать?» Надо сказать, что в наше время невозможно было и представить, что матушка Зинаида как-то неправильно относится к людям, — такой радостной, светлой, доброй была эта монахиня.
Она рассказывала: «Бывало, слушаешь, слушаешь отца Виталия, устаешь, мысли рассеиваются. Отец Виталий говорит: „Спускайся уже, далеко ушла“. Одна сестра спросила батюшку, почему у нее болят глаза. Я подумала: „От сквозняков“. Отец Виталий: „Сестра Земфира[4], скажи, почему у Марии глаза болят“. — „Как я могу сказать, батюшка?“ Он еще раз благословил. „От сквозняков“. И отец Виталий со мной согласился».
Сохранились письма старца одесским сестрам. «Возлюбленные радосте наши все о Господе присные!.. Ежели не хочется идти в Божий Храм, надо себя понуждать. Быть лучше на послушании, когда это благословлено, а когда свободное время от послушания, тогда надо стремиться в Божий Храм. Волю свою отсекать, видеть себя грешной, а всех святыми, тогда не будете никого осуждать, зная, сколько греха в себе. Надо всё иметь простое, тогда и будет что подать в милостыню или помочь родным. Носить одежды по 10 и более лет одну. Ничего не приобретать дорогого. Мне достаточно 3 руб. на месяц, так и вы делайте, и всем вам поможет Господь, Ему слава подобает во веки. Аминь. Всем Вам и отцу Никону челом до лица земли, целуя стопы Ваши. Христос посреде нас. Спасайтесь. Простите».
Архимандрит Никон (Сморкалов)
«На лугу трудились сестры, пели Божию псалму. Над ними в воздухе был больших размеров из цветов венец. Он подымался и спускался. Вот и Вы трудитесь на послушании, всегда читая: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных. То и над Вами венец спасения, хотя Вы и не видите. Каждого человека любит Господь и уготовляет великие и богатые милости».
«Возлюбленные радосте наши: Ирина, Мария, Лида, Паша, Рая, Земфира, Люда и все о Господе присные! Благодать Божия Вас собрала и Вы: послушанием и смирением, кротостию и терпением, благодарением и молчанием, отсечением своеволия и любовию, благоразумием и молитвою, благодушием и откровением помыслов, нестяжанием и раздаянием снискали Божие благословение и Святый Дух почил на Вас. Он да украсит Вас Своими великими милостями и сподобит венцев спасения. А сей человек, глаголю Виталий, исполнен: ропота, осуждения, никого не любит, делает своеволие, молитвы у него нету, страх Божий исчез, смех, жадность, а тогда отчаяние. Я ему толкую: да почему же ты не слушаешься, даже мысли и дела не открываешь? А он улыбнется, молчит, да и скажет: за меня золотые сестры и о. Никон молятся. Ну ладно, хотя он кается и то неплохо. Будьте милостивы, предайте о. Никону, что за брата Георгия подано и у Св. престола Божия его имя и всех Вас и о. Никона поминается. Челом Вам до лица земли, целуем всех. Христос посреде нас, Ему слава. Аминь. Спасайтесь. Бог в помощь, простите»[5].
Письма схиархимандрита Виталия — своеобразный иноческий катехизис, содержащий действенные советы всем ищущим спасения. Особый интерес представляет его переписка с архимандритом Никоном — косвенное свидетельство о сокровенной внутренней жизни одесского старца, один из ключей к пониманию его духовного устроения[6]. Мне приходилось читать много писем старца Виталия к своим духовным чадам, но эти письма особенные. В них содержатся ссылки на рекомендуемые места из «Добротолюбия»[7], размышления о книге «Старец Силуан». Лейтмотив этих писем — необходимость стяжания непрестанной Иисусовой молитвы. «Вознагради Вас Боже сторицей в сей и будущей жизни и веди путем делания умно-сердечной молитвы, — пишет отец Виталий. — Подай Господи бодрость в Иисусовой молитве и рачение в послушании. в поте лица снести хлеб умносердечного делания..» Даже пожелания на двунадесятые праздники отец Виталий связывал с таинством умного делания. На Троицу: «Да почиет на тебе Святый Дух. радуя о преуспеянии умносердечном». На Преображение: «Подай Господи преобразить на всякое добро: богомыслие, безмолвие, умносердечное делание, умиление, послушание, чего я не имею..»
От юности отец Никон искал молитвенной сосредоточенности, но непостижимый Промысл Божий привел его в Одессу, в городской монастырь. Батюшка не роптал. «Если хочешь научиться молиться, иди на Привоз, — учил он. — Если ты сможешь молиться на базаре, сможешь молиться везде». Одному семинаристу, пожаловавшемуся на неумение молиться постоянно и нерассеянно, батюшка сказал: «Это несложно». Но никаких тайн открывать не стал. Улыбнулся и больше к этой теме не возвращался.
Из советов отца Виталия архимандриту Никону: «Когда я понадеюсь на себя, тогда-то вот мне и беда. Рече Дух Святый: на кого воззрю, токмо на кроткого, молчаливого, трепещущего словес Моих, а это есть — дети Отца Небесного, которые боятся в чем-либо верить и надеяться на себя, но, Слава Богу, давшему великое лекарство исповеди и покаяния, которыми человек находит себе первобытное состояние, т. е. общение с Духом Святым сими благодатными лекарствами. Старец — означает столб. Если удалить столб, то изгородь-штакетник не устоит, упадет, а паче во время бури. Старцы везде, они и молятся за всю Вселенную, хотя немногие их знают. Вот газеты — это мир, который держится избранными. На сон не обращай внимания, ибо, кто верит сну — тот глуп, говорил о. Серафим, что в Сухуми.[8]
Святые рекли: кто смерти не памятует, того мука не минует.
Св. Отцы рекомендуют, кто в какой мере хвалит, в такой же похулит. Следовательно, держаться царского пути: не хвалить, не хулить, считать всех добрыми о Христе Иисусе Господе нашем.
За нерадение беды и слабость.
Воля Божия исходит из начальствующих лиц, имже Господь вручит окормление.
Любовь выше всего".
Архимандрит Никон (Сморкалов)
В конце апреля 2015 года я получил письмо от своего товарища по семинарии: «Грустная новость: на Сретение умерла матушка Зинаида, гагаузка, духовное чадо отца Никона». 15 мая он же сообщил: «Сегодня умер батюшка Никон (Сморкалов). Поздно обнаружили последнюю стадию рака почек, тяжело переносил потерю матушки Зины».
Когда-то схиархимандрит Виталий (Сидоренко) сказал своим духовным чадам: «Мы всегда будем вместе». Думаю, что и тайного старца, сокровенного исихаста, отца Никона на небе встретят те, кто узнали в нем своего: святые Зиновий и Андроник Глинские и многие другие люди высокого рода.
[1] Памяти протоиерея Александра Сморкалова // http://userdocs.ru/medicina/31 307/index.html.
[2] Аввакум (Давиденко), архимандрит. Закрытие Почаевской Лавры в 1960-х: гонимые и гонители // http://www.kiev-orthodox.org/site/personalities/2441/.
[3] Посев. 1965. № 27 (998). 2 июля.
[4] Мирское имя матушки Зинаиды, гагаузки по национальности.
[5] В письмах отца Виталия сохранена авторская стилистика и особенности орфографии.
[6] В расширенном варианте опубликованы нами в журнале «Живой родник».
[7] Григорий Синаит, 1-я часть, 45, 41, 74, 115, 120, 121; 2-я часть 28 глава — иноки Каллист и Игнатий.
[8] Речь идет о преподобном Серафиме (Романцове).
|
|
