 |
| Россiя | Лидия Федосеева-Шукшина | 03.08.2004 |
— Лидия Николаевна, почему вы в последнее время перестали выступать по телевизору, давать интервью?
— В 1998 году пресс-секретарь Бари Алибасова Людмила Николаева привезла мне целую кипу газет с интервью, в которых многое было переврано. Вот я и дала себе зарок — 5 лет не общаться с журналистами. К тому же этот «обет» благословил мой духовный отец — архимандрит Никон из Свято-Николо-Шатомского монастыря.
— Вы всегда были глубоко верующим человеком?
— Я — православный человек и всегда во всем вижу промысел Божий. Теперь, вроде бы на исходе жизни — не знаю, как уж Господь продлит мои дни, самое главное для меня — это покаяние. Стала старше, мудрее, всех простила. Стараюсь простить.
— Вам часто приходилось сталкиваться с несправедливостью и терпеть обиды?
— Нет, мне везло на хороших людей. И потом моя мама была по-настоящему православной. Ее молитвы хранили меня и детей от темного и злого. И сегодня, я уверена, хранят. Надеюсь, что и молитвы Василия Макаровича нам помогают. Встреча с ним — главное везение в моей жизни.
— Вы часто ездите в Сростки? На юбилей сейчас туда не собираетесь?
— Не получится. У меня съемки, дочь Маша занята сразу в трех картинах. Но мы с ней обязательно сходим на кладбище, отслужим панихиду за упокой души Василия Макаровича и всех своих близких. Для нас это главное. А тем, кто организовал в этом году фестиваль, примет участие в «Шукшинских чтениях» и придет на Пикет, наш низкий поклон. Мы были на Алтае три месяца назад. Тогда решался вопрос о том, в каком месте поставить памятник Шукшину. Автор монумента Вячеслав Клыков и администрация края собираются водрузить его на горе. Сестра Василия Макаровича, которая живет в Бийске, против, я ее поддерживаю: в непогоду к горе не подойти. Наталья Макаровна написала письмо губернатору Евдокимову, но он занял сторону скульптора.
— Чью сторону, по-вашему, занял бы Шукшин?
— Он был бы против обеих сторон, потому что терпеть не мог памятники и бюсты.
— Вы ощущаете присутствие Шукшина?
— Я любила его безумно, свет этой любви до сих пор падает на мою жизнь. Знаю, что когда-нибудь мы обязательно встретимся. И сейчас он с нами, когда я захожу в его кабинет, чувствую, что Василий Макарович рядом.
— Вы не были обвенчаны с ним?
— Он был верующим человеком. Но время было такое, что не до венчания. Василий Макарович состоял в партии, входил в партбюро Киностудии имени Горького. Это я ухитрилась не вступить даже в комсомол. Мы прекрасно понимали невозможность церковного брака, но разговоры о нем шли. «Ничего, погоди, — успокаивал он меня, — скоро начнем снимать „Степана Разина“. Я буду играть Разина, ты — его жену. Я специально для нас написал сцену венчания». Он хотел, чтобы мы обвенчались хотя бы в кино. Не получилось… А вот детей своих тайно окрестили.
— Работать с ним было сложно?
— Одно удовольствие. Ведь просто счастье, когда роль написана для тебя и совсем не надо перевоплощаться. Естественно, я была покорной актрисой, никаких фордыбачений. Хотя я очень люблю баловаться с текстами, импровизировать. Не грубо, а деликатно, но подсказывать, пусть это и не касается лично моей роли. Василий Макарович мне даже как-то сказал: «Я мечтаю, чтобы на „Разине“ ты помогала бы мне как режиссер-постановщик». Он очень хотел снять этот фильм.
— А в семье с Шукшиным, наверное, не всегда было просто. Ходили слухи, что однажды он чуть ли не с топором за вами гонялся.
— К чему лукавить, Василий Макарович был очень нервным и импульсивным. Пропорционально таланту. В быту, конечно, мне и как жене, и как матери было посложнее, чем в кино. Но я была воспитана в христианском духе, поэтому терпела. Талантливого человека хоть понятно, во имя чего терпишь. Я понимала, с кем и для чего живу, и не выступала. Внутренне я достаточно независимый человек. Но семейные ценности для меня очень даже значительны. Думаю, что не для меня одной. Согласитесь, что когда мы собираемся все вместе со своими родственниками, у нас возникает такое пещерное чувство, что нам всем очень хорошо, правда же? И потом, я люблю покой и определенность. Я даже иногда смотрю мексиканские сериалы, потому что там семейные ценности ставят во главу угла. Вот жалко, что мы не можем уже все собраться за большим семейным столом! Но у меня давно нет ощущения одиночества. У меня есть уединение. Оно — мое счастье. А мама и Василий Макарович — они все равно где-то тут, близко.
— К сожалению, звезды тоже плачут. Вам много чего довелось пережить: болезни близких, их внезапный уход. На судьбу не жалуетесь?
— После смерти Василия Макаровича я долго приходила в себя. Ведь беда не приходит одна. Я боялась всего на свете, даже телефонных звонков: а вдруг получу еще одну дурную весть. А потом наоборот — на какое-то время телефон стал просто моим единственным контактом с внешним миром. Я никого не могла и не хотела видеть. И все равно мне жаловаться грех. Значит, это все для чего-то дается человеку — и радости, и страдания. И актрисе, и сельской учительнице. Глупо спрашивать: «За что? Зачем?» А потом, говорят, Бог испытывает того, кого любит.
— После Василия Михайловича вы несколько раз пытались устроить свою женскую судьбу. Некоторые ваши знакомые осудили вас за брак с оператором Михаилом Аграновичем.
— Он прекрасный человек, мои дети до сих пор с ним общаются и любят его. И я всегда его благодарю, хотя редко вижу. Сколько камней в мой и его адрес было брошено. но что поделаешь! Конечно, надо было ходить в черном всю оставшуюся жизнь и рыдать, какая я несчастная!.. А ведь никто не знает, что было у меня на душе.
— Несколько лет потом с вами рядом был Бари Алибасов…
— Ну и что? И ему спасибо. Вот мне говорят: «Барик не там ищет истину». Если человек тусуется, это не значит, что у него за душой ничего нет. У каждого из нас свой путь.
— Как вы считаете, Лидия Николаевна, в жизни женщины, несмотря на большое количество браков, все же существует один-единственный мужчина?
— У всех по-разному. Не помню, кто из режиссеров сказал: «В молодости кажется, что можно много раз менять столы». Ну, когда накрываешь — закуски, горячее… Кажется, что можешь делать это бесконечно. Но в жизни-то это случается обычно два-три раза, а иногда вообще один. Что же касается ошибок, то, как известно, любой человек учится на них. Каждый из нас проходит свой путь и делает свои ошибки. И будет их всегда делать. И должен их делать! Весь вопрос в том, какие это ошибки? А ответ, так или иначе, все равно в конце концов держать придется. Хотя любить, я считаю, не грех. Грех не любить вовсе.
Записала Евгения Ульченко
29 июля 2004 г.
