Июль 1919 года в жизни генерала В.О. Каппеля

28 июля — традиционный день поминовения легендарного белого генерала

«Чины управления коринта[a], корказна[b], контроля почты, представитель минснабпрод[c] сердечно поздравляют [с] днем ангела, от души желают Вам всего лучшего, здоровья и успеха». — «В день первого праздника 1 Волжской кадровой бригады чины штаба, все собравшиеся шлют своему любимому герою комкору[d] сегодня сим именем поздравление, свои искренние пожелания здоровья, сил и всего наилучшего на благо родины»[1]. Такие телеграммы в день Святого Равноапостольного Князя Владимира 28 июля 1919 г. и в последовавшие дни получал от сослуживцев и подчиненных командующий Волжской армейской группой колчаковской армии, командир входившего в ее состав 1-го Волжского армейского корпуса генерал-майор Владимир Оскарович Каппель.

Эти именины стали последними в жизни тридцатишестилетнего Каппеля. Июль 1919 г. выдался для него, да и для всей армии адмирала А.В. Колчака тяжелым, наполненным кровопролитными боями, ознаменованным боевыми неудачами и болезненными для армии потерями. С каким чувством принимал поздравления человек, уже в то время признанный в колчаковской армии одним из старейших борцов с большевизмом — «борцом, служащим моральным неисчерпаемым источником для десятков тысяч людей»[2], сменивший еще недавно питаемые надежды на скорое продвижение к Москве на трудные фронтовые будни, на ежедневную борьбу с многими силами, стоящими на пути к этой цели?..

К началу июля 1919 г. Западная армия адмирала А.В. Колчака вышла на «Златоустовское плоскогорье, с лежавшим на нем важным стратегическим узлом Златоустом, прикрываясь с запада недоступным лесистым хребтом Кара-Тау, прорезываемым узкими теснинами..»^[3]. В районе Бирского тракта действовала Уральская группа Западной армии. Линию железной дороги защищала Волжская группа генерал-майора В.О. Каппеля. Уфимская группа генерал-майора С.Н. Войцеховского, сражавшаяся без отдыха с начала весны 1919 г., была отведена в резерв и стояла в ближнем тылу фронта.

Советское командование поставило 5-й Красной армии задачу очистить Златоустовское плоскогорье и захватить Златоуст. Одной из главных поставленных войскам целей являлось, путем разгрома Уральской группы и выхода в тыл Волжской, осуществить окружение и уничтожение последней.

Наступление Красной армии велось тремя колоннами: правой — вдоль железной дороги Уфа-Златоуст (3-я бригада 26-й стрелковой дивизии и бригада конницы И.Д. Каширина), левой (27-я стрелковая дивизия) — по тракту Байки — Дуван на Бердяуш, а средняя колонна должна была совершить марш-бросок вверх по течению р. Юрюзань (1-я и 2-я бригады 26-й стр. дивизии с Петроградским полком), с намерением выйти в тыл Волжскому корпусу. «Обеим бригадам 26-й стрелковой дивизии была при выступлении из д. Абдулина поставлена задача выйти в район ст. Кропачева — ст. Мурсалимкино, дабы перехватить пути отступления действующего на железнодорожном направлении корпуса Каппеля»^[4].

Марш по непроходимым берегам и руслу уральской реки Юрюзань, являющийся одной из героических страниц боевого пути 26-й дивизии, позволил красным 1 июля неожиданно выйти в расположение Уфимской группы в районе д. Нисибаш. Части 12 Уральской дивизии белых были захвачены врасплох во время занятий строевой подготовкой и вначале приняли вышедшие из леса войска за свои.

Вскоре они опомнились и дали отпор наступающему противнику. Однако в ходе сражения успех был сначала на стороне красных. Несмотря на то, что они находились в численном меньшинстве, эффект внезапности позволил им потеснить белых, хотя части, которые наступали по Бирскому тракту, задержались с помощью: «вся тяжесть первых боев легла на первые красные полки, вышедшие из каменного ущелья реки Юрезань[e]«^[5]. Затем Уфимская группа белых окружила войска 26-й дивизии, принудив их к отступлению, но достичь уничтожения противника из-за подхода 27-й советской дивизии ей не удалось.

На участке Волжской группы также шли упорные бои с бригадой 26-й дивизии. 1 июля казаки Каширина повели наступление от Мясниковской казармы[f] на Симский завод, где завязалось ожесточенное сражение. Обе стороны открыли сильный артиллерийский, пулеметный и ружейный огонь. После боя белые отошли на правый берег реки Сим, с которого вели артиллерийский обстрел противника.

Их отступление было вызвано не только натиском войск Красной армии. Трудная боевая обстановка заставила Владимира Оскаровича просить у штаба армии разрешения отводить войска на восток, в междуречье Сима, Катава и Юрюзани, на открытую местность. Он докладывал командованию армии свое мнение: «считаю [..] оставлять части в лесном районе, наполненном бандами, которые всюду проводят большевистские войска по знакомым им тропам [для] вывода к нам в тыл, нецелесообразным [..], иначе части группы будут расстроены боями в лесах и в дальнейшем не будут в состоянии продолжительное время принимать участие в операциях»^[6].

Каппель докладывал, что в эти дни войска группы были «сильно утомлены боями, которые ведутся и днем и ночью»^[7]. Проведение операций против красных осложнялось постоянными вооруженными стычками с партизанскими отрядами, нападавшими на белых из засад. Большевиками, по воспоминаниям М.Н. Тухачевского, «широко были использованы классовые моменты: организовывались партизанские отряды, организованно вооружались элементы, сочувствовавшие советской власти..»^[8]. Чувствительные уколы, наносимые повстанцами белым, благодаря знанию партизанами местных лесных тропинок, изматывали и без того ослабленные части.

Еще в июне войска Волжской группы столкнулись с тяжелым положением населения на Урале, испытали, как ширится недовольство политикой властей, как усугубляются бедствия народа вследствие тотальной эвакуации в Сибирь уральских заводов. В последние дни июня, когда Волжская группа находилась в районах Аша-Балашевского, Миньярского, Симского заводах, Каппель предпринял ряд попыток остановить эвакуацию заводов Симского горного округа с целью развернуть вектор общественного мнения в пользу армии. Он направил в штаб армии несколько донесений, гласивших, что угроза безработицы создает «неблагоприятные настроения среди рабочих»^[9].

Командующий Волжской группой убеждал командование, что «желательно эвакуировать с Аша-Балашевского [завода] только наиболее ценное, но чтобы завод все же мог функционировать, что избавит нас от нежелательного элемента безработных рабочих в ближайшем районе фронта..»^[10]. Он настаивал на отмене эвакуации Аша-Балашевского и Миньярского заводов, повторяя, что «это даст возможность рабочим оставаться на местах и не толкнет часть их в ряды красной армии. [..] Полагаю, что нам выгоднее даже в случае вынужденного отхода оставить противнику целыми эти два завода, которые немногим усилят его, т.к. железо у большевиков и без того имеется, нежели создавать в районе и ближайшем тылу фронта недовольный безработный элемент», — убеждал Каппель^[11].

Владимиру Оскаровичу удалось добиться отмены эвакуации Аша-Балашевского и Миньярского заводов. Газета «Красный Урал» сообщала о состоянии предприятий Симского горного округа сразу после занятия его Красной армией, 11 июля 1919 г.: «Заводы, за исключением Симского, уже работают. На Балашевском заводе остались все машины и 400 000 пудов железа, стали и чугуна. Топлива на всех заводах хватит на год»^[12]. Напротив, на Симском заводе, оставшемся вне поля зрения В.О. Каппеля, эвакуация была совершена в полном масштабе. Каппелевцы наблюдали, как представители власти «проявили самую грубую жестокость по отношению к рабочим и к заводу. Завод, который могли было легко сделать безвредным, совершенно разрушен так, что пустить его будет совершенно невозможно»^[13].

Понеся значительные потери, Западная армия отходила к Златоусту. В районе Бакальского и Саткинского заводов население относилось к армии доброжелательно, и командующий Волжской группой нашел необходимым поддержать это отношение. Он обратился в штаб армии, направив внимание командования на то, что здесь проводилась «эвакуация администрации, и прекращением работ на заводах [рабочие] оказались в безвыходном положении — нет заработка и хлеба»^[14]. Владимир Оскарович предложил штабу армии: «Учитывая настроения масс и необходимость поддержать настроение симпатии рабочих к временному российскому правительству, считаю необходимым рабочих обеспечить хлебом, для чего ходатайствую о срочной высылке на станцию Сатка 8−10 тысяч пудов муки и 300 пудов сала. Этой мерой поддержим настроение рабочих, столь необходимое [для] продвижения армии вперед»^[15].

По настоянию Владимира Оскаровича продовольствие населению было выделено, и командующий армией генерал К.В. Сахаров, встретившись с рабочими, получил их уверения в поддержке мобилизации и готовности помочь армии[16]. Возможность отмены эвакуации специалистов рассматривалась Каппелем и для завода Магнизит в Сатках, но белые не успели провести эту меру на заводе, — стремительный удар Красной армии заставил их отступить, и 12 июля Сатки были сданы противнику.

Командование Западной армии и Волжской группы пыталось улучшить отношения и с крестьянскими массами. Приказом штаба армии запрещались безвозмездное пользование крестьянскими подводами, а также всяческие самовольные реквизиции, для проведения которых назначались специальные комиссии, обязанные также рассматривать жалобы и компенсировать ущерб, нанесенный армией местным жителям. В последние дни июня командующий Волжской группой вновь был вынужден обратиться к вопросам взаимоотношений войск и населения. В очередном приказе он потребовал от командиров частей «снова подтвердить войскам о недопущении притеснений жителей; отношения к ним должны быть самые корректные. Только при таких условиях народ будет уважать нас и верить в наше правое дело»^[17], — писал В.О. Каппель.

Грабеж развернулся в Златоусте, где проводилась эвакуация в предвидении подхода частей Красной армии. «В последние дни своего пребывания в Златоусте белогвардейцы, особенно казаки, занялись грабежом»^[18], — писали исследователи в советское время. Однако документы свидетельствуют о том, что в разгроме складов и магазинов участвовала как армия, в том числе военнослужащие Волжской группы В.О. Каппеля, так и, в не меньшей мере, гражданское население города.

Начальник службы контрразведки Волжского корпуса подпоручик Пронин, попавший в Златоуст незадолго до оставления его белыми, вместе с другими офицерами-волжанами разгонял грабящую толпу, тащившую даже непригодные для бытового пользования предметы. В рапорте на имя Каппеля он докладывал, что грабители «до того обнаглели, в особенности частная публика, что достаточно было отойти от рынка минут на 5, как уже их, грабителей, снова много набиралось и бросалось снова на магазины за продолжение начатого ими столь благого дела легкой наживы..»^[19].

Владимир Оскарович не мог не признать, что факты, изложенные в докладе Пронина, — «печальная действительность», и что «в дальнейшем, при непринятии строгих мер и пресечения мародерства, части превратятся в банды, более опасные своим начальникам, чем противнику»^[20]. Для предотвращения грабежей Каппель приказал не допускать в дальнейшем размещения обозов в населенных пунктах, воинских частей в городах, в которых организовать охрану центральных улиц для предотвращения беспорядков. Начальникам частей было указано произвести расследование и усилить воспитательную работу с солдатами.

26-я дивизия 5-й Красной армии наступала на Златоуст вдоль линии железной дороги, защищаемой Волжской группой Каппеля. «Противник [..] продолжает отход в восточном направлении, сопротивляясь более упорно в районе Златоустовской железной дороги»^[21], — констатировали советские донесения. В то время как Волжская группа вела ожесточенные бои у станции Куваши на подходе к Златоусту, части 235-го Невельского полка 27-й дивизии «форсированным маршем по горным тропинкам прошли на Зверево и оттуда обрушились на белых»^[22], обойдя город с севера и оттеснив Уфимскую группу. Бригада 26-й дивизии совершила обход с юга. В.О. Каппелю вновь пришлось во избежание окружения спешно отводить части на восток. В 17 час вечера 13 июля Златоуст принадлежал красным.

Один из представителей командного состава колчаковской армии, генерал-майор С.А. Щепихин писал: «В гражданскую войну оборона, тягучесть боя, упругость воинских частей почти исключены; войска гражданской войны как велосипедисты — устойчивы только в движении вперед»^[23]. Непрекращающееся отступление, сопровождающееся кровопролитными боями, большие потери, большевистская агитация в рядах армии способствовали падению боевого духа, моральному разложению войск. В армии повторялись случаи массового перехода к противнику, огромных масштабов достигло дезертирство. Дезертиры уходили из армии группами, часть из них шла в тыл, другие прибивались к партизанским отрядам или держались недалеко от линии фронта, переходя к красным при их приближении и передавая им сведения о колчаковской армии.

Среди воевавших с большевиками по идейным мотивам солдат и офицеров были и такие, которые, ощущая все большее недовольство политикой правительства и действиями командования, решались оставить армию. Они двигались отрядами на юго-запад для партизанской борьбы в тылу красных и даже для соединения с войсками Деникина. Предлагали уйти в тыл врага и Каппелю, но «как настоящий боевой офицер, Каппель не мог бросить фронт и уйти, куда ему вздумается, и продолжал выполнять боевые приказы сверху»^[24].

Командующему группой пришлось бороться с таким проявлением дезертирства. В одном из приказов он напоминал войскам, что «попытки вторжения чинов армии в вопросы оперативного характера и в область командования прошли еще недавно перед нами в период революции в Германскую войну, и вы видели, что они привели к полному разложению армии, а с нею и к гибели нашей Родины и к новой войне»^[25].

Каппелю было не менее, а может быть, и более тяжело и трудно, чем офицерам и солдатам его группы. Мы можем убедиться, что он осуществлял попытки повлиять на социальную политику правительства и, конечно же, на военную ситуацию. В гнетущей атмосфере отступления и общего морального упадка Владимир Оскарович не только находил в себе силы для оптимизма (ведь наступление белых на Юге России в то время успешно развивалось), но и стремился поддержать дух своих войск: «Доблестные войска, сбросьте несвойственное Вам малодушие, воспряньте своим прежним боевым духом и энергией, и Вы вновь будете бить врага, как били и гнали те же 26 и 27 советские дивизии на Нигуше, Ике и под Белебеем»^[26], — призывал он подчиненных, напоминая о победах, прославивших каппелевцев в 1918 г.

Каппель осознавал, что армией А.В. Колчака утеряна стратегическая инициатива, и пытался найти путь, с помощью которого можно было бы переломить сложившуюся на фронте критическую ситуацию. Еще в июне он обсуждал с некоторыми офицерами Волжского корпуса возможность создания партизанских отрядов для действий в тылу противника.

По воспоминаниям подчиненных, Владимир Оскарович обратился в Ставку с планом дерзкой операции в неприятельском тылу^[27]. Он подал проект формирования конного отряда в 2 тыс. человек с артиллерией для проведения глубокого рейда в тыл красных. По убеждению Каппеля, действия в неприятельском тылу позволили бы внести дезорганизацию в ряды Красной армии, заставили бы советское командование оттянуть часть сил с фронта, тем самым, ослабив наступление и предоставив белым возможность передышки.

Владимир Оскарович полностью отдавал отчет в опасности этого предприятия. Командование отрядом он готов был взять на себя. «В эти дни Каппель настойчиво просил Ставку отпустить его с конными волонтёрами в тыл 5-й советской армии, прямо на Самару. [..] Нужны были риск и дерзание»^[28]. Однако этот проект В.О. Каппеля осуществлен не был.

Паллиативной мерой был полученный в ответ на обращения Каппеля и его подчиненных приказ командующего армией о сформировании начальником 13 Казанской дивизии Волжского корпуса полковником А.П. Перхуровым небольшого партизанского отряда из добровольцев, — с привлечением местного населения. В первом же рейде этого отряда, произведенном 26−29 июня, партизаны уничтожили штаб 2-й бригады 24 дивизии противника, и Перхуров настаивал на повторении таких акций, отмечая, что «у красных резервов нет, все подтянуто на боевую линию»^[29].

Но в то же время комгруппы понимал, что никакие диверсии не заменят линию фронта, которую надо было удерживать. При острой нехватке боеспособных войск на фронте ослабление их оттягиванием личного состава в партизанские отряды было чревато прорывом красных и полной военной катастрофой правительства А.В. Колчака. Поэтому Каппель сдерживал авантюристические порывы командира партизанского отряда. В точке зрения на этот вопрос он и Перхуров не смогли придти к согласию. Апелляции Александра Петровича через голову комгруппы к командующему армией вызвали резкую отповедь Каппеля: «Мною было Вам указано формировать партизанские отряды преимущественно из добровольцев — местных жителей, с начальником отряда, избранным из полков дивизии, между тем, Вы стремитесь такие отряды образовать из лучших солдат и офицеров полков, ослабляя их до степени небоеспособных. [..] Вторично ставлю вам на вид непосредственное обращение к командарму — дивизия, которой вы командуете, из состава корпуса не исключена»^[30].

После отхода от Златоуста, Волжская группа остановилась в районе поселка Миасс. Преследовавшая войска Каппеля 26-я дивизия 5-й Красной армии попыталась взять этот населенный пункт атакой с фронта, но была отбита. «Противник превосходными силами давит на части группы и в данный момент своими передовыми частями занимает линию в 8 верстах западнее ст. Миасс и завода Миасс», — докладывал штаб Волжской группы^[31]. Наступило временное затишье, во время которого партии солдат обеих враждебных друг другу сторон попеременно появлялись в поселке, посещая магазины. По очереди выбивая друг друга из Миасса контратаками, они покупали булки, пирожные и шоколад.

16 июля двое местных жителей, возвращавшихся с полевых работ, не были пропущены на Миасский завод цепями белых, занявших оборону восточнее поселка. Рабочие осмотрели позиции противника, а затем, перейдя к красным, донесли о результатах своей разведки. С помощью двоих этих жителей успех операции был определен. «Было решено атаку позиций белых провести с одновременным налетом нашего отряда на их артиллерию»^[32], — вспоминал впоследствии командир бригады 26-й дивизии В.К. Путна.

Для обхода белых был образован отряд из 44 человек. «На рассвете, 17 июля, ведомые гражданами Байлиным и Торбеевым, выделенные добровольцы пробрались в тыл противника и стремительно ударили в левый его фланг и тыл, что и привело к удачной операции, в которой было захвачено 9 орудий, 2 пулемета, весь обоз противника и пленные»^[33]. (Немаловажно, что наряду с утратой вооружения, Волжский корпус понес невосполнимые людские потери: был захвачен личный состав Самарских конных батарей Каппеля, воевавший в рядах корпуса с самого начала борьбы на берегах Волги в 1918 г. Это были лучшие, наиболее надежные, спаянные и опытные в боевом отношении кадры корпуса. Психологический эффект от этого события был настолько болезненным, что штаб Волжской группы даже не сообщил об утрате батарей инспектору артиллерии при Верховном главнокомандующем В.Н. Прибыловичу, немало возмущенному последним обстоятельством.)

Первые выстрелы послужили сигналом к наступлению главных сил красных. Лишенные артиллерии, не ожидавшие удара части Каппеля поспешно отошли «на второй рубеж ст. Кундравинская, Чебаркульский»^[34]. Волжская группа заняла 1-й Самарской стрелковой дивизией район ст. Чебаркульская, южнее, на линии ст. Кундравинская, находилась 3-я Симбирская стрелковая дивизия, Волжская кавалерийская бригада обеспечивала группу с юга.

С помощью Уфимской группы было произведено сосредоточение войск в районе станиц Кундравинская и Чебаркульская. Севернее ст. Чебаркульская, окруженной большим количеством озер, войска генерала С.Н. Войцеховского создали линию обороны, пересекающую перешейки между водоемами окопами с колючей проволокой. Такой укрепленный район преодолеть было сложно, что заставило командование 26-й дивизии Красной армии направить основные удары на фланги белых.

Владимир Оскарович понимал опасность, которая могла угрожать флангам группировки колчаковских войск, и неоднократно на протяжении 18−19 июля приказывал авиаотряду совершать разведывательные полеты в направлении на север и юго-запад, с тем, чтобы следить за дорогами, выходящими во фланги и тыл обеих групп.

Интуиция не подвела Каппеля. Красные не стали штурмовать укрепленную линию обороны, оставив там слабый отряд с задачей активного удерживания противника. Они обошли белых с юго-запада, со стороны ст. Кундравинская. Здесь совершался главный удар, осуществляемый силами пяти полков 2-й и 1-й бригад 26-й дивизии. Другой сильный отряд (3-я бригада 26-й дивизии) наступал на правом фланге Уфимской группы в направлении на юг (на Непряхинский) и восток (Верхне-Карасинский — Нижне-Карасинский). В этих маневрах несложно увидеть попытку советского командования осуществить «Канны», то есть двусторонний охват войск белых.

Тяжелые бои развернулись 19−22 июля на фронте 1-й Самарской дивизии, которая была оттеснена на северо-восток и обойдена с правого фланга. Каппель приказал находившейся южнее 3-й Симбирской дивизии оказать содействие правофланговому соседу, а кавалерийской бригаде выйти в тыл наступавшему противнику. Однако приданный дивизии 50-й Арский полк отошел еще восточнее, и пришлось развернуть фронт дивизии на север, загнув ее фланг. Кавалерия также не справилась с поставленной задачей.

Каппель критиковал действия кавалерии, указав на недостаточно активное использование бригады в бою начальнику Волжской кавалерийской бригады полковнику К.П. Нечаеву. Командующий настаивал на объединении сил Волжской и приданной группе казачьей бригад, с тем, чтобы «не только остановить, но и разбить находящегося перед Вами противника. [..] Я требую от конницы такой же напряженной боевой работы, какую несет пехота, и только такая работа конницы может дать успех», — писал Каппель^[35].

Понесшие потери, измотанные в тяжелых боях на Урале части Волжской группы не смогли удержать и этот рубеж. Они продолжили отход к Челябинску, не допуская прорывавшегося с флангов противника отрезать тыловые пути группы. Отступая, войска упорно сопротивлялись: «26-я стрелковая дивизия продолжала отбрасывать Волжскую группу, более медленно отходящую южнее Челябинска», — констатировал советский историк^[36]. В частях группы повторялись случаи перехода солдат на сторону противника, но добровольцы продолжали держать оборону.

Положение группы осложнялось тем, что на длительное время она лишилась одной из своих дивизий. Еще в конце июня 13-я Казанская дивизия, за исключением 50-го Арского полка, была передана 5-му Стерлитамакскому корпусу Южной армии и находилась в Белорецком заводе, подвергаясь угрозе быть отрезанной красными от частей своей группы. С большим трудом командованию Западной армии удалось вернуть дивизию в свое подчинение, причем неожиданное сопротивление этому было оказано представителями командования 5-го корпуса. Командиры батарей Казанской дивизии, выполнявшие приказ командующего Волжской группой покинуть завод, были даже арестованы начальником 10-й Верхнеуральской горных стрелков дивизии полковником Кононовым.

Эта ситуация ярко характеризует состояние дисциплины и морального духа отступавшей колчаковской армии, в которой процветало самоуправство и проявлялись признаки междоусобной борьбы. Временно исполняющий обязанности начальника Казанской дивизии генерал-майор Воронов просил командование защитить части от произвола полковника Кононова. В урегулирование инцидента был вынужден вмешаться командующий Волжской группой, послав Кононову телеграмму, в которой писал: «Считаю необходимым указать Вам, что начдив 13 исполняет мое приказание, сообщенное в копии комкору пятого, и что 13 дивизия из моего подчинения не выходила. Никаких распоряжений явочного порядка я признать не могу. Предпринимаемые Вами в этом вопросе мероприятия нахожу недопустимыми»^[37].

После возвращения в состав Западной армии Казанская дивизия была отправлена в глубокий резерв для пополнения и отдыха. Это вызвало протест Каппеля. Он обратился к командарму, указав, что Волжская группа, защищающая одно из главных направлений, в сравнении с другими группами фронта имеет меньшее число дивизий, к тому же, всего лишь трехполкового состава каждая, и при этом дополнительно ослабляется. Всю тяжесть боев долгое время несли 1 Самарская и 3 Симбирская стрелковые дивизии.

Владимир Оскарович заявил: «Считаю вывод Казанской дивизии несправедливым в смысле распределения работы и прошу доложить командарму мою просьбу: оставить ее в ближайшем тылу группы, дабы пополнить ее, поставить на фронт и отвести по очереди другие дивизии корпуса в резерв для приведения в порядок»^[38]. Однако дивизия была возвращена в корпус лишь в конце июля.

После ожесточенного противостояния в июне-июле 1919 г. белые армии Восточного фронта потеряли Урал. Впереди был Челябинск — ворота Западной Сибири. Западная армия вышла из Уральских гор ослабленной. «Уральская группа существовала только на бумаге, хотя ей и ставили обычные для группы задачи. Уфимская и Волжская группы, хотя и не слабые, но все же выходили с потерями», — вспоминал представитель командного состава колчаковской армии генерал П.П. Петров^[39].

Приказом верховного главнокомандующего от 22 июля 1919 г. остатки армий Колчака были переформированы и получили номера: 1-я и 2-я армии были организованы из остатков Северной (Сибирской) армии, Западная была переименована в 3-ю армию. Ее командующим оставался генерал К.В. Сахаров. Волжская группа, официально созданная приказом от 14 июля 1919 г., входила в состав 3-й армии под командованием генерала В.О. Каппеля. Армии были сведены в Восточный фронт, главнокомандующим которым был назначен генерал М.К. Дитерихс.

Сознавая кризисность создавшегося на фронте положения, генерал Дитерихс планировал отвести армии на рубеж, ограничиваемый треугольником городов Тюмень — Курган — Петропавловск, оторвавшись от соприкосновения с противником и избежав бессмысленных жертв. Там армии должны были отдохнуть, пополниться и подготовиться к новым операциям. Однако начальник штаба Ставки генерал Д.А. Лебедев и командующий 3-ей армией К.В. Сахаров в обход главнокомандующего убедили адмирала А.В. Колчака в необходимости проведения контрнаступления в районе Челябинска.

Теоретически операция была оправданна: 5-я армия после преследования белых через Урал располагалась уступом вперед по отношению к другим армиям красных. План контрудара предполагал окружение и уничтожение ее в районе Челябинска. Однако план предусматривал сложное маневрирование и перегруппировки войск: «операция сложна и искусственна даже для старых войск, так как требует идеального исполнения, и малейшая где-нибудь неустойка все рвет и может привести к полному краху»^[40], — писал барон А.П. Будберг.

Разработчиками игнорировались неудобные для маневрирования условия местности (холмы с большим количеством озер), моральные качества войск, неустойчивых к прорывам и обходам, низкая выучка недавно мобилизованных соединений, и совсем не брались в расчет настроение населения и боевой дух Красной армии. «Дитерихс был поражен нелепостью плана, когда ему рассказали все подробности. Он пытался остановить передвижение войск, но Колчак настоял на выполнении плана»^[41].

В соответствии с планом создавались две ударные группы войск. Сильнейшая из них (не менее 16 тыс. штыков и сабель), под командованием С.Н. Войцеховского, должна была после занятия красными Челябинска ударить на 5-ю Красную армию с севера, а группа Каппеля (около 10 тыс. шт. и саб.) имела целью удар с юга (вновь — попытка двойного охвата противника). Уральская группа (4,5 тыс. шт. и саб.) обеспечивала операцию с севера. Для пополнения групп использовались три дивизии, срочно сформированные в Сибири.

Командующий 3-й армией генерал Сахаров писал позднее: «К сожалению, была допущена одна оплошность: северная группа генерала Войцеховского составляла слишком большую силу, свыше 20 тысяч человек, тогда как южная группа генерала Каппеля еле достигала 10 тысяч»^[42]. Очевидная слабость группы Каппеля принудила командование армией придать ей 12-ю Уральскую дивизию и Оренбургскую казачью бригаду. После длительной командировки на воссоединение с Волжским корпусом из Сибири двигался 3-й Ставропольский полк 1-й Самарской дивизии.

5-я Красная армия имела 32 тыс. штыков и сабель. Она действовала силами 27-й и 35-й (против северной ударной группы белых) и 26-й (против южной группы) дивизий. Советские историки обвиняли командование 5-й Красной армии в отсутствии «у командарма даже предположения о возможности активных действий белых на Челябинском направлении»^[43].

24 июля 5-я Красная армия вошла в Челябинск. Двинувшись вперед, красные попали под удар Уральской группы генерала В.Д. Косьмина (6-я и 11-я Уральские дивизии).

Волжская группа Каппеля должна была перегруппироваться южнее Челябинска по восточному берегу р. Миасс и подготовиться к наступлению. Однако перегруппировка была совершена в условиях постоянного нажима красных. Владимир Оскарович докладывал командованию: «я вывел в резерв Самарскую и Симбирскую дивизии в район Шумаковский и Еманжелинская и прикрывал указанные направления 12-й Уральской дивизией и Казачьим отрядом в составе 2-й Оренбургской казачьей бригады и мобилизованных казаков. Противник, не прекращая наступления, все время теснил прикрывающие части и сегодня, 24 июля, около 20 час подошел со стороны Архангельского и Таинды к выселку Шумаковскому и Еманжелинской, где завязался бой с частями Самарской и Симбирской дивизий, только сегодня закончившими сосредоточение..»[44].

В этот день 26-я советская дивизия захватила важный железнодорожный пункт юго-западнее Челябинска — станцию Полетаево и ряд других населенных пунктов на участке Волжской группы. Донесение генерала Каппеля гласило: «Вследствие сложившейся обстановки я не имею возможности вести завтра удар на север, а должен раньше отбросить красных от Шумаковского и Еманжелинской. Полагаю, что было бы выгоднее в случае успеха наступать затем на Архангельский, откуда повернуть на Полетаево и далее на север»^[45].

На 25 июля было намечено наступление северной и южной ударных групп белых. Действия войск генерала Войцеховского были начаты успешно, но южной группе Каппеля не удалось сдвинуть противника, несмотря на упорные бои. 26-я дивизия красных опередила группу, которая должна была занять ст. Полетаево, и с рассветом 25 июля нападением на марширующую 12-ю Уральскую дивизию заняла Шумаковский и Тимофеевский. Приданная Волжской группе слабая 12-я Уральская дивизия оставила занимаемые позиции, часть ее перебежала к красным. Оренбургские казаки также оказались нестойкими. Владимир Оскарович был вынужден вызвать из армейского резерва 13-ю Казанскую дивизию Волжского корпуса.

Генералу Каппелю вновь пришлось искать выход из сложившейся ситуации. «Вследствие того, что противник сильно давит на мой правый фланг, отжимая в юго-восточном направлении, я считаю необходимым перебросить туда часть сил и перейти в наступление из района южнее разъезда Козырева, примерно в направлении на Сухомесовское Синеглазовский. — Предполагаю произвести эту перегруппировку, начав сегодня вечером, если обстановка на фронте Уфимской группы не заставит отказаться от этого намерения. Считаю необходимым доложить, что вследствие беспрерывных продолжительных боев и больших потерь устойчивость войск сильно понизилась»^[46], — сообщал Каппель 26 июля. С помощью перегруппировки и изменения направления удара положение было восстановлено, захваченные красными населенные пункты отбиты.

26 и 27 июля на фронте южной ударной группы продолжались упорные кровопролитные бои. Владимир Оскарович разрабатывал новые способы борьбы против активных маневров красных, ставивших под угрозу возможность выполнения поставленной задачи. В частности, партизанский отряд полковника Перхурова был направлен в тыл противнику, где совершил ночной набег^[47]

28 июля между командованием армии и штабом Волжской группы была прервана связь. Каппель выехал из расположения своего штаба: по некоторым свидетельствам, он отправился в штаб армии. Навстречу ему выехал генерал Сахаров. В дороге они разминулись. Отъезд Владимира Оскаровича произошел в неудачный момент: красные, усилившиеся мобилизованными рабочими, атаковали войска 12 Уральской дивизии и отбросили ее в район деревень Барсуково, Калачево и Шатрово. «Выяснилось, что неожиданный удар с тыла по наступавшим белогвардейцам [..] нанесли восставшие рабочие под Челябинском, которые перерезали железнодорожное сообщение белогвардейского тыла с Западной армией, в том числе и Волжским корпусом, и тем самым вызвали в рядах белых смятение»^[48]. Несомненно, в отсутствие командующего группой, известного своей находчивостью и оптимизмом, его штаб проявил непростительную растерянность.

Каппель вернулся к вечеру и энергично начал исправлять положение. Части 1-й Самарской и 3-й Симбирской дивизий, ввиду создавшейся для них угрозы окружения, были отведены им на ст. Тимофеевский, Еманжелинская. Владимир Оскарович планировал удар в новом направлении, о чем сообщил командованию армии.

В этой критической ситуации между генералом Каппелем и командующим армией генералом Сахаровым разразился конфликт. Надо сказать, что отношения командующих групп с К.В. Сахаровым, властным и энергичным человеком, складывались по-разному. Многих раздражало, что, привыкшие работать самостоятельно еще с 1918 г., полевые командиры попали под жесткую регламентацию, по сути, неопытного в деле ведения гражданской войны командарма и сходного с ним начальника штаба, которые, «став во главе военного управления, стали не только руководить, но и учить, понукать и даже внушать и т. д., часто совершенно не обращая внимания на особенности обстановки»^[49].

С.Н. Войцеховский так и не смог сработаться с Сахаровым и впоследствии ушел из рядов возглавляемой им армии. К Владимиру Оскаровичу командарм проявлял уважение, прислушиваясь к его мнению и давая ему определенную оперативную свободу («директивы я дал [..]^[g], но если [..] Вы находите предпочтительнее, выгоднее, то это [в] Вашей воле»^[50]), и сам Каппель, мягкий и деликатный человек, обычно умел сглаживать конфликтные моменты.

Однако 29 июля Каппель не смог стерпеть того факта, что директива штаба армии обвинила Волжскую группу в отходе с позиций без сопротивления. Владимир Оскарович послал телеграмму в штаб армии: «Волжская группа не отходила без давления противника, как это указано в вашей директиве № 3 280; о действиях на фронте было донесено в Штарм и мною доложено. Полагая, что доложенные мною причины, на основании которых были отданы мною распоряжения, не признаны заслуживающими внимания, а донесения об обстановке на фронте 12 дивизии признаны не заслуживающими действительности, я прошу, дабы не нарушать согласованность общей работы, об увольнении меня от должности командующего Волжской группой и разрешении передать командование моему заместителю»^[51]. Конфликт не получил развития; вероятно, Сахаров предпринял шаги к его урегулированию. Впоследствии он никогда не упоминал об этом случае в своих мемуарах.

Тем временем, по приказу Каппеля у населения за несколько часов было собрано большое количество подвод, и войска Волжской группы, быстро обойдя красных, вернули утраченные позиции. «Но все же вследствие потери времени операция затянулась; а между тем угроза с севера нашей железной дороге и тылу армии все росла», — вспоминал Сахаров^[52].

В это время неблагоприятное развитие получили и происходившие успешно на протяжении предшествовавших дней события на фронте северной ударной группы. Угроза удара в тыл и правый фланг группы Войцеховского, а также возможность занятия красными тылового пути в Сибирь возникли из-за отступления Уральской группы, позволившего 5-й и 21-й дивизиям 2-й Красной армии развернуть наступление на белых с севера. Белые рисковали попасть в такой же «мешок», который был ими уготован для красных. «Выдвижение генералом Войцеховским к угрожаемому участку Ижевской бригады и усиление ее школой генерала Москаленко устранило создавшуюся опасность»^[53].

В такой ситуации последовал приказ Колчака об отступлении. 30 июля армия начала отход. Генерал Каппель сообщил начальникам дивизий: «Верховный Правитель и Верховный Главнокомандующий приказал передать войскам 3-й армии его благодарность за шестидневный бой, который дал уверенность Верховному Правителю считать 3 армию вполне боеспособной и надежной опорой в дальнейшей борьбе за возрождение Родины»^[54].

Советский историк, описывающий действия генерала Каппеля в период Челябинского сражения, писал о них с иронией, заключая в кавычки именование его прославленным генералом[55]. Напротив, другой исследователь и участник Гражданской войны на стороне красных заявлял: «Если теперь мы можем сказать, что маневр белых должен был потерпеть неудачу, так как при создании плана ими была допущена крупная основная ошибка, заключавшаяся в отсутствии подготовки пригодных для выполнения этого маневра войск и в недооценке боевых качеств красных войск, — то в те тяжелые семидневные бои конца июля 1919 г. мы лишь ценой полного напряжения всех наших нравственных и физических сил пришли к победе под Челябинском»^[56].

На протяжении июля 1919 г. Каппель неоднократно выводил войска из-под угрозы, казалось бы, неминуемого окружения и гибели. В период Челябинского сражения он предпринимал талантливые и многократные попытки добиться боевого успеха и достичь поставленной командованием цели, предпринимаемые в условиях физической усталости, деморализации, разочарования в своих силах колчаковских войск и чаше всего имевшие ощутимый результат. Не его вина, что недостаточная численность и слабая боевая устойчивость войск не позволили Волжской группе Каппеля развернуть наступление и соединиться с группой генерала Войцеховского.

После окончания Челябинского сражения красные вступили в Западную Сибирь. 3-я армия А.В. Колчака отходила за Тобол, с опозданием проводя в жизнь план сохранения и переформирования войск, на котором настаивал генерал Дитерихс. Страдный июль 1919 г. закончился, — впереди Волжскую группу и ее командующего генерал-майора Владимира Оскаровича Каппеля ждали еще более тяжелые испытания. На пороге стоял август, принесший вместо отдыха и облегчения лишь изнурительную борьбу и потери. Колчаковская армия постепенно поднималась по ступеням на пути к предначертанной ей Голгофе.

http://rusk.ru/vst.php?idar=67 013

Примечания