Отголосок Древней Руси в головном вузе страны

В конце мая 2014 г. на историческом факультете МГУ имени М.В. Ломоносова прошла III Международная научная конференция «Язык, книга и традиционная культура позднего русского средневековья в науке, музейной и библиотечной работе». Работало несколько секций: «Язык, литература и книга в истории и культуре позднего русского средневековья»;

«История, книжность и культура русского средневековья и старообрядческих общин»; «Исследования старообрядчества на стыке гуманитарных дисциплин» и др. Секция «Современное старообрядчество», на которой мы с интересом присутствовали, а одним из участников и докладчиков был настоятель церкви свт. Николы на Берсеневке игумен Кирилл (Сахаров), проходила в помещении Археографической лаборатории, больше похожей на музей старины. Это один из ведущих научных центров страны. Лаборатория начала свою работу в 1971-м году при кафедре источниковедения, а в 1991 году зазвучала как Археографическая лаборатория исторического факультета МГУ. Ее возглавила Ирина Васильевна Поздеева, профессор кафедры истории Церкви исторического факультета. Уже более 40 лет Ирина Васильевна со своими соратниками и студентами с огромным энтузиазмом и неутомимостью изучает традиционную национальную русскую культуру, историю славяно-русской книги позднего русского средневековья (нам привычнее названия «древнее благочестие», «старообрядчество»). Этот период нашей истории является основой духовной жизни русского общества. В своих многочисленных экспедициях в далекие уголки России, ученые Лаборатории по крупицам собирали то богатство, которое, если не иметь должного бережного к нему отношения, в скором времени может безследно исчезнуть: предметы быта, одежды, книги (печатные и переписанные вручную), иконы, записи духовных песнопений и видеоматериалы о традиционном укладе жизни и богослужений, еще сохранившихся в поселениях старообрядцев-безпоповцев — в основном именно там, в безпоповских общинах и семьях Верхокамья, Южной Вятки, Усть-Цильмы, Приуралья еще можно заглянуть в нашу русскую историю 17-го века.

Побывав на Конференции, появилось желание более подробно ознакомиться с музеем, с чем мы и обратились к Ирине Васильевне, которая с радостью и гостеприимством пригласила нас на свою экскурсию.

Доминантой музея является тонкой, искусной работы резной иконостас с канонически писаными иконами — целый алтарь. Он, несомненно, явился бы гордостью любого столичного храма. В экспозиции музея в основном предметы 18−19 века (самый древний экспонат — конца 18-го века), но полностью соблюдена технология их изготовления, сохраненная поколениями старообрядцев с 16−17-го веков. Например, икона Спаса, представленная в экспозиции — 19 век, но только опытный взгляд специалиста может определить это — так точно все выполнено: иконография, технология росписи, краски — натуральные природные минеральные пигменты, цветовая гамма также точно соответствует периоду 16-го века, присутствует ковчег, обязательно с обратной стороны шпонки (даже у небольшого формата икон они изготавливались: чтобы доску «не повело» — ведь делалось все на века!) и т. д. Следующие представленные предметы говорят об очень бережном отношении наших предков к книге: например, деревянный пюпитр в виде желоба для правильного положения книги при чтении, не позволяющий полностью раскрыть книгу, что со временем приводит к повреждению переплета и распаданию на страницы. И вообще, требование к чтецам было неукоснительным: книга должна быть плотно «заперта», дабы не окислялась; «диакон или инок книгу не запрет — анафема». Для изготовления закладок в книги применялся только натуральный шелк. Для переплета и реставрации использовался деревянный переплетный стан (пресс). Даже сейчас с его помощью можно произвести реставрационную переплетную работу высокого качества. Клей применяли только «хлебный», т. е. заваренный из муки, другое его название, более привычное — клейстер (многие, наверное, помнят, как не так давно, в период общего дефицита, эта технология изготовления клея в домашних условиях было вспомянута и на такой вот экологически безопасный клей благополучно «сажали» обои). В экспозиции представлено несколько экземпляров ценных книг, среди которых Поучение св. Василия Великого, изданное в Остроге.

Ирина Васильевна с любовью говорит о старообрядцах; с пониманием, уважением и готовностью защищает их традиции, некоторые из которых вызывают недоумение и даже негативную реакцию и агрессию со стороны людей, столкнувшихся с этим и не хотящим разобраться в первоистоках, а непременно вешающих нелицеприятные ярлыки: например, жадные старообрядцы, не вынесут даже воды напиться. А причина тому — особенность при общении не со «своими», ведь по правилам посуда, из которой «чужие» ели или пили не должна уже быть использована по назначению: если она стеклянная — разбивается (а это дорогое удовольствие), если металлическая — прокаливается на огне и уже для еды не используется — так уж издревле повелось, виной тому церковная реформа 17-го века: с тех пор нет общения у старообрядцев с «никонианами», ни церковного, ни в совместной трапезе (этому также придается важное значение, ведь трапеза — это продолжение молитвы). Отсюда «свои» и «чужие». Но если проситель придет со своей кружкой, то увидит такую реакцию: «Миленький ты мой, как ты все понимаешь! Да я тебе не только воды, а и молочка налью». Старообрядцы, по словам Ирины Васильевны, гостеприимны и трудолюбивы.

Практически все вещи, предметы быта выполнены своими руками. Нам была представлена самодельная ручная кадильница-кацея (глиняный сосуд с отверстиями), деревянный ящик для хранения свечей (свещей — так по-старому). Свечи также катались вручную. В основном их изготовление доверялось женщинам, которые отличались особой добродетелью и чистотой, и не были замечены в чем бы то ни было порочном.

Резная скамья — «думка», предполагалось, что сидя на ней, человек непременно должен задуматься о смысле своей жизни, о своих грехах.

Ткацкий станок с челноком, чесало для шерсти и льна. Прялка-донце: на донце сидела пряха и пряла кудель, привязанную к верхней части (по обычаю, прялки старались красиво украсить, расписать). Всё — деревянное. Рядом — светец, на нем закреплялась горящая лучина, освещавшая горницу. Далее нам показывают предмет, и предлагают догадаться, для чего он. Предмет похож на помазок для бритья. Но зачем он старообрядцам — ведь они не бреют бород, ибо «мужчина без бороды — всё равно что без штанов». Не мог старообрядец осрамить себя «скобленым рылом» и появление в таком виде в общественном месте выглядело неприлично. «Ни за что не угадаете, — смеется Ирина Васильевна, — это щетка для чесания волос, а заодно и для массажа головы». «Помазок» изготовлен из жесткой щетины кабана. Вообще, все предметы сделаны из натуральных материалов. Сито, например — сетка из конского волоса. Этому ситу уже больше двухсот лет, а ни одной дырочки — настолько прочен материал. Корневатка — плетеная корзина из корней ивы. Туески из бересты: крышки к ним так плотно подогнаны мастером, что можно переносить полностью заполненный туесок за ручку сверху, не боясь, что крышка вдруг слетит и все опрокинется на землю. Все выполнено красиво, изящные вещи. Обязательно помимо рациональности, прочности, в изготовление бытовых предметов, предназначенных для ежедневного использования, вносилось народное искусство, красота. Если это корзинка или лапти — аккуратно выполнено и обязательно вплетен какой-нибудь красивый элемент: ромбик, орнамент.

Стеклянная, глиняная посуда (бутыли, горшки) — хрупкая, дорогая и недолговечная. Для прочности её обматывали берестяной лентой. Ленту нарезали и сматывали в клубок: когда нужно ее доставали, размачивали и обматывали вокруг сосуда. Высыхая, береста очень плотно обхватывала поверхность, буквально цементируя изделие, делая его менее уязвимым и продлевая тем самым его службу. Опять же, не просто обмотано хаотично, но практично, а всё выполнено очень красиво, изящно.

Деревянная посуда из липы — необыкновенно легкая, почти невесомая: миски, кружки, ложки. Все, можно сказать, для вечного использования, очень прочное. Солонка в виде уточки — солонец. Рожок для кормления младенцев. Толстая доска с рельефным орнаментом: сначала подумали, что-то типа печатного станка, оттиска — оказалось, что использовали ее для выпечки красивых узорчатых пряников, так и называется — пряничная доска. Кстати, при приготовлении в пряник добавляли настоящее кедровое масло, это обезпечивало ему долгое хранение.

Умывальники, похожие на чайники — без ручек, но с носиком (или даже с двумя, расположенными друг против друга) и с «ушками»: за эти «ушки» умывальник подвешивали, и, наклоняя за носик, «добывали» воду. Медная братина, также красиво выполненная. Приспособление-желоб для отделения собранных ягод от листьев. В России много ягодных мест, особенно на Севере и в Сибири: ягоды собирались не по штучке, а специальным ковшом, вместе с листьями и веточками, в короб (огромный деревянный «рюкзак» на лямках за спиной). Затем ягоды катали по этому желобу — ягодки скатывались в миску, а все остальное оставалось в желобе. Мне знаком этот способ: в детстве я жила в Сибири и мы, дети, катали бруснику, которую целыми коробами приносил из тайги отец. Народная мудрость и опыт. Еще один знакомый предмет: рубель. Он использовался в нескольких вариантах. Сначала с его помощью стирали белье: отжимали вручную, наматывали на скалку и раскатывали рубелем — после этого белье любой степени загрязненности становилось белоснежным. Кстати, отсюда русские поговорки: «не мытьем, так катаньем», «как будто все соки выжали». Затем высохшее белье точно таким же образом гладили: наматывали на скалку и раскатывали. Интересно и другое применение рубеля: в одной из боковых сторон высверливали полость и использовали в качестве музыкального инструмента (и сейчас можно встретить такой инструмент в фольклорных коллективах).

Непонятные округлые деревянные, полые внутри изделия — колобашки (от слова «колобок», вероятно). На них, оказывается устанавливали гроб. Почему не на табуретки, или на стол? Потому что все должно использоваться по назначению: на табуретках сидят, за столом — трапезничают, а для таких скорбных целей также придумали свое приспособление. Живое — живым…

В музее представлено много одежды, в основном — женской: сарафаны, холодайки (верхняя одежда типа жакета), нарядные вышитые сорочки. Привезены из разных районов России. Обязательно в одежде найдёте свою особенность, присущую той или иной местности. Ирина Васильевна рассказывала, как она попросила местных жителей принести то, что не используется, лежит в сундуках и плесневеет. «Нас буквально завалили, десятки холодаек принесли. Все разные, посмотрите, как талантливо подобраны цвета тканей, узоры на них». Пёстрые цветные одежды — для молоденьких девушек. Замужние женщины могли одевать только тёмное. Чтобы как-то украсить свою одежду, плели красивые пояса, известно до 40 орнаментов, в которых эти пояса исполнялись. Женский наряд и объёмная, набивная, вышивка на наволочке из Орегона — даже вдали от Родины старообрядцы сохранили свои традиции!

Уголок Лыковых. Кожаные сапоги, похожие на огромные сапоги великана. Вместо носков или портянок использовалось сено. Лыжи, с наклеенной на скользящую по снегу сторону оленьей шкурой. Ворс расположен так, чтобы вперед лыжи скользили, а назад нет — ворс не пускает. Лапти прочные и опять же с обязательным элементом узора в плетении. Это вещи Карпа Лыкова, в 30-е годы прошлого века ушедшего со своей семьей в Саянскую тайгу от гонений — его отец служил священником РПСЦ и был замучен безбожниками. Семья Лыковых принадлежала к выходцам из староверов часовенного согласия, присоединившимся к белокриницкой иерархии. Младшая дочь Агафья вот уже более четверти века живет одна: отец, Карп Осипович, умер в 1988-м, мать в 1961-м (от голода), а оба брата и сестра умерли в один год, в 1981-м. Есть мнение врачей, что причиной смерти явился слабый иммунитет из-за отсутствия контактов с внешним миром. После того, как семью в 78-м году обнаружили и их заимку стали навещать посетители, были занесены вирусы, что привело к болезни пневмонией и смерти сразу троих членов семьи. Агафья была присоединена к РПСЦ, пробовала уходить в монастырь, но там что-то не сложилось, и Агафья вернулась обратно в тайгу. К Агафье 2−3 раза в год прилетает вертолет, ее навещают инспектора заповедника и геологи. А недавно, в апреле этого года, скит Лыковых посетил старообрядческий митрополит Корнилий.

Наше внимание также привлекла большая коллекция фотографий, сделанных в процессе экспедиций.

Благодаря тому, что существуют такие энтузиасты, как Ирина Васильевна Поздеева и все сотрудники Археографической лаборатории, есть возможность соприкоснуться с нашим русским средневековьем. Люди, неравнодушные к истории своих предков, истории нашей Руси, болеющие душой и верные своему делу. Несмотря ни на какие трудности, которые, несомненно, сопровождают такого рода деятельность, они сохраняют и доносят до современной молодежи и последующих поколений тот отголосок Древней Руси, тот отблеск древнего благочестия, который нам никак нельзя потерять, ибо от знания своих корней и уважения своих традиций, которые нас никогда не подводили, напрямую зависит духовное здоровье нации.

Анна Андреева, член общины церкви свт. Николы на Берсеневке