Служение примирения

Если у вас проблемы со зрением, вам следует смотреть на зеленое

Зеленый цвет — лекарство для глаз.

Так полагали древние эллины, и вы легко в этом убедитесь, если заглянете в «Шестоднев» свт. Василия Великого или «Размышления» Марка Аврелия. Зеленый — врачевство для очей.

Есть в церковном календаре праздники «насквозь» зеленые, когда священнику полагается служить в зеленом облачении, храм «одевать» в зелёные одежды, а на Троицу — вся церковь в травах, букетах и березовых ветках — праздник зелени, торжество Подателя Жизни! Для нас эта зелень — милая сердцу традиция и «сладость церковная», но можем ли мы предположить, что в те далёкие времена, когда собиралась символическая палитра богослужения, мудрые отцы выбрали цветом праздника зелёный, чтобы не просто порадовать, утешить, но и — предостеречь, напомнить о срочной необходимости врачевания для нашего духовного зрения?

Вот и в Апокалипсисе ангелу Лаодикийской церкви, который стал ни холоден, ни горяч, и сердце его сразила теплохладность, даётся таинственная заповедь: «глазной мазью помажь глаза твои, чтобы видеть» (Откр 3:18).

Значит, чего-то важного не видел?

Стал слепнуть?

Если нашим глазам нужно лекарство, чем же они больны?

И как эта символика цвета связана со смыслом церковных праздников?

Зелёное облачение у нас бывает не часто: Вербное воскресенье, Троица, праздники преподобных — только три случая, и сложнейший из них — праздник Троицы, пожалуй, самый загадочный из наших праздников. Подумайте: у этого праздника три названия — Троица, Пятидесятница, Сошествие Святого Духа на апостолов. Две иконы праздника: икона Троицы и образ сошествия Святого Духа.

Если мы празднуем память конкретного исторического события, описанного во второй главе книги Деяний, почему мы называем этот праздник «Троицей»? Почему этот день считается днём рожденья Церкви, и раз уж это так — причём здесь Троица? Почему кондак праздника связывает сошествие Святого Духа с древнейшим библейским сказанием о Вавилонском столпотворении? И, в конце концов, — как это касается нас, ведь лечить намереваются наши глаза, и именно в этот день, «смыслами» этого праздника?

Лестница для Бога

Башню до небес хотели построить люди на едва обсохшей после потопа земле.

Единый порыв единого народа, связанного одним языком, культурой, правителем. Эта башня для них была лестницей — не для людей, для Бога. Между землёй и небом — так далеко, такая пропасть разорвала мир людей и мир небесный, они хотели сделать лестницу для Бога, чтобы Он сошёл к ним и с ними остался. Это был исключительный религиозный порыв, объединение людей вокруг общей религиозной цели.

Чего искали эти люди, и почему Бог разрушил их единство?

Скупым и предельно сдержанным слогом автор книги Бытия описывает первое тоталитарное государство. Здесь нет непохожих. Здесь все на одно лицо и, самое главное, речь — одна. Язык, именно язык в первую очередь «прибирают к рукам» диктаторы, кто контролирует язык — у того власть. А тут — общество силы, союз «славных звероловов», которые хотят перед лицом неминуемого рассеяния «сделать себе имя», поставить общий памятник единой безликой человеческой массе, человеческой силе, чтобы вокруг этого памятника «строить» будущие безликие и безъязыкие народы, от него простирать свою власть на всю землю.

Одного еще не хватало этим сильным и гордым людям. Им нужен был «свой» Бог. Его следовало переманить на свою сторону. Люди искали не Бога, не Его бескорыстной любви и свободной дружбы, они хотели «приручить» Бога, сделать его элементом этого безликого человеческого единства, которое, на самом деле, и было их настоящим богом.

Люди очень хотели, чтобы Бог сошёл к ним по этой лестнице, признал их силу. И Он сошёл. И рассеял их. Разрушил этот крепкий человеческий союз.

Нам непросто понять и принять тот факт, что именно Бог положил конец человеческому единству, ведь мы привыкли считать, что союз людей это хорошо. Люди пытались добраться до небес, «сделать себе имя». Их объединило одно богоборческое дело, единый порыв, своеобразное примитивное богоискательство.

История запечатлела уникальный опыт всечеловеческого единства, но с отрицательным знаком, и Господь Сам положил ему предел. Люди перестали понимать друг друга.

Появились разные языки, говоры, диалект, и единство — распалось. Его погубил Бог.

Он устроил языковую путаницу, культурную неразбериху, лингвистический ералаш. Именно Он расколол это уникальное сообщество, положив тем самым начало культурному и языковому многообразию человеческой семьи.

Зачем Он это сделал?

Разве Бог не хочет, чтобы люди были едины?

Христос перед Распятием молился именно об этом: «да будут все едино: как Ты, Отче во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в нас едино» (Ин 17:21). Бог хочет единства людей, но Он говорил здесь о совсем другом типе единства — во образ Святой Троицы — «как Ты, Отче во Мне, и Я в Тебе».

Нам открыто, что Бог это Троица — Отец, Сын, Дух Святой — три Ипостаси, три Личности, три самостоятельных, несводимых друг к другу, уникальных субъекта действия, но являющихся одним Богом, единым и единственным Богом-Человеколюбцем и Творцом этого мира. Ипостаси — различны, но — едины. И это единство не мешает уникальности и неповторимости каждой ипостаси. Ипостаси в Божественной Троице не противостоят друг другу — они действуют в одной природе и в одной воле. Когда мы говорим о человеческом сообществе, выстроенном по образу Святой Троицы, этот принцип жизни мы называем одним словом — Церковь.

И речь идёт не только о неком социальном принципе, но о живом организме, о Теле Христовом, о единстве христиан, в котором каждый из членов этого единства не обезличивается, а наоборот обретает своё подлинное лицо и голос, преображается по мере врастания в Тело, в меру стяжания Святого Духа. Ипостаси Святой Троицы — разные, но Они — Едины, и Церковь устроена во образ Троицы, это «сообщество непохожих», и, очень часто, не совсем единых, но имеющих волю к единству, единящихся.

Сообщество строителей башни было анти-церковью: разнообразие приносилось в жертву священному единообразию, личность уничтожалась. Есть и другой вариант анти-церкви, когда человеческое сообщество погружается в распрю, войну непохожих, самооутверждающихся, противопоставляющих себя другим. Оба этих варианта — человекоубийственны.

Господь пришёл создать другое единство — по образу Святой Троицы. Он пришёл создать Церковь. И Она родилась в день Пятидесятницы.

Слава народов

Книга Деяний апостолов это книга Святого Духа. Христиане, как известно, сначала веруют, потом понимают. До многих из нас годами доходила истина о том, что Дух Святой — не сила, благодать, божественная энергия, а — Бог, Одна из Трех Ипостасей Святой Троицы. Бывает, что человек и верует, и исповедует, но только когда старается вчитаться в книгу Деяний, начинает понимать, что главный персонаж этой книги не апостолы Петр и Павел, а Дух Святой. Он повелевает, избирает, посылает на служение. Он — не сила, а активный субъект действия, протагонист человеческой истории, и Он сходит на землю, чтобы создать Церковь — подлинное и естественное единство людей во Христе. «Егда же огненные языки раздаяше, в соединение вся призва».

Когда Дух Святой сошёл на апостолов, они заговорили на разных языках. Не на одном общем, унифицированном, ангельском эсперанто, а на языках конкретных, хорошо известных народов — славили Бога.

В день рождения Церкви, то есть в день создания уникального всечеловеческого сообщества, которое являет собой в отличие от вавилонского варианта не тоталитарно-отрицательное, а положительное да к тому же органическое единство, объединение людей в богоискательстве, Господь оправдал культуру, многообразие лиц, почерков, биографий и языков.

Событие сошествия Святого Духа — икона Церкви, Ее идеальный образ — все говорят по-разному, но об одном Боге и в одном Духе. Это единство многих и уникальных, но которые не знают вражды и противостояния друг другу. Люди, собранные Богом и ради Бога, и это единство не требует истребления культурного, языкового или личного своеобразия.

Вспомните последние — утешительные главы книги Откровения. Там говорится, что в Царство Агнца народы, цари и просто каждый человек — принесут «славу и честь свою» (Откр 21:24).

То есть в Царстве Небесном, которое есть исполнение, чаемая зрелость Церкви, — не требуется личной и культурной аннигиляции. То есть немец в Царстве Небесном останется немцем, итальянец — итальянцем, а еврей — евреем, и это радостно и утешительно! Уникальные и неповторимые черты каждого человека, народа, языка, культуры не просто сохранятся, а раскроются в превосходной степени, преобразятся, явят свою неповторимую красоту и ценность.

Это и есть исполнение замысла Божия о человеке, когда единство не требует уничтожения личного и неповторимого, когда человеческое сообщество живёт силою Духа Святого по образу Святой Троицы. Потому что быть разными это хорошо, и причина противоречий, распри, вражды лежит вовсе не в том, что люди и общества — разные.

«Ненавистная рознь мира сего» есть следствие болезни греха и самости, противопоставления себя другим, желания «быть, как боги».

Взгляд чужого

Отец Павел Флоренский говорил, что учение о Троице есть крест для человеческого разума. Мне кажется, что именно разум быстрее всего справится с этой антиномией. Догмат о Троице так тяжко усваивается совсем по другой причине. Наш личный опыт властно и убедительно доказывает нам, что — так не бывает! Не живут так люди! Может быть раньше и были какие-то мирные времена, и какие-то народы были способны выстроить общество во образ Святой Троицы, но мы таких ни в истории, ни в нашей жизни не наблюдаем. Но ясно и отчетливо нам дано наблюдать другое — закон распри, розни, вражды и недоверия.

Когда-то давным-давно на земле не было диких животных, а между людьми царило согласие, и все молились одному Богу на одном языке. Но потом что-то страшное случилось, и в мир вошёл раздор. Так написано в одном необычайно древнем и длинном шумерском эпосе. Эту грусть о давно ушедшем царстве любви и согласия так красиво передал Мэтью Арнольд:

Доверья океан

Когда-то полон был и, брег земли обвив,

Как пояс радужный, в спокойствии лежал.

Но нынче слышу я

Лишь долгий грустный стон да ропщущий отлив,

Гонимый сквозь туман

Порывом бурь, разбитый о края

Житейских голых скал.

Дозволь нам, о любовь,

Друг другу верным быть. Ведь этот мир, что рос

Пред нами, как страна исполнившихся грез, —

Так многолик, прекрасен он и нов, —

Не знает, в сущности, ни света, ни страстей,

Ни мира, ни тепла, ни чувств, ни состраданья,

И в нем мы бродим, как по полю брани,

Хранящему следы смятенья, бегств, смертей,

Где полчища слепцов сошлись в борьбе своей.

«Полчища слепцов», битва незрячих — как еще назвать наш мир вражды и недоверия? Мир распри, раскола, противостояния. Эта распря живёт в нас со времён утраченного рая. Там мы первый раз попробовали горький плод раздора, и между Богом и человеком пролегла глубокая пропасть. В тот момент, когда человек впервые почувствовал свою наготу, не стыд испугал его, не позор, а взгляд чужого, брошенный на моё тело, — впервые пережитое как моё, — принёс и новый опыт раскола между близкими людьми. Взгляд чужого это взгляд слепца, не способного в ближнем разглядеть брата. Адам и Ева! Первые влюблённые! Самые близкие люди на земле! Но они же познали и первый холод чужого взгляда, их глаза обнаружили ту пропасть, что теперь навсегда пролегает между людьми, между человеком и миром, человеком и обществом, государством и родиной, между странами и народами, языками и культурами, отцами и детьми, демократами и коммунистами, поляками и русскими, физиками и лириками, верующими и атеистами, свекровью и невестками. Холодно стало в этом мире. Холодно и одиноко. Вместо океана доверия — море подозрительности, и, кажется, никаких человеческих сил не достаточно, чтобы преодолеть этот холод разобщения и вражды.

Вестники Примирителя

Но однажды люди узнали, что этот неодолимый закон вражды может быть отменён, а прп. Сергий говорил просто и весомо: «Воззрением на Святую Троицу побеждается ненавистная рознь мира сего». Побеждается! Значит, всё-таки — побеждается. Эту рознь мы можем одолеть, если жизнь свою будем строить во образ Святой Троицы. Но человеку такое не под силу, только силой Духа Святого это возможно. Вот почему прп. Серафим и сводил всю духовную жизнь христианина к стяжанию Духа Святого. Мы его стяжеваем не для личного совершенствования и прославления. Эта сила — сила любить, сила примирения, жертвы, благодать Пасхи и радости о каждом человеке, и «о всякой твари».

Господь первым начал собирать людей, и показал нам, что это собирание не есть обезличивание, что Богу важно и по-настоящему интересно всё то, что мы любим, что есть часть моей биографии, черта моего лица. Мудрый апостол Павел писал о Боге, Который Христом примирил нас с Собою. Но дело примирения на этом еще не закончилось. Почему должна была случиться Пятидесятница? что доверил христианам нести в мир Дух Святой, какой силой и даром наградил их? Апостол Павел говорил, что Бог доверил нам нести «служение примирения» (2Кор 5:18). Христиане должны взять на себя подвиг по преодолению «ненавистной розни мира сего».

А почему это подвиг?

Потому что приходится преодолевать эту распрю сперва и постоянно — внутри себя. Не разнообразие причина распри, а живущий в нас грех, и эту болезнь надо лечить. И начинать надо с простых вещей: например, стараться быть учтивым и внимательным, учиться любить людей, слышать их, понимать и изучать их «языки», учиться доносить до них аккуратно и терпеливо свои мысли, стараясь, очень стараясь о том, чтобы они тебя правильно поняли. В даре Пятидесятницы, который каждый из нас получает в таинстве миропомазания, нам даётся сила деятельного добра, и силу эту мы можем приумножать, самих себя делая добрее. Мы — скромные простые люди. Не чудотворцы. Среди нас немного апостолов, очень мало пророков, но мы можем нести служение, которое под силу каждому христианину — служение добра и умиротворения, доброделания и человеколюбия. А любить людей так непросто и еще тяжелее — верить в них.

Служение примирения это Крест, это ежедневный подвиг, крест доброты и снисходительности. А иначе как бы вы еще назвали науку любить врагов, благословлять проклинающих и, самое главное, истреблять из этого мира, начиная с самих себя, самый намёк на ненависть и злобу, проклятие и злословие? И этот лекарственный зеленый цвет, который отовсюду льётся на нас в праздник Святой Троицы, — это напоминание и призыв взять на себя труд любви и доброты, труд миротворца, служение примирения.

http://www.pravmir.ru/sluzhenie-primireniya/