 |
| Православие.Ru | Священник Александр Дьяченко | 24.03.2014 |
Мой приятель Олег не успел на службу в храм, и мы договорились с ним встретиться в городе. Выйдя из машины, уже перед самым входом в кафе, я вдруг обнаружил, что в кармане у меня только одна перчатка. Вернулся, открыл автомобиль и внимательно осмотрел сиденья и всё пространство вокруг. Безрезультатно.
Это невозможно, за каких-то две недели я теряю уже третью пару перчаток. И что еще обиднее, не обе сразу, а только одну. Оставшуюся перчатку в надежде, что пропажа когда-нибудь обнаружится, я прячу в шкаф. И оттуда, с нижней полки, они, точно сироты, одним своим унылым видом обличают мою рассеянность, которая в последнее время приняла совсем уже неприличные формы. Конечно, из оставшихся перчаток можно формировать новые пары, но тогда этот факт придется постоянно держать в памяти и не выставлять на обзор обе руки одновременно. Иначе будут смотреть и задаваться вопросом: что это у батюшки такие разные перчатки?
Может, в аптеке от этой беды таблеток спросить?
Мы присели за столик и заказали по чашке кофе.
— Батюшка, ты сегодня какой-то грустный. Случилось чего?
Я поделился с ним про перчатки.
— Не знаю, что и делать. Остается, как в детстве, пришить к ним общую резинку.
Олег смеется:
— Представляю. Нет, батюшка, не надо резинки. Здесь в корень нужно смотреть. Считаю, что всё это проделки барабашки. Со мной такое тоже бывает.
Ты, наверное, в курсе, что такое коммерческая тайна и что такое промышленный шпионаж. Потому неудивительно, что у нас на работе режим секретности, как у тех ракетчиков, и сейфы и пропуска с кодами. Утром приходишь на работу, открываешь сейф, достаешь папку. Ищешь необходимую бумагу — а ее нет, точно она сквозь землю провалилась.
Раньше всё хранилище перероешь, папки перетрясешь, каждую бумажку переложишь. Сердце стучит. А как же! Потом успокаиваешься и понимаешь: ну куда она денется? Тут такая система охраны, не то что шпион — мышь не проскочит.
Пошел к приятелю, он здесь же, у нас, в банке работает. «Вань, чего делать? Документ пропал». — «Небось весь сейф перелопатил?» — «Перелопатил». — «Знакомая проблема. Не волнуйся, найдется. Это всё барабашка, его проделки. Короче, записывай. Берешь нитку и привязываешь ее к ножке стула. Потом обходишь вокруг него три раза против часовой стрелки, садишься и произносишь: „Поигрался — отдай“. И спокойно занимайся своими делами. Час, другой проходит — и вот она, нужная тебе бумага, лежит на столе на самом видном месте или в верхней папке: как открываешь, так сразу».
С тех пор для меня этой проблемы не существует. Ни дома, ни на работе. Так что записывай, батюшка: «Поигрался — отдай».
Я улыбаюсь:
— Ты молодец, нашел, что предложить священнику. Нет, брат, с нечистой силой у нас дружбы не получится. Это вы там у себя в банках народ обманываете, вот барабашки у вас по кабинетам и разгуливают. А чтобы вы на них внимание обращали, бумажками вашими играются. Наши люди во всём полагаются на Бога.
— Ты, батюшка, так говоришь, будто Богу делать больше нечего, как только твои перчатки разыскивать.
— Ну, пускай это будет ангел-хранитель или твой святой. Называй как хочешь, всё одно ты обращаешься к Богу. Вот был у нас на днях такой случай.
Одна наша бабушка прихожанка получила пенсию и отправилась в магазин. Расплатилась за покупки и по рассеянности оставила кошелек на прилавке. Из магазина вышла, сотню метров прошла и спохватилась: где кошелек? Кошелька-то нет! Бегом назад. Девчонки-продавщицы только руками развели.
Бабушка человек интеллигентный, скандалить не приучена. Решила: сама, мол, во всём и виновата, а на людей нечего напраслину возводить. Пока шла домой, молилась и еще просила прощения, что на людей плохо подумала.
«Пришла. Положила ключи и подхожу к комоду. У меня на нем стоит на подставке иконка моей святой — мученицы Валентины. Прошу ее мне помочь, потом беру образ в руки, целую и вдруг вижу мой потерявшийся кошелек. Здесь же, на комоде. Не веря глазам, открываю, а в нем вся моя пенсия за вычетом только что потраченного в магазине», — рассказывала.
Она недоумевает, как кошелек вдруг объявился на комоде, а я не удивляюсь, потому что таких историй с исчезновением и неожиданным явлением предметов множество.
Однажды встречаю знакомого, идет по дороге мне навстречу. Весь в собственных мыслях, ни на кого не обращает внимания. «Ты чего не здороваешься? Случилось что?» — «Представляешь, ключи от гаража потерял. Главное, всё помню: как открывал ворота, потом как закрыл. Потом на секунду отвлекся, и всё, нет ключей. Я все карманы, сумку наизнанку вывернул, каждый сантиметр перед гаражом осмотрел — ничего нет! Но ведь я никуда не отходил. Они что, испарились?!» — «Никуда они не испарились. Ты их просто не увидел. Иди назад и проси Бога о помощи». — «А как просить?» — «Как можешь, так и проси; как ребенок мамку просит, вот и ты так же».
Он смотрит на меня с недоверием, поворачивается и идет назад.
Вечером звонит: «Как ты узнал, что ключи именно там? На самом деле они лежали на самом видном месте, а я, получается, смотрел на них и не видел».
Олег молчит. Потом произносит задумчиво:
— Ничего не понимаю.
— Честно говоря, я тоже. И таких историй, когда человек что-то теряет, никак не может найти, потом молится — и пропажа обнаруживается, я могу тебе навскидку рассказать с десяток. Но расскажу только одну, на первый взгляд — совершенно невероятную, но история эта тем не менее реальна.
Рассказывала мне ее женщина.
Однажды погожим воскресным утром она отправилась на литургию в один из московских храмов. Территориально этот храм находится в монастыре, который еще только восстанавливается. Вокруг него идут работы, кипит стройка. Возводятся монашеские кельи, хотя самих монахов в нем нет и еще неизвестно, когда они появятся. Но людям нравится уже сама мысль, что они молятся в монастыре, даже пока что существующем только в проекте.
Так вот, возвращается она домой, паркует автомобиль и спешит к себе на пятнадцатый этаж. В планах собираться и вечером отправляться в Домодедово. Вместе с мужем они летят на отдых в Таиланд. В принципе вещи собраны еще в субботу, осталось только погладить кое-какую мелочевку, уложить в чемодан и проверить документы. Хотя о документах она тоже позаботилась и заранее положила их к себе в сумочку.
«Кстати, о документах, — думает. — На всякий случай их надо снова проверить, убедиться, что всё в порядке, и уже больше к этому вопросу не возвращаться». Она достает из сумочки небольшой полиэтиленовый пакет и вытряхивает на стол его содержимое: «Так, права на автомобиль (хочется взять в аренду небольшое авто), билеты на самолет туда и обратно, конверт с валютой, кредитные карты, загранпаспорта. Паспорт мужа, а второй. где второй паспорт? Ничего не понимаю! Он должен быть здесь, в этом же пакете». Вчера своими руками она клала его в этот самый пакет. Открыла, убедилась, что это именно ее паспорт, а этот — паспорт супруга.
Снова берет в руки сумочку и медленно, стараясь оставаться спокойной, методично просматривает каждый из кармашков. Паспорта нет.
«Чувствую кожей, — делится она, — как накатывает ощущение паники. Зачем, зачем я брала документы с собою в церковь? Вчера поспешила всё уложить в сумочку, а утром, схватив ее по привычке, отправилась на службу.
Спустилась вниз, обшарила машину, заглянула всюду, куда только мог завалиться злосчастный документ.
Звоню мужу: «Дорогой, ты нигде не видел моего загранпаспорта? Да, никак не найду. Нет. А что ты кричишь? Думаешь, я специально его потеряла?!»
Решила вернуться в монастырь. Что, если паспорт просто случайно вывалился из сумки, когда доставала кошелек, чтобы расплатиться за свечи? Правда, для этого он должен был сперва каким-то образом выпасть из пакета с билетами на самолет и остальными документами. Но пакет на липучке, и паспорт не мог из него взять и выпасть. Никак не мог.
Поехала назад, в монастырь. Надежды никакой, но просто сидеть и ждать у моря погоды еще хуже. Вечером лететь, не найду паспорт — муж из меня душу вытрясет. Замучает своими придирками: «Вот, мол, во всём виновата твоя церковь, ты уже фанатичкой стала; из-за твоей дурацкой привычки ездить по воскресеньям на литургию ты потеряла паспорт и мы не смогли улететь на отдых. Чтобы я больше никогда от тебя не слышал ни о каких там храмах или монастырях!»
В таких отчаянных мыслях я и приехала в монастырь. Там, где была утром и причащалась на службе. В храм вхожу по ступенькам, поднимаюсь вверх, точно на эшафот. Последняя надежда: может, хоть кто-нибудь что-то видел или находил?
Спрашиваю у дежурной за свечным ящиком. Нет, никто ничего не передавал. Я на грани отчаяния.
Вижу священника и спешу к нему: «Батюшка, катастрофа! Я потеряла загранпаспорт, а вечером уже лететь. Батюшка, это конец».
Тот немедленно хватает меня за руку и ведет к иконе Божией Матери: «Встаем на колени и молимся».
Я плакала и просила о помощи. Потом встаю с колен и медленно направляюсь к выходу. Поднимаю глаза и вижу сторожа дядю Славу. У него в руках большой лист бумаги. Чисто автоматически бросаю взгляд на лист и читаю свою фамилию.
«Я, я — Иванова Лариса! Дядя Слава, это мое имя! Нашелся мой паспорт?!»
Он молча подает мне мой документ.
«Дядя Слава, дорогой вы мой! Вы даже не представляете, что вы для меня сделали!» — бросаюсь обнимать нашего сторожа. Потом лезу в кошелек, достаю деньги: «Давайте я вас отблагодарю». Тот смеется и отстраняет мою руку с деньгами: «Если хочешь отблагодарить, то благодари вон его, — и рукой указывает на большого сторожевого пса непонятной породы. — Это он в зубах принес твой паспорт». — «Принес?! Откуда?» — «Вон с той свалки».
Смотрю, куда показывает сторож, и вижу большую кучу строительного мусора метрах в ста от храма. Как паспорт мог оказаться в той куче? Ума не приложу.
Вечером машина такси везла нас с мужем в аэропорт. Он всё никак не мог прийти в себя от пережитого. «Нет, ну как ты могла взять в церковь и билеты, и документы? А если бы паспорт не нашелся, представляешь? Тогда всё, пришлось бы оставаться в Москве, деньги бы пропали, и отпуск коту под хвост. А всё твоя церковь, твой Бог! Как мне всё это надоело!»
Я терплю и молчу, пытаюсь думать о чем-то своем, молюсь. Наконец мое терпение лопнуло: «Дорогой мой муж! Если мне не изменяет память, то в прошлом году ты потерял техпаспорт на машину, деньги и права. Искал, всюду давал объявления. И что? И ничего. Сегодня утром я потеряла паспорт. Поехала в храм и молилась Богу. И что? В ответ на мою молитву пришла собака, бессловесная тварь, и в зубах принесла мне паспорт. Твои права тебе кто-нибудь принес? Неважно кто, собака или человек. Нет? В таком случае, дорогой мой, сиди и молчи»".
Я отхлебнул из чашечки глоток уже совсем холодного кофе.
— А что, — отозвался молчавший до этого мой собеседник, — разве не может быть случайностью тот факт, что собака действительно нашла паспорт этой женщины? Ну, получилось так. Что же, всюду нужно искать Бога?
— Не знаю, может, это и случайность. Из собственного опыту замечаю: Бог никогда не насилует нашу волю, никогда, даже в том случае, когда отвечает на твою же молитву. Всякий раз он предлагает тебе какой-то люфт, в пределах которого ты имеешь право сам решать, верить Ему или нет. У нас в том году случай был. Верующая жена предложила неверующему супругу повенчаться. Тот подумал и возразил: «Венчаться — значит, давать какое-то обещание Богу, я правильно понимаю? А как обещать тому, в кого не веришь? Подтверждение нужно в том, что он есть. Вот давай так: если твой Бог подарит мне оптический прицел на мой охотничий карабин — поверю. Как поверю, тогда мы и повенчаемся».
Оптический прицел нужной модификации оказался вещицей не из дешевых и стоил целых 240 тысяч. Денег таких у женщины не было. Тогда она обратилась за помощью к верующим: «Начинается Успенский пост, помогите молитвой. Попросите, чтобы моему Василию Петровичу подарили оптический прицел». Она объяснила бабушкам, что это за штуковина такая и почему она их о ней просит. Те согласились и поминали заблудшего Василия на Псалтири.
Не знаю, можно ли это назвать чудом или просто стечением обстоятельств, но производитель неожиданно, объявив акцию, вполовину снизил цену на свою продукцию. А двое друзей Василия, такие же заядлые охотники, каждый по отдельности, не сговариваясь, предложили своему товарищу денег: «Как будут — отдашь, нам не к спеху». Дали ровно столько, чтобы тот приобрел себе вещь, о которой так давно мечтал.
И когда он уже держал в руках вожделенный прицел, жена напомнила ему об условии, которое он поставил Богу: «Теперь ты поверил? Мы повенчаемся?» — «Верю, только причем тут Бог? Я верю в друзей и в счастливый случай».
— И что, он не стал с ней венчаться?
— Не стал. Ведь не спустился же к нему с небес ангел с оптическим прицелом в руках. Пришли те, кого он знал уже много лет, причем тут Бог? Он не выполнил условие, потому и о венчании речи быть не может.
Прощаясь, я проводил Олега до его «Тойоты», дождался, пока он тронется, и благословил его вслед. Потом направился к своей машине. На улице было зябко. Сунув руки в карманы, я нащупал единственную перчатку, вспомнил о пропаже и снова расстроился.
— Господи, помилуй! Что со мной происходит?
Снимаю машину с охраны, открываю дверь. Взгляд тут же падает на сиденье, и первое, что я вижу, это моя перчатка. Лежит. На самом видном месте. Не может быть! Я здесь всё осмотрел. Так, одно из двух: или я всё это время, пока ехал на встречу с Олегом, сидел на своей перчатке и расстраивался о ее потере, или. это ты, Господи? И снова оставляешь люфт с правом на сомнение? Даже для меня?
Домой я возвращался в приподнятом настроении, улыбался и думал: а может, и хорошо, что и для меня тоже.
