Оборона Крыма в январе-феврале 1920 года

Поражение Добровольческой Армии в сражениях под Курском, Кромами и Воронежем в октября — ноябре 1919 года привело к быстрому отступлению обескровленных белогвардейских войск по всему фронту. Впрочем и фронта как такового уже не было. Третий армейский корпус генерала Слащева (в феврале переименованный в Крымский), после разгрома Махно, получил приказ оборонять Северную Таврию, пока части генералов Бредова и Шиллинга откатывались на юго- запад — к Одессе. В распоряжении Слащева было всего около 4−5 тысяч человек в двух пехотных дивизиях. Сам главнокомандующий отличался большим честолюбием и налетом авантюризма, но также обладал несомненными способностями, порывом, инициативой и решимостью.

Оценив текущую ситуацию, Слащев не стал задерживаться в степях Таврии, а сразу отошел в Крым. Приближавшиеся с севера 13-я и 14-я красные армии, не смогли отсечь белых от перешейков и остались ни с чем. Слащев, заняв Крым, отдал приказ: «Вступил в командование войсками, защищающими Крым. Объявляю всем, что пока я командую войсками — из Крыма не уйду и ставлю защиту Крыма вопросом не только долга, но и чести». Уже 23-го января 46-я дивизия красных пошла на штурм Крымских укреплений, быстро взяла Перекоп, донесла о победе. Но на следующий день контратакой ее потрепали и выбросили с перешейков. 28-го февраля 1020-го года к ней присоединилась 8-я кавалерийская дивизия. Последовал новый штурм с тем же результатом. Постепенно наращивая силы, большевики через неделю — 5-го февраля предприняли очередную попытку наступления. Пройдя по льду замерзшего Сиваша, снова «овладели» Перекопом. Но Слащев контрударом выбил их с позиций, а 24-го февраля история вновь повторилась. Красные также прорвались и через Чонгарский перешеек, один из комбригов даже успел получить орден Красного Знамени за взятие Тюп-Джанкоя, после чего большевиков разбили и снова погнали назад. Секрет красных успехов, легких, но недолговечных, объясняется просто: зима стояла холодная, с сильными морозами. На крымских перешейках, продуваемых всеми ветрами, жилья почти не было. Сидеть в окопах — значило бы измотать и погубить своих солдат. Поэтому Слащев отказался от позиционной обороны, особенно учитывая малочисленность своих сил. Оставив на перешейках только сторожевое охранение, части корпуса были отведены в населенные пункты внутри полуострова. Когда же красные в очередной раз «брали» укрепления, преодолевая узкие перешейки, при этом измученные и, насквозь промерзшие, не имеющие возможности развернуться, Слащев успевал быстро поднять свои войска, свежими силами бросался в атаку, громил врага и выкидывал с перешейков. Конечно, его тактика вызывала возмущение у крымской «общественности» и тыловиков, сидевших, как на иголках. Их жутко нервировало, что красные то и дело оказываются в Крыму. Более того, атмосфера здешних городов была крайне нездоровой. Здесь собралось много беженцев, но в основном тех кто выехал в Крым еще в относительно спокойной обстановке, до повальных эвакуаций. Положение их не было столь бедственным, как в Новороссийске и Одессе. Хотя на Перекопе шли бои, Крым оставался типичным тылом — со всеми отрицательными тыловыми чертами, предоставленный самому себе, он стал средоточием интриг, сплетен, политической грызни и внутреннего разлада.

http://www.belrussia.ru/page-id-2815.html