Кресты в ГУЛАГе

В память о жертвах политических репрессий

Каждый год в России отмечается День памяти жертвам политических репрессий. В этот памятный день 30 октября, начиная с 1991 года, проходят траурные мероприятия, посвященные памяти погибших и пострадавших в нашей стране в годы политических репрессий. В столице траурная акция ежегодно проходит у Соловецкого камня, который был привезён с Соловецких островов, где был известный Соловецкий лагерь особого назначения, самый северный лагерь системы ГУЛАГ. Система ГУЛАГ (главное управление лагерей) создана по приказу Сталина в конце тридцатых годов прошлого века. В ГУЛАГе насчитывалось свыше 400 колоний и лагерей, которые находились в наиболее суровых и отдалённых местах СССР, как например, упомянутые Соловецкие лагеря, находящиеся у полярного круга, Заполярье, Дальний восток, Колыма, Сибирь, Урал и т. д. Осуждённые строили крупнейшие транспортные и промышленные объекты, как, например, известный Беломорско-Балтийский канал, малоизвестные Трансполярная магистраль и Северная железная дорога, Сибирская и Печерская магистраль, различные гидроэлектростанции, например, известные Волжская и Рыбинская, неизвестные Нижнетуломская и Усть-Каменогорская, металлургические заводы, как, например, известные Нижнетагильский и Норильский комбинаты, различные объекты и полигоны для создания ядерного оружия и т. д. и т. п. Как утверждают наши историки, в системе ГУЛАГ, куда входили не только лагеря, но тюрьмы, колонии и зоны в которых единовременно содержалось более 2,5 млн. человек. Всего за годы «функционирования» системы ГУЛАГ через него прошли свыше 15 миллионов человек и как не скорбно, из них погибло около 1,5 миллиона, т. е. каждый 10-й заключённый. Такая наша история.

Бывшая 147 колония ГУЛАГ (названная по 147 лесному кварталу), о которой пойдёт повествование, находилась на севере Удмуртии в 2 км от лесозаготовительного посёлка Лынга, образованного как посёлок в 1932 году в таёжных лесах в 100 км от границы с Пермским краем. Рядом проходили Старо-Сибирский тракт на восток и тракт Ижевск-Игра на север, до Перми около 250 км. Через посёлок проходила на север железная дорога — однопутка Ижевск-Балезино, построенная в 1943 г. и соединяющая северную и южную стратегические железные дороги. До войны сезонники из соседних деревень здесь занимались заготовкой леса, а в 1942 году на этом месте была открыта колония для людей, совершивших нарушения и проступки, также осужденных по статье 58 и 59 УК РСФСР — «враги народа».

Из истории появления 147 колонии, изложенной местным краеведом Петром Павловичем Фертиковым, стало известно, что на освоение 147 лесного квартала направили заключенных — мужчин и женщин, разных возрастов и национальностей. 147 квартал находился в центре других кварталов — 131 и 113 Лумповского леспромхоза. Кругом дремучие леса, реки и болота. До войны и в годы войны, Лумповский леспромхоз занимался заготовкой леса, дров, угля, шпал. Шпалы использовались для строительства стратегически важной железной дороги Ижевск-Балезино. В 147 квартале вырубили лес, сделали большую поляну, отгородили от внешней среды деревянным забором высотой 2,5 метра обнесённым колючей проволокой, поставили бараки — вот и колония. По углам и в середине зоны стояли охранные вышки с прожекторами. Было хорошее освящение всего периметра зоны. Вся колония представляла себя квадрат, примерно по 800 м каждой стороны. Кроме наружной охраны была и внутренняя. Проводилась ежедневная вечерняя, ночная и утренняя проверки личного состава, перекличка по списку. Колония делилась на две части: зона и вне зоны. В зоне находились заключённые — женщины и мужчины. Одноэтажные деревянные бараки на 50 человек в каждом, так же внутри зоны находились склад и колодец. На складе заключенные получали обувь и одежду, иногда гигиенические принадлежности. В колонии имелась ремонтная бригада из самих заключенных, которая ремонтировала обувь и одежду. Вне зоны, которая располагалась в 50 метрах, находились казармы для охраны, электростанция (локомотив), колодец с ручным насосом и склад. На складе получали продовольственный паёк.

С западной стороны колонии на расстоянии около одного километра устроили кладбище. В колонии погибло около тысячи наших соотечественников. Была похоронная команда из двух человек — отца и сына, ранее раскулаченных. Хоронили ночью без гроба, труппы возили в ящиках, памятники-кресты не ставили, регистрация умерших не велась. Зимой трупы закапывали в снег, а весной перемещали в братскую могилу-котлован.

Женская колония на 500 мест была больше мужской, и отделялось от неё деревянным забором. Для работы по заготовке леса были организованы бригады, состоящие в среднем из 10−15 человек. В определённом лесном массиве создавали квадратные просеки для более удобного наблюдения за осужденными, только после этого в квадрате приступали к заготовки леса. За работой заключенных наблюдала охрана, которая состояла из солдат возраста 20−25 лет, выписанных из госпиталя по состоянию здоровья, по ранению и негодных к строевой службе. Охрана была хорошо вооружена и имела собак. В роли бригадиров в женских бригадах выступали мужчины из осуждённых. Возраст женщин был не велик от 17 до 25 лет, в основном отбывающие срок наказания по 58 и 59 статьям — «враги народа». Статью эту могли «присудить» по любым провинностям, в том числе — прогул на работе, или побег с завода. Мужчин в 147 колонии было наполовину меньше около 250 человек. Мужскую колонию перевели из других лагерей ГУЛАГа, которые находились в Карелии, недалеко от финской границы. Как описывает один из бывших заключенных 147 колонии оставшийся в живых Александр Николаевич Козлов, который после освобождения проживал в пос. Лынга (мы дружили с его сыном), в мужской колонии отбывали наказания личности, в своё время хорошо известные в светских кругах, например, бывший главный режиссер Одесского театра, управляющий Донбасским угольным бассейном, также были бывшие директора заводов, строек, комбинатов. Интересен тот факт, что здесь сидел известный скульптор, хорошо знавший Ульянова-Ленина — Виктор Сигизмундович, именно тот, как гласит народная молва, который разрабатывал и устанавливал рубиновые звёзды на башнях московского кремля. Довольно много было осуждённых из творческой интеллигенции по политическим статьям — это врачи, учителя, инженеры, художники и музыканты.

Условия труда и режим в колонии были тяжёлыми — подъём в 6 утра, развод на работу в 8 часов, к месту работы шли пешком или везли в теплушках по узкоколейке. В одном из приказов по колонии в 1944 года говорится о низком уровне санитарного состояния бараков, об отсутствии кипятка, соли, умывальников, дезкамер, печей и дров, наличие у заключённых блох и клопов. В этом же приказе имеется распоряжение об улучшении условий и создание в 5-дневный срок тепла и уюта, отпуске кипятка не менее 2 стаканов на человека, об обработке коек и нар особым дезраствором. Так же все вновь прибывшие были обязаны проходить санпропусник. У заключенных был один выходной — воскресенье. К советским праздникам готовили концерты. С концертами ездили в посёлок Лынга, где находился штаб 147-ой колонии. Дисциплина была железная. Работа, сон, работа и надзор. За все годы в колонии не было ни одной беременности, криминального аборта, хотя женская и мужская зоны колонии находились рядом.

Как описывает краевед П.П.Фертиков со слов бывших заключенных, штаб 147-ой колонии находился в центре посёлка Лынга, в здании, где сейчас находится поселковый клуб. Кроме штаба, в Лынге находилась ещё одна зона — отдельный участок мужской колонии на 60 человек. Общая площадь зоны в пос. Лынга была небольшой, зона находилась в районе ул. Комсомольской (где до сих пор проживают мои родственники). В зоне стояли бараки, столовая, больница, высокий забор с вышками, колючей проволокой и прожекторами — типичная ГУЛАГовская зона. Как уже упоминалось, через посёлок проходила стратегически важная железная дорога Ижевск-Балезино, соединяющая северную и южную железную дороги. Это был кратчайший путь к оружейным и металлургическим заводам Прикамья. Заключённые, находившиеся в посёлке Лынга, занимались разгрузкой и погрузкой леса и шпал в большие железнодорожные вагоны для отправки по этой важной стратегической железной дороге. От 147 колонии и других лесоучастков проходила узкоколейная железная дорога до посёлка Лынга, по которой на паровозиках привозили лес и готовили его для дальнейшей отправки по ж.д. Ижевск-Балезино.

Мой отец Иван Елизарович Воробьёв работал в посёлке Лынга машинистом на узкоколейном паровозе. Помню, как он брал меня ещё мальчишкой прокатиться до ближайшего лесоповала. Впечатление было незабываемое: вокруг леса и болота, не понятно на чём и как стоит полотно узкоколейки, по которой идут тяжёлые вагончики с лесом, паровоз тянет состав сквозь узкий коридор лесной чащи, задевая своими боками близко растущие деревья, как ледокол сквозь зелёные льды. Вспоминаются те далёкие годы, когда мы с моими родителями жили в посёлке. Моя мать из большого рода Смоленцевых из Кировской области, окончив медицинский техникум в 1953 году в городе Можге, была распределена в этот посёлок, там она познакомилась со своим будущим мужем — моим отцом. Семья отца была репрессирована. Мой дед Елизар Прокопьевич Воробьёв, воевавший в Первую мировую войну унтер-офицером в царской армии, в 1934 году был осуждён за «антисоветскую агитацию и пропаганду» и как «участник Гопгуртского контрреволюционного восстания».

Гопгуртское восстание — малоизвестное событие 1920 года в Удмуртии, но аналогичных восстаний в стране Советов было много, когда советская власть огнём и мечём выжигала старые устои царской дореволюционной России. Развернувшаяся по всей стране продразвёрстка дошла и до далёких окраин — до Старых Зятцев — когда-то большого села Удмуртии, рядом с которым располагалась деревня Гопгурт, где находился большевистский штаб по изыманию продовольствия. Большевики лютовали, отбирали всё — продовольствие и хлеб, лошадей и скотину, оставляя людей на голодную смерть. Народ поднялся стихийно, но оружия не было. Недалеко в лесах стоял один из белых колчаковских отрядов, который отходил на восток — в Сибирь. Колчаковцы и помогли восставшим, которые отбили своё продовольствие и уничтожили всё красное большевистское ядро продразверстки. Советская власть жестоко покарала восставших, были введены войска и схвачены организаторы восстания. Мой дед, бывший военный, которому армейская служба была не в тягость, вероятно, ушёл с колчаковскими войсками, чтобы не быть арестованным большевиками. Но через несколько лет, когда всё затихло, дед вернулся на свою родину в Старые Зятцы, т.к. там оставалась его молодая жена (моя бабушка Наталья Филипповна, урожденная Стяжкина) и постепенно создал хорошее зажиточное хозяйство, арендовал и обрабатывал землю с наёмными рабочими, имел молотилку, лошадей и т. п. Когда начался процесс раскулачивания, дед с его крупным хозяйством попал под него, к тому же он был опознан как один из участников и организаторов Гопгуртского контрреволюционного восстания. В протоколе собрания актива колхоза Горный Лозо-Ворцинского сельсовета, переданного нам из Центрального государственного архива Удмуртской АССР значится: «Слушали: об уточнении кулацких материалов на Воробьёва Елизара Прокопьевича, участника Гопгуртского восстания ..». Его арестовали в 1933 году, без суда и следствия «судим во внесудебном порядке», дали 5 лет лагерей. Дед отсидел весь срок в Дмитлагере ОГПУ на строительстве канала Волга-Москва, освободился, вернулся, но вынужден был с семьёй уехать из Старо-Зятцинского района Удмуртии в посёлок Лынга в 23 км, как на спец-поселение, где Елизар Прокопьевич, по-видимому, как антисоветчик должен был находиться под постоянным надзором НКВД, тем более что штаб 147 колонии находился в посёлке.

В этом посёлке я и родился в 1955 году. К тому времени колония была уже год как законсервирована. Вероятно, в силу своего контрреволюционного прошлого деда не брали на государственную работу, поэтому он занимался на дому — столярничал, делал домашний инвентарь, плёл прекрасные корзины и т. д., но любимым его занятием было пчеловодство, в усадьбе у деда была пасека из 24 ульев. Хорошо помню, как дед угощал мёдом и рассказывал мне — подростку о свой жизни, как он воевал в Первую мировую войну и был награждён Георгиевскими крестами. Он много читал, заставлял читать и нас — внуков. До сих пор сохранилась часть его библиотеки.

В соответствии с указом от 16.01.1989 года «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий имевших место в период 30−40-х и начало 50-х годов», Елизар Прокопьевич был реабилитирован, не дожив до этой светлой даты 10 лет. В 1995 году все члены семьи Е.П.Воробьёва, в том числе и мой отец, были признаны пострадавшими от политических репрессий. Реабилитация коснулось и многих других жертв сталинизма. На соседней улице рядом с нами проживала семья поволжских немцев Фёдора Фёдоровича Крегера. С 1939 по 1942 году Федор Федорович служил в Красной армии, защищал нашу родину от немецко-фашистских захватчиков, а в 1942 году был также репрессирован и сослан на спец-поселение сначала в Нылгинский район Удмуртии, а потом в наш посёлок Лынга. С его детьми, мы деревенские мальчишки постоянно соперничали, кто из нас лучше плавает, бегает, лазит по деревьям и т. д. В этом лесном посёлке прошло моё детство. Участь семьи Крегера постигла почти всех советских немцев, живших в Поволжье. По приказу Сталина в 1942 году многие из них были репрессированы и отправлены в далёкий тыл на принудительные работы. В нашем посёлке-поселении проживало 11 немецких семей. Все они находились на учёте в комендатуре НКВД и не имели право выезжать даже в соседние деревни.

В марте 1946 года в 147 колонии прошла массовая амнистия политзаключенных. В освободившуюся зону привезли немецких военнопленных около 200 человек. Режим работы и распорядок дня для немцев был такой же, как и для наших заключенных. Они также заготавливали лес, занимались разгрузкой и погрузкой шпал. Однако питание для них было лучше — им давали сахар, масло, белый хлеб. Примерно через год, в 1947 г., немцев отправили в Германию, из них только 20 человек не вернулось на родину — умерли от болезней и морозов в этом лесном крае.

Колония была законсервирована в 1954 году, после чего в ней открыли обычный лесопункт по заготовке древесины, который в 1965 году был ликвидирован. Поиски документов и материалов по 147 колонии ни к чему не привели: как сказал местным краеведам один из высокопоставленных начальников КГБ, все документы были уничтожены.

В 1985 году немецкое правительство поставило два памятника своим соотечественникам-военнопленным, отбывавшим сроки в 147 колонии. На плите высечены католические кресты и надпись на немецком и русском языках: «Здесь покоятся военнопленные — жертвы второй мировой войны». Один памятник был поставлен в самой колонии, а второй установлен рядом с посёлком Лынга, где располагалась небольшое кладбище с захоронениями немецких солдат. Для нас, лынгинцев, было удивительно, что Германия не забыла своих погибших военнопленных, оставшихся навечно в нашем крае.

Однако для увековечивания памяти наших соотечественников, к сожалению, мы не смогли так быстро преодолеть бюрократические и иные препоны. Жители посёлка Лынга, краеведы и бывшие политзаключенные, те которые ещё помнят, что в их посёлке и рядом были ГУЛАГовские зоны, неоднократно обращались к местным властям для установки хотя бы памятной доски о советских политзаключенных, погибших в годы репрессий на территории малоизвестной 147-ой колонии, но всё безрезультатно. Как же мы не правильно живём. Немцы за несколько тысяч километров от Германии смогли найти места заточения своих соотечественников, получить разрешение на установку памятников, поставить их и выделить деньги на уход за ними и, как не парадоксально, произошло это в юбилейный для нашей страны год — 1985-ый (40-летие победы СССР в Великой отечественной войне). Нам же, гражданам России, увековечить память своих политзаключенных удалось лишь только сейчас.

Как же появились наши православные кресты в ГУЛАГе? Пару лет назад мне пришло в голову поставить храм-часовню в своём родном посёлке Лынга. Направив это предложение главе администрации посёлка — Ивану Андреевичу Чугайнову, через некоторое время получил положительный ответ и поехал на место. Храм возвести хотелось в память не только о заключенных 147 колонии, но и всех жертвах политических репрессий. Однако храм в лесу, где нет прихожан, строить не решились, поэтому поставить Поклонный крест решили рядом с местом бывшей колонии, а храм — в посёлке. Заказали в Лынге у православного предпринимателя Сергея Мацола два Поклонных креста, один из которых планировали поставить в посёлке на месте будущего храма во имя Преподобного Сергия Радонежского. Я радостный уехал обратно в Москву за старческим благословением. Встречаюсь со старцем схиархимандритом Илием, с которым по милости Божией дружил много лет, и прошу его благословения. Старец благословляет и соглашается с нами посетить эти далёкие места, где правящим архиереем служит его давний друг и сомолитвенник - митрополит Удмуртский и Ижевский Николай.

Все мероприятия по разработке и утверждению проекта будущего храма во имя преподобного Сергия Радонежского, разработке эскизов Поклонного креста и поездка в бывшую 147-ую колонию осуществлялись Благотворительным фондом имени академика И.П. Павлова. Фонд был создан с участием моих коллег — ученых по старческому благословению в 2005 году в Москве. Основными задачами фонда является культурно-просветительская и духовно-нравственная деятельность по объединению усилий светской и духовной власти на создание духовно сильного и нравственно здорового общества, возрождению традиций верного служения Отечеству, укреплению нравственных устоев традиционных духовных ценностей, воссозданию и реставрации памятников российской истории, науки, культуры и православия. По инициативе и при участии фонда были осуществлены многие благотворительные мероприятия, такие как, помощь пострадавшим на Северном Кавказе (предоставление медикаментов и кровезаменителей), восстановление памятников истории и православия (реставрация памятника федерального значения Спасо-Преображенского собора ХII века), участие в строительстве храмов (в Тульской обл., в Осетии), издание православной литературы, помощь приютам, просветительские поездки по стране и т. д.

И вот в конце сентября 2013 г. мы с моими друзьями: С.С.Осиповым, Ю.А.Ефимовым, Г. В.Гумённым и профессиональным кинооператором отправились во главе со схиархимандритом Илиёй с трёхдневным визитом в Удмуртскую республику. Батюшка, являясь духовником Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла и братским духовником монастыря Оптина пустынь, нашёл время съездить с нами. Конечно, приезд старца в Удмуртию являлся исключительным событием в республике. В начале визита в Доме правительства Удмуртской республики нас принял Председатель правительства Удмуртии Юрий Питкевич. Глава кабинета министров рассказал почётному гостю — схиархимандриту Илие о работе по возрождению православия в республике, строительстве церкви Георгия Победоносца на спортивном биатлонном комплексе в Ижевске, о прошедшем празднике Дня оружейника и т. д. Схиархимандрит Илий дал высокую оценку этим стараниям и сказал, что для дальнейшего укрепления России нужна крепкая вера.

На следующий день наша делегация во главе с схиархимандритом Илиёй отправилась в Якшур-Бодьинский район (60 км на север от Ижевска), где находилась бывшая 147-ая колония. На площади районного центра — Якшур-Бодьи делегацию встречал Глава района Владимир Георгиевич Ефремов и протоиерей Алексей Спасский. Показав гостям из столицы главную площадь районного центра, где в октябре 1824 года при посещении Ижевского оружейного завода останавливался император Александр I, Владимир Георгиевич вместе с нами двинулся на север республики, ближе к Старо-Сибирскому тракту. Интересен тот факт, что в Удмуртии сливаются две ветви Сибирского тракта: первая северная ветвь шла по маршруту Петербург-Вологда-Вятка-Дебёсы, вторая южная ветвь шла по маршруту Москва-Владимир-Казань-Дебёсы. Обе ветки соединялись в Удмуртии в селе Дебёсы, и далее в Сибирь вела уже одна дорога. Конечно, в те далёкие времена отдельной губернии Удмуртия не было, эта территория сначала входила в состав Казанской, а потом Вятской губернии и только в советское время была выделена в автономную республику Удмуртию. Дебёский этап был одним из самых больших на территории Удмуртии. Известно, что он назывался конно-этапной тюрьмой.

В разное время по Старо-Сибирскому тракту проследовали известные люди — А.Н.Радищев (1790г.), декабристы (1826−1828гг.), А.Н.Герцен (1835г.), Н.Г.Чернышевский (1850г.) и другие видные революционные деятели царского времени.

Цель нашей поездки — бывшая 147-ая колония, которая располагалось на границе Якшур-Бодьинского и Игринского районов Удмуртии. И вот мы свернули с тракта Ижевск-Игра, на старый Парфеновский разруб, названный в годы Первой мировой войны Парфеновским в память о мастере Парфенове, который занимался в этом лесном районе заготовкой древесного угля и вырубкой просек и леса, в том числе и для появления данного разруба (дороги), по которому возили заготовленный здесь древесный уголь на Воткинский и Ижевский оружейные заводы.

Погода стояла осенняя, пасмурная, шёл небольшой дождик. Подъехав к месту освящения Поклонного креста, который поставили на видном холмике напротив въезда в колонию, священники облачились в служебные одежды и начали чин освящения Поклонного креста.

И когда служба перевалила за середину, дождь и ветер прекратились, выглянуло солнце. Какое же это было чудо и восторг для всех нас — лынгинцев и якшур-бодьинцев, приехавших на столь важное и торжественное событие. Все обернулись на лучи яркого солнца и поняли, что Господь услышал наши молитвы об усопших узниках ГУЛАГовской колонии.

Было сказано много тёплых и торжественных слов схиархимандритом Илием, протоиереем Алексием Спасским и главой района Владимиром Ефремовым о важности этого события — установки огромного 6-метрового Поклонного креста, срубленного из лиственницы. Всех объяла радость, как будь-то бы мы, преодолели очень важный рубеж в жизни. С этой радостью мы тронулись в посёлок Лынга на освещение другого Поклонного креста на месте будущего храма.

История посёлка Лынга не очень велика. Официальная дата появления посёлка, как лесопункта по заготовке древесины — 1932 год. Однако, как утверждают местные краеведы, в годы Первой мировой войны здесь уже было какое-то поселение для заготовки древесного угля для Ижевского и Воткинского оружейных заводов. Поэтому можно с большой вероятностью утверждать, что история посёлка насчитывает более чем столетие. В основе названия посёлка Лынга лежат удмуртские корни «лон», «лын» — что означает низкое место и «га», «ва» — что переводится вода, водный поток, ручей. Таким образом, можно сказать, что Лынга это низинный посёлок у воды. Действительно посёлок стоит на заболоченной низинной местности, по которой протекает небольшая речушка Лынгинка.

Во время Великой отечественной войны жители посёлка принимали активное участие в строительстве стратегически важной железной дороги Ижевск-Балезино, которая проходила через посёлок, разделяя его на две равные половины: зарека (центральная часть) и ж.д. станция (западная часть). «Дорога мужества» так её называли впоследствии: именно благодаря трудовому героизму и самоотверженности жителей близлежащих деревень и строителей, ж.д. трассу удалось проложить в очень сжатые сроки. Этот небольшой участок дороги, около 100 км, полностью проходил по Удмуртии, и был крайне нужен стране, соединив две стратегические ветви: северную и южную. Он позволил кратчайшим путём доставлять продукцию уральских и прикамских оборонных заводов на фронт. Дорогу начали строить в январе 1942 года и закончили в ноябре 1943. Учитывая важность этого стратегического участка железной дороги, по которому можно было без задержек и перегрузок отправлять лес и лесоматериалы фронту, вероятно, была открыта дополнительная мужская зона на 60 заключённых в Лынге, где уже находился штаб 147-ой колонии, состоявший из 30 человек. Начальником 147-ой колонии был капитан внутренних войск Коренюк.

Самым тяжёлым участком дороги считался небольшой, но очень пересечённый Кекоранский участок, расположенный в нескольких километрах от Лынги, на котором работали лынгинцы. Возрастной состав работавших на строительстве поражает. Вдумайтесь в эти цифры и поймёте на чьих костях был преодолён самый трудный Кекоранский участок, где одновременно трудились не менее 5 тыс. человек в возрасте: 18−20 лет — 852 чел.; 16−18 лет — 670 чел.; 14−16 лет — 1306 чел.; 12−14 лет — 660 чел.; 10−12 лет — 54 чел. Всего руками женщин, стариков и детей было перелопачено, как указано в юбилейном издании «Дорога мужества» под ред. А.А.Лапшина, 3 млн. кубометров земли.

Парфеновский разруб. Освящение Поклонного креста на месте бывшей 147-ой колонии ГУЛАГ в Удмуртии: депутат Госсовета УР А. Вахрушев; Глава МО «Якшур-Бодьинский район» В. Ефремов; схиархимандрит Илий; Глава МО «Лынгинское» И. Чугайнов; Президент «Благотворительного фонда им. академика И.П.Павлова» С. Воробьев; краевед П. Фертиков, Зам. главы Якшур-Бодьинского района и. Токмачева.

В Лынге наша делегация обратила внимание, что местные власти, во главе с И.А.Чугайновым, поставили Поклонный крест точно напротив этого злосчастного клуба (бывшего штаба), в который мы, будучи мальчишками бегали в кино и на танцы, не зная, что скрывалось в этом мрачном здании в годы войны. Освещение места под будущий храм прошло торжественно и радостно, старец окропил всех святой водой, сказал поучительное слово. Присутствовали многие лынгинцы и стар и млад, т.к. давно хотели иметь свой храм, чтобы не ходить за семь километров в Кекоранскую Свято-Троицкую церковь, как делала частенько моя глубоко верующая бабушка Наталья Филипповна, приведшая меня к Богу. Репрессированная и впоследствии реабилитированная, она прожила до 98 лет в Лынге.

Конечно, такое событие для лынгинцев, как приезд схиархимандрита Илия, освящение места под строительство храма, имело огромное духовное значение. Батюшка своим присутствием и пламенной молитвой освятил эти далёкие, затерянные в лесах и болотах места, где ещё продолжает теплиться лампада веры православной.

Дорогие друзья, пришло время для увековечения памяти жертв политических репрессий, наших соотечественников — заключённых 147-ой колонии ГУЛАГ. Известно, что самым хорошим памятником на Руси являлось возведение православного храма, в котором будут постоянно поминаться эти жертвы коммунистического режима и воины, павшие в годы Великой отечественной войны. Святыми покровителями воинов всегда являлись святые благоверные князья Александр Невский и Дмитрий Донской, святой великомученик Георгий Победоносец и преподобный Сергий Радонежский — игумен земли русской, благословлявший воинов на ратный подвиг. Во имя которых на Руси возводились храмы.

С.И. Воробьёв, профессор, лауреат Правительственной премии РФ, президент Благотворительного фонда им. академика И.П.Павлова

При подготовке статьи были использованы:

1. Сайт: http://www.izhiza.com.

2. Сайт: http://www.udmeparhia.ru/diocese/news/news_1956.html.

3. Репринтное издание «Ижевск-Болезино. Дорога мужества». Под ред. А.А.Лапшина.

4. Фертиков П.П. «147 колония Якшур-Бодьинского района Удмуртской республики». Издано — Якшур-Бодье, Удмуртия, 2007−2013 — 7 с.

5. Васильев Г. Х. «Старые Зятцы. Очерки, зарисовки разных лет». Издано — Ижевск, Удмуртия, 2012 — 232 с.