О блаженной Евдокии

Несколько лет назад объявился вдруг в Котласе хороший краевед — Вера Владимировна Мелентьева, которая начала одну за другой выпускать книги о церковной жизни на своей малой родине, где сходятся три епархии: Архангельская, Вологодская и Вятская.

Последняя из её книг была посвящена блаженной Евдокии (Дунюшке), о которой мне рассказывали ещё в середине 90-х. Речь тогда шла об устюжском периоде жизни блаженной, но, оказывается, много лет после революции она подвизалась недалеко от Котласа, при храме во имя св. Василия Великого.

Новый настоятель этой сильно обветшавшей, изуродованной, но всё ещё прекрасной церкви отец Виктор Пантин и познакомил нас недавно с Верой Владимировной.

Вера Владимировна Мелентьева (сидит в центре) на презентации своей книги в Котласской библиотеке

— Я автор-составитель, а не автор, — настаивает она. — По профессии экономист, а почему потянуло писать? В своё время отец Василий Яворский, настоятель в Туровце, сказал: «Какое хорошее место наш Туровец, кто бы написал о нём..» Ой, говорю, на пенсию выйду и напишу. Но так получилось, что и на пенсии дел столько навалилось, что не переделать. А потом, когда отец Василий отошёл ко Господу, совесть меня заела. Так появилась книжка: «Туровец. Святая Русь, Святое место».

Скажу то, о чём Вера Владимировна, по понятной причине, умолчала. В своё время краевед Николай Шептяков назвал её труд «тихим подвигом прихожанки». Почему — не пояснил, хотя книга, безусловно, хороша, много труда в неё вложено, со многими людьми переговорено, но подвиг… Похвала всё-таки показалась мне несколько преувеличенной. Оказалось, я ошибся.

Супруг Веры Владимировны сидел во время нашего разговора столь неподвижно, что неясно было, видит ли он нас, слышит ли. Он страдает несколькими тяжелейшими болезнями. Двумя онкологическими и атеросклерозом. Всякое движение даётся ему мучительно, самостоятельно не способен повернуть голову. «Я его как ребёнка одеваю-раздеваю», — говорит хозяйка. В прошлом он капитан дальнего плавания. Долго разглядываю фотографию, где Анатолий Павлович ещё молодой моряк, красивый, ясноглазый. Помог Вере Владимировне поднять и вырастить двоих детей от первого брака. Ещё она ухаживает за своей старенькой матерью.

— У меня двое деточек, — смеётся Вера Владимировна.

Детей действительно двое, но сейчас она говорит не о них. Поясняет:

— Муж и мама. Когда-то они обо мне заботились, теперь моя очередь.

— Когда же вы работаете? — спрашиваю её.

— Когда мои засыпают и замолкает телефон. Сижу до трёх часов ночи, потом самой не верится: неужели это я написала? По наитию пишу, а не по образованию. Вот в циферках я рыбка, а краеведом стала неожиданно для самой себя. Так вот, про Туровец. Родилась я в Котласе, но в детстве в садик не ходила, очень много жила у бабушки в деревне Новинки, что рядом с Туровцом. Поэтому считаю его родным. Ходила в храм с бабушкой, а когда подросла, мама подарила мне образ Николая Чудотворца и молитво­слов. В трудное время они мне помогали. Детей вот подняли, слава Богу… Ешьте клубничку, сын принёс.

— С первой книгой понятно. Исполняли обещание. А что подтолкнуло к написанию следующей?

— Вторая книга, «Жизненный путь архимандрита Модеста», посвящена батюшке Модесту Мелентьеву.

— Да, я, кажется, задал неудачный вопрос. Жить в ваших местах и пройти мимо судьбы отца Модеста — сложно. Наша газета рассказывала о нём много раз.

— А потом попалась мне в котласской газете «Двинская правда» заметка про блаженную Евдокию. Заинтересовалась, стала расспрашивать. Вдруг мой двоюродный брат говорит: «А я знаю, где она похоронена». И свозил меня на могилу возле Васильевской церкви. С тех пор я сама туда людей вожу. Очень помогла тетрадочка с записями Клавдии Павловны Шергиной, погребённой рядом с блаженной Евдокией. Сохранились и другие воспоминания. Оказалось, до пяти лет Евдокия не ходила, но молодой тогда ещё пастырь Иоанн Кронштадтский её вымолил. А умерла она в 1941-м, зимой, уже после начала войны. Было ей тогда около 90 лет. А об остальном вы лучше в моей книге прочитайте.

Прочитал. Целиком её в нашей газете, естественно, не перепечатать, с другой стороны, тираж крошечный, а хотелось бы познакомить с судьбой Дунюшки читателей нашей газеты. Поэтому с помощью сокращений и небольшого редактирования мы подготовили на основе книги Веры Владимировны «Местночтимая прозорливая Евдокия Блаженная» этот рассказ.

_______

Васильевский храм в нач. XX века и сегодня

Если человека за его дела веры не забывают 20−30, а то и 40 лет, то, видимо, он прожил святую жизнь. Место упокоения Евдокии — сельский погост возле величественного, ныне возрождающегося древнего храма во имя святителя Василия Великого. Храм одиноко стоит на холме, окружённом пахотными землями, а некогда он служил духовным центром жизни крестьян многих окрестных, ныне утраченных, деревень — в расстоянии около трёх верст от тракта Котлас — Великий Устюг (близ пос. Курцево).

К могилке нашей Евдокии, или Дунюшки, как её здесь ласково называют, вот уже более семи десятков лет не зарастает народная тропа. Помнят и любят её, обращаются за помощью в житейских делах и недугах, признавая святость её. По крупицам воспоминаний, передаваемых из поколения в поколение, письменных источников, архивных находок создалась цепочка, по которой удалось восстановить жизненный путь блаженной Евдокии и помощь её страждущим уже после своей кончины.

Евдокия жила в середине XIX — первой половине XX века. Точная дата рождения её и полное имя пока не известны. В записях Маргариты Фёдоровны Корякиной, сделанных по воспоминаниям Клавдии Павловны Шергиной, написано: «Матушка Евдокия (схимница Серафима) из Согры около Приводино, жила в Устюге на Яикове».

Действительно недалеко от посёлка Приводино Котласского района, за рекой Северной Двиной, на Вотлажемской стороне, до сих пор есть деревня под названием Согра. Возможно, оттуда родом Евдокия.

Детство Евдокии и дальнейшая её жизнь до 1929 года протекала в городе Великом Устюге. Мария Андриановна Козулина вспоминает: «Была такая блаженная Дуняша. Когда умерла мать, двухнедельную Дуняшу вместе с материной одеждой принёс в Иоанно-Предтеченский монастырь отец, и корову привёл. Воспитывать взялась монахиня Татиана».

Далее, уже в записях Маргариты Фёдоровны Корякиной, читаем: «Старица Евдокия прозорливая до пяти лет не ходила. Вылечил её Иоанн Кронштадтский, потому что говорила: „Если бы ножки ходили, пошла бы по церквям“. Вот потом и ходила всю жизнь, и людей лечила..»

Блаженная Евдокия

В 1908 году, когда образовался Великоустюжский Знаменно-Филипповский женский общежительный монастырь на Яиковской горе, Евдокия перешла туда вместе с частью других насельниц Иоанно-Предтеченского монастыря. К 1918 году в монастыре подвизалось уже 120 человек.

После Октябрьской революции Знаменно-Филипповский, как и другие монастыри Великого Устюга, предпочёл «сменить вывеску», нежели быть разогнанным. Видимо, сёстры надеялись, что советская власть продлится недолго, поэтому им необходимо было сохраниться как монастырской общине. Ну, а власть, вероятно, питала надежды на перевоспитание одурманенных «опиумом» гражданок с помощью труда и некоторого давления. В результате в октябре 1918 года монастырь был закрыт, а его имущество передано вновь зарегистрированной производственно-потребительской общине, в которую вошли 80 насельниц монастыря. Среди них была и Евдокия.

В 1928 году городу понадобилось новое помещение для детдома-изолятора, предназначенного для сирот и больных детей (в основном туберкулёзом и сифилисом). Ничего лучше зданий Знаменно-Филипповского монастыря не нашлось, да и сёстры в общине перевоспитываться не желали. В марте 1929 года было принято решение об окончательном закрытии обители и выселении общины. Так закончился период жизни Евдокии в славном граде Великом Устюге.

О том времени сохранились воспоминания современников блаженной. Скажем, мученик благочинный протоиерей Фёдор Веселков (1886 г. р.) вспоминал, как встретился в Великом Устюге с Евдокией ещё в молодости, в 1919 году, когда шёл на выпускной экзамен в Духовную семинарию. Перед экзаменом робел, а идти надо. По дороге увидел блаженную Дуню и загадал: если подойдёт на благословение — сдам экзамен, не подойдёт — не сдам (а сам он был тогда диаконом только). Дуня шла мимо, вдруг перешла улицу и подошла за благословением. Экзамен отец Фёдор и в самом деле сдал на «отлично».

Многие из пророчеств Дунюшки были печальны. Быть может, Господь через неё посылал их, чтобы человек смог уладить свои дела, подготовиться к встрече с Отцом Небесным или исповедничеству Христа ради. Скажем, после закрытия Иоанно-Предтеченского монастыря Евдокия жила в Яиковском монастыре. Нагородила в келье перегородок — теснотища! Тут епископ приехал. Она схватила его и толкнула в клетушку, в темницу свою. Вскоре владыку в тюрьму забрали, там и расстреляли.

Игуменье монастыря Дуняша зачем-то отдала свои валенки. Спустя два дня матушку сослали на лесозаготовки. Но, конечно, были и предсказания иного рода. Однажды послушница Татиана крошила хлеб голубям, а Дуняша возьми да и скажи: «Корми, корми, свои голубки будут..» Так и случилось. Когда монастырь разорили, Татиана вышла замуж, родила двойню. Или вот случаи по воспоминаниям монахини Анны Андреевны Верховцевой, которая с 13 лет была в устюжских монастырях вместе с Евдокией и дружила с ней:

«В Устюге Евдокию все знали. Она часто ходила по рынку, и ей наперебой предлагали товары. Считалось, что у кого она возьмёт что-нибудь, тот всё распродаст с выгодой, а у кого посмотрит и не станет брать, тот весь товар обратно домой повезёт. Всё, что брала, Евдокия складывала в телогрейку, за что её прозвали в городе Большая Пазуха.

Евдокия любила спать в печи, в тёплой золе. Утром она золу с себя стряхивала на пол, и за это на неё ворчали. А я половичок подстилала, зола на него стрясалась, и я половичок вытряхивала.

Раз Евдокия сказала ей: «А тебя, Анна, покойники прокормят». Так оно и случилось. После того как сестёр из обители прогнали, она два года кормилась тем, что читала Псалтирь над устюжскими покойниками.

Спустя много лет, уже в Сольвычегодске, Анна раз купалась в Вычегде и стала тонуть. «Дунька, спаси, Дунька, спаси!» — заголосила она тогда. Евдокия спасла".

Мама Клавдии Павловны Шергиной (будущей инокини, могилка которой находится рядом с Дунюшкиной) была хорошо знакома с Евдокией и навещала её в Устюге. Маленькая Клава всё время просилась, но мать не хотела брать её с собой, так как дорога длинная, из деревни Рассека Котласского района до Устюга ходили пешком. К тому же Клава в детстве страдала глухотой. Но Дуня заступилась за девочку, прозорливо назвав её «своим крылышком». Пошла Клава: хоть ноги в кровь стёрла, а всё равно идёт и терпит. Подошла к порогу, а Дуня вдруг сама ей дверь открывает, будто бы знает, что к ней девочка идёт. «Христос воскресе!» — поздоровалась Евдокия. «Воистину воскресе!» — ответила Клавдия, вдруг ясно услышав приветствие. С тех пор слух к ней возвратился навсегда.

После долгой церковной службы в Устюге мать Клавдии стала однажды переживать о том, как им добраться до дому. Евдокия катает спичечный коробок по столу и говорит: «Везёт-везёт и до дому довезёт, везёт-везёт и до дому довезёт. Не беспокойтесь, побежит белая лошадка с кучером в белом кафтане и вас возьмёт». Так и случилось. Уж очень быстро подъехали они к своей деревне. Оглянулись: ни белой лошадки, ни кучера в белом кафтане и с белой бородой нет. Перекрестились и решили, что без Николая Чудотворца здесь не обошлось.

* * *

После закрытия Великоустюжского Знаменно-Филипповского Яиковского монастыря Евдокия вернулась на родину, в Котласский район Архангельской области. Так как советская власть Евдокию не жаловала, то не раз за ней приходили, чтобы арестовать за колдовство (исцеление молитвами не признавалось). Но каждый раз ей чудесным образом удавалось уходить от преследования. В то время вотлажемский Свято-Троицкий храм уже не действовал, там разместились склады с зерном. Евдокия же не могла жить без молитвы, без церкви, поэтому перебралась жить на другой берег реки, в округу действующего в то время храма Василия Великого.

Сохранились воспоминания о её пророчествах на новом месте. Отцу Сергию Воронову, священнику Васильевской церкви, Евдокия предсказала его смерть. На вопрос: «Дунюшка, я помру, кто меня хоронить будет?» — она ответила, что это сделают солдаты. Так и случилось. Отца Сергия арестовали и расстреляли на Ивановской горе в Великом Устюге 26 декабря 1937 года. Ещё печальней было предсказание другой девушке, обратившейся к Дуне с вопросом о предстоящем замужестве. Ни слова не говоря, Евдокия положила её на лавку, закрыла белым платком и сказала: «Вот тебе и свадьба». Действительно, вскоре девушка умерла.

Господь знает, кому что открыть, кому помочь, — было бы через кого. Однажды Евдокия попросилась на ночлег к двум сёстрам, живущим с двумя детьми. Те хоть и жили бедно, но гостью в дом пустили и даже поделились с ней скромным ужином. Перед сном Дунюшка посоветовала им за овраг сходить и мусорную кучу расцарапать. Проснувшись поутру, женщины гостью не застали, но вспомнили её наказ. Придя к оврагу, обнаружили, что там три мешка с просом припрятаны. Им-то пронялись женщины с детьми в голодную пору.

Другой семье во время коллективизации Дунюшка наказала мешки с зерном возле колодца оставить. Налетевшая внезапно вьюга разметала зерно по двору и укрыла-припорошила его снежком. Пришедшие на следующий день с целью раскулачивания большевики обыскали все укромные закутки, но так и не обнаружили то, что искали. В итоге зерно осталось, его бережно извлекли из-под снега и до весны обеспечили себе пропитание.

Последние годы Евдокия доживала в доме у матери Клавдии Павловны Шергиной. Сама Клавдия стала для Евдокии первой помощницей. «Моё крылышко» — так называла её Дунюшка, а её младшую сестру Анну — «моя лошадушка», тоже за помощь. Раз повезли они её помыться. Не раздеваясь, в шубе и полушалке, Евдокия вылила на себя ушат воды — вот и всё, помылась, везите обратно. Несмотря на такую «помывку», дурного запаха от неё никогда не было.

В сторожку Васильевского храма (он тогда ещё не был разрушен) пришла Евдокия умирать в возрасте около 90 лет с узелочком. Зима тогда стояла морозная. Церковные сторожа сказали Дуне: «Ты умрёшь, нам ведь могилку не выкопать, старые мы». Она ответила: «Аннушку привезут, дак и меня схоронят, с Аннушкой схоронят из деревни Пестово». Три ночи помолилась и умерла. В тот день действительно привезли покойницу из деревни Пестово. Могилу для Аннушки выкопали, а для Дуни немного в сторону подкопали. Так её в одной могиле с Аннушкой и похоронили.

Когда умирала, в тот день над храмом было необычное небо, храм светился. Говорят, была радуга и Матерь Божия в небе стояла. Клавдия Павловна Шергина, когда об этом рассказывала, всё время приговаривала: «Вот какая Евдокия-то была..»

* * *

Так как у Бога нет смерти, помощь Евдокии людям после её смерти не ослабла… Екатерина из посёлка Ерга была молодой, но по неизвестной причине перестала есть. Похудела: кожа да кости. Пошли они с матерью на могилу к Евдокиюшке, помолились. Вдруг Катя попросила есть. С тех пор стала кушать и поправилась.

Но не только с просьбой об исцелении идут люди на могилку, но и с разными житейскими проблемами. Или мысленно обращаются к ней. Вот живые примеры:

«Фаина Алексеевна Лобова рассказала, что её мама ходила на могилку и просила Дунюшку помочь полюбить жену старшего сына. Ей это удалось, полюбила она невестку. Любопытный случай рассказала бабушка Татьяне Васильевне Парамоновой. Она вместе с двумя женщинами из Котласа поехала на могилу к Дунюшке. Добрались, постояли, помолились, положили деньги на могилу (тогда это было заведено). Одна женщина положила три рубля. Уже на обратной дороге, в поезде, говорит: „Может, зря..“ В общем, жалко стало. Приехала домой — три рубля у неё на крыльце лежит. Испугалась женщина, прибежала к спутницам и говорит: „Что я наделала, что же я сказала!“ Стыдно и страшно стало. Вот такие чудеса Евдокия творит».

Могила Евдокии Блаженной

Много людей ходило на могилку. Такое паломничество не нравилось существующей атеистической власти. Было принято решение сровнять могилы у храма, в первую очередь могилу Дунюшки. Отправили трактор, он доехал до ограды, а дальше встал как вкопанный, не смог тронуться с места. В другой раз с трактором произошло то же самое. В 1962—1963 гг. тоже была попытка уничтожить могилу силами районного начальства и милиции. Им удалось вытащить памятник, но подоспевшие прихожане тотчас его обратно поставили и отказались уходить. Трактор, который выдёргивал памятник, заглох, на нём лопнули цепи. Тракторист прыгнул с трактора и обезножел. Что было в дальнейшем с ним — неизвестно.

Тем не менее позднее могилу всё-таки разрушили другим путём. Сломали и железную оградку вместе с трубами, на которых она держалась. Затем могила Евдокии вновь была восстановлена. Занялись оградкой. Рассказывают, что один местный мужчина, но живущий в Москве, заболел. Дунюшка ему приснилась. В то время могилку её, разрушенную, уже восстановили, а оградки не было. Мужчина сделал деревянную оградку, сам привёз её из Москвы и установил, вскоре и поправился.

Сейчас на могилке у блаженной Евдокии металлическая оградка, в 2002 году её установил котлашанин Виталий Анатольевич Чертков. Про него говорят, что раньше сильно болел, а как это благое дело выполнил, так все хвори словно рукой сняло.

До сих пор люди обращаются за помощью к Дунюшке. Это видно хотя бы по тому, что постоянно обновляются цветы на могиле, появляются свечи, светильники.

Дай, Боже, побольше таких подвижниц, как блаженная Евдокия; дай, Боже, побольше таких молитвенниц за нас, многогрешных, и Русь православную! И всем нам будет жить тогда легче; всё мы найдём тогда в своих нуждах и в горе — и помощь, и утешение. Есть огромная просьба к паломникам, приходящим на могилку к Евдокии: не оставляйте, пожалуйста, вещи на оградке, чтобы не создавать барахолки (дождь, снег, ветер портят их, они выцветают и могилу не украшают), лучше заберите с собой и носите на доброе здоровье.

Деньгами тоже не стоит осквернять могилу, там они не нужны. Лучше своё пожертвование передать или перечислить на восстановление Васильевского храма. Блаженная Евдокия наверняка будет приветствовать это.

Подготовил Владимир ГРИГОРЯН

http://www.rusvera.mrezha.ru/691/4.htm