 |
| Фома | Андрей Зайцев | 28.05.2013 |
Древние римляне хоронили покойников на обочине дорог. Небольшие каменные обелиски, надпись на которых начиналась со слов, вынесенных в заголовок, привлекали внимание людей и заставляли задуматься о вечном.
Задолго до Рождества Христова Аристотель написал о том, что в жизни человека или персонажа трагедии всегда привлекают перипетии — перемены от худшего к лучшему или от лучшего к худшему.
В этот момент почти любой из нас начинает переосмысливать свою жизнь, отделять главное от второстепенного. Человеку свойственно задавать себе неприятные вопросы, иногда ответов на них не находится, и на наших кладбищах появляется новый холмик с совершенно другой надписью. Под ним лежит тот, кто еще недавно мыслил, страдал, любил или, напротив, проводил дни в беспечности. Его, как и нас, в конце пути ждет небольшой холмик или урна, а потому самое завораживающее желание для человека — посмотреть на свою жизнь после ее окончания.
В пьесе Беккета «Игра» диалог на сцене ведут три человека из погребальных урн. У них нет имен, индивидуальных черт лица, они выступают под псевдонимами Ж1, Ж2 и М1, и самое интересное, что они не заметили того, что умерли. Все также мелочны их разговоры. Знакомые при жизни, они обсуждают свои неудачи — измену близких, неспособность обрести покой, остановиться, подумать о том, что будет написано на том самом могильном камне.
Я всегда хотел знать свою надпись. Понятно, что там будут годы жизни. Сейчас мне хочется, чтобы разница между ними была как можно больше, но, возможно, наступят такие времена, когда я буду желать ее уменьшения.
Впрочем, нет. Меня уже не существует. Я смотрю на людей проходящих мимо и думаю о том, было ли в моей жизни что-то кроме этих дат. Вот на сайте сохранились мои статьи, в библиотеке — пара книг, в доме, где когда-то находился я, теперь живут мои дети и внуки.
Возможно, они вынесли на помойку мою библиотеку по истории Церкви, несколько жестких дисков с книгами и фотографиями. У них своя жизнь — удачная или не очень. Я хочу, чтобы она была счастливой, чтобы дети не повторяли моих ошибок, чтобы гордились моими поступками, чтобы случайно через много лет нашли эту колонку.
Рядом со мной в соседних могилах лежат незнакомые мне люди, которые тоже хотят, чтобы их не забывали. И все?
Вся моя загробная жизнь будет состоять в воспоминаниях в промежутках между поджариванием в аду или наблюдением за ангелами в раю? Не хочу я этого.
Люди достаточно мучаются от боли здесь, чтобы испытывать ее и после смерти. С другой стороны, нельзя посадить всех на облачка и раздать вкусное мороженое, нельзя принудить человека к созерцанию Христа или посещению небесной литургии, если он и при жизни не любил богослужения.
Это только в плохих романах рай представляют как большой храм, в котором все молятся и общаются с Богом. Реальность сложнее иллюзий. У многих из нас родители или лучшие друзья были неверующими. Значит ли это, что мы разведены по разным комнатам небесной гостиницы, и мое новое тело теперь живет в «пятизвездочном отеле с видом на море», а они страдают в маленьких клетушках и коммуналках? А может все наоборот, и это меня топят в огненной реке, а они вкушают небесные яблоки?
Странно это и страшно. Можно утешиться анекдотом про двух младенцев, что спорят в материнской утробе о жизни после родов, но ведь шутка не слишком смешная, а страх перемены от лучшего к худшему остается.
Я лежу в могиле, ожидаю воскресения и все время ищу ответы на эти вопросы. Вернее, уже нашел, просто они мне неизвестны.
На самом деле я еду в поезде и пишу эти строки, а женщина рядом со мной, только что заглянувшая в монитор, в ужасе отсела. Ей страшно, мне тоже, но ведь мы оба стремительно несемся к финишу. Значит, ответы искать надо. Значит, надписи на памятниках придуманы не просто так, если прохожий хочет закрыть глаза и пройти мимо.
А мне надоело жить, не останавливаясь. Заниматься пустяками, которые у нас называются громким словом политика. Мне вон из-под холмика отлично видно, что депутаты и рабочие рядом лежат в своих последних кроватках. Ну да, у одних побогаче памятник, у других крест поржавел и покосился, но в нашем новом общежитии на это мало обращают внимания.
Гораздо важнее стали вещи, обычно проговариваемые на бегу: признания в любви, человеческое внимание, глупые ссоры, нелепые обиды. Теперь мы расставили приоритеты, но изменить ничего уже нельзя. Главная перипетия в жизни уже произошла, а на Земле ничего не меняется. Все те же новости, скандалы, споры. Вместо одних кумиров пришли другие, техника стала лучше, людей больше, а древние памятники все также притягивают взор.
Нет, все-таки правы римляне. Пора остановиться, подумать, закрыть эту колонку, снова поразмышлять, и .. жить дальше. А что написать на моем памятнике пусть решают потомки.
