Народ служит, епископы управляют

Об «антидемократических» изменениях в уставе Русской православной церкви рассказывает заместитель управляющего делами Московской патриархии архимандрит Савва (Тутунов)

«Ну и где же теперь ваша хваленая соборность?» — с таким злорадным вопросом один католик обратился к журналистам, присутствовавшим на Архиерейском соборе Русской православной церкви 2013 года. Речь шла о принятых собором изменениях в уставе РПЦ. Сообщившая об этом «Независимая газета», а также некоторые другие СМИ вслед за католиком оценили новую редакцию устава как «триумф церковной номенклатуры» и конец соборности.

Изменения касаются полномочий Поместного собора — второго высшего органа церковного управления наряду с Архиерейским собором: власти у него стало меньше. Поскольку в Поместном соборе кроме архиереев участвуют клирики, монахи и миряне, получается, что ущемлены права церковного народа — в пользу собора архиереев. Но не только.

Некоторые наблюдатели усматривают опасную связь между смещением центра власти к Архиерейскому собору и идущей сейчас полным ходом епархиальной реформой: растет число новых епархий и епископов, лично преданных рукоположившему их патриарху*; таким образом, внутри Архиерейского собора создаются условия для роста влияния одного человека. На церковном языке это называется угрозой папизма, то есть отказа от вековых устоев управления церковью, завещанных Святыми апостолами. Для светского же сознания это выглядит лишним подтверждением антидемократичности церковной организации, а также, возможно, существования неких тайных замыслов у руководства РПЦ относительно участия во власти политической.

*Со времени Поместного собора 2009 года в РПЦ образовано 88 новых епархий, или 36% от их общего числа (247); здесь и далее — примечания «Эксперта».

За ответами на все эти волнующие вопросы мы обратились к архимандриту Савве (Тутунову) — замуправделами Московской патриархии и секретарю комиссии Межсоборного присутствия, которая разрабатывала новую версию полномочий Поместного и Архиерейского соборов.

— Какие полномочия были отобраны у Поместного собора?

 — Я бы сказал, не «отобраны», а «уточнены». Дело в том, что вопрос о полномочиях Поместного собора встал еще на соборе 2009 года, который избирал патриарха. Нас было несколько сотен человек. Делегаты говорили, что в таком большом составе трудно вести работу, особенно законотворческую, и дискуссию. Возник вопрос, как должен работать Поместный собор, какие полномочия должны быть у него, а какие у Архиерейского собора. Затем, в 2010 году, появилось Межсоборное присутствие, которому было поручено проработать идею уточнения полномочий Поместного и Архиерейского соборов. Мы опросили епархии. Духовные академии дали нам справочно-экспертный материал. Все сходились на том, что исторически и, если угодно, канонически право учения и управления в церкви, или харизма учения и управления, если употребить этот термин в первоначальном смысле, то есть некая благодать учения, дар правления, все-таки принадлежит епископату. Это часть того, что преподается епископу в его епископской хиротонии**.

**Хиротония — таинство священства, осуществляемое через рукоположение.

Был сформирован первый документ, который резко сокращал функции Поместного собора и сводил его до совещательного органа. Но решение было принято не на этом этапе. И здесь мы можем говорить даже о какой-то демократии, хотя мне не очень нравится этот термин применительно к церкви. Упомянутый документ был опубликован для дискуссии, и мы получили негативную реакцию как со стороны многих епархий, так и со стороны тех, кто участвовал в дискуссии в интернете. Тогда мы переработали документ. Теперь в нем говорилось, что Поместный собор высказывается от лица поместной церкви по важным общественным вопросам — взаимодействия церкви с государством, отношений с инославными церквами. И помимо этого имеет право выбора патриарха — это не ставилось под сомнение. Но все равно власть учения и управления приписывалась только Архиерейскому собору. И снова была получена негативная реакция со стороны епархий.

— В епархиях решение принимали епископы?

 — Где-то отзывы писали сами епархиальные архиереи, где-то проходили епархиальные собрания. Я знаю, что некоторые епархии проводили собрания в каждом благочинии — это более мелкая единица, объединяющая от десятка до нескольких десятков приходов, — и потом доводили эти отзывы до епархиального собрания. И там говорилось, что неправильно совсем лишить Поместный собор права судить о вероучении и каноническом устроении церкви. Поэтому в окончательном документе это было исправлено в соответствии с догматической традицией церкви, когда власть, или дар учения и канонического управления, осуществляет епископат в составе Архиерейского собора, а рецепцию — Поместный собор.

— Что значит "осуществляет рецепцию«?

 — Рецепция — это согласие, выраженное явно или по умолчанию. Поместный собор может поставить под сомнение и вернуть на пересмотр решение Архиерейского собора. Впрочем, проблема соотношения между решением и рецепцией — один из нерешенных вопросов в науке церковного права. Нигде не прописано, что такое рецепция, есть ли орган, который должен ее осуществлять, а если есть, то по какой формальной процедуре он выполняет такую функцию. Но само понятие существует. И в данном случае Архиерейский собор попытался выразить соотношение решения и рецепции в той форме, которая сейчас зафиксирована в уставе.

— В 1988 году в устав РПЦ был включен пункт о регулярном — не реже чем раз в пять лет — созыве Поместного собора. Почему сейчас его изъяли?

 — Не сейчас, а в 2000 году. Мне трудно сказать, для чего это было сделано в 1988 году, я тогда был подростком. Как известно, эта норма ни разу не была соблюдена. Полагаю, что в 2000 году устав просто привели в соответствие с практикой.

— Теперь Поместный собор созывается по инициативе Архиерейского собора. Но как в этом случае он может полноценно осуществлять рецепцию?

 — Речь здесь все-таки об исключительных ситуациях. Ведь архиереи не еретики, не раскольники. Прежде чем принять решение, они как следует обо всем подумают. Кроме того, у нас есть процедура Межсоборного присутствия, о которой мы еще поговорим, то есть решения принимаются очень взвешенно. Конечно, в истории бывало всякое. Например, известный случай, когда митрополит Исидор подписал Флорентийскую унию с католиками, а на Руси ее отвергли. Важную роль в этом сыграла и светская власть***. Возвращаясь к нашей ситуации, если вдруг Архиерейский собор примет неправильное с точки зрения вероучения или канонического устроения решение, безусловно, значительная часть епископата, духовенства, мирян отреагирует на это и потребует созвать Поместный собор.

***В 1441 году великий князь Василий II взял под стражу митрополита Киевского и всея Руси Исидора, поставившего свою подпись под определением Ферраро-Флорентийского собора, где признавалось главенство папы римского и основные латинские догматы. Затем Василий созвал церковный собор, который осудил митрополита.

— Откуда вообще взялось это двоевластие соборов, ведь до XVII века и в 1917 году, когда в РПЦ восстановили патриаршество, был один высший орган власти — Поместный собор?

 — Это вопрос терминологии. Нынешнее словоупотребление восходит к началу ХХ века. А в истории церкви, в том числе в России до XVII века, Поместный собор всегда был собором архиереев. Просто в конце XIX — начале XX века в балканских странах возникли народные церковные соборы, объединяющие и епископат, и клириков, и мирян. Они появились по историческим причинам, в качестве некой силы против турецкой оккупации. Эта идея народных церковных соборов была очень красивой, и в России она многих захватила, тем более что у нас соборы не созывались двести лет. И в 1917 году был созван всеобщий Поместный собор — архиереев, духовенства, мирян, монахов. Правда, принятый тогда устав был очень краток и почти не был реализован в церкви из-за того, что собор преждевременно прекратил свою деятельность, а затем последовала эпоха жесточайших гонений. Вопрос о соборе архиереев снова встал уже после Великой Отечественной войны.

Выборы лица

— В перераспределении полномочий в пользу Архиерейского собора некоторые видят угрозу папизма: мол, в ходе идущей сейчас епархиальной реформы растет число епископов, лично преданных патриарху, и, как следствие, лояльность ему всего Архиерейского собора. Что вы скажете?

 — Во-первых, Святейший патриарх Кирилл — человек глубоко верующий и осознает, что жизнь на Земле — это лишь временный этап, в конце которого он, как каждый из нас, предстанет перед Господом. Поэтому патриарх Кирилл не будет подстраивать церковь под какие-то временные, преходящие нужды, тем более под себя. Во-вторых, усиление власти того же папы римского — это был очень длительный процесс, связанный с политической ролью понтифика. Не забывайте, что папа является еще и главой государства, а также был важным политическим деятелем в римско-византийской империи, фактический центр которой переместился в Константинополь — Новый Рим. Однако Древний Рим всегда помнил, что он к тому же и политическая столица.

Но политика никак не входит в круг деятельности архиереев и священнослужителей Русской православной церкви, в том числе патриарха. К примеру, одна из важнейших направляющих задач патриарха Кирилла, которую поставил Поместный собор 2009 года, — привести к воцерковлению хотя бы какую-то часть тех, кто крещен, но ходит в храм лишь на Пасху. А что касается епархиальной реформы, то это осуществление давнего замысла патриарха. Управделами Московской патриархии занималось этим вопросом вместе с патриархом с самого начала и может свидетельствовать, что единственная цель реформы — приблизить епископов к народу. В каком-то смысле это было последствием решений Архиерейского собора 2011 года, который задал епархиям очень высокую планку по миссионерской, катехизаторской, молодежной и социальной работе. Наблюдая за выполнением этих решений, мы довольно быстро увидели, что при прежних размерах епархий это малоосуществимо. И тогда, я думаю, Святейший решил, что настало время для его старой идеи — создания новых епархий, архиереи которых, управляя меньшим числом приходов, смогут более активно развивать и укреплять церковную жизнь.

— Допустим, патриарх Кирилл не стремится к единоличной власти, но процедурно, в рамках устава, это можно осуществить?

 — Изменение в уставе, чтобы патриарх стал единоличным властителем, — это из области сценариев для писателей-фантастов. Могу даже предположить единственно возможное развитие такой фабулы: Поместный собор соберется и скажет «нет». И еще, возвращаясь к вопросу о верности епископата лично патриарху. Большинство ныне рукополагаемых архиереев выбирает не патриарх. Их отбирают внутри епархий. Возьмем Саранскую епархию, которую возглавляет митрополит Варсонофий, управделами Московской патриархии, мой непосредственный начальник. На ее территории были созданы две новые епархии, то есть вместо одной стало три, и двух новых епископов нашел сам владыка Варсонофий и представил патриарху. И так в большинстве случаев. То есть, если уж в таких терминах говорить, эти люди скорее будут верны лично тому, кто их представил. Но я не стал бы использовать такие категории. Епископы служат и верны не тому, кто их «продвинул», а Богу и Церкви, и поддерживают Святейшего не потому, что он патриарх Кирилл, а потому, что он предстоятель Русской православной церкви.

— В новом уставе зафиксирована самая демократичная из четырех голосовавшихся процедур выборов патриарха — с правом Поместного собора выдвигать своего кандидата, с тайным голосованием. Для чего нужен такой элемент демократии в церкви?

 — Это не демократия. Потому что демократия — это власть народа, ситуация, когда суверенным носителем власти является народ. Главой Церкви и носителем власти в ней является Господь Иисус Христос. Как эта власть осуществляется в историческом теле Церкви — об этом нам говорят история, каноны, экклезиология (учение о Церкви). История нам говорит, что носителем власти вероучения и управления по благодати, данной от Бога в хиротонии по преемству от апостолов, является епископат. Но в Русской православной церкви народ тоже играет свою роль, в том числе в избрании первого иерарха. Это наше историческое и каноническое наследие. С этим связано народное признание, потому что для народа патриарх — предстоятель всей Церкви, ее лицо. А в какой-то другой поместной церкви выборы могут проходить по-иному, и предстоятеля будет избирать епископат. Это зависит от правосознания.

— А епископов у нас почему-то не выбирают, хотя изначально христианские епископы были выборными.

 — Избрание епископов общенародным голосованием — это где-то исторический факт, а где-то исторический миф. Даже в деятельности Святых апостолов мы видим: приходя в то или иное место, они ставили епископов сами, без процедуры избрания. Существовали разные формы, и они были исторически обусловлены. В какой-то момент был принят даже канон: толпе запретили избирать епископа во избежание эксцессов. На Руси епископат избирали, в частности с участием вече, в Древнем Новгороде. Выборы епископов проходили и в 1917 году. Причем до Поместного собора 1917−1918 года это была стихийная реакция на революцию, когда в епархиях порой собирались исполнительные комитеты, снимавшие епископов. В некоторых случаях Синод утверждал решения исполнительных комитетов, а в некоторых — отвергал. Где-то проходили прямые выборы, когда народ выходил и говорил: «Хотим этого», — а где-то процедура была довольно сложная. В Москве был избран будущий патриарх Тихон, в Петрограде — митрополит Вениамин. А потом на соборе 1917−1918 года была определена форма избрания епископов с довольно серьезной «цензурой» со стороны епископата. Но это продолжалось недолго — изменилась политическая ситуация, и все ушло в песок.

— Может ли патриарх приказать епископу — я имею в виду, соблюдается ли сегодня принцип "первый среди равных«?

 — Да, патриарх — это первый среди равных епископов. И это равенство, безусловно, соблюдается. Это видно даже по документам, которые патриарх адресует другим епископам в рабочем порядке: патриарх может им что-то предложить, о чем-то попросить. Просьба патриарха может быть очень важной, и едва ли он получит отказ, но это не приказ. Патриарх может дать распоряжение своему викарному епископу, потому что управление Московской епархией — это патриаршие полномочия, а викарный епископ ему в этом помогает. Патриарх может дать распоряжение епископу, возглавляющему синодальное учреждение, потому что оно подчиняется патриарху и Синоду****. В уставе зафиксированы и некоторые властные полномочия патриарха — например, он дает разрешение на отпуск архиерею. Кроме того, он выдает святое миро и антиминсы, на которых совершаются богослужения.

****Высший орган управления РПЦ.

— По уставу патриарх подсуден Архиерейскому собору, но кто может начать процесс?

 — Полностью процедура не прописана — назначено лишь, кто имеет право суда. Патриарх не является непогрешимым. Если подробно не вдаваться в католическое понятие непогрешимости папы римского, которое все же сложнее, чем мы обычно это представляем, то, в отличие от папы, говорящего ex cathedra, патриарх может ошибиться, впасть в ересь. И кстати, в Византии были патриархи-еретики. А бывало, патриархов низлагали. Наш патриарх Никон***** не был еретиком, его низложение больше связано с конфликтом с царем. Да, у него нашли какие-то канонические нарушения, но все же в основе лежала политика.

*****Никон, патриарх Московский и всея Руси, собором 1666 года был лишен патриаршего достоинства и епископского сана.

Через служение — к соборности

— Значит, демократии в церкви не место. А что это за новый орган с участием мирян появился в системе управления РПЦ — Межсоборное присутствие?

 — Межсоборное присутствие, объединившее около ста пятидесяти архиереев, клириков и мирян, было создано в 2009 году. Я думаю, аналога ему нет ни в одной поместной церкви. В истории есть один аналог, о котором я расскажу чуть позже. Дело в том, что на Поместном соборе 2009 года возник вопрос о подготовке документов к следующим Архиерейским и Поместным соборам. Стало очевидно, что сразу выносить на рассмотрение собора документы нельзя, потому что часто люди видят их впервые или прочитали за неделю до собора и не смогли изучить. Тогда возникла идея создать орган по аналогии с Предсоборным присутствием, которое готовило Поместный собор 1917−1918 года. Но нынешнее Межсоборное присутствие — это не предсоборный орган, он действует между соборами постоянно.

— Как он формируется?

 — Состав сформирован Священным синодом. От епископата в него вошли, во-первых, главы синодальных учреждений, руководители духовных школ, во-вторых, в нем собраны представители со всех концов России, а также с Украины, из Белоруссии, Молдавии, Прибалтики и так далее. Что касается духовенства и мирян, Синод стремился представить разные тенденции в церкви, условно говоря — либеральную и консервативную, а кроме того, экспертов в разных областях — литургической, пастырской, канонической, социальной, молодежной. К тому же ко всем было общее требование — они должны быть активны в повседневной жизни церкви.

— В начале нашей беседы вы сказали, что документы к Архиерейскому собору прошли экспертизу интернет-сообщества. Это организовало Межсоборное присутствие?

 — Экспертиза — это, конечно, сильное слово. Но да, все документы Межсоборного присутствия может обсуждать церковная общественность. Сначала проект документа поступает из профильной комиссии в редакционную, которую возглавляет лично патриарх, и комиссия что-то выверяет, добавляет. Патриарх работает наравне со всеми, а не то что «вы сделайте, а я потом подпишу». Потом документ публикуется, в том числе в интернете — на официальных сайтах, в блоге Межсоборного присутствия, на сайте Богослов.ру, который является нашим официальным информационным партнером по дискуссиям. Затем все отзывы систематизируются, исключается откровенный бред вроде требования включить в устав церкви тему защиты животных, и наступает черед многоэтапной работы — это и редакционная комиссия, и президиум, и пленум Межсоборного присутствия.

— Если все, о чем вы рассказываете, не относится к демократии, то что это — соборность? Чем она отличается от демократии?

 — Если говорить о том, что такое соборность и как она осуществляется, — это вопрос опять же русского языка. В «Символе веры» говорится о том, что Церковь является соборной. В греческом оригинале употребляется слово «кафолическая».

— Всеобъемлющая?

 — Да, она всю Вселенную объемлет. Но как частный случай она объемлет всех людей. И в русском переводе это вылилось в соборность. Собор всех собирает. И когда мы говорим о соборности, то обычно акцентируем именно управленческий момент. А я предложил бы рассматривать соборность в первую очередь с литургической точки зрения — люди собраны вокруг чаши, за богослужением. Затем — люди собраны в приходской общине. Церковная жизнь имеет несколько уровней. И управление, принятие собором документов важно, если только они будут работать в приходах. Вот сейчас мы делаем один проект — портал «Приходы» (www.prichody.ru). Там рассказывается о повседневной жизни церкви, например о катехизации. На Архиерейском соборе был принят очень важный документ о катехизации. И я как один из настоятелей могу сказать, что на местах возникают вопросы по применению этого документа. После того как меня назначили настоятелем, согласно этому документу я ввел обязательную катехизацию — для взрослых, желающих креститься, для родителей и крестных малолетних детей. И все пошло на спад — люди не хотели приходить на катехизические беседы, где бы им объяснили, что значит «Символ веры», учение о Крещении, крещенскую символику. Говорили: «Да зачем это нужно? Пойдем в другой храм, где этого нет». А буквально в прошлое воскресенье на катехизическую беседу собралось человек тридцать. Это много. Документ теперь действует. А благодаря кому? Благодаря мирянам. У меня катехизатор — мирянка, и она смогла наладить работу. Есть, конечно, батюшка, настоятель, который пытается всех как-то собрать и организовать, но помимо пастырской большую работу на приходах осуществляют миряне. И знаю еще много приходов, где рождаются интересные проекты, связанные с катехизацией, с детьми, с молодежью. Это и есть жизнь церкви, кроме, конечно, ее важнейшей составляющей — богослужебной.

— Но литургическая и приходская жизнь как-то связана с управленческим аспектом соборности?

 — Естественно, те, кто участвует в церковной жизни, имеют влияние на принимаемые управленческие решения. В том числе через Межсоборное присутствие. Мы с вами говорили о влиянии, которое было оказано на редакцию пунктов устава. Могу сказать, что когда принимались документы по ювенальной юстиции, по идентификации личности, давление было громадное. Собирались многочисленные подписные листы, особенно по ювенальной юстиции, где говорилось, что наш документ слишком слабый и что надо высказаться жестче. Но это не демократия. В том смысле, что референдумы мы не устраиваем, это исключено. Реально соборность живет тем, что миряне являются активными служителями церкви. Важно еще понимать, что управленческие элементы соборности — это не что-то данное раз и навсегда. У нас они осуществляются в тех формах, о которых я сказал. Всегда можно что-то усовершенствовать, но те, кто говорит сейчас о необходимости демократизации церкви, должны учитывать, например, что есть группа так называемых православных активистов, которых они же считают ретроградами. И в условиях демократизации нельзя исключать, что именно эти «ретрограды» будут влиять на решения церкви. Понравится ли это тем, кто ратует за демократическую соборность? Едва ли. Обратная ситуация уже была в 1917—1918 годах — я изучал этот период, это тема моей диссертации. Тогда на решения церкви попытались в немалой степени повлиять ярые революционеры. И вот вопрос: нужно нам это или нет?

— Действительно, где искать ответ на этот вопрос?

 — К какой-то вертикали снизу: выборам священников, епископа и так далее — мы не готовы даже просто потому, что у нас нет приходской системы. Что такое приход? Вот сейчас у меня на приходе в воскресенье на двух литургиях шестьсот человек причащалось. И еще, я думаю, было около четырехсот человек, которые не причащались. Всего тысяча. Как тут реализовать «демократию»? Как считать, кто из них действительно прихожане? Когда созывался собор 1917−1918 года, основной формой прихода являлся сельский приход. Был храм, и вокруг него — одна деревня, две деревни, три деревни. И было понятно, кто эти люди. Сейчас социальные условия изменились. Поэтому каждому времени и условиям существования церкви соответствует своя система организации. Сегодняшняя хороша для настоящего времени. Может быть, что-то можно усовершенствовать. Я, например, вижу, что усовершенствовать кое-что действительно можно, и если у меня будет возможность, я предложу, и другие что-то предлагают. Но надо оставаться реалистами.

http://expert.ru/expert/2013/19/narod-sluzhit-episkopyi-upravlyayut/