 |
| Православие и Мир | Протоиерей Владимир Воробьев | 22.04.2013 |
Почему люди уходят из Церкви? Выгорают ли настоящие священники? Как поддержать многодетных не на словах, а на деле? Об этом и многом другом — в интервью с ректором ПСТГУ протоиереем Владимиром Воробьевым.
— Отец Владимир, в своей книге «Покаяние. Исповедь. Духовное руководство» вы подробно описали, с какими проблемами прихожан приходится сталкиваться священнику. Прошло почти 20 лет. Что изменилось за это время? Появились ли новые проблемы?
— Я не писал книгу, это просто запись моих лекций. Проблемы у пастырей возникают каждый день. За прошедшие 20 лет появилось немало молодых людей, воспитанных в христианских семьях, с детства знакомых с церковной традицией. Есть в этом поколении очень глубокие и ревностные христиане. Но много и таких, кто воспринимает христианство на бытовом уровне. Родители водили их в храм, отдавали в православные школы, дома соблюдали посты, отмечали церковные праздники, но дети так и не оценили красоту церковной жизни.
«Царство Небесное силою берется» (Мф., 11, 12), — говорит Господь, то есть подвигом. Всякое духовное достижение нужно выстрадать, а они получили церковную жизнь с легкостью, даром. Таким людям даже не приходит в голову, что если человек называет себя христианином, он должен духовно трудиться.
Дети, которых родители принуждали жить церковной жизнью против их воли, как только чуть подрастают и обретают самостоятельность, отказываются от посещения храма, от исповеди, причастия, от молитвы и поста. Когда они были младше, родители их заставляли, а все, что делается под давлением, вызывает внутренний протест и быстро обесценивается.
Такие подростки часто хотят жить, как их сверстники из нецерковных семей, их манит запретный плод: секс, наркотики и т. п. Некоторые еще носят нательный крестик и еще не отреклись от христианской веры до конца, но верующими по-настоящему их назвать уже нельзя.
Много таких людей сейчас появилось, иногда они в храм заходят. С ними труднее всего найти контакт. Без каких-то тяжких испытаний, страданий они могут и не вернуться в Церковь. Бывает, что пустившись в разгульную жизнь, они через какое-то время пожинают ее горькие плоды — заболевают, несчастья с ними случаются, — и тогда они приходят и каются. Это очень болезненный процесс, гораздо более трудный, чем приход на исповедь человека, никогда ранее не верившего в Бога.
— Дети уходят из Церкви, потому что родители перегибают палку?
— Разные причины бывают. И в самой благочестивой семье, где дети окружены любовью и заботой, кто-то из детей может уйти из Церкви. Такие случаи тоже есть. Но чаще всего, конечно, проблема в том, что родители обрели веру, будучи взрослыми, опыта детской жизни в православной семье у них нет, и они не знают, как воспитывать в вере детей, делают много ошибок. Часто такие родители думают, что воспитывать их детей в вере должен священник: мы, мол, не знаем, как надо, а батюшка знает. Они не понимают, что без участия, без помощи родителей священник мало что может сделать с их ребенком.
Для ребенка важнее всего пример родителей. Ему нужно увидеть, как они молятся, как относятся к людям, как общаются друг с другом, почувствовать христианский дух в этом общении. Но традиция прервана. Матери помнят свое детство и во многом повторяют то, что давали им их родители.
Когда сохраняется традиция, это органично. А когда сами родители росли в семье атеистов, без веры, а теперь стали верующими и хотят воспитать детей в вере, они оказываются безоружны. У них выбита почва из-под ног, они не знают, что делать. И совершают много ошибок, сколько ни пытайся им объяснить, что не надо изобретать велосипед.
— Российское общество разнообразно. Кто-то из нецерковных людей заранее предвзят по отношению к Церкви, а есть и люди, которые пока еще не определились с мировоззрением, но интересуются религией и хотят видеть в Церкви идеал. Как мы, христиане, отвечаем на такой нравственный запрос?
— К сожалению, очень часто мы производим на таких людей отрицательное впечатление. Они, прочитав Евангелие, приходят в храм и хотят увидеть в христианах воплощение евангельских заповедей, а встречают здесь знакомые всем обычные человеческие недостатки. Приходит разочарование, некоторые прямо его высказывают: «называете себя христианами, а ведете себя не лучше, чем неверующие — так же грубы, раздражительны».
Это происходит потому, что приходящие извне не понимают, что такое Церковь. Господь говорит: «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные. Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Мф., 9, 12−13). Глупо возмущаться и удивляться, что в больнице много больных — для того она и существует, чтобы лечить больных.
Церковь земная — тоже больница, только для духовного врачевания. Поэтому она и открывает свои двери грешникам, которые приходят и заполняют храм. Стать святыми они сразу не могут. В больнице люди вылечиваются постепенно, и не все. Так и в Церкви — кто-то постепенно исправляется, становится лучше, но тоже не все — это зависит и от душевного состояния человека, и от его воли, желания. Ожидать святости от всех тех, кто называет сегодня себя христианином, наивно.
Еще земная Церковь в некотором смысле подобна Голгофе. Там тоже стояли разные люди: Матерь Божия, апостол Иоанн Богослов, но и сотник, и воины, и фарисеи, и просто народ. Как и на Голгофе, для нас главное, что здесь в Церкви — Христос. Христос — Богочеловек, в Нем две природы: Божественная и человеческая. Церковь — Тело Христово, в ней живет и действует Христос, желающий соединить Себе приходящих к нему людей. Все Христово — безупречно, а человеческая составляющая имеет серьезные изъяны, которые только постепенно уврачевываются с Божьей помощью.
— Но ведь бывает, что уходят из Церкви люди, воцерковлявшиеся не один год. Сегодня такие случаи не единичны, в обиход даже вошел термин «расцерковление».
— Есть такие случаи. Конечно, это люди, не вошедшие в Церковь с должной серьезностью и глубиной. Некоторые, возможно, изначально не Христа там искали, а что-то другое.
Но есть в этом и вина духовенства — очень часто соблазняем мы таких неустойчивых людей своим поведением. Священник должен являть образ Христов — в этом суть священства. Если священник являет совсем другой образ, то многие по немощи духовной, по маловерию не могут преодолеть такое искушение. И их немощь не снимает ответственности с того, кто немощных соблазнил.
Когда в начале девяностых годов вдруг пала советская власть, Церкви вернули огромное количество отобранных при коммунистах храмов, которые надо было быстро принимать и восстанавливать. Духовенства катастрофически не хватало, тогда стали поспешно рукополагать, и в результате в составе клира оказалось много людей неподготовленных. Многие из них так и не поняли, какое высокое служение им доверено, некоторые соблазнились возможностью неплохо «заработать» в многолюдном храме.
Понятно, что на ремонт и восстановление храма нужны деньги, зачастую их неоткуда взять, но когда в храме установлены тарифы на таинства, требы, всё к тому же втридорога. Деньги появятся, храм настоятель восстановит, но очень многих людей от Церкви оттолкнет. Сребролюбие несовместимо с церковным служением. Поведение духовно не настроенных, поспешно рукоположенных пастырей не является добрым примером для окружающих, что и приводит к большим соблазнам.
— Многие выпускники богословского факультета ПСТГУ становятся священниками. На чем вы делаете главный акцент в воспитании будущих пастырей?
— Мы стараемся вовлечь их в богослужение, чтобы лучше узнать их с духовной стороны. Рекомендации на рукоположение даем только тем, в ком уверены, что эти люди по-настоящему полюбили Христа и стремятся всю жизнь посвятить служению Богу и ближнему, что они чужды тяжких пороков, имеют чистое сердце, незапятнанную совесть. Мы всех студентов стараемся вдохновить на добрую, жертвенную жизнь, показать им высоту, красоту и радость пастырского служения. Но бывают случаи, когда мы не рекомендуем студента к рукоположению, а он уезжает в другую епархию, и его там рукополагают.
— О профессиональном выгорании тех, кто занимается социальным служением, говорят давно. Теперь заговорили и о выгорании священников. Конечно, священническое служение особое, но все мы люди и можем устать. Насколько актуальна эта проблема?
— Вы же сами сказали, что служение священника особое. Священника укрепляет Божья благодать. И это главное в пастырском служении. «Божественная благодать, всегда немощная врачующая и оскудевающая восполняющая..», — произносит епископ, возлагая при рукоположении на будущего диакона или священника свои руки. В этих словах содержится ответ на ваш вопрос. Без благодатной помощи быть священником просто невозможно — никаких сил не хватит.
Не своей силой служит священник. А благодать Божья выгорать не может. Если пастырь живет, как должно, то есть всем сердцем устремляется к Богу, совершает свое служение с молитвенной просьбой о помощи, со смиренным осознанием своего недостоинства, своей немощи, тогда благодать Божья действует в нем и дает ему силы служить. В Священном Писании сказано: «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (Иак. 4,6).
А если священник — маловерный, не хочет молиться, трудиться, жить чистой жизнью, потому что ему милее жизнь греховная, благодать Божья отходит от него, он становится соблазном для людей. Только правильнее, на мой взгляд, называть такой случай не выгоранием, а деградацией священника.
— До революции не все священники исповедовали, а только опытные. И в Греции, я слышал, такая практика сохраняется. А в России молодые, только рукоположенные священники принимают исповедь, должны что-то советовать людям, которым годятся в сыновья и внуки. Это ж огромная душевная нагрузка на человека, не имеющего жизненного опыта. Может быть, не только в грехах и маловерии дело?
— Действительно, согласно древней церковной норме духовником может быть только опытный священник, как правило, немолодой. Молодые священники всегда могли исповедовать и причастить человека в случае смертельной опасности, а духовническое служение им запрещалось. Но в экстремальных ситуациях неизбежно нарушение нормы. В России такая экстремальная ситуация не в девяностые годы появилась — у нас всегда не хватало духовенства.
Как ни парадоксально, даже венчали в России много веков только «избранных» — бояр, приближенных к князю. Просто потому, что храмы строили в городах, а в деревнях на сотни верст вокруг не было храмов. В советское время, когда храмы позакрывали, получилось то же самое. Даже если люди хотели вопреки пропаганде обвенчаться, крестить детей, зачастую не могли этого сделать.
Сейчас в Москве примерно 1200 священников, действует около пятисот храмов. Это примерно в 10 раз больше, чем при советской власти. Но нужно еще как минимум в 10 раз больше. В Греции, где население всего 9 миллионов человек, 70 епископов, тысячи монастырей, огромное количество приходов. А у нас в любом спальном районе хорошо, если один храм есть, служит там 4−5 священников (а иногда и меньше), а приходят по воскресным дням тысячи людей.
Поэтому и сегодня в России невозможно вернуться к практике, когда только опытные священники имеют право исповедовать. И вряд ли это станет возможно в ближайшем будущем. Огромная у нас страна, необъятная территория. Но по сравнению с девяностыми годами ситуация все же улучшается заметно, поэтому теперь возрастной канонической нормы стараются придерживаться и не рукополагать в диаконы людей моложе 25, а в священники — моложе 30 лет.
— Наряду с молодыми в девяностые годы рукополагали многих людей в возрасте, имеющих взрослых детей, внуков, высшее образование, ученые степени. Иногда до рукоположения, а чаще после, они поступали на заочные отделения в семинарии и ПСТГУ. Есть ли сейчас такие студенты в ПСТГУ? Как изменился уровень студентов, кандидатов в священники?
— Приход в духовные учебные заведения людей зрелых характерен именно для начала девяностых годов. При советской власти такого не было. Тогда на заочное отделение семинарии принимали только тех, кто имел сан. А на дневном отделении правила, как в военном училище, — студенты не только учатся в семинарии, но и живут там. Для семейного человека это проблематично.
Для таких людей — взрослых, имевших семьи и желавших стать священниками — мы и открыли институт. Сначала у нас было только вечернее образование. Многие нынешние клирики нашего храма, преподаватели ПСТГУ вышли как раз из тех студентов. Но за 20 лет контингент, конечно, изменился. Семинарии тоже стали думать, как обучать зрелых семейных людей, открылись новые семинарии, другие церковные институты, теологические кафедры в государственных и негосударственных университетах.
На заочном и вечернем отделениях у нас по-прежнему учатся преимущественно зрелые люди, но их стало заметно меньше. Зато увеличилось дневное отделение, и туда большинство поступает сразу после школы или через год-другой. Многие из них являют пример безграмотности, бескультурья — увы, заметно снизился уровень школьного образования. Трудно учить этих студентов.
— В православной среде идеалом для семьи считается многодетность. Но всем ли она по силам в современных условиях? Есть проблемы, характерные именно для многодетных семей? Не экономические проблемы, а педагогические, духовные.
— Необходимо помнить, что Господь, благословляя первую семью, Адама и Еву, на счастливую жизнь в полном единстве и любви, сказал им: «..плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею..» (Быт., 1, 28). Православное учение о браке не утверждает, что рождение потомства есть единственная цель брака, но очевидно, что благословение Божие на брак, замысел Божий о браке связаны с деторождением.
Мы верим, что рождение ребенка не может совершиться без воли Божией, и, если Бог дает супругам детей в их супружеской жизни, то противиться этому, а, тем более, использовать какие-либо средства, чтобы детей не было, в то время как по замыслу Божию они должны быть, есть большой грех. Этот грех делает брак совершенно другим, не таким, каким он должен быть. Поэтому очень часто такие браки распадаются, бывают несчастными.
Церковь благословляет жертвенный подвиг родителей, принимающих с любовью Божие благословение на рождение стольких детей, сколько Бог даст. В таких семьях, как правило, больше счастья, больше любви, родители живут в любви и верности друг другу, вместе совершая свой путь к Царству Божию. И дети воспитываются хорошими, если вся семья живет настоящей церковной жизнью.
Но сегодня экономические трудности в большинстве многодетных семей настолько серьезны, что их нельзя отделить от духовных и педагогических проблем. Современный город не предоставляет условий для жизни таких семей.
В Москве еще есть программа семейных детских садов — если в семье трое детей-дошкольников, мама оформляет ее как детский сад, где она воспитатель, и получает за это зарплату. Это немалая материальная помощь, помогающая выживать. Но такие программы должны быть по всей стране.
А для решения жилищной проблемы, то есть для предоставления многодетным семьям необходимого жилья, на государственном уровне делается очень мало.
В нашем приходе немало многодетных семей, причем в некоторых из них не трое-четверо, а семь, восемь, девять детей. Стараемся всем помогать. При нашем приходе и университете есть средняя школа, Свято-Петровская, дети большинства прихожан учатся там. Воспитанию в нашей школе уделяется не меньше внимания, чем образованию. Особенно важна такая помощь для многодетных родителей. В летние и зимние каникулы действует православный детский лагерь.
Многим многодетным семьям девушки из нашего прихода помогают по хозяйству, гуляют с детьми, уроки с ними делают. Разная помощь нужна. Отцы в таких семьях, как правило, работают с утра до ночи, матери одной очень трудно управляться со всеми. В условиях Москвы воспитывать много детей — колоссальный подвиг. Конечно, этим семьям необходима и духовная помощь. Стараемся их сплотить внутри приходской общины. У всех семей есть духовники, которые знают их проблемы, участвуют в их жизни, помогают им.
Но, повторяю, и о материальных и бытовых трудностях этих семей мы не можем забывать. Специально для них мы организовали при приходе риэлтерскую службу, которая помогла многим семьям получить квартиры, причем поближе к храму. При Хрущеве наших прихожан выселили на окраины, здесь почти никого не осталось, а теперь идешь по улице и все время кого-то из прихожан встречаешь. Все они знают друг друга по именам.
Есть у нас фонд материальной помощи, который пополняется состоятельными людьми. Деньги идут в помощь многодетным семьям или прихожанам, которым требуется дорогостоящее лечение. Думаю, что такие фонды должны быть во всех приходах.
Беседовал Леонид Виноградов
Фото Юлии Маковейчук
|
|
