 |
| Фома | Андрей Десницкий | 12.04.2013 |
О евангелисте Иоанне Богослове мы знаем действительно много. Он не только входил в число Двенадцати апостолов, но и единственный из всех евангелистов был с Иисусом во время всех основных событий, о которых писал. Но имя Иоанна носят и четыре другие книги Нового Завета: Откровение и три Послания. Был ли он автором всех пяти — этот вопрос сегодня обсуждается учеными, но церковное предание видит его именно в этой роли, и дальше мы будем говорить о нем именно так.
Итак, что мы знаем об Иоанне из Евангелий? Как и его брат Иаков, он был сыном рыбака по имени Зеведей. Иисус призвал братьев, проходя мимо лодки, где они чинили сети после ловли рыбы, т. е. занимались самым обычным для рыбаков повседневным трудом. Он призвал их, и они пошли, оставив и лодку, и отца, и сети, требовавшие починки. Казалось бы, неужели нельзя было закончить хоть это дело, не оставлять отца одного? Но это явно было не в их характере: если они что-то выбирали для себя, то сразу и навсегда.
Потому и было у них среди апостолов прозвание «Воанергес», т. е. «сыновья грома», причем назвал их так сам Иисус. Быстрые и решительные как молния, они не были склонны к компромиссам. Однажды, например, Иисуса с апостолами неласково встретили в одном самарянском селении. «Господи! хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их, как и Илия сделал?» — так обратились они к Учителю. Заметим, что они даже не Его Самого попросили истребить непокорных, они были уверены в собственных силах, вдохновляясь примером пророка Илии. Нужно было только позволение, и Учитель его не дал, потому что он пришел не губить, а спасать людей.
В другой раз они же вдвоем, к негодованию прочих учеников, попросили Иисуса посадить их по правую и по левую руку от Него, когда Он воскреснет. Это был очень неподходящий момент для такой просьбы: только что Он предсказал апостолам, что в Иерусалиме Его ждут предательство и мучительная смерть, а затем Он воскреснет. Но сыновья Зеведея услышали только про воскресение: так это же замечательно! Их Учитель победит смерть и воцарится в Израиле, а может быть, и во всем мире — как будет хорошо стать при нем первым и вторым заместителем, занять самые важные места!
Но Учитель не рассердился, а ответил им: «не знаете, чего просите. Можете ли пить чашу, которую Я пью, и креститься крещением, которым Я крещусь?» Конечно, они согласились — и вряд ли понимали при этом сами, какие дают обязательства. речь шла о чаше страданий и насильственной смерти, а вовсе не только о победе. Но даже и такая готовность еще никому ничего не обещала: «чашу, которую Я пью, будете пить, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься; а дать сесть у Меня по правую сторону и по левую — не от Меня зависит, но кому уготовано», — добавил Он. В Царствии Небесном нет никаких гарантий, никаких заранее утвержденных списков и отдельных дверей для важных персон. Туда приходят не для того, чтобы занять почетное место, а чтобы быть с Тем, Кого любят.
И все-таки Иисус явно выделял этих двоих из числа прочих апостолов. Вместе с Петром Он брал их с Собой на гору Преображения и в Гефсиманский сад накануне ареста, при них он воскресил умершую дочь Иаира. Были ли они особенно близки Учителю из-за своей горячности и готовностью везде и всегда следовать за Ним, или существовали еще какие-то причины, мы не знаем.
К тому же Иоанн иногда упоминает себя в Евангелии отдельно как «ученика, которого любил Иисус», не называя, впрочем, себя по имени и не говоря ни разу «я». Только тут нет и тени хвастовства или намека на свое особое положение: в каждом из этих случаев он рассказывает не о себе, а об Иисусе, о каких-то самых сокровенных словах, которые слышал только он один. Вот на Тайной Вечери Иоанн склонил голову на грудь Иисусу (тогда было принято во время торжественной трапезы не сидеть, а возлежать на широких скамьях, опершись на руку, так что ближайший ученик легко мог прильнуть к Учителю и услышать самый тихий Его шепот). И вот Иисус говорит, что один из учеников предаст Его. Кто? Этот вопрос был у всех на устах. Но только Иоанну Иисус дал знак, кто это будет. Видимо, знал, кому можно доверять.
Когда Иисус был распят, ученики разбежались. Их можно понять: всё происходящее совсем не соответствовало их ожиданиям, это было так жутко и так непонятно. Но у подножья Креста стояли Мария, Мать Иисуса, и Иоанн. И с Креста Иисус сказал, что отныне Иоанн будет ей сыном, а она ему — Матерью. И действительно, с этого момента Иоанн взял к себе Марию и заботился о ней до самой смерти как сын. Отсюда начинается и сыновнее почтение к Марии всех христиан.
Неужели Иисус любил из всех только одного ученика? Конечно же, нет. Видимо, здесь идет речь о каких-то особенно теплых и доверительных отношениях, еще более близких и глубоких, чем у остальных. В христианстве нет унылой уравниловки, когда всем дается одна и та же порция, «по минимуму» — напротив, каждый может получить по максимуму, сколько вместит. И если Иоанну было дано больше, чем прочим, значит, он готов был это вместить.
Есть еще один очень необычный эпизод между воскресением и вознесением Иисуса. Явившись ученикам, Иисус предсказал Петру его будущую мученическую смерть. Но Петру всегда хотелось узнать как можно больше, и он спросил Учителя об Иоанне. Ответ звучал так: «Если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того? ты иди за Мною». Прямой смысл ответа ясен: незачем узнавать чужую судьбу, надо заботиться о своей. И если бы даже Иоанну было суждено бессмертие на земле — разве это главное для Петра? У каждого своя жизнь.
Но другие ученики поняли это так: Иоанн, в отличие от них всех, не успеет умереть прежде Второго Пришествия Иисуса и встретит его живым на земле. По церковному преданию, Иоанн был единственным среди апостолов, кто умер своей смертью, причем в старости — остальные апостолы, кроме Иуды Искариота, погибли как мученики. Так что некое особое значение в этих словах все же было.
Предание говорит, что он написал свое Евангелие в конце жизни для того, чтобы дополнить три других Евангелия, которые называют синоптическими, и рассказать о глубинном богословском смысле произошедших со Христом событий. Но это уже отдельная и огромная тема, которую мы раскрывать здесь не будем. Был ли вообще автор этого Евангелия тем самым апостолом, который возлежал на груди Иисуса — ученые спорят об этом до сих пор, но это невозможно ни доказать, ни опровергнуть научными методами. А Церковь верит, что любимый ученик действительно стал апостолом любви, рассказывая другим людям о том, что принял от Учителя сам.
