 |
| Православие и Мир | Иеросхимонах Валентин (Гуревич) | 13.02.2013 |
Как изменились мир и верующие за последние несколько десятков лет? Отличаются ли наши грехи от грехов наших бабушек и дедушек? А вера? Рассуждает старейший из монахов Донского монастыря схииеромонах Валентин (Гуревич).
Счастлив тот, чей путь к православию начался со знакомства с Донским монастырем. Здесь всегда тихо и хорошо. За высокой каменной стеной абсолютно не слышно шума большого города. Напротив грозной колонны боевой техники, почему-то окрашенной в белый цвет, расположился огородик, чуть поодаль — вольер с павлинами, в этом году у них прибавление в семействе, из-за чего главный павлин вынужден беспокоиться и кусать остальных. За павлинами — вольер с оленями, — животные, увидев человека, подходят к ограде и дают гладить нос. Тут же в небольшом монастырском пруду плавают зеркальные карпы, тоже почти ручные. Жизнь монастыря нетороплива и спокойна.
Мы беседуем со схиеромонахом Валентином (Гуревичем) — старейшим из братии Донского монастыря.
В ожидании моего собеседника я присела на скамейку перед главным собором. Вокруг меня суетятся голуби, возмущенные отсутствием угощения, в воздухе разлит аромат маленьких белых цветов, которые моя бабушка называла «медок», жара.
Отец Валентин видит меня, но подойти не может — люди, пришедшие в монастырь, вереницей идут к нему за благословением и советом. Старец всех неторопливо принимает, всех выслушивает.
Здороваемся. Отец Валентин смотрит по сторонам: «Где же нам с Вами побеседовать? А давайте вон там?» — он показывает в сторону Донского некрополя. Мы идем по дорожке среди старых могил без мрачных оградок, садимся на скамеечку и беседуем о монашеской жизни, о человеческих грехах, страстях, немощах, о диалектике марксизма-ленинизма, о науке, вере и любви.
Мне 76 лет. Еще при советской власти девять лет я был сторожем в Малом Соборе Донского монастыря. То есть я на протяжении этого срока почти каждую ночь находился в храме, в котором был погребен Патриарх Тихон. В монастыре тогда располагался музей архитектуры.
Я был прихожанином храма, где служил отец Валериан Кречетов. Я слушал его проповеди, был почти на каждой службе.
Ездил к отцу Иоанну Крестьянкину, он дал мне иноческое правило, чтобы я готовился к постригу. Это было за восемь лет до кончины советской власти — 1983 год. Он собирался меня постричь через семь лет. Но не в монастыре, а чтобы я оставался в миру. Семь лет прошло, и он сказал: «Откроется Донской монастырь, ты там будешь монахом». И когда возродился Донской монастырь, я сразу же здесь и остался. Девять лет я был послушником, потом меня постригли, в 2000 году — рукоположили.
При советской власти, еще в 60-е — 70-е гг — задолго до церковного возрождения. у нас был круг единомышленников, которые сами пришли к вере, к православию. Тогда очень много людей обращалось, мы помогали друг другу прийти к вере.
Настроения в обществе обогнали государственную политику. Духовные искания у людей появились, когда умер Сталин, началась «оттепель», началось раскрепощение умов, люди стали искать Истину. Тогда было давление на Церковь со стороны властей, и в Церкви были другие люди, чем сейчас. Люди действительно веровали, для них вера была важней, чем их социальное положение. Все было втайне, эти люди были принципиальны — они, конечно, не вступали ни в партию, ни в комсомол. Была и слежка, и давление, и преследование, а люди все равно верили, и молитва была другая — более искренняя, наверное.
Сегодня. Есть действительно искреннее покаяние со стороны людей, которые потерпели серьезное нравственное падение, они каются слезами, происходит настоящее духовное перерождение.
Есть случаи, когда мать теряет единственного ребенка. Это огромная трагедия для матери. В большом горе она приходит в церковь первый раз. Мы говорим, что у Бога все живы, что она должна придти к Богу, очистить сердце от страстей. С тем, чтобы Господь поселился в ее сердце, и тогда ее молитва будет сильнее — и за себя и за своего ребенка — на том или на этом ли он свете — у Бога все живы.
У нас семья разрушена событиями и явлениями ХХ века. Например, эмансипация. Женщина осуществляет гораздо более серьезную миссию в обществе, чем мужчина, потому что она выращивает человека, а мужчина делает ракеты, компьютеры — вещи. А ведь человек важнее, чем компьютер. В нашей стране получилось так, что женщина была отстранена от своей основной функции, миссии, она сравнялась с мужчиной — она ходит на работу, общается с интересными коллегами противоположного пола, семья от этого страдает.
Люди стали искать другого. Они не ищут семью, они ищут мимолетных наслаждений, они стали, по сути, неполноценны. Многие уже родились от таких же людей. Выросли в неполных семьях, родители их были разведены. Сейчас практически нет многодетных семей, ребенок растет один. Его воспитывают общественные институты, а нормальной родительской любви, нормальных семейных отношений он не видит. Такой ребенок вырастет ущербным. Когда были многодетные семьи, дети в них росли, уже с младенчества приобретая некий социальный опыт, учились терпеть друг друга, прощать и любить. Причем не в атмосфере казармы, а в атмосфере семьи. Это нормально и естественно.
Ребенок, выросший один, воспитанный одним родителем, и даже не столько этим занятым своими делами родителем, сколько улицей и общественными детскими учреждениями, неспособен выстроить правильные отношения с людьми, он неполноценный, эти люди чего-то лишены. Они ищут только удовольствий, комфорта, легкой жизни, бегут от трудностей.
Все хотят полегче прожить, чтобы никто нас «не грузил». Дети мешают таким людям, младенцы плачут и не дают спать по ночам, а отроки, подростки — это вообще сплошная головная боль, а все хотят, чтобы были только положительные эмоции и ни одной отрицательной. Люди бегут от трудностей, а все равно беды их настигают.
Господь за нас пострадал, Он отдал жизнь за нас на Кресте, дал нам Свою Плоть и Кровь, и дал заповедь: «Возлюби Господа всем сердцем..». А теперь само брачное сожительство становится самоцелью. А ведь Царствие Небесное начинается уже на земле, а мы не спасаемся, а погибаем.
Нельзя быть слугой двух господ. Ведь наша цель — соединиться с Богом, вернуть то счастье, которое имел первый человек. Возвращение Бога в сердце человека — это больше, чем брак, больше, чем науки, чем деньги, чем богатство. Это все вместе — и океан любви безмерной, ведь Бог — есть любовь, и блаженство, которое превышает всякое земное утешение, в том числе, и брачное, и всеведение Божие, которое превышает всякую науку, потому что наука знает конечное число гигабайтов, а Господь — «разума Его несть числа», и Творец знает Свое творение адекватно, а не так, как наука — относительно, приблизительно, с допущениями. Благолепие Царства Небесного превышает все земные красоты и искусства, а власть и могущество Царя Небесного сильнее власти всех императоров и президентов. Его богатство больше достояния всех миллиардеров — «Моя вселенная и исполнение ея».
Люди стараются заполнить пустоту в своем сердце всем, что здесь находят — утешениями, науками, деньгами, властью, сребролюбием, и все равно не находят удовлетворенности, все равно им плохо, все равно они несчастны.
А апостол Павел говорит: «Мы теперь дети Божьи, значит наследники..» А это значит, что все, что Господь имеет, Он предоставляет в распоряжение Своему наследнику — мы можем стать причастниками всего, что имеет Бог — этого блаженства, этой любви безбрежной, этого богатства, этого могущества.
Раньше не было компьютеров, теперь они есть. Появились и грехи, связанные с их использованием, компьютерная зависимость.
Потом, извращения. Они в древности, у язычников, были распространены. Потом они продолжали существовать, но не имели широкого распространения. А сейчас умножились. Грех предотвращения зачатия, аборты, недобросовестность в воспитании детей.
В перечне грехов, содержащемся в последовании исповеди, есть недобросовестность к служебным обязанностям. А недобросовестность в воспитании детей в этом перечне отсутствует. Эти последования исповеди — факсимиле дореволюционных изданий; тогда была семья, которой теперь нет. Поэтому весьма распространился «брак воспитания», неполноценность новых поколений — это ущерб гораздо более серьезный, нежели брак производственной продукции, как следствие недобросовестного отношения к работе.
Чтобы понять и узнать друг друга, для этого не требуется долгий срок, все-таки. Спешить с этими отношениями не надо. Потом брак — это важно понять, прежде всего, — деторождение, неотделимое от супружеской любви.
У некоторых языческих племен были такие праздники — они ели от зари до зари, сотни перемен блюд. И время от времени они принимали специальную траву, чтобы очистить желудок для новых порций пищи. То есть, они ели не для того, чтобы поддержать жизнь тела, а для того, чтобы наслаждаться. Это извращение. Вот такое же извращение — брачная жизнь без детей.
И когда молодые люди стремятся соединиться друг с другом, это естественно, они должны с самого начала осознавать, что это для рождения детей. Брачное сожительство, в котором предотвращается чадородие, — это блуд, даже если брак венчанный. Любовь неразрывно связана с деторождением, а в сердце должен быть Господь, а не порнография.
Причем, семья — она на всю жизнь, это труд. Верность сохранить — это труд. Чтобы иметь смирение, чтобы иметь терпение, чтобы научиться любить, прощать, — это потрудиться надо.
Без Бога мы не можем с осуждением справиться. Наше ожесточение, наше осуждение — это оттого, что Бог нас оставил, и мы остались со своей телесной, биологической природой, которой свойственны инстинкты самозащиты, самосохранения: нас кусают — мы кусаемся. И эта наша способность гневаться, ожесточаться подогревается обществом грешников и невидимым врагом — сатаной. Гнев, враждебность, осуждение, даже, казалось бы, основанные на справедливой причине, всегда от сатаны, который получил возможность влиять на нас после того, как Бог нас оставил. А Бог есть любовь, и только любовь.
Господь, страдая на Кресте, ни на кого не разозлился, не обиделся, а, наоборот, молился за тех, кто распял Его. Их сердца были ожесточены, они стали каменными, и эти люди были потеряны для вечной жизни, поэтому Господь жалел их и молился за них.
Ожесточение, неприязнь, обида — это все отравляет наше сердце. Мы должны в каждом видеть образ Божий. Так мы должны относиться ко всем. Те, кто, как нам кажется, заслуживает осуждения — это люди несчастные, потому что каждый одержим какой-то страстью, каждый — раб своих страстей.
У Иоанна Кронштадского есть молитвы о всякого вида грешниках — о сребролюбцах, о гордецах, о блудниках, о том, чтобы человек покаялся и восстановил в себе образ Божий, первозданную красоту своей души. Каждая душа, каждый человек создан по образу и подобию Божиему, а страсти — это как гнойная опухоль на душе, и мы не должны отождествлять эту болезнь, эту опухоль с самой душой. Мы должны пожалеть человека.
Человек добропорядочный, которого как будто не в чем упрекнуть, в меньшей степени способен к смирению, чем человек, который претерпел серьезное нравственное падение и понимает, что недостоин дышать воздухом, пить воду, есть пищу — как в фильме «Остров». Он взывает ко Господу из глубины своего падения и смирения, и к его удивлению Бог его слышит и откликается на его молитву. Это духовная реальность; так и происходит на самом деле.
Поэтому никого не следует осуждать! Если Господь попустил, то, может быть для того, чтобы человек осознав свое явное падение, смог покаяться. Мы не знаем Промысла Божия и не должны опережать Бога в суждении о ком-либо. Всех нужно жалеть и всех любить. И вообще, вести себя так, как Господь вел себя на Кресте. Бог есть любовь, и она оживляет наше сердце и воскрешает душу. А злоба, ожесточение и ненависть — это яд, который ее губит.
Духовник — это священник, которому благословляется совершать таинство покаяния, то есть исповедовать кающихся. В прежние времена далеко не каждого священника благословляли на духовничество. В Греции это правило действует и сейчас. У нас же получил некоторое распространение обычай сразу после рукоположения позволять молодому священнику принимать исповедь.
Старец же — это такой человек, который, имея от Бога особое благодатное дарование, может по своей молитве узнать по-настоящему душу человека, даже если тот не совсем хорошо исповедовался. Человек и сам может себя не знать, а старец проницает, он знает человека, может за него молиться. Он может знать, как человеку поступить, какой путь избрать, предвидеть какие-то события в его жизни. Это особое служение, особый редкий дар. В принципе, старец может и не быть священником.
Господь может что-то открыть священнику, но он не должен приписывать себе действие Божией благодати. Он должен знать, что это — дар Божий. Сам по себе он немощен, он — человек со всеми страстями и слабостями. Должно быть смирение, без него мы погибаем.
Вообще, у нас, пожалуй, чрезмерно почитают духовенство. Дистанция между мирянами и священниками слишком велика. А ведь Господь сказал: «Все вы — род избранный, царственное священство, народ святый». То есть, люди, принадлежащие к Церкви, на самом деле, все равны. Дар Духа Святаго дается всем верным в таинстве миропомазания. Но дары благодати различны. Один из них — благодать священнодействия.
В Греции, например, священники не слишком отличаются от мирян, даже не носят крестов. На Афоне только игумен монастыря носит крест и посох. Священники в Греции, если не служат, даже причащаются не в алтаре, а вместе с мирянами, из общей чаши.
Девять лет был сторожем в храме, где был погребен Патриарх Тихон. И мне рассказывала уборщица, что однажды она забылась сном и увидела, как Патриарх Тихон встал из гробницы и сказал: «Вы не обо мне должны молиться, а Вы мне должны молиться». Еще до обретения мощей это было.
Потом, когда мощи Патриарха Тихона были обретены, были действительно чудеса. Люди исцелялись от болезней. Я дежурил возле мощей, приходили люди и благодарили за себя и за своих близких.
Был такой случай — подходит интеллигентная женщина, похоже, учительница. Говорит мне: «Мы не собирались в ваш монастырь, ехали мимо, но решили заглянуть в книжную лавку, и там я увидела изображение старца, который явился мне во сне и сказал, что он меня исцелит, а я серьезно больна, состою на учете в онкологическом диспансере».
Другая женщина пришла и спросила: «Правда ли что здесь находятся мощи Патриарха Тихона? Мне и одновременно двум моим сестрам во сне явилась наша покойная мама и сказала, чтобы мы все трое сходили в Донской монастырь поклониться его мощам, чтобы восстановить мир между нами, мы много лет живем в ссоре и не общаемся». Помирились.
Мои родители были большевики, коммунисты, я воспитывался в абсолютно атеистической среде. Но я всегда хотел, чтобы между людьми не было вражды, и стремился к примирению. Жизнь наносила удары по моему коммунистическому мировоззрению — и я занялся духовными поисками. В итоге, я пришел к вере.
По профессии я инженер по судовым силовым установкам.
Вера больше отдает логике. Игнатий Брянчанинов получил инженерное образование. И в его трудах мы находим свидетельство того, что знание математики стало подспорьем в его богомыслии.
В коммунистическом мировоззрении свои «догматы». Утверждается, что в мире нет ничего, кроме движущейся материи, развивающейся диалектически — от низшего к высшему, количество переходит в качество, в более совершенные формы. Далее, сознание — есть высший продукт особым образом организованной материи, то есть, мозга. Высший продукт.
Я стал рассуждать: как это может быть высший, когда все движется, все меняется, значит, и сознание не должно составлять исключения и поэтому не может быть высшим продуктом; оно тоже должно изменяться и переходить в какие-то более высокие формы бытия.
Мы знаем большое количество вещей, но вещей в мире бесконечное множество, и какие-то из них мы можем чувствовать, а еще больше — нет, например, радиоволны, магнитные поля, и сверх того — чего не знает даже наука. Мы не гарантируем, что мы все видим, слышим и даже фиксируем научными приборами, потому что мир бесконечно многообразен в своих формах бытия, и мы знаем ничтожно малую часть того, что есть на свете.
Мы знаем много, но даже если через миллион лет будем знать в миллион раз больше, то это все равно будет конечное число, а всего — бесконечность. И по сравнению с бесконечностью даже очень большое число — бесконечно малое. Среди этого океана нашего незнания могут оказаться такие вещи, по сравнению с которыми сознание человеческое, о котором мы думаем, что это высший продукт, — оно может оказаться ничтожным. Поэтому мы не можем отрицать существование более высоких форм бытия, чем человеческое сознание.
Лестница этих эволюций, существ, восходящих от силы в силу, может превосходить обычный человеческий ум. Поскольку совершенствование бесконечно, то должно существовать и совершенное существо, которое, может быть, как раз и есть Бог?..
Примерно такими были мои рассуждения, а потом я встретился с книгами, в которых говорилось то же самое. Сначала это были восточные книги; но это было скорее занятие для ума.
Сердце же мое открылось, когда я прочитал Евангелие. Евангелие произвело на меня чрезвычайно сильное впечатление, и я направился в сторону христианства. Я пришел к христианству и все остальное отверг.
Подготовила Анна Фирстова
http://www.pravmir.ru/ierosximonax-valentin-gurevich-o-sovremennyx-grexax-i-logike-very/
