Знаменитый русский путешественник и художник Федор Конюхов строит в Замоскворечье в тесном дворике своей мастерской часовню Николая Чудотворца в память о погибших моряках и путешественниках.
— Этот небольшой двухэтажный кирпичный дом, где теперь моя мастерская, необычный, — пояснил мне Федор. — Его построили в 1895 году для распорядителя конного извоза, который содержал здесь станцию извоза. Она существовала до 1923 года, когда извозчиков окончательно вытеснили с улиц и площадей столицы «железные лошадки».
До 1927 года дом стоял разбитый. А потом, когда район стали застраивать, здесь сделали кочегарку. В 1967 году ЖКО открыло в этом доме кружок лепки. Когда в 1980-м руководителя этого кружка приняли в Союз художников России, дом получил статус мастерской. Потом здесь был пожар, дом вновь стоял заброшенный. А я ходил в правление нашего союза и просил: «Ну, дайте мне под мастерскую этот бывший дом конного извоза. Уж кому-кому, а мне здесь работать сам Бог велел. Я ведь — Конюхов, моя фамилия пошла от человека, ухаживающего за лошадьми…». Дали. Сделал ремонт и работаю здесь уже три года.
Жаль, что больше никогда в мире не будет конного извоза. Но Москва не может быть Москвой, если не останется таких вот памятников, как этот домик.
— Федор, ты — человек православный, поэтому интересно не почему, а когда у тебя возникло желание поставить здесь часовню?
— Когда ты на грани, только тогда, может, всерьез задумываешься о смысле жизни. Для меня же все, что я пережил, когда просто чудом спасался, — это очень серьезно. Если бы Бог не помогал, я бы здесь не сидел.
Каждый мечтает оставить после себя на земле добрый след, что-то передать своему народу, своим детям, потомкам… В последнем моем плавании решил: когда вернусь в Россию, поставлю во дворе мастерской часовню Николаю Чудотворцу в память о погибших моряках и путешественниках …Богу нельзя давать обещания: мы все смертные. Но совесть меня мучает: из жизни ушло 19 моих друзей. А сколько ушло великих предшественников и современников, перед которыми я бесконечно преклоняюсь!
Но мы в суете их редко вспоминаем. Вот я и подумал: будет здесь часовня с мемориальной доской — лампадку зажгу, помолюсь и вспомню отважных моряков и путешественников.
Вообще эта часовня в память обо всех путешествующих. В том числе, коль скоро здесь была станция извоза, и о ямщиках, которые замерзали в пути.
Пусть приходят сюда все, кто хочет. И каждый поминает свое, близкое ему горе.
Неподалеку отсюда когда-то было кладбище. Священники говорят, что хорошо ставить здесь часовню. Значит, и о жителях этих мест будет память.
— Что для тебя Церковь?
— Это — корабль в житейском море. Здесь люди спасают свои души. Атрибутика морская очень подходит к храмам Божьим. С Северного флота прислали мне рынду — колокол, который был на военном корабле. Его хотели сдать в металлолом. Как только совесть позволила? Это промыслительно, что он попал ко мне: у меня ведь предки поморы. Теперь рында будет висеть на часовне. Мечтаю также найти два якоря и поставить у входа в нее.
— Какие имена великих предшественников дороги для тебя?
— Список на мемориальной доске, которая будет установлена на часовне, начинается Георгием Седовым. Я всегда хотел быть похожим на него.
В детстве мне запали в душу рассказы деда, подполковника царской армии, не сгинувшего, к счастью, в годы репрессий. Именно он зажег в моем сердце мечту о путешествии к Северному полюсу. И я совершил то, что не удалось нашему знаменитому земляку — Георгию Седову, с которым дед служил в одном гарнизоне. Перед своей последней экспедицией в Арктику Седов оставил другу нательный крестик с просьбой передать его самому крепкому из сыновей или внуков, который смог бы осуществить его мечту. Я горжусь, что выполнил это завещание — на Северном полюсе с тем крестиком на шее побывал три раза, причем, однажды — в одиночку.
А из великих современников мне особенно дорог Юрий Гагарин, бороздивший космический океан. Меня очень огорчил такой случай. Однажды я выступал перед школьниками Переславля-Залесского на стадионе имени Юрия Гагарина и рассказывал о своих путешествиях. В свою очередь я спросил их: «А вы знаете, кто такой Гагарин?». Они: «Ха-ха-ха…». Кто говорит, что это был футболист, кто политик…
Как же так можно забывать своих героев?! Это просто чудовищно, что многие из них во времена без совести живущих превратились, как миллионы солдат Великой Отечественной, без вести пропавших. В школьной программе этих славных сынов Отечества или вовсе нет, или о них говорится вскользь. Когда обращаешься с упреком к учителям, что школьники не знают наших героев, у тех два варианта ответа: «Нам не платят зарплату!» или «По программе этого нет».
Мало ли что нет! А где же ваш патриотизм, профессиональный долг? Вы не учите детей главному — любви к Родине.
А почему в программе нет — понятно. Она теперь кроится по «модному» ныне гарвардскому образцу, и все патриотическое в ней безжалостно выхолащивается.
Вот поэтому хотел бы создать в мастерской музей мореплавателей и путешественников, чтобы хоть как-то противостоять наступлению манкуртизма.
Но мастерская — это мастерская: я, может, здесь и не всегда буду работать. Аренда у меня до 2006 года. Неизвестно, продлят ее или нет.
А вот часовня останется здесь навсегда. Я же строю ее не для себя, а для верующих людей и тех, кто, может быть, придет к вере в Бога завтра. Благодарен Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Алексию II за то, что он благословил ее строительство и передачу в ведение Высоко-Петровского монастыря. Ее настоятелем будет отец Даниил. Особенно торжественно молебны здесь будут проходить в дни Николая Чудотворца — 22 мая и 19 декабря.
Часовню должны достроить в конце августа, а в начале сентября — освятить. Хочу здесь причаститься перед дальней дорогой — предстоящим в октябре стартом из Англии моей одиночной кругосветной экспедиции на макси-яхте «Алые паруса».
Будут в часовне и святые реликвии. Отец Григорий из Рыбинска прислал мощи князей Феодора Ярославского (Смоленского) и его чад Константина и Давида. Князь Феодор шесть лет был в плену в орде, проповедовал там православие и вернулся невредимым. Когда умирал, принял схиму. Сыновей его потом похоронили рядом. Через 200 лет открыли, а все мощи — нетленные и чудотворные. А еще монахи из Киево — Печорской лавры, которые как-то приезжали ко мне, передают сюда мощи неизвестного монаха, жившего в XII веке до татаро-монгольского ига.
Вот икон пока нет. На освещение их принесут, а потом уже напишут специально. Хотел бы, чтобы в часовне были иконы Спасителя, Казанской Божьей Матери, Николая Чудотворца, Андрея Первозванного и великого русского адмирала Феодора Ушакова, причисленного к лику святых. Именно эти иконы я всегда беру с собой в путешествия.
— А сам хотел бы написать иконы для этой часовни?
— Я светский художник и пока не созрел, чтобы писать иконы. Срисовать — это нетрудно. А вот как свою душу вложить, чтобы это была не просто картинка, а Святой Образ?! Думаю об этом, но… Грешен! Страшновато. Это уж как Богу будет угодно. Может, так всю жизнь и не созрею.
— Это твоя первая часовня?
— Нет, уже третья! В 1992 году на дальневосточной сопке, что на острове Врангеля, я поставил из красного кирпича свою первую часовню. Тогда, в плавании, тоже решил посвятить ее Николаю Чудотворцу. Но когда приехал за благословением в Сергиев Посад к отцу Науму, он мне говорит: «Раз год 600-летия преподобного Сергия Радонежского — называй в честь него!»
Вторая часовня из бревен возведена в Свято-Алексеевской пустыни, что недалеко от Переславля-Залесского.
— Ты всю жизнь путешествуешь. Для чего тебе это нужно, в чем твоя философия?
— Я вырос на Азовском море и с детства мечтал о приключениях. Научился плавать и нырять, ходить на шлюпке на веслах и под парусом. Купался в холодной воде, спал на сеновале. Начитавшись Гончарова и Станюковича, Жюля Верна и других маринистов, окончательно решил, что больше всего на свете меня привлекает морская стихия, романтика. Поступил в Одесское мореходное, потом — и Ленинградское полярное училища, получил специальности штурмана-навигатора и судового механика. Путешественник всегда должен рассчитывать только на свои силы. Ну, и на Бога, конечно… Как существо духовное человек не может обойтись без веры. Поэтому я окончил и Ленинградскую семинарию.
Меня тянет в путешествия. Мне это нравится, я это могу. А что касается философии… Жизнь на Земле не может быть бессмысленной, она должна иметь какое-то глубокое значение. Я ищу объяснение, разгадку смысла жизни. Хочется понять, зачем человек рождается, растет, проходит через множество трудностей, приносит в мир детей, а затем умирает, и то же происходит с его детьми, и так бесконечно… Я много над этим размышлял, находясь один в океане или в Гималаях. Кстати, только в путешествиях есть и время, и возможность об этом подумать. Вот почему я путешествую и стараюсь попасть в труднодоступные и загадочные места.
— На вид ты совершенно обычный человек, да и физически, вроде, не очень крепок…
— В молодости я хотел показать всем, на что способен. С годами меня все меньше интересуют просто физические усилия. Мне хочется, чтобы люди видели: любой человек может путешествовать. И для этого не обязательно быть физически крепким, накаченным. Да, конечно, ты поднимешься на вершину или преодолеешь океан, но большинство людей будет считать, что им это недоступно. Я хочу разрушить этот стереотип.
Я преодолеваю путь, прежде всего, духом и лишь потом телом. Как сказано: «Если ты находишься здесь телом, а не находишься духом, то сие бесполезно». Тому, кто хочет покорить Эверест, добраться пешком до Северного полюса или увидеть с палубы парусной яхты мыс Горн, нужно в первую очередь преодолеть самого себя. Лишь тогда лежащая впереди дорога или вершина превратятся для вас в символ, в инструмент связи с внешним миром и познания предела человеческих возможностей.
— Скажи честно, тебе когда-нибудь бывает страшно?
— Как и каждому человеку. И не только, кстати, в экспедициях. Часто попадаешь в самые непредвиденные ситуации. Иной раз начнешь вспоминать — мурашки по телу идут.
Горько, когда уходят друзья. Еще горше, когда предают. Этого боюсь, может быть, больше всего на свете.
В экспедициях особенно много думаю о Боге и о своих грехах.
О жене Ирине думаю. Хочется вернуться, рано еще уходить. В такие минуты, складывающиеся в дни и месяцы, больше всего хочется услышать человеческий голос. Поэтому когда я семь месяцев плыл через Атлантику, с удовольствием слушал записанные в исполнении Ирочки произведения любимых писателей. Особенно часто слушал «Мещерскую сторону» Паустовского: соскучился по России.
А в третьей кругосветке мне очень помогло звуковое письмо, которое Ира передала мне во время свидания в Кейптауне. В нем она рассказывала, что делает в течение дня, и играла немного на фортепиано.
— Но зачем же ты продолжаешь испытывать себя?
— Потому что только через страдания можно узреть Господа Бога. Когда моя яхта перевернулась, я понял, что нет на земном шаре более тяжелой работы, чем молиться Господу Богу, именно молиться.
Когда к полюсу идешь, тащишь за собой 135 килограмм груза, всё время вверх, два месяца, при минус 50 градусах, преодолевая встречный ветер, то думаешь: на земном шаре ни у кого не может быть такой тяжёлой работы, как тащить это. А когда меня перевернуло, и я читал молитвы, то понял, что вот это и есть самая тяжёлая работа. И только через нее мне открылся Господь.
— Как ты относишься к своей известности, к тому, что тебя узнают на улице?
— Да, на отсутствие внимания пожаловаться не могу. Впрочем, узнают меня на улицах не всегда. А бывает и так. Как-то в метро два парня говорят друг другу: «Видишь, вон Федор Конюхов идет!» — «Да какой это Конюхов?! Конюхов на метро не ездит!» Но почему я должен ездить на своей машине, когда миллионы россиян голодают? Езжу на метро. Я хочу быть и жить как все.
— Не мечтаешь ли о «тихой гавани»?
— Еще в юности составил план жизни и рассчитал, сколько лет буду учиться, сколько — путешествовать. Но это только план. Поэтому всем, а особенно близким, только обещаю, что вот эта (а потом — следующая и так далее) экспедиция последняя, и я начну другую жизнь. Одним словом, пока планирую путешествовать до 2020 года…
— Не раздумал стать священником, когда закончишь путешествия?
— Нет, что ты! В путешествиях читаю Библию и Евангелие. К 70 годам хотел бы стать сельским священником, пусть и без прихода. Мне уже 53 года. Иногда задумываешься, и становится страшно умереть в суете сует.
Хорошо и детей вырастить, и дерево посадить, и дом построить… Тогда, говорят, ты жил на этом свете не зря. Построить храм — это еще большая ответственность и перед современниками, и перед потомками.
…Важно не только возводить храмы в городах и весях, но в душах людей. Это — самое сложное. Только тогда по-настоящему начнется возрождение нашего Отечества.
Пока Россия православная — она Россия. Не будет православия — не будет России. Даже кровавый ХХ век не смог уничтожить веру наших предков. Неужели сегодня, когда страна поднимается с колен, мы отдадим это бесценное духовное достояние на поругание?! Молю Бога, чтобы созреть и построить Храм в своей душе. Этого желаю и читателям.
