Вся власть пулемётам!

Ленин рвётся к власти

В феврале 1917 года корабль российской государственности потерпел страшное крушение. Пала тысячелетняя монархия, под чьим скипетром великая русская империя добилась замечательных успехов в экономике и культуре. Её сменила какая-то странная демократия. В условиях войны и лишений она обернулась распадом государства и всплеском анархии.

В армии и флоте, по сути, отменили дисциплину. К радости революционеров войска на глазах превращалась в неуправляемое стадо. Полиция, спецслужбы, места заключения подверглись разгрому. На волю вышли тысячи уголовников, которым новая власть великодушно объявила амнистию. Подонки общества вливались в актив революционных партий и их боевых дружин. Города и сёла наводняли дезертиры, умножая численность революционных масс.

Вернувшийся из эмиграции Ленин в своих апрельских тезисах заявил, что курс его партии — диктатура пролетариата и социализм. Вся здравомыслящая Россия и даже часть верных ленинцев были в шоке, но вождя это не смутило. Он знал нечто такое, чего не знали другие. Но как побороть сопротивление огромного большинства, в значительной своей части буржуазного и консервативного?

Рычаг был придуман давно — Советы, т. е. органы власти, избираемые без участия целых сословий и классов, из представителей только народных низов. И Ленин вбросил лозунг передачи власти таким Советам. Мол, только беднота имеет право определять судьбы страны. Ну, а поскольку она малообразованна и политически наивна, править от её имени будет, конечно же, ленинская партия.

В Нижнем Новгороде весной 1917 года также возникла революционная власть. Наверху её разношёрстной пирамиды стоял губернский комиссар, назначенный Петроградом. При нём — произвольно составленный из партий и союзов исполнительный комитет. Образовались также три Совета — рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, где заправляли деятели левого толка. Монархические организации и консервативная пресса попали под запрет, и без их противовеса губернию резко понесло влево.

Политики из числа коренных нижегородцев — городской голова Дмитрий Сироткин, губернский комиссар Павел Демидов, глава продовольственной управы Фёдор Ермолаев — быстро сходили со сцены и уступали место выходцам из других, в основном западных, губерний — беженцам, эвакуированным, мобилизованным, дезертирам, осуждённым. На трибунах и газетных страницах мелькали новые лица и имена — Штерин, Либин, Биткер, Калюжный, Ганчель.

В то же время большинство в Совдепе имели не большевики, а их конкуренты — эсеры и умеренные социал-демократы меньшевики. Нижегородский совет рабочих депутатов возглавлял меньшевик из херсонских мещан Семён Штерин, крестьянских — эсер с дворянским прошлым и университетским дипломом Михаил Кутузов, солдатских — также меньшевик Павел Налётов.

Осенью 1917 года большевики занервничали. В стране завершалась подготовка к выборам в Учредительное собрание. Эти выборы будут поистине демократическими, на основе всеобщего и прямого голосования. Выражая волю народа, Учредительное собрание решит вопрос о форме правления, сформирует легитимное правительство. Только так можно покончить с войной всех против всех, усмирить анархию, найти достойный выход из войны.

Ленина такой сценарий не устраивал. И он настоял на захвате власти не позднее 25 октября (выборы назначены на 12 ноября). Случившееся затем в Петрограде знакомо по учебникам: захват почты, телеграфа, вокзалов, мостов, арест Временного правительства.

«Инородцы и маргиналы, — пишет современный историк Олег Платонов в книге „Под властью зверя“, — узурпировали власть над русским народом». Автор пишет о том, кто составлял актив большевистской партии: согласно анкетам VI съезда большевиков, из 171 делегата 110 отбыли тюремное заключение, 10 были каторжанами, 55 прошли ссылку. Абсолютное большинство подвергалось постоянным арестам за нарушение законов, в т. ч. уголовных.

Анархобольшевик готовит бандгруппы

Когда из Петрограда пришла весть о перевороте, совершённом левой частью Петроградского Совета, многие нижегородские большевики растерялись. Как быть? Наши Советы на авантюру не поддадутся, большинство их — за Керенского.

Но колеблющиеся скоро смолкли. Дело в том, что лозунг «Вся власть советам» был лишь манёвром и в Нижнем Новгороде его сразу отбросили за ненадобностью. Как и в Петрограде, ставка делалась на заговор и вооружённый мятеж, но без фиговых листков даже куцей рабоче-крестьянской «демократии». К этому и готовились все последние месяцы.

Ещё с весны в деле собирания военной силы, предназначенной для решающего удара, в первые ряды выдвинулся выходец из черты оседлости, вчерашний дезертир и заключённый 1-й губернской тюрьмы Яков Воробьёв.

Из жандармского досье: Аврам-Янкель Зусев Воробьёв, из мещан Киевской губернии, по образованию дантист, в 17 лет возглавил боевую группу партии «Бунд» в местечке Белая Церковь, затем организовал террористическую группу анархистов-коммунистов, совершавшую налёты и грабежи. В 1905, 1907 и 1912 годах подвергался арестам, заключению и ссылкам в Холмогоры и Сибирь. В 1915 году дезертировал из армии, бежал в Нижний Новгород. Поселившись в Канавине, вёл подрывную работу под вывеской «Общества разумных развлечений», при аресте у него нашли фальшивые бланки и печати. Освобождён из тюрьмы революционной толпой в феврале 1917 года.

Усвоив ленинскую теорию, 31-летний Зусев-Воробьёв рьяно взялся за сколачивание боевых дружин в Молитовке и Канавине. Сначала это была «рабочая милиция», создаваемая будто бы для поддержания порядка. После же неудавшейся попытки Главкома Лавра Корнилова покончить с анархией в армии и тылу Яков Зиновьевич, подвизавшийся заведующим больничной кассой на Молитовской фабрике, беспрепятственно формирует — теперь уже под видом защиты от контрреволюции — партийные бандформирования — «красную гвардию».

Людским материалом ему служили прежде всего многочисленные колонии латышей, работников эвакуированных из Риги заводов «Фельзер» и «Этна». Весь август и сентябрь в бывшем царском павильоне у железнодорожного вокзала кипела работа. Сюда доставлялось оружие, шло комплектование боевых групп. Командиром этих групп и правой рукой Воробьёва стал латыш Роберт Штромберг.

О событиях в Петрограде большевики Нижнего узнали из телеграммы делегата 2-го съезда Советов Соломона Левита. Случившееся окрылило большевиков. Но их притязания и кивки в сторону мятежной столицы встретили дружный отпор большинства даже левой общественности. Предвидя обострение обстановки, начальник гарнизона Б.Н. Змиев отбыл в Москву за инструкциями.

Экстренное заседание исполкомов всех трёх Совдепов, прошедшее во Дворце свободы 26 октября, резко осудило октябрьский путч. Ещё более твёрдую позицию занял надклассовый орган городского самоуправления — Дума. Из принятой резолюции: «Городская дума считает восстание большевиков губительным для революции и самого существования родины, оно является актом измены русскому народу и непрощаемым преступлением». Думцы призвали нижегородцев бороться против захватчиков власти.

В тот же день из числа гласных (депутатов) был образован «Комитет спасения революции». В него вошли Векслерчик, Владиславлев, Ганчель, Дертев, Ермолаев, Калюжный, Килевейн, Налётов, Степанов, приглашены также «представители демократических организаций, стоящих на государственной точке зрения».

Но правота и самая смелая риторика были бессильны против дьявольской воли, циничного расчёта и умелой организации. Процесс, к которому готовились долго и тщательно, пошёл.

«Грандиозный обман народа»

За красными лидерами стояла не только вражеская Германия, но и мировое закулисье. Большевистский путч оплачивали и германский Генштаб — через своего уполномоченного Израиля Гельфанда-Парвуса, и американские финансисты, в частности, через дядю Троцкого миллионера-банкира А.И. Животовского. Следующий из США в Россию пароход с сотнями местечковых интернационалистов был пропущен союзниками благодаря помощи британской разведки.

В США, замечает историк, были уверены, что именно Бронштейн-Троцкий возглавит большевиссткий совнарком — об этом поторопилась сообщить крупнейшая газета «Нью-Йорк Таймс», поместив крупное фото Троцкого. Керенский фактически добровольно отдал власть Ленину и Троцкому. Немецкие агенты активно действовали в России, в т. ч. в Смольном.

Большевики изначально стремились превратить германскую войну в гражданскую, в первой было убито 700 000 русских солдат и офицеров, во второй погибло 12 млн человек. Демагогическими призывами «Долой войну! Штык в землю!» Ленин переманил на свою сторону многих солдат, которые не понили, что ни на какой «мир без аннексий и контрибуций» Германия не пойдёт — не для того она воевала прошедшие три года.

Лениным двигала не забота о народе, а страсть к коммунизму. Позднее большевистский лидер признавал, что декреты о мире и земле были формой революционной агитации. То есть, грандиозным обманом. Не передача земли крестьянам, а закрепощение их в колхозах и совхозах было часть партийной программы коммунистов. Так была окончательно разгромлена Россия.

http://vozvr.ru/tabid/248/ArticleId/1951/vsya-vlast-pulemetam.aspx