 |
| Православная газета г. Екатеринбург | Александр Щипков | 10.10.2012 |
Тема нашего разговора с известным публицистом и общественным деятелем Александром Владимировичем Щипковым: «Нуждается ли в защите Русская Православная Церковь?»
— В прошлый раз мы подробно говорили о политических процессах, которые происходят в последние полгода, но не затронули еще одну важную тему — как деятельность Церкви отражается в средствах массовой информации. К сожалению, в последние полгода очень много негативной информации, на грани серьезной информационной войны против Церкви. Некоторые эксперты так это и называют. С чем связана эта информационная атака на Церковь, что Церковь должна делать, чтобы эту информационную атаку одолеть?
— Первое, что должен понимать каждый православный человек, что он в своей Церкви — хозяин. Что это его Церковь. Когда ты становишься на такую точку зрения, тогда начинаешь понимать, что делать лично тебе. Если ты в своем доме хозяин, у тебя семья, дом, приусадебное хозяйство, ты возделываешь это хозяйство, растишь детей, ты защищаешь это хозяйство, свою семью, в этой ситуации мужчина понимает, что ему делать. Но православный мужчина понимает, что семья — это малая Церковь. Но есть и большая. И к большой Церкви нужно относиться точно так же. Тогда тебе понятно, что ты защищаешь. Зачем ты это делаешь.
Что касается средств массовой информации. Сейчас идет массированная атака на Церковь. Я однажды употребил довольно резкое выражение, но оно показывает ситуацию. В одной из своих статей я написал, что Церкви объявлена «холодная война», потому что мы не можем сравнивать ситуацию нынешнюю с ситуацией 1933 года, когда работал «Союз воинствующих безбожников». В силу своих служебных обязанностей, профессии, жизненного опыта, я обратил внимание, что примерно два года назад изменилась ситуация в СМИ по отношению к Церкви. Изменилась довольно резко. До этого в СМИ было некоторое табу на критику Церкви. У меня было ощущение, что это табу кем-то снято. Это мои личные впечатления. Произошло то, чего не было раньше. Началась довольно жесткая критика Церкви на центральных телевизионных каналах и в крупных печатных изданиях. Это стало нарастать как снежный ком. В середине 2012 года этот ком достиг огромных размеров и скорости, с которой он катится с горы, увеличиваясь и увеличиваясь.
Что происходит на самом деле? В СМИ большая часть сотрудников — нерелигиозные люди. Что само по себе не плохо и не хорошо. Но эти нерелигиозные люди в большинстве своем придерживаются, условно говоря, либеральных взглядов. Сегодня эти либеральные взгляды заражены антихристианскими идеями. Когда невидимая рука сняла это табу, то такие зерна упали на благодатную почву. Все позволено. Вспышки критики были связаны с привозом Пояса Пресвятой Богородицы или со значимыми высказываниями Святейшего Патриарха. Но я бы обратил внимание наших зрителей еще на одну вещь. Однажды Святейший Патриарх сказал, что для Церкви не было никогда абсолютно благоприятной ситуации. Последние 20 лет она действительно была благоприятной для Церкви, и мы многое успели сделать. И Святейший сказал, что нужно успеть сделать как можно больше, потому что так не будет всегда; будем молиться, чтобы это продолжалось, но ситуация может измениться.
— Как Вы это расшифровываете?
— Я расшифровываю это ровно так, как это было сказано. Мы должны успеть как можно больше. Вот смотрите. Жизнь человека конечна. Я пришел в Церковь, когда мне было 17 лет. Мне сегодня — 55. Это как один день. Что-то я успел сделать, массу возможностей упустил. Какой-то кусок жизни у меня впереди. Я исхожу из того, что что-то должен успеть сделать за этот отрезок. Он может быть продолжительный, а может быть не очень. А Патриарх говорит в масштабах Церкви о том же самом, чтобы мы, члены Церкви, это осознали. Это очень спокойное, здравое суждение опытного человека, на чьих плечах невероятная ответственность за Церковь, которую он получил в свои руки тоже на какой-то определенный отрезок истории. И он понимает, что за этот отрезок он должен что-то сделать — должен развивать Церковь, должен, как минимум, сохранить ее. Но еще и преумножить количество членов Церкви, укрепить Церковь — она нуждается в укреплении как духовном, так и материальном.
Строительство храма — это тоже укрепление. Я уверен, что строительство храмов еще встретит огромное сопротивление. Оно сейчас уже встречает сопротивление, но еще большее нас ждет впереди.
СМИ сегодня находятся в состоянии атаки на Церковь. Это не значит, что так будет постоянно. Ситуация может поменяться. Люди, которые работают в СМИ, могут поменять свою точку зрения. Я надеюсь, что это произойдет. Но при этом мы должны понимать следующую вещь. Существует такой термин в социологии — «спираль молчания». Это означает, что меньшая часть населения активно высказывает свою точку зрения. Большая часть населения придерживается иной точки зрения, но она менее активна и остерегается высказывать свою точку зрения. Как-то неловко быть белой вороной и говорить против. И это большинство молчит, хотя на самом деле совершенно не разделяет точку зрения меньшинства. Но молчит до поры до времени. Пока не поворачивается стрелка часов или стрелка компаса. Точка зрения меньшинства может поменяться. И большинство может более жестко высказать свою точку зрения.
— Какие конструктивные шаги могут быть предприняты конкретно в Вашем случае? Вы в перспективе будете обладать большими полномочиями, входя в совет Общественного телевидения, которое создается, — как Вам кажется, удастся ли членам совета повлиять на редакционную политику?
— Очень положительно. Не слушайте никого, кто говорит, что нам не нужен еще один канал. Нам он нужен. Те каналы, что существуют, не устраивают зрителя. Очень интересно, что идею создания Общественного телевидения сразу сопровождает идея создания совета Общественного телевидения. Состав совета — разнородный. Там люди разных политических и религиозных взглядов. Мне кажется, что это гарантия того, что мы можем коллегиально выносить верные суждения о качестве той продукции, которая будет производиться на общественном канале, и ставить вопрос, что нужно и не нужно. Там обязательно должны быть культура, политика, детская линейка вещания, спорт — абсолютно все. Вопрос не в том, что будут показывать, вопрос в том как будут показывать.
— Давайте обратимся к Вашему сотрудничеству с Сергеем Михайловичем Мироновым. Удается что-то сделать, чтобы помочь конкретным людям в нужде, в первую очередь православным верующим? Что за время Вашего сотрудничества удалось в реальной жизни воплотить?
— Удается многое, потому что я по-прежнему с ним сотрудничаю. Миронов — православный человек, но он помогал разным людям. Однажды мы даже корову покупали одной женщине многодетной, которая говорила, что ей не нужны деньги, а нужна именно корова. Но самая распространенная просьба — помогите деньгами. Восстанавливаются приходы, и средств не хватает. Сергей Миронов не бизнесмен, а законодатель, и здесь его возможности ограничены. Была одна просьба необычная — помочь начать богослужение в Петропавловском соборе в Петербурге. Это музей, и там было запрещено совершать Литургию, разрешали только раз в год на Петра и Павла. Мы в течение года занимались этой проблемой. Привлекали юристов, очень помогал нам тогдашний министр культуры. В конце концов, мы этого добились — организовали специальный фонд, встречались с Правящим Архиереем, привлекали известных людей, собирали подписи. Музейщики с трудом шли на то, чтобы отдать часть территории. Иногда приходилось действовать просто силовыми методами.
А иногда это были сложные и долгие переговоры, как, например, со строительством храма на месте блокадного крематория. Известно, что большая часть погибших в Ленинграде была сожжена. Пепел никуда не вывозился, он ссыпался тут же. В этом месте был разбит парк после войны. Выросли огромные деревья прямо из этого пепла. Естественное желание было у православных — построить храм-памятник, куда можно было бы ходить поминать. По непонятным причинам несколько лет шло сопротивление городских властей под разными предлогами. Очень помог Патриарх Кирилл. Помню, на Благовещение вечером он позвонил мне на мобильный телефон и сказал, что Смольный дал разрешение строить храм. Храм построили за девять или десять месяцев.
