Свидетельство о том, что цель достижима

8 октября — день преставления преподобного Сергия, игумена Радонежского, всея России чудотворца

Думаю, у всех людей, которые учились в Московских духовных школах, а тем более приняли монашеский постриг в Троице-Сергиевой Лавре, совершенно особое, глубоко личное отношение к преподобному Сергию.

В те годы, когда я и мои ровесники приходили в МДС, в России было всего два мужских монастыря. Без сомнения, Троице-Сергиева Лавра была центром духовной жизни, она притягивала к себе огромное множество людей—от самых простых до высокообразованных. И Московские духовные школы в середине 1980-х годов, можно сказать, переживали свой взлет.

Для каждого, кто учился в МДАиС, самым естественным образом центром их жизни (не только духовной, но и жизни вообще) становился Свято-Троицкий собор с мощами преподобного Сергия. Очень многие старались подняться пораньше, чтобы попасть на братский молебен вместе с братией (он начинался в половине шестого). Даже те, у кого это не получалось (понятно, что в молодости спится лучше, чем молится), все равно в течение дня обязательно старались побывать в Троицком соборе, приложиться к мощам. За небольшой промежуток времени — между окончанием завтрака и началом занятий—думаю, большая часть студентов семинарии успевала побывать у преподобного. Даже в обыденном разговоре можно было услышать: «Ты куда?» — «К Преподобному»,-- или: «Пошли к Преподобному». Хотя чаще всего к Преподобному не ходили, а бегали—в холодное время года прямо к кителях, бегом туда и обратно.

Тогда в Лавре были замечательные монахи, убеленные сединами, которые всю свою жизнь прожили в монастыре, в очень непростых условиях. Они много повидали, много пережили, их не надо было заставлять ходить на службу или на послушание: каждую свободную минуту они посвящали молитве, рвались в храм. Их присутствие делало службы у мощей Преподобного еще более трогательными. Здесь совершались монашеские постриги, на которые приходило множество семинаристов, особенно те, кто подумывал о монашестве и «примерял» его к себе. Казалось, что лучше всего на свете — всегда жить в Лавре и каждое утро быть в Троицком соборе, у мощей Преподобного. Но как говорить об этих чувствах? О них трудно рассказывать, мне кажется, в процессе передачи они теряют большую часть своей убедительности. Но это действительно было так, и не у меня одного, а у очень многих, самых разных людей. Думаю, все, кто побывал на братских молебнах в Троице-Сергиевой Лавре, никогда в жизни этого не забудут.

К преподобному Сергию всегда приезжало множество людей, богомольцев, паломников. Почему? Христиане всегда чтили преподобных, тянулись к ним. Даже в наших церковных лавках из книг сегодня наиболее востребованы «Лествица» и «Поучения преподобного аввы Дорофея». И, конечно, в желании побывать в Лавре у Преподобного видно, прежде всего, стремление прикоснуться к монашескому подвигу. Суть монашеского подвига—жизнь по заповедям Божиим. Преподобные — это те, кто путем самоотречения, причем жесткого, зачастую даже жестокого по отношению к себе, стяжали благодать Божию, получили от Бога благодатный дар помогать людям и при жизни, и после своей кончины. На этом основывается доверие монастырям и монашествующим, которое всегда было и сегодня есть в Русской Церкви. Любовь к подвижничеству живет в сердцах даже тех христиан, которые сами не живут подвижнической жизнью.

Вот почему к мощам преподобного Сергия, да и других угодников Божиих приходит так много людей. Конечно, есть и чисто утилитарное желание получить помощь от Преподобного: у каждого свои нужды — кто-то просит о житейском, кто-то о духовном. Но я думаю, что для большинства людей все-таки главным является желание прикоснуться к сути христианской жизни. Ведь как и живые подвижники, с которыми мы встречаемся на своем пути, так и мощи угодников Божиих — это очень важные свидетели.

В житии преподобного Сергия мне очень нравится один эпизод, когда некий крестьянин, «пахавший плугом землю и этим трудом добывавший себе пропитание, наслышавшись о преподобном Сергии, возгорелся желанием его увидеть. Управившись с работой, этот крестьянин пришел в монастырь». Ему важно было именно увидеть преподобного. Подобные случаи мы видим в житиях многих преподобных: люди приходили к таким подвижникам именно для того, чтобы увидеть их своими глазами. Почему?—Они хотели удостовериться, что Евангелие исполнимо на деле, и этого удостоверения, в общем-то, им было достаточного. Достаточно для чего? Для того, чтобы продолжать и дальше бороться с самим собой. Здесь можно привести такое сравнение. Любой человек, который стремится к какой-то цели, должен знать—а она вообще существует на свете или нет, она была когда-то кем-то достигнута? Если нет, скорее всего, он просто сойдет с дистанции. И вот воззрение на людей подвижнического духа, а если речь идет о святых, преподобных, то общение с ними в молитве, и является для человека свидетельством: то, к чему он стремится, существует и оно достижимо, жизнь с Богом—реальность. Поэтому и сегодня верующие миряне, семейные люди, молодые и старые идут и едут в монастыри.

И еще один момент из жития преподобного Сергия мне часто вспоминается. Однажды во время службы, вечерни в тогда еще маленькой деревянной церкви, брат Преподобного Стефан из-за какого-то мелочного предлога не просто вспылил, а восстал против игуменства Сергия: «Да кто он такой? Почему он? Не я ли первым основал эту обитель?». И много других неподобающих слов было сказано, как говорится в житии. Услышав это и окончив службу, преподобный Сергий молча вышел из храма и, даже не заходя к себе в келью, ушел из монастыря. День и ночь он шел по дремучему лесу, через бурелом, через чащобу с дикими зверями, и остановился только у реки Махры, в Стефано-Махрищском монастыре. И я вот все думаю: как же надо было поступить с человеком, чего наговорить ему, чтобы он прошел 60 километров, по нашим меркам, не останавливаясь? Этот эпизод очень важен. Он показывает, что всегда—во все века, во все времена—всё было примерно одинаково, и святость, подвиг существовали посреди гордости, зависти, обмана и прочих человеческих страстей. Иногда человек неопытный, прочитав житие того или иного святого, вместо того чтобы воодушевиться, приходит в уныние, откладывает книгу и говорит: «Вот раньше-то как люди хорошо жили—все вокруг были хорошими, верующими, какие столпы, адаманты веры были перед глазами. А сейчас.». Ничего подобного! У нашего времени есть, конечно, свои отличительные особенности. Но неправ тот человек, который думает, что оно настолько хуже прежних времен, что не оставляет нам никакой возможности быть христианами.

http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=61 291&Itemid=3